"Участвовать нужно" #выборы #выборы2016 #парламент #демократия #путинизм #государство #Ленин #левые
Возможно, мне следовало написать это несколько раньше, - например, во время недавней "предвыборной кампании", когда интерес к теме "выборов" у народных масс (в том числе и той их части, которая имеет доступ в Интернет) был гораздо выше, чем сейчас. Цели "оседлать волну" я, однако, перед собой не ставлю, а объективно момент сейчас, пожалуй, более подходящий: "великое" лучше видится на некотором расстоянии.
В среде российской левой общественности достаточно широко, - если не повсеместно, - распространено представление, согласно которому в путинских "выборах", какие бы они ни были, обязательно нужно участвовать. Недавно на эту дорожку ступила РРП, по ней давно и уверенно идёт РКРП (ныне - РКРП-КПСС, для участия в "парламентской борьбе" создавшая зарегистрированную партию "Российский объединенный трудовой фронт"), про Партию Зюганова и "Коммунистов России" нечего и говорить. Поскольку разумно обосновать "тактику" "обязательного участия" в путинских "выборах", мягко говоря, затруднительно, - её приверженцы, обычно, идут на хитрость: приводят некоторые цитаты из работы Ленина "Детская болезнь левизны в коммунизме", - и уже на основе этих цитат (то есть, неявно, - отталкиваясь не от конкретных условий ельцинско-путинской России, а от условий, нашедших своё отражение в указанной работе Ленина) строят свои рассуждения, выдумывая "агитационно-пропагандистский" и иные "политические смыслы" участия в электоральных мероприятиях. Вот об этих-то цитатах, - и о том, в какой мере они применимы к конкретному ельцинско-путинскому порядку, - мне и хотелось бы поговорить.
Собственно - вот они, те слова Ленина, которыми, обычно, "обосновывается" тактика "обязательного участия" в ельцинско-путинских "выборах":
"Приходится понять, - и революционный класс на собственном горьком опыте учится понимать, - что нельзя победить, не научившись правильному наступлению и правильному отступлению. Из всех разбитых оппозиционных и революционных партий большевики отступили в наибольшем порядке, с наименьшим ущербом для их «армии», с наибольшим сохранением ядра ее, с наименьшими (по глубине и неизлечимости) расколами, с наименьшей деморализацией, с наибольшей способностью возобновить работу наиболее широко, правильно и энергично. И достигли этого большевики только потому, что беспощадно разоблачили и выгнали вон революционеров фразы, которые не хотели понять, что надо отступить, что надо уметь отступить, что надо обязательно научиться легально работать в самых реакционных парламентах, в самых реакционных профессиональных, кооперативных, страховых и подобных организациях" (ПСС, т. 41, с. 10-11)
"В 1908 году «левые» большевики были исключены из нашей партии за упорное нежелание понять необходимость участия в реакционнейшем «парламенте». «Левые» - из числа которых было много превосходных революционеров, которые впоследствии с честью были (и продолжают быть) членами коммунистической партии - опирались особенно на удачный опыт с бойкотом в 1905 году. Когда царь в августе 1905 года объявил созыв совещательного «парламента», большевики объявили бойкот его - против всех оппозиционных партий и против меньшевиков, - и октябрьская революция 1905 года действительно смела его. Тогда бойкот оказался правильным не потому, что правильно вообще неучастие в реакционных парламентах, а потому, что верно было учтено объективное положение, ведшее к быстрому превращению массовых стачек в политическую, затем в революционную стачку и затем в восстание. Притом борьба шла тогда из-за того, оставить ли в руках царя созыв первого представительного учреждения или попытаться вырвать этот созыв из рук старой власти. Поскольку не было и не могло быть уверенности в наличности аналогичного объективного положения, а равно в одинаковом направлении и темпе его развития, постольку бойкот переставал быть правильным. Большевистский бойкот «парламента» в 1905 году обогатил революционный пролетариат чрезвычайно ценным политическим опытом, показав, что при сочетании легальных и нелегальных, парламентских и внепарламентских форм борьбы иногда полезно и даже обязательно уметь отказаться от парламентских. Но слепое, подражательное, некритическое перенесение этого опыта на иные условия, в иную обстановку является величайшей ошибкой" (там же, с. 17-18)
