До и после Ютланда
Прочитал две книги Джеймса Голдрика: Before Jutland: The Naval War in Northern European Waters, August 1914-February 1915 и After Jutland: The Naval War in North European Waters, June 1916-November 1918.
Хорошие книги. Главное достоинство дилогии Голдрика, думается, методическое. Это не просто интересный рассказ о событиях, обрамляющих Ютланд. Это не только интересный разбор действий и решений сторон. Это, помимо прочего, и в первую очередь - история о грандиозной трансформации морской войны как таковой, случившейся в 1914-1918 гг.
Основной движущей силой трансформации был технический прогресс. Голдрик смело заостряет - дескать, скорость и масштаб технических изменений в 1914-1918 гг. был беспрецедентным, такого не случалось ни до, ни после. С этим можно было бы поспорить, но в любом случае это высказывание само по себе заставляет смотреть на великую морскую войну по-новому. Однако автор не останавливается на технических вопросах - он так же уделяет много заслуженного внимания "оперативному контексту", под которым понимается как влияние географических и климатических особенностей театра на ход военных действий, так и проблемы организационного и культурного характера, что и делает обе книги по-настоящему современными.
Важнейшим, возможно, даже главным достоинством диптиха является тщательная детализация картины - что не позволяет в пределах краткой рецензии описать всё то новое и прекрасное, что есть в тексте. Несколько напримеров. Например, историю о визите Джеллико в банк я нашёл в первой книге Голдрика. Там же я брал и описание гибели "Формидэйбла" - события куда как более важного, чем может показаться. Разбирая гибель "Одейшеса", Голдрик много внимания уделяет вопросу "гласности на войне". Попытка скрыть гибель корабля провалилась, в то же время доверие публики к официальной информации Адмиралтейства было подорвано - что имело негативные последствия во время Ютланда. Анализируя ход боя у Доггер-Банки, на который так сильно повлияла проблема сигналопроизводства флота Битти, Голдрик отмечает важное: ветер был с носовых курсовых углов, сигнальные флаги вытягивались вдоль диаметральной плоскости кораблей, и уже одно это резко затрудняло использование флажных сигналов в бою.
Или вот: у Голдрика (и, полагаю, только у него) можно прочитать о том, что на некоторых британских линейных кораблей магнитный компас располагался слишком близко к носовой трубе. Это приводило к тому, что при изменении направления ветра - и, соответственно, изменении пространственного распределения нагретых и холодных зон по поверхности трубы - отклонения стрелки компаса могли меняться в пределах от 2 до 5 градусов. По-настоящему важной эта проблема становилась в конкретном "оперативном контексте": британский флот столкнулся с проблемой координации действий крупных соединений, базирующихся достаточно далеко друг от друга. Согласование операций Гранд-Флита, Флота линейных крейсеров и Гарвичских сил требовало точной навигации, однако гирокомпасы только входили в моду, а точность магнитных бала такова, что курсы приходилось задавать с шагом полрубма (5,625 градусов). После десятичасового перехода величина ошибки - без учёта других факторов - достигала 5 миль по направлению движения и 2 миль в боковом направлении. Слишком много, если требовалось найти и атаковать противника силами, идущими с разных направлений.
Эта проблема уножалась на проблему организации радиосвязи - тоже вполне новую. Это может показаться странным, но в 1914 г. ни у британцев, ни у немцев не было стандартной формы радиодонесения разведчика. Что оборачивалось забавными проблемами: один разведчик забывал сообщить наверх о времени контакта, другой - о курсе и скорости противника, третий - о своём собственном месте. С появлением авиаразведки проблемы усугубились: например, во время знаменитого выхода немецкого флота в августе 1916 г. ошибка экипажа цеппелина L13, "увидевшего" линкоры в составе Гарвичских сил, во многом определило исход олерации - Шеер повернул на юг, чтобы поймать мнимые линкоры, что помешало ему встретиться с идущими с севера кораблями Битти.
