Парламентаризм и царизм в условия "Постмодерна" #путинизм #коммунисты #Россия #марксизм #анализ #РФ
Сегодняшний материал, в каком-то смысле, будет продолжением рассуждений недельной давности, а для моих постоянных читателей в нём, пожалуй, будет не так уж много нового. Тем не менее, подумав, я решил, что он нужен, - повторение и уточнение иногда бывают полезны; особенно тогда, когда за время, разделяющее моменты высказывания тех или иных соображений, мало что меняется.
А не меняется уже несколько лет, например, то обстоятельство, что нынешнее ("постсоветское") коммунистическое движение - банкрот. И я даже не буду сейчас это доказывать, - любому трезвомыслящему человеку достаточно просто посмотреть на деятельность российских коммунистов в последние годы (и, по большому счёту, в течение всего времени, прошедшего после уничтожения Советского Союза), осмыслить то, что они делали и к чему их действия приводили, и никакой иной вывод он сделать просто не сможет (во всяком случае, не прибегая к самообману). Вопросы, - при, повторю, трезвом взгляде на вещи, - вызывать будет лишь дата банкротства. Мой покойный товарищ Олег Романов, например, связывал эту дату с потерей РКРП (РКРП-РПК) государственной регистрации: "После отмены регистрации РКРП-РПК НЕТ уже никакого "коммунистического движения" в РФ. Есть только КПРФ и разного калибра группы лиц, которые вокруг КПРФ вертятся и пытаются поиметь гешефт" (20.10.2010), - приведшей к тому, что Партия Зюганова окончательно стала монополистом на поле поставки "коммунистических услуг" населению. Нынче, правда, на этом поле появились новые "игроки", - но им не удаётся повторить даже успехов РКРП, в своё время имевшей вполне реальную поддержку сотен тысяч и миллионов людей... Впрочем, не будем об этом.
Из крайне неприятного вывода о том, что "постсоветское" коммунистическое движение является банкротом, можно сделать два дальнейших вывода: либо о банкротстве самой "коммунистической идеи", - либо же о банкротстве способа действий её "постсоветских" приверженцев. Первый вывод я, как коммунист, сделать не могу... шутка; я бы, разумеется, мог сделать и такой вывод, если бы не видел отчётливо, что противная сторона, обучавшаяся в советских вузах (и, судя по всему, времени там даром не терявшая), очень даже успешно применяет марксистско-ленинские наработки (говорить о применении марксизма тут нельзя, поскольку марксистско-ленинская теория, как целое, включает в себя вывод об общественно-исторической необходимости диктатуры пролетариата, - вывод, к слову, настолько напрашивающийся, что даже сугубо буржуазная социология, в пору своей молодости, вплотную подошла к нему, - здесь же речь идёт о действиях людей, всячески стремящихся отсрочить установление этой диктатуры) против трудового народа (и против своих либеральных конкурентов, к слову). Стало быть, обанкротился, всё-таки, способ действий "постсоветских" коммунистов. А раз так - то нужно, прежде всего, разобраться, в каких условиях они осуществляли (и осуществляют) свои действия... и насколько хорошо они понимают, в каких условиях действуют.
Условия же - это, прежде всего, экономический строй и политический порядок (представляющий собой, - строго по Ленину, - концентрированное выражение экономического строя), взаимосвязанные настолько жёстко, что "Политика не может не иметь первенства над экономикой" (ПСС, т. 42, с. 278), хотя экономический строй, в общем и целом, является определяющим по отношению к политическому порядку. Если революционеры не понимают, с каким государственно-политическим порядком они имеют дело, - их действия обречены на неудачу; если бы, к примеру, большевики до Революции 1905 года (на основании периодического проведения в Российской империи вполне свободных и честных выборов предводителей дворянства) сделали вывод, что имеют дело не с самодержавием (тиранией), а с буржуазной демократией, и построили бы свою деятельность на основании этого вывода, - им бы, по всей вероятности, даже ленинская гениальность не помогла. Не в том ли одна из основных причин неудач "постсоветских" коммунистов, что они просто не понимают, с каким государственным порядком имеют дело?..