"Если не только «миллионы» и «легионы», но хотя бы просто довольно значительное меньшинство промышленных рабочих идет за католическими попами, - сельских рабочих за помещиками и кулаками (Grossbauern), - то отсюда уже с несомненностью вытекает, что парламентаризм в Германии еще не изжит политически, что участие в парламентских выборах и в борьбе на парламентской трибуне обязательно для партии революционного пролетариата именно в целях воспитания отсталых слоев своего класса, именно в целях пробуждения и просвещения неразвитой, забитой, темной деревенской массы. Пока вы не в силах разогнать буржуазного парламента и каких угодно реакционных учреждений иного типа, вы обязаны работать внутри них именно потому, что там есть еще рабочие, одураченные попами и деревенскими захолустьями, иначе вы рискуете стать просто болтунами" (там же, с. 42)
Последняя цитата редко приводится в полном виде (обычно ее обрезают до: "Пока вы не в силах разогнать буржуазного парламента и каких угодно реакционных учреждений иного типа, вы обязаны работать внутри них..."), потому что после ознакомления с ней нехорошие вопросы начинают возникать сами собой. Городские и сельские реакционеры (в наших условиях это, главным образом, отнюдь не католические попы... и даже не православные, и даже не попы вообще), в самом деле, имеют сейчас некоторую поддержку в рабочей и крестьянской среде (и это, - скажу, забегая вперёд, - в самом деле свидетельствует о том, что парламентаризм в России еще не изжит политически, и парламент, избранный на свободных выборах, вид будет иметь не самый приятный... может быть, даже более неприятный, чем нынешняя "Государственная дума"), но... имеет ли это хоть какое-то отношение к путинскому как бы парламенту? Заседают ли в этом учреждении действительные представители тех самых реакционно настроенных рабочих и крестьян, - представители, которых эти реакционно настроенные рабочие и крестьяне сами выбрали туда, имея хоть какую-то возможность выбирать? А уже сама постановка этих вопросов, в свою очередь, может подтолкнуть левого активиста к ещё более нехорошему выводу, заключающемуся в том, что парламент в ельцинско-путинской России отсутствует, стало быть, и парламентские выборы отсутствуют, а ленинские цитаты, которыми сторонники "обязательного участия" любят "бить" своих оппонентов, неприменимы к российскому текущему моменту просто потому, что участвовать не в чем.
Вывод об отсутствии в ельцинско-путинской России парламента и выборов может показаться парадоксальным; главная причина этого заключается в том, что вся мощь буржуазно-государственной пропаганды в течение многих лет направляется на то, чтобы убедить российский народ в существовании парламента, - для чего россиянам, время от времени, даже дают почувствовать себя участниками процесса (для чего, собственно, устраиваются "избирательные участки", приходящим на них выдаются "избирательные бюллетени" и предоставляется даже возможность самостоятельно их заполнить), - но есть и другие, о которых обязательно следует упомянуть. Другая важная причина устойчивости представления о существовании в России выборов и парламента заключается в том, что как бы парламент и вся как бы республиканская конструкция государственного порядка, при всей их декоративности, для российской буржуазии критически важны; порядок, установившийся в России после государственного переворота 1993 года, по своей сути является самодержавным (и дело тут не в широчайших "конституционных" полномочиях "президента", - а в наличии у правящей буржуазной группировки реальной возможности систематически действовать, не оглядываясь ни на "законы", ни на, что важнее, интересы других буржуазных группировок), - но... официальное, юридическое восстановление монархии в России немедленно породит проблему "законных претендентов на престол", за которыми стоят вполне определённые иностранные (прежде всего американские) буржуазные группировки, которые, заполучив в свои руки, через "легитимных наследников", рычаги управления российским буржуазным государством, делиться не будут ни с кем. Иными словами, российской буржуазии (всей, поскольку в этом интересы правящей группировки более-менее совпадают с интересами других, "равноудаленных" от престола) приходится создавать иллюзию "парламентаризма" не только перед "собственным" народом, но и перед "Международным Сообществом", что требует от неё гораздо большего напряжения сил и гораздо большей изобретательности. Наконец, ещё одна причина живучести представлений о существовании в ельцинско-путинском государстве выборов и парламента заключается в... лени, присущей значительной части российских левых активистов; на этом следует остановиться подробнее.
