TERRA EROTICA. АРХИТЕКТУРА ПЕТЕРБУРГА
TERRA EROTICA. АРХИТЕКТУРА ПЕТЕРБУРГА
Антропоморфность и зооморфность Петербурга
В Летнем саду можно полюбоваться сотворённой из искусственного мрамора (некогда натурального) обнажённой молодой женщиной, распахнувшей чертёж с планом и с циркулем и опирающуюся на рустованный угол здания. Статуя является аллегорией Архитектуры (начало XVIII в). И вот что ещё символично - эту женщину можно сравнить с той самой Галатеей, которую творили веками архитекторы - мужчины. «Ecco una chiesa!» («Вот это храм!»), как воскликнул когда-то Дж. Кваренги, глядя на Смольный собор постройки Растрелли. Ведь, как пигмалионы, не только зодчие, но и все ценители искусства веками восхищались прекрасным телом петербургской архитектуры. Поэтому в данном отношении архитектуру и скульптуру можно действительно представить в виде женского начала, а зодчих и ваятелей - конечно, созидающим мужским началом города. На протяжении веков архитекторы, скульпторы, инженеры и другие представители сильного пола работали над этим практически живым организмом, над телом той субстанции, которую представляет петербургская ойкумена. Они его культивировали и осушали, мяли и высекали, вздымали и обуздывали, ломали и преображали...
Писатели и поэты неспроста придавали городу антропоморфные или зооморфные черты.
«И всплыл Петрополь как тритон, По пояс в воду погружен», «Куда ты скачешь, гордый конь, И где опустишь ты копыта?», «Тогда, на площади петровой/ Где дом в углу вознесся новой, Где над возвышенным крыльцом/ С подъятой лапой, как живые/ Стоят два льва сторожевые…» (Пушкин),
«Город, смутно озарённый, Смотрит в розовую даль» (Блок),
«Брезгливо поднял бровь ампирный Гранитный барин Петербург!» (Агнивцев),
«Я на лестнице черной живу, и в висок Ударяет мне вырванный с мясом звонок» (Мандельштам),
«Есть в Ленинграде жесткие глаза и та, Для прошлого загадочная, немота» (Эренбург),
«Твой остов прям, твой облик жёсток… Как прежде, вьется змей твой медный, Над змеем стынет медный конь… И не сожрет тебя победный, Всеочищающий огонь» (Гиппиус),
«И к горлу балтийские волны, как комья Тоски, подкатили…» (Пастернак), «Атланты держат небо На каменных руках» (Городницкий),
«Чёрный пёс Петербург - морда на лапах, Стынут сквозь пыль ледяные глаза. В эту ночь я вдыхаю твой каменный запах Пью названия улиц, домов поезда» (Шевчук),
«За окном идут молодые львы... Они войдут, когда Екатерина откроет им дверь! (Гребенщиков)…
Более откровенными оказались Барков, а спустя пару столетий и К. Кинчев со своим символическим, фаллическим ракурсом на архитекторов города:
«Экспериментатор движений вверх-вниз идёт по улицам своих построек, он только что встал, он опрятен и чист, он прям, как параллель, и как крепость, стоек».
Эрогенность архитектуры проявляется не только в обычном синтезе искусств - самой архитектуры во взаимодействии с часто самим по себе эротичным изобразительным искусством - живописью и скульптурой (и даже иногда с неожиданно эротичным орнаментом). Эротика архитектуре, как художественно-образному «мышлению в камне» присуща вообще и перманентно.
У каждого здания, как у гигантского организма есть ноги - фундамент; голова с волосами и головным убором - верхняя часть - крыша, мансардный этаж или купол; глаза и уши - окна; есть органы принятия и выведения - двери; есть кровеносная система - лестницы; есть сердце - наполняющие его люди, произведения искусства.