Мои слова о том, что на нынешнем "Западе" (и в демократических буржуазных государствах вообще) воля народа имеет некоторое (и немалое) значение Вы, товарищ Читатель, полагаю, могли воспринять, как некую "рекламу" для буржуазной демократии. Во всяком случае, в таком восприятии не было бы ничего удивительного, поскольку, как я уже говорил неделю назад, буржуазная контрреволюция в СССР и России происходила под "демократическими" лозунгами, в связи с чем "постсоветские" коммунисты буквально возненавидели и буржуазную демократию, и само слово "демократия". Между тем, я тут не придумал ничего нового, - лишь пересказал то, о чём говорили ещё Маркс и Ленин: "Маркс великолепно схватил эту суть капиталистической демократии, сказав в своем анализе опыта Коммуны: угнетенным раз в несколько лет позволяют решать, какой именно из представителей угнетающего класса будет в парламенте представлять и подавлять их" (Ленин, ПСС, т. 33, с. 88). Буржуазная демократия даёт угнетённым выбор лишь между разными группами угнетателей, - но она даёт угнетённым этот выбор. С помощью буржуазных выборов пролетариат, разумеется, не может свергнуть капиталистов, - но он может повлиять на расстановку сил внутри правящего класса, и влияет на неё везде, где капиталисты позволяют ему это делать. Разумеется, капиталисты в наиболее развитых странах позволяют народу выступать "судьёй" в спорах между различными их группировками не просто так; сама буржуазия, как класс, весьма заинтересована в том, чтобы "у руля" оказывались её наиболее симпатичные "простонародью" представители, - потому как чем более симпатичны будут народу буржуазные государственные деятели, тем меньшим (особенно поначалу) будет сопротивление народа их антинародной политике... а никакую другую политику они, будучи представителями и слугами класса капиталистов, проводить не могут. В то же время, и народ получает от буржуазной демократии кое-что, - именно, возможность не допускать к "рулю" откровенных ублюдков (политика которых, в конечном счёте, могла бы нанести вред и самой буржуазии). Таким образом, благодаря демократии в буржуазном обществе возникает момент тождества противоположностей, - остающихся, при этом, непримиримыми и продолжающих вести между собой борьбу, которая постепенно ведёт буржуазное общество к его гибели (то есть, к революции), а конкретно буржуазную демократию делает порядком очень и очень хрупким... но, в то же время, выгодным. По этому поводу Ленин замечал: "Всевластие «богатства» и потому вернее при демократической республике, что оно не зависит от отдельных недостатков политического механизма, от плохой политической оболочки капитализма. Демократическая республика есть наилучшая возможная политическая оболочка капитализма, и потому капитал, овладев (через Пальчинских, Черновых, Церетели и Ко) этой наилучшей оболочкой, обосновывает свою власть настолько надежно, настолько верно, что никакая смена ни лиц, ни учреждений, ни партий в буржуазно-демократической республике не колеблет этой власти" (ПСС, т. 33, с. 14), - сам народ, своим свободным голосованием устраняет отдельные недостатки политического механизма, от несимпатичных лиц до откровенно дурацких экономических программ включительно. Можно сказать, что в лице народного большинства на службу капиталу в такие моменты становится сама историческая необходимость... и даже сопутствующие буржуазным выборам злоупотребления лишь помогают ей проявиться: "Из простого соотношения чисел никогда нельзя - даже с помощью самых натянутых логических умозаключений - вывести необходимость вотума, соответствующего действительному положению вещей; наоборот, из данного положения вещей неизбежность определенного соотношения депутатов вытекает всегда как бы сама собой. Чем же был традиционный подкуп на английских выборах, если не особой формой, столь же грубой, сколь и наглядной, в которой проявлялось соотношение сил борющихся партий?" (Маркс и Энгельс, Соч., 2-ое изд., т. 8, с. 372; из этого, к слову, можно понять, почему и в какой мере нужно уважать волю большинства, даже когда оно глубоко заблуждается). "Беда", как уже говорилось, заключается в том, что та же самая историческая необходимость неуклонно ведёт буржуазное общество к гибели.