Контрреволюция в Советском Союзе, как известно, свершалась под "демократическими" лозунгами, - и тогда, когда осуществлялся реакционный переход от советского государства к советско-парламентскому (и когда, стало быть, эти лозунги были наполнены некоторым реальным содержанием), и позже, когда возрождающееся самодержавие начало уничтожать и остатки диктатуры пролетариата, и буржуазный парламентаризм. В связи с этим, у многих честных (агентуру антинародного режима в расчёт брать не следует) левых активистов появился соблазн: "распространить" критику "демократической" системы, сложившейся в России после 1993 года (и в особенности - после 2000-го; в конце "лихих девяностых", под влиянием массовых забастовок, декоративные "парламентские", - и вообще "республиканские", - учреждения начали наполняться реальным содержанием, что быстро пресеклось, но успело внести дополнительную путаницу), на буржуазную демократию вообще, представить недостатки (с точки зрения интересов трудового народа) этой системы как свидетельства порочности буржуазно-демократического порядка вообще, как чуть ли не необходимые его свойства. " Буржуазные выборы таковы каковы они есть", "Буржуазная демократия другой и не бывает", - так (или примерно так) левые активисты отвечают либеральным агитаторам, кивающим на "Запад". Отвечают, - и... как показал, например, опыт "Болотной", безнадёжно проигрывают борьбу за аудиторию, после чего им остаётся лишь утешать себя тем, что "аудитория была не наша". Что же, конкретно в Москве и Ленинграде на площадях, в самом деле, тогда преобладала "не совсем наша аудитория" (хотя рабочая молодёжь там тоже присутствовала, и шла она, в основном, отнюдь не за левыми активистами), - однако работу с нашей аудиторией левая общественность тогда провалила совсем уж позорно (в том числе и потому, что силы на агитацию "не нашей аудитории", на "борьбу за лидерство в протестном движении" растратила-таки), а её поражение в борьбе за влияние на умы (нанесённое ей деятелями типа Навального) объяснялось не столько "не нашим" характером аудитории, сколько тем, что эта аудитория была мыслящей... и мысленным взором своим видела, что государственный порядок путинской России сильно отличается от государственных порядков стран "Запада" (хотя, разумеется, и не могла научно осмыслить это различие).
Объясняется же это видимое невооружённым глазом различие между путинской (ельцинско-путинской) Россией и "Западом" именно тем, что на "Западе" буржуазная демократия есть, в нынешней же России она отсутствует. Но проявляется это не в "бесправии парламента" (настоящий парламент, по конституции, может иметь и меньше полномочий, чем формально имеет нынешняя российская "Государственная дума"), не в "неравном доступе к СМИ" (в странах "Запада" более-менее равный доступ к СМИ, особенно к телевидению, тоже имеют далеко не все политические силы) и даже не в систематических фальсификациях итогов голосования ("приписки" возможны и на "Западе") самих по себе, - в самом устройстве ельцинско-путинского государства есть нечто, из-за чего эти явления, иногда встречающиеся и в "западных демократиях", приобретают особое значение. Ельцинско-путинское государство не является демократическим в силу того, что демократия, как определял её Ленин, "есть признающее подчинение меньшинства большинству государство" (ПСС, т. 33, с. 83), - остающееся, разумеется, "организацией для систематического насилия одного класса над другим, одной части населения над другою".
Наиболее хитрые левые активисты могут, конечно, возразить, что путинский режим, мол, тоже опирается на "поддержку большинства", - и если, мол, допустить на выборы всех желающих и честно посчитать голоса, то представители "Единой России" всё равно возьмут большинство. Что же... если на выборы, в самом деле, пустят всех желающих (пока на "парламентские выборы" не допускают даже упомянутый выше "РОТ Фронт", хотя его руководство и сдало, как положено, буржуазному начальству списки партийных активистов? - без этого у партии не было бы государственной регистрации)... если на телевидении выйдет хотя бы несколько передач, в ходе которых будет обнародован компромат на "национального лидера" и его шайку (на излёте "лихих девяностых" такое бывало... а компромата, с тех пор, на Путина и компанию собрано предостаточно), а кандидатам будет позволено свободно (не боясь обвинений в "экстремизме", подо что в путинской России может быть подведено буквально всё) агитировать за себя (и, кстати, собирать деньги на свою кампанию, - понятно, что материальные возможности кандидатов-буржуа и кандидатов, представляющих рабочий класс, неравны, но... если 10 тысяч рабочих скинутся каждый по 180 рублей, то это будет уже 1,8 миллиона рублей, а с такой суммой, по оценкам "экспертов": "Чтобы прокрутить 30-секундный ролик на Первом канале, надо иметь в кармане 1 млн. 800 тысяч рублей", - можно уже и на федеральное телевидение сунуться)... если, после всего этого, "избирательные комиссии" честно посчитают голоса, - то, может быть, "Единая Россия" получит в парламенте большинство. Возможно, даже конституционное. Может случиться и так, что "Единая Россия" займёт в парламенте не 343 места, а все 450. Но даже и в этом случае она окажется в принципиально ином положении, чем то, в котором она находится сейчас.