Может показаться, что я, вслед за Голдриком, топлю читателя в деталях - но это не так. Именно из этой детализации вырастают важные общие выводы. Например, ошибка L13 объяснялась двумя факторами: во-первых, экипажи "цеппелинов" не имели должной подготовки в деле опознавания кораблей с воздуха. Во многом потому, что командующий флотом "цеппелинов", Петер Штрассер, был сторонником воздушного наступления на Британию, считал отвлечение своих сил на разведку в интересах линейного флота бесполезной тратой времени. А Шеер, в свою очередь, не мого противопоставить эскпертному мнению Штрассера другое экспертное мнение - никто другой в операциях "цеппелинов" не разбирался (или не "разбирался"). Во-вторых, экипажи "цеппелинов" комплектовались резервистами. И это было частным проявлением общей проблемы: силы, предназначенные для "войны нового типа", комплектовались резервистами, при этом не было ни времени, ни структур, обеспечивающих их должную подготовку - при том, что этим силам приходилось решать сложные задачи. Такова была проблема "цеппелинов" (после истории с L13 принципы комплектования поменялись), таковы же были сложности Дуврского барража - там британцам пришлось столкнуться с организации ночного боя, решать вопрос "дружественного огня", проблема умножалась на необходимость взаимодействия с союзниками (французами с самого начала, американцами - позже). И эти, сложнейшие, проблемы решали резервисты - оказавшиеся хоть на борту дрифтёра, хоть на борту нового эсминца.
И, наконец, ещё одна история, блестяще описанная Голдриком - история похода Флота открытого моря к Бергену 23-25 апреля 1918 г. Очень, очень интересная. Во-первых, потому, что это был самый дальний поход немцев - и он не закончился встречей с Гранд-флитом. С одной стороны - потому, что немцы, наконец-то, позабитились о "радиогигиене". Приказы на операцию не были переданы по радио, и "Команта 40" не смогла предупредить Битти так, как это обычно бывало (забавно, что наиболее важными сигналами были перехвачанные сигналы о посылке на разведку "цеппелинов" и радиограмма немецкой службы радиоразведки в адрес Хиппера - о том, что противник не заметил выход в море немецкого флота). Что, в свою очередь, подчёркивает: избранная британцами, и Джеллико в первую очередь, стратегия (точнее - оперативное решение) работала так хорошо, и вообще работала исключительно благодаря "Комнате 40" и чистой удаче с "Магдебургом" (впрочем, добытые на нём документы были только частью решения проблемы немецких кодов).
Во-вторых, немцев не удалось перехватить из-за серьёзной ошибки командира подводной лодки J6. Он заметил выходящий в море немецкий флот - но решил, что это британские силы, прикрывающие очередную минную постановку. Командир был извещён о готовящейся минной постановке - что было прогрессом по сравнению с ситуацией 1914 г., когда британцы несколько раз чудом избежали потерь от дружественного огня - однако прогресс этот не пошёл на пользу. Та же подводная лодка заметила возвращающихся немцев. Но, вместо того, чтобы атаковать противника, командир J6 решил отплыть в сторонку и доложить о контакте - этого требовали имеющиеся у него инструкции, но они касались только ситуации, когда немцы выходят в море, не ситуации, когда они возвращаются (использовать подлодки для разведки британцы стали в 1916 г., после того, как лодки получили достаточно мощные радиостанции). Трудно сказать, в какой степени был виноват командир лодки - возможно, инструкции не были написаны достаточно чётко. Но, в любом случае, этот эпизод подчёркивал ещё две проблемы - возросшую в новых условиях роль одного конкретного наблюдателя. И проблему новых проблем: обе ошибки командира J6 были непосредственно связаны с новыми решениями выявившихся сложностей (организации взаимодействия подводных лодок и надводных кораблей у вражеских берегов, использования подводных лодок для разведки).