Прежде всего, класс капиталистов - это не какая-то монолитная сила; он состоит из частных собственников, и все они по отношению друг к другу являются конкурентами. Буржуазная демократия означает господство класса капиталистов, - и, в то же время, весьма существенное (и крайне неприятное) ограничение каждого отдельного капиталиста и каждого отдельного буржуазного клана; при этом, ограничены они оказываются не только произволом друг друга, но и всё той же волей народа. Относительно прочное положение класса капиталистов достигается за счёт того, что разные буржуазные кланы (и представляющие их партии) вынуждены наперегонки добиваться расположения "низов", - а для этого им приходится делать "низам" одну уступку за другой. Положение усугубляется тем, что уровень и характер развития производительных сил, по мере развития буржуазного общества, входит во всё большее противоречие с частнособственническим способом управления производством и распределения его продуктов; уступки "низам" постепенно начинают расшатывать "устои", - не столько даже из-за растущего объёма подачек, которые капиталисты вынуждены кидать "низам", лишаясь части своих прибылей, сколько из-за того, что "низы" начинают проводить в представительные учреждения собственных представителей: "До тех пор пока угнетенный класс - в данном случае, следовательно, пролетариат - еще не созрел для освобождения самого себя, он будет в большинстве своем признавать существующий общественный порядок единственно возможным и политически будет идти в хвосте класса капиталистов, составлять его крайнее левое крыло. Но, по мере того как он созревает для своего самоосвобождения, он конституируется в собственную партию, избирает своих собственных представителей, а не представителей капиталистов. Всеобщее избирательное право - показатель зрелости рабочего класса. Дать больше оно не может и никогда не даст в теперешнем государстве; но и этого достаточно. В тот день, когда термометр всеобщего избирательного права будет показывать точку кипения у рабочих, они, как и капиталисты, будут знать, что делать" (там же, т. 21, с. 173). С тем, что в этом случае делать рабочим, всё более-менее ясно; что же касается капиталистов, то их уже положение, при котором представители пролетариата составляют в парламенте значительное меньшинство, должно подтолкнуть к мысли о замене демократического порядка чем-то другим.
О том, чем можно заменить демократию, капиталисты знают ещё с тех времён, когда их классу приходилось бороться против отживших свой век феодалов. Тогда этот, - альтернативный демократии, - порядок защищал помещиков от притязаний буржуазии, но с тех пор новые "хозяева мира" научились ставить его себе на службу: "Все эти фракции партии порядка, из которых каждая имеет in petto своего собственного короля и свою собственную реставрацию, противопоставляют каждая узурпаторским и мятежническим вожделениям своих соперников общее господство буржуазии, форму, в которой все их отдельные притязания взаимно нейтрализуются и сохраняются, - республику" (там же, т. 7, с. 77). Каждая из буржуазных группировок, борющихся за контроль над выборными учреждениями, мечтает (иногда втайне, а иногда и совершенно открыто) об установлении самодержавного порядка с собственным самодержцем во главе. Лишь взаимное подавление друг друга буржуазными группировками, каждая из которых мечтает об установлении выгодного только ей самодержавного порядка, придаёт буржуазной демократии некоторую устойчивость, вынуждая капиталистов ограничиваться институтом президентства (и сходными по своему значению бюрократическими институтами в парламентских республиках), в рамках которого определение "наиболее достойной" кандидатуры на должность "первого лица" опять выносится на "суд народа". По мере возрастания угрозы "устоям" со стороны этого "народного суда", - происходящего по причинам, о которых говорилось выше, - буржуазные группировки оказываются вынужденными "отбрасывать старые обиды" и объединяться. Порой это происходит в виде "конвергенции", - как на нынешнем "Западе", где буржуазная демократия сохраняется, но свободы постепенно ограничиваются, а разница между программами конкурирующих буржуазных группировок становится всё меньше (они различаются уже, главным образом, тем, в какой последовательности проводить антинародные мероприятия), - а порой одна из буржуазных группировок, наиболее сильная, просто ставит своего "царя", и остальным приходится с этим смириться (именно это и произошло в России в 1993 году, когда своё самодержавие установил "уральский" клан, в 1999 - 2000 годах сменённый на престоле кланом "питерским"). Самодержавие, таким образом, вовсе не является в современном мире каким-то "извращением", - нормальный буржуазно-демократический порядок всегда носит в себе его зародыши, и в определённое время один из них вполне может прорасти... где угодно.