Особым антропоморфическим объектом стала колонна. Её идея как структуры в виде вертикальной опоры уходит в глубокую древность и часто колонна имела символическое значение и подражала формам природы. Такую колонну могли изображать в виде ствола дерева (что было просто, ведь первые колонны были деревянные), она могла означать «древо жизни», фаллический символ или стоящую фигуру человека. Согласно различным исследованиям пропорции колонны рассчитывались исходя из человеческих (например, мужская ступня по отношению к росту составляет примерно шестую часть, та же пропорция может соблюдаться при формировании дорической колонны). Колонна часто напоминала человеческую фигуру, и, наоборот, кариатида или атлант напоминали столб. У колонны имелись признаки человека: ноги с обувью (нижняя часть и база), тело (фуст), голова (капитель) и головной убор (абака). По Витрувию есть «мужские» колонны, имеющие «пропорции, крепость и красоту мужского тела» и «женские», с более утонченными пропорциями и украшениями.
Весь процесс архитектурного развития напоминает существование живого организма - у каждого здания есть родители (в основном, почему-то, инженеры и архитекторы). Есть стадия оплодотворения (зарождение идеи проекта), есть рождение с разрезанием пуповины (торжественное разрезание ленточки), есть рост и развитие (строительство, реконструкции, достройки), есть болезни (проседание, осыпание краски и штукатурки), есть лечение (ремонт), есть смерть (разрушение и снос). Даже возможен переезд.
Есть ближние и дальние родственники - братья, сёстры и даже близнецы и клоны - созданные по одному проекту здания и корпуса. Причём, чем успешнее «родители», тем больше распространяется тот или иной вид. Как и живой популяции, архитектуре присущ естественный и искусственный отбор, движущая сила эволюция, в результате действия которой в популяции (стилевом направлении) увеличивается число особей (зданий, проектов), обладающих более высокой приспособленностью (лучшими признаками эстетики и благоустройства). Есть «психические и физические отклонения» и даже «андрогинизм».
С развитием технологий в архитектуре стали появляться более конкретные антропоморфные черты (дома на «ногах» на набережной Смоленки, «Дом с глазами» в Сестрорецке).
Девиации
Вообще, с точки зрения поколений искусствоведов «старой школы» всякое искусство, отличное от классицистического, является «отклонением». Поэтому «девиациями» (девиация - отклонение от нормы) здесь мы считаем различные архитектурные стили и направления в смысле их отхода от основного «истинно петербургского» античного духа.
Это можно сказать о многих стилях, особенно о барокко и маньеризме с их отклонением от античного идеала эпохи Возрождения, с их «вычурностью», «неестественностью», «неискренностью», «элитностью», «деформированностью и изломанностью», «преувеличенной эмоциональностью».
Развитие архитектурного стиля эклектика в Петербурге было связано с бунтом против военного, административного и церковного рабства в плену академизма. «Свободомыслие» и эмансипация общества привели к сильнейшим отклонениям от эстетики классицизма, что часто доходило до настоящих архитектурных извращений, когда на фасадах часто вместо заявленного адептами стиля «умной архитектуры» появлялись сложноподчинённые нагромождения европейских и восточных мотивов. В облике этих «метисов», «мулатов» и «франкенштейнов» можно увидеть целую пластическую хирургию, когда вверх тянулись готические шпили и романские башни, необарочные фасады украшали псевдорусские петушки, а внутренности могли быть в ренессансном и мавританском стиле. Причём часто всё это было обильно приправлено узорочьем, что образовывало трудночитаемый или излишне раздроблённый декор. Впервые на фасадах появляется тема «нетрадиционных отношений».
Самое невероятное количество «девиаций» принесла эпоха рубежа XIX-XX веков, когда родился модерн, самый мимолётный стиль в истории искусства, вспыхнувший «взмахом бича» в смутное время мистических течений и предреволюционных и предвоенных настроений. Эту эпоху иногда называли Fin de siecle (с фр. «конец века»), с его индивидуализмом, отказом от общепринятых моральных норм, декадентством и болезненностью.
Его основные разновидности (с течениями, и притоками), которые ещё долго будут расшифровывать специалисты разных эпох - символизм и неоклассицизм, иррационализм и рационализм, ретроспективизм и современные веяния и т.д.
С приходом к власти Сталина и создания им новой настоящей империи, желания архитекторов новой волны с их свободными идеями стали подавляться. Однако доминирующий неоклассицизм сталинской архитектуры с середины 1930-х до конца 1950-х годов также с трудом удерживался в рамках «социалистического реализма». Несмотря на «однопартийность» советского искусства, несмотря на возможность быть объявленным в уходе от «советских принципов», неоклассицизм мог принимать различные «уклоны» - в ар-деко, беренсианство, неоренессанс, неоампир и т.д.