Если "Единая Россия" получит большинство на свободных выборах, - то есть, если будут соблюдены хотя бы те нехитрые условия, о которых говорилось выше, - то своим (пусть даже монопольным) положением в парламенте она будет обязана народу. В этом - суть: все махинации, неравный доступ к СМИ, нечестные приёмы (включая подкуп), угрозы (включая и постоянно существующую угрозу отмены итогов выборов, если эти итоги окажутся слишком "неудобными"), - всё это используется на "Западе" для того, чтобы убедить избирателей сделать свой выбор в пользу одной из политических сил. В ельцинско-путинской России же уже в 1993 году сложился порядок (события 1997 - 1998 годов ослабили, но не уничтожили его), при котором воля избирателей совершенно неважна. "Правящая партия" дополнена удобной "оппозицией", не желающей управлять (даже в 1998 году она предпочитала "контролировать") и готовой, в случае чего, сразу признать любые "итоги выборов", даже если с действительными итогами голосования "избирателей" они не имеют вообще ничего общего, - и только они ("правящая партия" и удобная "оппозиция") имеют доступ в крупнейшие СМИ, только им позволяется действовать... при этом, "оппозиционерам" дозволяется многое (в "лихие девяностые" им дозволялось даже иметь большинство в "парламенте"), при условии признания ими существующего порядка. Не воля народа (обманываемого, подкупаемого, а временами и избиваемого), как на "Западе", но воля (коллективного) самодержца, опирающаяся на силу танков Кантемировской и Таманской дивизий, - вот то, благодаря чему депутаты российского как бы парламента занимают свои места там. По воле самодержца его честные (объединённые в "правящую партию") и лживые (руководящие "оппозицией") слуги имеют монопольный доступ на телевидение и в крупнейшие печатные издания (крупнейшие Интернет-ресурсы тоже, в той или иной мере, контролируются правящей шайкой, "свобода в Интернете" - не более чем пропагандистский миф), по ней же они, иногда, имеют даже возможность "делать добрые дела", - по мелочам облегчать положение наиболее обездоленных (ставших таковыми благодаря политике тех же "благотворителей"), - широкие народные массы, по сути дела, видят только их... и не будет, повторюсь, ничего удивительного в том, что на свободных выборах народ, подвергшийся такой предварительной обработке, проголосует именно за своих мучителей. Дело, однако, в том, что свободные выборы при демократическом порядке происходят периодически, и те же лица, раз оказавшись обязанными своими депутатскими мандатами народу, вынуждены будут учитывать в своей работе народные интересы, а не "штамповать" "законы", спущенные "сверху"; им придётся по-настоящему взяться за решение проблем "простонародья", - хотя бы самых неотложных, - иначе их просто не переизберут; им придётся устанавливать связи с "низами", придётся, хотя бы в некоторой мере, погружаться в народную жизнь, - короче говоря, они поневоле станут теми представителями народа, с которыми пробравшимся в парламент революционерам, по крайней мере, будет о чём разговаривать. В нынешнем же, - равно как и в предыдущем, - составе как бы парламента разговаривать не с кем и не о чем.
Соответственно, участие в ельцинско-путинских "выборах" не имеет для революционеров никакого смысла. Никакая "наша агитация" в ходе "предвыборных кампаний" невозможна, - возможно лишь приспособление "наших программных требований" к установленным режимом правилам, что с необходимостью ведёт к тому, что в агитации, с которой коммунисты идут к "уважаемым избирателям", коммунистическое содержание отсутствует напрочь. По тем же самым причинам, не имеет смысла и бойкот "выборов" ("агитация за бойкот"), - поскольку... бойкот выборов предполагает выборы, а в ельцинско-путинской России таковые не проводятся. Единственное, что, в связи с "выборами", имеет смысл, - это постоянно (как в ходе "предвыборных кампаний", так и в "мирное" время между "выборами") разъяснять трудящимся и всему населению (включая недовольных существующим порядком буржуа) сущность ельцинско-путинского режима, напоминая, заодно, и о его происхождении.