А не меняется уже несколько лет, например, то обстоятельство, что нынешнее ("постсоветское") коммунистическое движение - банкрот. И я даже не буду сейчас это доказывать, - любому трезвомыслящему человеку достаточно просто посмотреть на деятельность российских коммунистов в последние годы (и, по большому счёту, в течение всего времени, прошедшего после уничтожения Советского Союза), осмыслить то, что они делали и к чему их действия приводили, и никакой иной вывод он сделать просто не сможет (во всяком случае, не прибегая к самообману). Вопросы, - при, повторю, трезвом взгляде на вещи, - вызывать будет лишь дата банкротства. Мой покойный товарищ Олег Романов, например, связывал эту дату с потерей РКРП (РКРП-РПК) государственной регистрации: "После отмены регистрации РКРП-РПК НЕТ уже никакого "коммунистического движения" в РФ. Есть только КПРФ и разного калибра группы лиц, которые вокруг КПРФ вертятся и пытаются поиметь гешефт" (20.10.2010), - приведшей к тому, что Партия Зюганова окончательно стала монополистом на поле поставки "коммунистических услуг" населению. Нынче, правда, на этом поле появились новые "игроки", - но им не удаётся повторить даже успехов РКРП, в своё время имевшей вполне реальную поддержку сотен тысяч и миллионов людей... Впрочем, не будем об этом.
Из крайне неприятного вывода о том, что "постсоветское" коммунистическое движение является банкротом, можно сделать два дальнейших вывода: либо о банкротстве самой "коммунистической идеи", - либо же о банкротстве способа действий её "постсоветских" приверженцев. Первый вывод я, как коммунист, сделать не могу... шутка; я бы, разумеется, мог сделать и такой вывод, если бы не видел отчётливо, что противная сторона, обучавшаяся в советских вузах (и, судя по всему, времени там даром не терявшая), очень даже успешно применяет марксистско-ленинские наработки (говорить о применении марксизма тут нельзя, поскольку марксистско-ленинская теория, как целое, включает в себя вывод об общественно-исторической необходимости диктатуры пролетариата, - вывод, к слову, настолько напрашивающийся, что даже сугубо буржуазная социология, в пору своей молодости, вплотную подошла к нему, - здесь же речь идёт о действиях людей, всячески стремящихся отсрочить установление этой диктатуры) против трудового народа (и против своих либеральных конкурентов, к слову). Стало быть, обанкротился, всё-таки, способ действий "постсоветских" коммунистов. А раз так - то нужно, прежде всего, разобраться, в каких условиях они осуществляли (и осуществляют) свои действия... и насколько хорошо они понимают, в каких условиях действуют.
Условия же - это, прежде всего, экономический строй и политический порядок (представляющий собой, - строго по Ленину, - концентрированное выражение экономического строя), взаимосвязанные настолько жёстко, что "Политика не может не иметь первенства над экономикой" (ПСС, т. 42, с. 278), хотя экономический строй, в общем и целом, является определяющим по отношению к политическому порядку. Если революционеры не понимают, с каким государственно-политическим порядком они имеют дело, - их действия обречены на неудачу; если бы, к примеру, большевики до Революции 1905 года (на основании периодического проведения в Российской империи вполне свободных и честных выборов предводителей дворянства) сделали вывод, что имеют дело не с самодержавием (тиранией), а с буржуазной демократией, и построили бы свою деятельность на основании этого вывода, - им бы, по всей вероятности, даже ленинская гениальность не помогла. Не в том ли одна из основных причин неудач "постсоветских" коммунистов, что они просто не понимают, с каким государственным порядком имеют дело?..