Подобное внимание к деталям и делает книги Голдрика поистине "трёхмерными". Немногим авторам, пишущим о морской войне, удавалось достичь такого эффекта. При этом Голдрик не только использует в полной мере свой собственный опыт (он - профессиональный военный моряк, контр-адмирал австралийского флота), но и смотрит по сторонам. Ещё одной сильной стороной книги является разбор социальных проблем в британском, немецком и русском флоте: вопрос взаимоотношений офицерского корпуса и нижних чинов, вопрос организации досуга моряков (резюме: британцы, оказавшиеся в наиболее сложном положении - их дредноутам приходилось "бездействовать" вдали от какой-либо цивилизации, среди скал Скапа-Флоу - проблемы решали лучше всех, русские оказались в серединке, немецы с кастовым строем плелилсь в хвосте).
Общая идея Голдрика - в том, чтобы показать, сколь велики были новые трудности, которые приходилось преодолевать флотам, воевавшим в северных европейских водах в 1914-1918 гг. Поэтому он, в целом, благосклонен ко всем участникам процесса, а посему от резких выводов воздерживается. Впрочем, сам он называет ключевыми вопросами как минимум второй книги следующие: почему флоты добились того, чего добились, и могли ли они добиться большего?
Второй вопрос, понятно, самый интересный. Про немцев Голдрик говорит так: даже если оставить в стороне стратегический провал (Британия вступил в войну на стороне Антанты), то и тогда можно сказать, что немецкие надводные силы были использованы неважно (not well - именно так, курсивом). Действия на коммуникациях надводных кораблей могли, по мнению Голдрика, дать больше. Кроме того, он так же считает, что немцам не следовало прибегать к неограниченной подводной войне, обернувшейся политической катастрофой - действия лодок по законам призовго права могли бы, по его мнению, быть достаточно успешными.
Давая резюме по британскому флоту Голдрик, с одной стороны, пытается скорее объяснить, а не критиковать Адмиралтейство за сравнительно позднее введение системы конвоев. Ключевыми областями, в которых успехи британцев могли бы быть большими, он называет минную войну и авиацию. И здесь я рискну добавить пять копеек: при чтении обеих книг меня не оставляла мысль о том, что британцы зря платили жалование Пэкинхему, Джексону и Корбетту - многие проблемы, с которыми они столкнулись, были выявлены и решены японцами в 1904-1905 гг. Короткая ремарка Голдрика - о том, что в 1914 г. немцы использовали для тактической навигации продвинутую систему квадратов, в то время как британцы работали в истинных координатах - не могла не заставить вспомнить о том, что систему квадратов (точнее, "узлов") придумали японцы в 1905 г. И британцы об этом знали. Точно так же японцы решили проблему организации радиосвязи, и - да, японцы очень успешно использовали мины для блокады. Все эти уроки прошли мимо британцев, сосредоточившихся на опыте Цусимы.
Наконец, Голдрик отмечает отсутствие координации действий британского и русского флота - упрёк двусторонний. При этом он говорит, что говорить о возможности тесного взаимодействия было бы слишком, тем не менее, давление британцев на балтийский проливы, генерация дополнительных немецких страхов была бы полезна.
Здесь, наконец, мы походим к самому для нас интересному. Какой же русский не любит доброго иностранного слова? А оно было. Вообще, в первой книге Голдрик утверждает, что полное понимание ситуации в Северном море невозможно без учёта событий на Балтике - но именно в первой книге эта декларация подкрепляется слабо. Во второй получается лучше - Голдрик прямо отмечает, что наш Балтийский флот мог сыграть важную роль. Во-первых, активные действия на коммуникациях с использованием современных надводных кораблей (читай - дредноутов) потребовали бы отвлечения преволинейных частей Флота открытого моря с главного театра, со всеми вытекающими. Во-вторых, боевая подготовка немецкого флота, в том числе и в первую очередь - флота подводного - велась в юго-западной части Балтийского моря. Действия в этой зоне давали нашему флоту сыграть очень важную роль в морской войне в целом - возможность эта не была реализована.
Впрочем, Голдрик осторожен в своей критике, и наш флот не является исключением. Он отмечает, что "оборонительная установка" русского флота в 1916-1917 гг. была отчасти оправдана, а сам характер действий определялся и объективными факторами (сложным климатом), и факторами субъективными, в том числе внешними по отношению к Балтийскому флоту (смена командования, и уход Колчака, в 1916 г., что вызвало неизбежную потерю времени) и флоту вообще (оборонительная установка Ставки и Николая II).