В среде российской левой общественности достаточно широко, - если не повсеместно, - распространено представление, согласно которому в путинских "выборах", какие бы они ни были, обязательно нужно участвовать. Недавно на эту дорожку ступила РРП, по ней давно и уверенно идёт РКРП (ныне - РКРП-КПСС, для участия в "парламентской борьбе" создавшая зарегистрированную партию "Российский объединенный трудовой фронт"), про Партию Зюганова и "Коммунистов России" нечего и говорить. Поскольку разумно обосновать "тактику" "обязательного участия" в путинских "выборах", мягко говоря, затруднительно, - её приверженцы, обычно, идут на хитрость: приводят некоторые цитаты из работы Ленина "Детская болезнь левизны в коммунизме", - и уже на основе этих цитат (то есть, неявно, - отталкиваясь не от конкретных условий ельцинско-путинской России, а от условий, нашедших своё отражение в указанной работе Ленина) строят свои рассуждения, выдумывая "агитационно-пропагандистский" и иные "политические смыслы" участия в электоральных мероприятиях. Вот об этих-то цитатах, - и о том, в какой мере они применимы к конкретному ельцинско-путинскому порядку, - мне и хотелось бы поговорить.
Собственно - вот они, те слова Ленина, которыми, обычно, "обосновывается" тактика "обязательного участия" в ельцинско-путинских "выборах":
"Приходится понять, - и революционный класс на собственном горьком опыте учится понимать, - что нельзя победить, не научившись правильному наступлению и правильному отступлению. Из всех разбитых оппозиционных и революционных партий большевики отступили в наибольшем порядке, с наименьшим ущербом для их «армии», с наибольшим сохранением ядра ее, с наименьшими (по глубине и неизлечимости) расколами, с наименьшей деморализацией, с наибольшей способностью возобновить работу наиболее широко, правильно и энергично. И достигли этого большевики только потому, что беспощадно разоблачили и выгнали вон революционеров фразы, которые не хотели понять, что надо отступить, что надо уметь отступить, что надо обязательно научиться легально работать в самых реакционных парламентах, в самых реакционных профессиональных, кооперативных, страховых и подобных организациях" (ПСС, т. 41, с. 10-11)
"В 1908 году «левые» большевики были исключены из нашей партии за упорное нежелание понять необходимость участия в реакционнейшем «парламенте». «Левые» - из числа которых было много превосходных революционеров, которые впоследствии с честью были (и продолжают быть) членами коммунистической партии - опирались особенно на удачный опыт с бойкотом в 1905 году. Когда царь в августе 1905 года объявил созыв совещательного «парламента», большевики объявили бойкот его - против всех оппозиционных партий и против меньшевиков, - и октябрьская революция 1905 года действительно смела его. Тогда бойкот оказался правильным не потому, что правильно вообще неучастие в реакционных парламентах, а потому, что верно было учтено объективное положение, ведшее к быстрому превращению массовых стачек в политическую, затем в революционную стачку и затем в восстание. Притом борьба шла тогда из-за того, оставить ли в руках царя созыв первого представительного учреждения или попытаться вырвать этот созыв из рук старой власти. Поскольку не было и не могло быть уверенности в наличности аналогичного объективного положения, а равно в одинаковом направлении и темпе его развития, постольку бойкот переставал быть правильным. Большевистский бойкот «парламента» в 1905 году обогатил революционный пролетариат чрезвычайно ценным политическим опытом, показав, что при сочетании легальных и нелегальных, парламентских и внепарламентских форм борьбы иногда полезно и даже обязательно уметь отказаться от парламентских. Но слепое, подражательное, некритическое перенесение этого опыта на иные условия, в иную обстановку является величайшей ошибкой" (там же, с. 17-18)