Мужская архитектура
Мужской дух в архитектуре - плотная, многоэтажная, агрессивная застройка, вертикали, всё, что может укреплять, протыкать - колонны, пилоны, шпили, башни, трубы, болты, гвозди, острые углы.
Альфа-архитектура
Если заказчик предпочитал проект государственного или частного сооружения с башней, или высотного здания, выделяющегося из общей застройки, значит он неоднозначно заявлял - я здесь главный (т.е. в архетипе - я альфа-самец этого района). К доминантам можно отнести башни Городской Думы, дома Зингера, дома Кейбеля, дома Ш.З. Иоффа, «Башню Иванова» дома И. И. Дернова, башни съезжих (пожарных) частей (например, почти антропоморфная съезжая Охтинская часть), современные небоскрёбы и т.д.
Женская архитектура
В общегородском масштабе женскому соответствует малоэтажная, неплотная, с округлыми линиями, неагрессивная застройка, часто в мягкой зелени, всё, что словно растворяется в природе.
Гендерная цикличность развития архитектуры Петербурга
Надо отметить некоторую важную цикличность развития архитектурного облика Петербурга. На протяжении веков в соответствии с «диалектическим подходом» в Петербурге-Ленинграде можно выделить «мужские» (активные, даже агрессивные) и «женские» (спокойные, эмоциональные) периоды, ритмично сменяющие друг друга. Любопытно, что чем жёстче была внутренняя и внешняя политика, тем более «мужской» была архитектура.
ПЕРИОД
ОПИСАНИЕ
Допетровский
Женский, с его болотами и деревнями («мужское» начало в виде крепости Ниеншанц, стоявшей в стороне, Пётр разрушил).
Петровский
Мужской. Весь город был сплошным строительством с его потоком камней и кирпичей, рабочими, шпилями, кораблями, военными сооружениями, солдатами и т.п.
Анны и Елизаветы
Женский, с его «эмоциональной» архитектурой барокко и рококо.
Екатерины Великой, Павла, Александра I и частично Николая I
Мужской, с его классицизмом и ампиром, военным триумфом, умопомрачающим обилием колонн.
От Николая I (частично) до Николая II
Женский, период эклектики и модерна, с их узорочьем и кривыми линиями, началом феминизации общества.
Перед Первой мировой
Мужской. Неоклассицизм и неоампир, подъём военного духа, снова колоннады и военные символы.
Ленинградский авангард
Женский. Период прославился основным стилем - конструктивизмом, с его преимущественно «горизонтальной архитектурой», «женскими» проёмами ленточных окон и мягким штукатурным покрытием стен.
Сталинская довоенная архитектура
Мужской. Апофеоз вертикалей, колоннад и военных атрибутов.
Блокада
Женский. Работа архитекторов преимущественно «горизонтальная», «деревянная», «тканевая», «маскировочная», связанная с укрытием объектов.
Сталинская послевоенная архитектура
Мужской. Снова апофеоз неоампира, вертикалей, колоннад, шпилей, высоток и военного достоинства.
Хрущёвская архитектура
Женский, преимущественно «горизонтальное» строительство.
Брежневская архитектура
Мужской, с его точечными высотками, агрессивным брутализмом.
Горбачёва и Ельцина
Скорее женский, гибернационный, с его зарастающими травой долгостроями и малоэтажной частной архитектурой.
Современный
Достаточно разнообразен, разобраться в нём можно будет не скоро, однако можно вспомнить основные заметные мужские признаки - уплотнительную застройку и стремительный рост вертикалей небоскрёбов.
«Мужской» ордер
Самым «мужским» ордером ещё со времён античности считался дорический, со своим лаконичным, монументальным обликом, особенно в сравнении с ионическим.
«Женские» ордера
Ионический считался «женским ордером» в архитектуре также ещё со времён античности, со своими лёгкими, изысканными пропорциями, увенчанный, словно локонами, своими волютами, в отличие от «грубого» дорического ордера.