Мои слова о том, что на нынешнем "Западе" (и в демократических буржуазных государствах вообще) воля народа имеет некоторое (и немалое) значение Вы, товарищ Читатель, полагаю, могли воспринять, как некую "рекламу" для буржуазной демократии. Во всяком случае, в таком восприятии не было бы ничего удивительного, поскольку, как я уже говорил неделю назад, буржуазная контрреволюция в СССР и России происходила под "демократическими" лозунгами, в связи с чем "постсоветские" коммунисты буквально возненавидели и буржуазную демократию, и само слово "демократия". Между тем, я тут не придумал ничего нового, - лишь пересказал то, о чём говорили ещё Маркс и Ленин: "Маркс великолепно схватил эту суть капиталистической демократии, сказав в своем анализе опыта Коммуны: угнетенным раз в несколько лет позволяют решать, какой именно из представителей угнетающего класса будет в парламенте представлять и подавлять их" (Ленин, ПСС, т. 33, с. 88). Буржуазная демократия даёт угнетённым выбор лишь между разными группами угнетателей, - но она даёт угнетённым этот выбор. С помощью буржуазных выборов пролетариат, разумеется, не может свергнуть капиталистов, - но он может повлиять на расстановку сил внутри правящего класса, и влияет на неё везде, где капиталисты позволяют ему это делать. Разумеется, капиталисты в наиболее развитых странах позволяют народу выступать "судьёй" в спорах между различными их группировками не просто так; сама буржуазия, как класс, весьма заинтересована в том, чтобы "у руля" оказывались её наиболее симпатичные "простонародью" представители, - потому как чем более симпатичны будут народу буржуазные государственные деятели, тем меньшим (особенно поначалу) будет сопротивление народа их антинародной политике... а никакую другую политику они, будучи представителями и слугами класса капиталистов, проводить не могут. В то же время, и народ получает от буржуазной демократии кое-что, - именно, возможность не допускать к "рулю" откровенных ублюдков (политика которых, в конечном счёте, могла бы нанести вред и самой буржуазии). Таким образом, благодаря демократии в буржуазном обществе возникает момент тождества противоположностей, - остающихся, при этом, непримиримыми и продолжающих вести между собой борьбу, которая постепенно ведёт буржуазное общество к его гибели (то есть, к революции), а конкретно буржуазную демократию делает порядком очень и очень хрупким... но, в то же время, выгодным. По этому поводу Ленин замечал: "Всевластие «богатства» и потому вернее при демократической республике, что оно не зависит от отдельных недостатков политического механизма, от плохой политической оболочки капитализма. Демократическая республика есть наилучшая возможная политическая оболочка капитализма, и потому капитал, овладев (через Пальчинских, Черновых, Церетели и Ко) этой наилучшей оболочкой, обосновывает свою власть настолько надежно, настолько верно, что никакая смена ни лиц, ни учреждений, ни партий в буржуазно-демократической республике не колеблет этой власти" (ПСС, т. 33, с. 14), - сам народ, своим свободным голосованием устраняет отдельные недостатки политического механизма, от несимпатичных лиц до откровенно дурацких экономических программ включительно. Можно сказать, что в лице народного большинства на службу капиталу в такие моменты становится сама историческая необходимость... и даже сопутствующие буржуазным выборам злоупотребления лишь помогают ей проявиться: "Из простого соотношения чисел никогда нельзя - даже с помощью самых натянутых логических умозаключений - вывести необходимость вотума, соответствующего действительному положению вещей; наоборот, из данного положения вещей неизбежность определенного соотношения депутатов вытекает всегда как бы сама собой. Чем же был традиционный подкуп на английских выборах, если не особой формой, столь же грубой, сколь и наглядной, в которой проявлялось соотношение сил борющихся партий?" (Маркс и Энгельс, Соч., 2-ое изд., т. 8, с. 372; из этого, к слову, можно понять, почему и в какой мере нужно уважать волю большинства, даже когда оно глубоко заблуждается). "Беда", как уже говорилось, заключается в том, что та же самая историческая необходимость неуклонно ведёт буржуазное общество к гибели.