Это - то, что касается действий русского флота "после Ютланда". Что же касается действий "до" - то их Голдрик оценивает в целом положительно. При этом лично фон Эссена он оценивает очень высоко ("фон Эссен не был фон Игенолем" - эту фразу каждый русский патриот должен держать в уме на случай встречи с русским германофилом, даже если встреча эта состоится у зеркала), а о работе Непенина отзывается почти с восторгом - ещё бы, при его внимании к новым проблемам наша служба радиоразведки, равно как и метеорологическая служба, не могли не заставить Голдрика восхищаться. Первая книга завершается словами о русском балтийской флоте, примерно так:
Легко считать русских бедными родственниками с точки зрения возможностей и достижений, но на самом деле это не так. Флот вообще представляет собой одно из наиболее сложных, а потому и наиболее явных, проявлений национального характера и состояния страны, и русский Императорский флот можно рассматривать как микрокосм, отражающий состояние дел в Российской Империи. Слишком многое зависело от одного человека, и это стало ясно после смерти фон Эссена в начале 1915 г. Однако флот имел внушительный потенциал, и, будь у фон Эссена больше свободы в его использовании - возможно, за счёт ослабления контроля со стороны высшего руководства (нанёс бы он при этом превентивный удар по шведскому флоту, остаётся неясным) - русские вполне могли в 1914 г. создать немцам нерешаемые проблемы в южной Балтике. Если оставить за скобками уничтожение "Паллады", то в оперативных концепциях фон Эссена можно заметить лучшее, по сравнению [с концепциями его коллег] относительное понимание возможностей и слабостей его флота. Он не был одинок в этом, фон Эссена поддерживали несколько талантливых офицеров со способнстями к неординарному мышлени, что показывает развитие службы радиоразведки и наблюдения за погодой. Однако таких лидеров не хватало, и качество русского морского офицерского корпуса в целом не было достаточно для того, чтобы преодолеть комплекс проблем, приведших Балтийский флот к участию в революции 1917 г.
[Оригинал]
It would be too easy to regard the Russians as the poor cousins in any assessment of capability and performance, but this was not the case. Just as navies in general represent one of the most sophisticated, and thus most revealing, manifestations of national intent and practice, so the Imperial Russian Navy can be considered a microcosm of the flawed entity that was the Russian Empire. Too much depended on one man, and this became clear after von Essen’s untimely death in early 1915. But the navy possessed formidable capabilities and, had von Essen had more freedom to use them-perhaps with some tempering of his judgment by higher authority (whether or not he would have proceeded with a coup de main against the Swedish fleet had he been allowed remains uncertain)-the Russians may well have made the German position in the southern Baltic unmanageable even in 1914. The destruction of Pallada aside, what one can observe in von Essen’s operational concepts is a better relative understanding of his navy’s capabilities and limitations than was apparent among many of his professional equivalents. In this he was not alone, and von Essen was supported by some talented officers with a flair for lateral thinking, as demonstrated by the development of signals intelligence and weather reporting. But there were not enough such leaders and the overall quality of the Russian sea officer corps was insufficient to overcome the host of factors driving the Baltic Fleet toward its part in the revolutions of 1917.
Впрочем, в финале второй книги так же содержится похвала нашему флоту - пусть и неявная. Голдрик восхищается британским прообразом "task force", созданным в 1918 г. и представляющими собой нечто устремлённое в будущее: комбинация крейсеров и эсминцев при поддержке авиации и отдельной дивизии быстроходных линейных кораблей - а не ковыляющая на семи узлах "линию" Гранд-Флита, как в 1914 г. Всё так, но - русский флот создал и эффективно использовал концепцию маневренных групп как альтернативу "линейного флота" уже в 1915 г. Впрочем, это относилось, в первую очередь, к флоту Черноморскому - а потому осталось за пределами внимания Голдрика. Иначе, не сомневаюсь, мы получили бы ещё немного добрых иностранных слов.
Резюме: книга рекомендована всем без исключения, кто хоть немного любит читать про войну на море.