Однажды древнегреческий скульптор Каллимах из Коринфа решил прогуляться по кладбищу и увидел на могиле недавно умершей девушки плетёную корзину с её вещами, увитую листьями аканта. Скульптору так понравилась эта идея, что он решил использовать этот мотив при разработке так называемого коринфского ордера, который представляет вариант ионического, с колонной, увенчанной колоколообразной капителью, покрытой стилизованными листьями аканта. В память о девушке этот ордер получил второе название - девичий.
Античность в архитектуре
Пётр первый задал мощный античный вектор в развитии Петербурга. Большинство зданий здесь построены по принципам античных канонов, в первую очередь, древнегреческой и древнеримской классики с их видоизменениями и стилизациями. Это влияние пролегло гигантской архитектурной цепью через все эпохи от Возрождения до настоящего периода, и заметно в зодчестве самых различных политических устройств, культур, религий и сект. Эти идеи воплотились в работах мастеров ренессанса, барокко, рококо, классицизма, эклектики, модерна, всех видов неоклассицизма в зданиях самого различного общественного, религиозного и жилого назначения.
И ни в коем случае нельзя забывать, что эти принципы, давшие основной толчок развития большей части архитектуры на планете Земля были созданы в двух древних культурах, где почитались два базисных принципа плодородия Вселенной - мужское и женское начала.
Эти принципы, воплощённые в грандиозных масштабах, мы можем увидеть именно в Петербурге (с которым сравниться может только Рим), как в городе, в котором идеи классики стали его приоритетом и символом. Целые святилища, посвящённые мифическим божествам и героям (например, Летний сад), колонны и колоннады и весь дух петербургского зодчества - всё говорит нам о том, что Genius loci имеет античное происхождение. Великие архитекторы, внёсшие основной вклад в исторический центр города - итальянцы и французы по происхождению, преклонялись перед культурой Эллады и Рима. В Петербурге по античному образцу создавались целые форумы - архитектурно оформленные площади, где протекала общественная жизнь горожан. Под влиянием античных храмов и культов создавались великолепные, как религиозные, так и общественные сооружения.
И, конечно, не случайно Петербург поэтически прозвали Северной Пальмирой - в честь античного города Пальмиры, наполненного причудливой смесью архитектуры восточной, древнегреческой и древнеримской культур.
Главные титаны античности в Петербурге - архитекторы Франческо Растрелли, Тома де Томон, Карл Росси, Огюст Монферран. В своих небывалых для России монументальных подвигах они воздвигают обильно уставленные статуями богов в греческом и римском вкусах колоссальные сооружения, в которых откровенно восхищаются искусством их любимого античного мира. «Александрийский столп», напрямую отсылающий нас к древнеримской колонне императора Траяна; Исаакиевский собор с его изображениями солнца, свастик, утончённых древнеримских фигур и изобилием золота и драгоценных камней; Биржа («посвящённая» античным богам Нептуну, Меркурию и т.д); Ростральные колонны с разными божествами; триумфальные арки с древнеримскими колесницами и т. д.
Петровское барокко
Именно при Петре, впервые на Руси, восстали на невиданную доселе высоту европеоидные остроконечные завершения зданий в виде сильно вытянутых вверх конусов или пирамид. Стараниями молодого, энергичного голландского плотницких дел мастера Хармана ван Болоса были подняты шпили первых построек Адмиралтейства, Петропавловского и Исаакиевского соборов, Конюшенного двора, шпицы церквей и кроншпицы Галерной гавани, заявив, конечно, на подсознательном и сознательном уровне горожанам и иностранным гостям, что Петербург - это не только центр Военно-морской, культурной и духовной державы. Это та изначальная, сущностная, архетипическая настоящая мужская сила, которую нужно уважать.
Барокко и рококо
«Женский» стиль в архитектуре? Относительно агрессивного ампира можно привести в пример эмоциональную архитектуру барокко и альковного, нежного рококо с их завитушками, игривостью, раковинами и т.п. В противовес рациональности классицизма, барокко было предназначено для того, чтобы вызывать у зрителей эмоции и даже страсть.