Прежде всего, класс капиталистов - это не какая-то монолитная сила; он состоит из частных собственников, и все они по отношению друг к другу являются конкурентами. Буржуазная демократия означает господство класса капиталистов, - и, в то же время, весьма существенное (и крайне неприятное) ограничение каждого отдельного капиталиста и каждого отдельного буржуазного клана; при этом, ограничены они оказываются не только произволом друг друга, но и всё той же волей народа. Относительно прочное положение класса капиталистов достигается за счёт того, что разные буржуазные кланы (и представляющие их партии) вынуждены наперегонки добиваться расположения "низов", - а для этого им приходится делать "низам" одну уступку за другой. Положение усугубляется тем, что уровень и характер развития производительных сил, по мере развития буржуазного общества, входит во всё большее противоречие с частнособственническим способом управления производством и распределения его продуктов; уступки "низам" постепенно начинают расшатывать "устои", - не столько даже из-за растущего объёма подачек, которые капиталисты вынуждены кидать "низам", лишаясь части своих прибылей, сколько из-за того, что "низы" начинают проводить в представительные учреждения собственных представителей: "До тех пор пока угнетенный класс - в данном случае, следовательно, пролетариат - еще не созрел для освобождения самого себя, он будет в большинстве своем признавать существующий общественный порядок единственно возможным и политически будет идти в хвосте класса капиталистов, составлять его крайнее левое крыло. Но, по мере того как он созревает для своего самоосвобождения, он конституируется в собственную партию, избирает своих собственных представителей, а не представителей капиталистов. Всеобщее избирательное право - показатель зрелости рабочего класса. Дать больше оно не может и никогда не даст в теперешнем государстве; но и этого достаточно. В тот день, когда термометр всеобщего избирательного права будет показывать точку кипения у рабочих, они, как и капиталисты, будут знать, что делать" (там же, т. 21, с. 173). С тем, что в этом случае делать рабочим, всё более-менее ясно; что же касается капиталистов, то их уже положение, при котором представители пролетариата составляют в парламенте значительное меньшинство, должно подтолкнуть к мысли о замене демократического порядка чем-то другим.
О том, чем можно заменить демократию, капиталисты знают ещё с тех времён, когда их классу приходилось бороться против отживших свой век феодалов. Тогда этот, - альтернативный демократии, - порядок защищал помещиков от притязаний буржуазии, но с тех пор новые "хозяева мира" научились ставить его себе на службу: "Все эти фракции партии порядка, из которых каждая имеет in petto своего собственного короля и свою собственную реставрацию, противопоставляют каждая узурпаторским и мятежническим вожделениям своих соперников общее господство буржуазии, форму, в которой все их отдельные притязания взаимно нейтрализуются и сохраняются, - республику" (там же, т. 7, с. 77). Каждая из буржуазных группировок, борющихся за контроль над выборными учреждениями, мечтает (иногда втайне, а иногда и совершенно открыто) об установлении самодержавного порядка с собственным самодержцем во главе. Лишь взаимное подавление друг друга буржуазными группировками, каждая из которых мечтает об установлении выгодного только ей самодержавного порядка, придаёт буржуазной демократии некоторую устойчивость, вынуждая капиталистов ограничиваться институтом президентства (и сходными по своему значению бюрократическими институтами в парламентских республиках), в рамках которого определение "наиболее достойной" кандидатуры на должность "первого лица" опять выносится на "суд народа". По мере возрастания угрозы "устоям" со стороны этого "народного суда", - происходящего по причинам, о которых говорилось выше, - буржуазные группировки оказываются вынужденными "отбрасывать старые обиды" и объединяться. Порой это происходит в виде "конвергенции", - как на нынешнем "Западе", где буржуазная демократия сохраняется, но свободы постепенно ограничиваются, а разница между программами конкурирующих буржуазных группировок становится всё меньше (они различаются уже, главным образом, тем, в какой последовательности проводить антинародные мероприятия), - а порой одна из буржуазных группировок, наиболее сильная, просто ставит своего "царя", и остальным приходится с этим смириться (именно это и произошло в России в 1993 году, когда своё самодержавие установил "уральский" клан, в 1999 - 2000 годах сменённый на престоле кланом "питерским"). Самодержавие, таким образом, вовсе не является в современном мире каким-то "извращением", - нормальный буржуазно-демократический порядок всегда носит в себе его зародыши, и в определённое время один из них вполне может прорасти... где угодно.