"Если не только «миллионы» и «легионы», но хотя бы просто довольно значительное меньшинство промышленных рабочих идет за католическими попами, - сельских рабочих за помещиками и кулаками (Grossbauern), - то отсюда уже с несомненностью вытекает, что парламентаризм в Германии еще не изжит политически, что участие в парламентских выборах и в борьбе на парламентской трибуне обязательно для партии революционного пролетариата именно в целях воспитания отсталых слоев своего класса, именно в целях пробуждения и просвещения неразвитой, забитой, темной деревенской массы. Пока вы не в силах разогнать буржуазного парламента и каких угодно реакционных учреждений иного типа, вы обязаны работать внутри них именно потому, что там есть еще рабочие, одураченные попами и деревенскими захолустьями, иначе вы рискуете стать просто болтунами" (там же, с. 42)
Последняя цитата редко приводится в полном виде (обычно ее обрезают до: "Пока вы не в силах разогнать буржуазного парламента и каких угодно реакционных учреждений иного типа, вы обязаны работать внутри них..."), потому что после ознакомления с ней нехорошие вопросы начинают возникать сами собой. Городские и сельские реакционеры (в наших условиях это, главным образом, отнюдь не католические попы... и даже не православные, и даже не попы вообще), в самом деле, имеют сейчас некоторую поддержку в рабочей и крестьянской среде (и это, - скажу, забегая вперёд, - в самом деле свидетельствует о том, что парламентаризм в России еще не изжит политически, и парламент, избранный на свободных выборах, вид будет иметь не самый приятный... может быть, даже более неприятный, чем нынешняя "Государственная дума"), но... имеет ли это хоть какое-то отношение к путинскому как бы парламенту? Заседают ли в этом учреждении действительные представители тех самых реакционно настроенных рабочих и крестьян, - представители, которых эти реакционно настроенные рабочие и крестьяне сами выбрали туда, имея хоть какую-то возможность выбирать? А уже сама постановка этих вопросов, в свою очередь, может подтолкнуть левого активиста к ещё более нехорошему выводу, заключающемуся в том, что парламент в ельцинско-путинской России отсутствует, стало быть, и парламентские выборы отсутствуют, а ленинские цитаты, которыми сторонники "обязательного участия" любят "бить" своих оппонентов, неприменимы к российскому текущему моменту просто потому, что участвовать не в чем.
Вывод об отсутствии в ельцинско-путинской России парламента и выборов может показаться парадоксальным; главная причина этого заключается в том, что вся мощь буржуазно-государственной пропаганды в течение многих лет направляется на то, чтобы убедить российский народ в существовании парламента, - для чего россиянам, время от времени, даже дают почувствовать себя участниками процесса (для чего, собственно, устраиваются "избирательные участки", приходящим на них выдаются "избирательные бюллетени" и предоставляется даже возможность самостоятельно их заполнить), - но есть и другие, о которых обязательно следует упомянуть. Другая важная причина устойчивости представления о существовании в России выборов и парламента заключается в том, что как бы парламент и вся как бы республиканская конструкция государственного порядка, при всей их декоративности, для российской буржуазии критически важны; порядок, установившийся в России после государственного переворота 1993 года, по своей сути является самодержавным (и дело тут не в широчайших "конституционных" полномочиях "президента", - а в наличии у правящей буржуазной группировки реальной возможности систематически действовать, не оглядываясь ни на "законы", ни на, что важнее, интересы других буржуазных группировок), - но... официальное, юридическое восстановление монархии в России немедленно породит проблему "законных претендентов на престол", за которыми стоят вполне определённые иностранные (прежде всего американские) буржуазные группировки, которые, заполучив в свои руки, через "легитимных наследников", рычаги управления российским буржуазным государством, делиться не будут ни с кем. Иными словами, российской буржуазии (всей, поскольку в этом интересы правящей группировки более-менее совпадают с интересами других, "равноудаленных" от престола) приходится создавать иллюзию "парламентаризма" не только перед "собственным" народом, но и перед "Международным Сообществом", что требует от неё гораздо большего напряжения сил и гораздо большей изобретательности. Наконец, ещё одна причина живучести представлений о существовании в ельцинско-путинском государстве выборов и парламента заключается в... лени, присущей значительной части российских левых активистов; на этом следует остановиться подробнее.