Дочь Петра I Елизавета Петровна, с детства отличавшаяся свободой нравов, в масштабах страны продолжала дело своего отца, начала эпоху Просвещения и сама стала законодательницей мод. Её царствование - это череда роскоши, излишеств, веселья, балов, маскарадов и так называемых «метаморфоз», когда дамы наряжались в мужские костюмы, а мужчины - в дамские. Именно при Елизавете не только была основана Академия художеств, организовывались научные организации, оказывалась поддержка представителям русской науки и культуры. При ней архитектура барокко, скромная в эпоху Петра и Анны, расцвела пышным цветом. Её любимый архитектор, итальянец Франческо Растрелли, подлинный правообладатель древнеримской культуры, создавал свои великолепные, разноцветные, полные чувства шедевры с невиданным дотоле размахом, и обнажённые каменные тела, словно в грандиозных античных процессиях, облюбовали стены и крыши многих дворцов. Тогда же возникла интерьерная эстетика рококо с её утончённым гедонизмом и игривостью.
Классицизм и ампир
Какие архитектурные стили можно считать «мужскими»? Наверное, в первую очередь, монументальный, строгий, выверенный, рациональный классицизм с его особыми «мужскими» достоинствами - военными казармами и мощными колоннадами. А особенно - триумфальный, военизированный вариант классицизма - ампир, наполненной агрессивной атрибутикой - копьями, доспехами, мечами, знамёнами, пушками и т.д.
Эклектика
Стиль эклектика, с её излюбленным «ковром» с узорочьем и кривыми линиями, возвращением «эмоционального» барокко (необарокко) - явление «женской» архитектуры. Это время утраты позиции Петербургом как «чисто мужского города», выдвижения женщин на более активные позиции, начало феминизации общества, появление Высших женских курсов (слушательницами которых были Любовь Блок - Менделеева, Надежда Крупская, Ольга Ульянова, Ольга Форш), резкое возрастание числа слушательниц при женских институтах (Повивальном институте и т.д.)
Модерн
Мимолётное, но поразительное, как удар хлыста, искусство эпохи модерна, унаследовавшее традиции романтизма и символизма, несло в себе чистую эстетику, воспевая трансцендентную красоту любви, смерти и их переплетений.
Вячеслав Иванов, поэт-символист Серебряного века говорил, что «в сущности, вся человеческая и мировая деятельность сводится к Эросу, что нет больше ни этики, ни эстетики - обе сводятся к эротике, и всякое дерзновение, рожденное Эросом - свято», «Эрос ведет за руку по своим садам Психею, планетную душу человека». В Петербурге организовывалось огромное количество мистических кружков, например, в знаменитой «Башне Иванова» проводились так называемые «оргии», посвящённые культу Диониса, где проповедовались идеи «живой жизни», экстатического состояния, позволяющего проникать в тайны Вселенной.
Часто какое-то изображение или на картине художника, или на стене здания своей символикой выражало какой-либо замысел творца. В архитектуре модерна можно выделить следующие типы образов, украшающие экстерьер и интерьер зданий - растительные, анималистические, геометрические и антропоморфные.
Цветы - наиболее популярный образ в модерне. Бутон символизировал зарождение жизни; образ засохших цветов - увядание, мак - сон, или переход между жизнью и смертью, орхидея - роскошь и любовь, папоротник - тишину и покой, роза - красоту жизни, лилия и белый ирис - непорочность и чистоту, голубой ирис - веру и надежду.
Особое место в модерне заняли изображения животных - зверей, птиц и пресмыкающихся. Сова, например, излюбленный образ в северном модерне, означала не только мудрость, но и ночные, мрачные, потусторонние силы (от которых сама же она и охраняла).
В модерне существовал настоящий культ стилизованных фигур утончённых девушек, часто в образе нимф, русалок или томных, «декадентских» барышень с длинными струящимися волосами, вплетёнными в орнамент из цветов, растений и символов.
На Малом проспекте Петроградской стороны стоит дом, на стене его приземлилось на шар существо в виде прекрасной девы с распростертыми крыльями, в руках она держит гирлянду и венки. Возможно, она - Гений славы, а может - Фортуна. Дом Товарищества по устройству жилищ Петровского Коммерческого училища построил архитектор А.И. Владовский в 1908 гг. Основные цели товарищества заключались в том, чтобы оказывать помощь сослуживцам по училищу и их семьям. Фортуна - древнеримская богиня удачи, иногда она представляется стоящей на шаре или упирающей в него свой главный атрибут - колесо. Фортуна (удача) - один из символов коммерции, здесь она раскрывает руки, как бы принимая и примиряя всех - богатых и бедных.
Также полон символизма и эротики декор дома американской компании «Зингер», созданный по проекту П.Ю. Сюзора в 1902-1904 гг. Здание украшают растительные орнаменты «удары бича», светильники из словно вырастающих из ирисов дракончиков; далее идут более прямые аналогии - полуобнажённые валькирии - одна с жезлом Меркурия (аллегория торговли), другая с веретеном и швейной машинкой (аллегория портновского искусства). Орёл, восседающий на куполе, символизирует США и мужское начало. Главное достоинство, которое украшает сооружение - фаллоподобная башня-фонарь со светящимся стеклянным глобусом с названием фирмы, который поддерживают полунагие нимфы. Это высотное сооружение неоднозначно указывало, кто здесь главный (были даже попытки запретить строительство башни, так как её новый, модернистский облик слишком сильно «конкурировал» с куполом Казанского собора, расположенного напротив).
В 1905-1906 гг по проекту архитектора Б. И. Гиршовича на Ивановской (ныне Социалистической) улице было создано одно из лучших произведений эпохи модерна - жилой дом и типография Березина (в 1907 году серебряная медаль за лучший фасад дома, построенного за последние четыре года). Дом в стиле классицизирующего модерна одет в радостные и жизнетворные цвета зеленоватой майоликовой и бежевой кирпичной плитки. Но главное, что приковывает взгляд - это, конечно, декоративный фриз, выполненный по проекту скульптора В. В. Козлова. На фризе размещены несколько групп девушек - по три в каждой. Девушки одеты в то ли туники - то ли в ночные сорочки, причём одна из них пикантно обнажила грудь. В руках некоторые из них держат какие-то продолговатые предметы (при увеличении они оказываются свитками). Менее известными являются пластические образы, расположенные над и под витринными окнами. Они изображают языки в виде листьев, входящие в расселины прихотливых растений - весьма распространённый эротический образ.
Может быть, самым выдающимся явлением символизма в модерне является «Космический дом» А. Ф. Бубыря на Стремянной улице (1906-07). Здание родилось в творческом союзе и дружбе двух архитекторов А. Ф. Бубыря и Н. В. Васильева, которые создали удивительное строение в стиле северный модерн. Ассиметричный, в общем мускулинный фасад рассечён мощным фаллоподобным ризалитом, устремлённым в небо, словно вырастающим из скалы и наполнен вставками из грубоотёсанного камня. Причём всё это кишит космогонической тематикой - мы видим в пустоте космоса (женское начало) восходит и заходит солнце (символ рождения и угасания), изображения фаллосов и фаллоподобных объектов (например, на пятом этаже центрального ризалита), клювастых пернатых, «дикобраза», рыб, грибы, под ёлочкой и в витраже - змеи (мужские символы), летучих мышей в парадной (символ потусторонних сил) и других существ. Всё это напоминает какое-то древнее культовое мегалитическое сооружение для проведения ритуалов или астрономических измерений.
Удивляет и другое произведении модерна - Елисеевский магазин, построенный в 1902-1903 гг по проекту архитектора Г. В. Барановского (того самого, автора проекта буддийско-тантрического храма в Старой Деревне), с установленными на фасадах аллегориями покровителей торговли - "Промышленность", "Торговля", "Искусство" и "Наука", скульптор А. Г. Адамсон. Надо отметить, что купцы часто использовали различные приёмы привлечения клиентов, в том числе и эротические. Здесь Меркурий, бог торговли, представлен в виде обнажённого мужчины с неоднозначным кадуцеем; «Искусство» - в виде художницы с обнажённой грудью. Облик этого здания весьма чувствителен - помимо замечательно вылепленных обнажённых тел можно увидеть и прихотливые узоры с цветами, плодами, разной растительностью и фаллическим орнаментом витражей, напоминающим тибетские танки. По углам крыши установлены массивные фаллоподобные «башенки», напоминающие чжалцаны в тибетском зодчестве.
Кстати, здание находится прямо напротив задорного памятника Екатерине II, выполненного в виде буддийской ступы (вспомним - Екатерина объявлена буддистами буддийской богиней) и напротив дома А. М. Ушакова с полуобнажёнными девушками, игриво держащими друг друга за руки.
В содержание
Продолжение