Контрреволюция в Советском Союзе, как известно, свершалась под "демократическими" лозунгами, - и тогда, когда осуществлялся реакционный переход от советского государства к советско-парламентскому (и когда, стало быть, эти лозунги были наполнены некоторым реальным содержанием), и позже, когда возрождающееся самодержавие начало уничтожать и остатки диктатуры пролетариата, и буржуазный парламентаризм. В связи с этим, у многих честных (агентуру антинародного режима в расчёт брать не следует) левых активистов появился соблазн: "распространить" критику "демократической" системы, сложившейся в России после 1993 года (и в особенности - после 2000-го; в конце "лихих девяностых", под влиянием массовых забастовок, декоративные "парламентские", - и вообще "республиканские", - учреждения начали наполняться реальным содержанием, что быстро пресеклось, но успело внести дополнительную путаницу), на буржуазную демократию вообще, представить недостатки (с точки зрения интересов трудового народа) этой системы как свидетельства порочности буржуазно-демократического порядка вообще, как чуть ли не необходимые его свойства. " Буржуазные выборы таковы каковы они есть", "Буржуазная демократия другой и не бывает", - так (или примерно так) левые активисты отвечают либеральным агитаторам, кивающим на "Запад". Отвечают, - и... как показал, например, опыт "Болотной", безнадёжно проигрывают борьбу за аудиторию, после чего им остаётся лишь утешать себя тем, что "аудитория была не наша". Что же, конкретно в Москве и Ленинграде на площадях, в самом деле, тогда преобладала "не совсем наша аудитория" (хотя рабочая молодёжь там тоже присутствовала, и шла она, в основном, отнюдь не за левыми активистами), - однако работу с нашей аудиторией левая общественность тогда провалила совсем уж позорно (в том числе и потому, что силы на агитацию "не нашей аудитории", на "борьбу за лидерство в протестном движении" растратила-таки), а её поражение в борьбе за влияние на умы (нанесённое ей деятелями типа Навального) объяснялось не столько "не нашим" характером аудитории, сколько тем, что эта аудитория была мыслящей... и мысленным взором своим видела, что государственный порядок путинской России сильно отличается от государственных порядков стран "Запада" (хотя, разумеется, и не могла научно осмыслить это различие).
Объясняется же это видимое невооружённым глазом различие между путинской (ельцинско-путинской) Россией и "Западом" именно тем, что на "Западе" буржуазная демократия есть, в нынешней же России она отсутствует. Но проявляется это не в "бесправии парламента" (настоящий парламент, по конституции, может иметь и меньше полномочий, чем формально имеет нынешняя российская "Государственная дума"), не в "неравном доступе к СМИ" (в странах "Запада" более-менее равный доступ к СМИ, особенно к телевидению, тоже имеют далеко не все политические силы) и даже не в систематических фальсификациях итогов голосования ("приписки" возможны и на "Западе") самих по себе, - в самом устройстве ельцинско-путинского государства есть нечто, из-за чего эти явления, иногда встречающиеся и в "западных демократиях", приобретают особое значение. Ельцинско-путинское государство не является демократическим в силу того, что демократия, как определял её Ленин, "есть признающее подчинение меньшинства большинству государство" (ПСС, т. 33, с. 83), - остающееся, разумеется, "организацией для систематического насилия одного класса над другим, одной части населения над другою".
Наиболее хитрые левые активисты могут, конечно, возразить, что путинский режим, мол, тоже опирается на "поддержку большинства", - и если, мол, допустить на выборы всех желающих и честно посчитать голоса, то представители "Единой России" всё равно возьмут большинство. Что же... если на выборы, в самом деле, пустят всех желающих (пока на "парламентские выборы" не допускают даже упомянутый выше "РОТ Фронт", хотя его руководство и сдало, как положено, буржуазному начальству списки партийных активистов? - без этого у партии не было бы государственной регистрации)... если на телевидении выйдет хотя бы несколько передач, в ходе которых будет обнародован компромат на "национального лидера" и его шайку (на излёте "лихих девяностых" такое бывало... а компромата, с тех пор, на Путина и компанию собрано предостаточно), а кандидатам будет позволено свободно (не боясь обвинений в "экстремизме", подо что в путинской России может быть подведено буквально всё) агитировать за себя (и, кстати, собирать деньги на свою кампанию, - понятно, что материальные возможности кандидатов-буржуа и кандидатов, представляющих рабочий класс, неравны, но... если 10 тысяч рабочих скинутся каждый по 180 рублей, то это будет уже 1,8 миллиона рублей, а с такой суммой, по оценкам "экспертов": "Чтобы прокрутить 30-секундный ролик на Первом канале, надо иметь в кармане 1 млн. 800 тысяч рублей", - можно уже и на федеральное телевидение сунуться)... если, после всего этого, "избирательные комиссии" честно посчитают голоса, - то, может быть, "Единая Россия" получит в парламенте большинство. Возможно, даже конституционное. Может случиться и так, что "Единая Россия" займёт в парламенте не 343 места, а все 450. Но даже и в этом случае она окажется в принципиально ином положении, чем то, в котором она находится сейчас.
Если "Единая Россия" получит большинство на свободных выборах, - то есть, если будут соблюдены хотя бы те нехитрые условия, о которых говорилось выше, - то своим (пусть даже монопольным) положением в парламенте она будет обязана народу. В этом - суть: все махинации, неравный доступ к СМИ, нечестные приёмы (включая подкуп), угрозы (включая и постоянно существующую угрозу отмены итогов выборов, если эти итоги окажутся слишком "неудобными"), - всё это используется на "Западе" для того, чтобы убедить избирателей сделать свой выбор в пользу одной из политических сил. В ельцинско-путинской России же уже в 1993 году сложился порядок (события 1997 - 1998 годов ослабили, но не уничтожили его), при котором воля избирателей совершенно неважна. "Правящая партия" дополнена удобной "оппозицией", не желающей управлять (даже в 1998 году она предпочитала "контролировать") и готовой, в случае чего, сразу признать любые "итоги выборов", даже если с действительными итогами голосования "избирателей" они не имеют вообще ничего общего, - и только они ("правящая партия" и удобная "оппозиция") имеют доступ в крупнейшие СМИ, только им позволяется действовать... при этом, "оппозиционерам" дозволяется многое (в "лихие девяностые" им дозволялось даже иметь большинство в "парламенте"), при условии признания ими существующего порядка. Не воля народа (обманываемого, подкупаемого, а временами и избиваемого), как на "Западе", но воля (коллективного) самодержца, опирающаяся на силу танков Кантемировской и Таманской дивизий, - вот то, благодаря чему депутаты российского как бы парламента занимают свои места там. По воле самодержца его честные (объединённые в "правящую партию") и лживые (руководящие "оппозицией") слуги имеют монопольный доступ на телевидение и в крупнейшие печатные издания (крупнейшие Интернет-ресурсы тоже, в той или иной мере, контролируются правящей шайкой, "свобода в Интернете" - не более чем пропагандистский миф), по ней же они, иногда, имеют даже возможность "делать добрые дела", - по мелочам облегчать положение наиболее обездоленных (ставших таковыми благодаря политике тех же "благотворителей"), - широкие народные массы, по сути дела, видят только их... и не будет, повторюсь, ничего удивительного в том, что на свободных выборах народ, подвергшийся такой предварительной обработке, проголосует именно за своих мучителей. Дело, однако, в том, что свободные выборы при демократическом порядке происходят периодически, и те же лица, раз оказавшись обязанными своими депутатскими мандатами народу, вынуждены будут учитывать в своей работе народные интересы, а не "штамповать" "законы", спущенные "сверху"; им придётся по-настоящему взяться за решение проблем "простонародья", - хотя бы самых неотложных, - иначе их просто не переизберут; им придётся устанавливать связи с "низами", придётся, хотя бы в некоторой мере, погружаться в народную жизнь, - короче говоря, они поневоле станут теми представителями народа, с которыми пробравшимся в парламент революционерам, по крайней мере, будет о чём разговаривать. В нынешнем же, - равно как и в предыдущем, - составе как бы парламента разговаривать не с кем и не о чем.
Соответственно, участие в ельцинско-путинских "выборах" не имеет для революционеров никакого смысла. Никакая "наша агитация" в ходе "предвыборных кампаний" невозможна, - возможно лишь приспособление "наших программных требований" к установленным режимом правилам, что с необходимостью ведёт к тому, что в агитации, с которой коммунисты идут к "уважаемым избирателям", коммунистическое содержание отсутствует напрочь. По тем же самым причинам, не имеет смысла и бойкот "выборов" ("агитация за бойкот"), - поскольку... бойкот выборов предполагает выборы, а в ельцинско-путинской России таковые не проводятся. Единственное, что, в связи с "выборами", имеет смысл, - это постоянно (как в ходе "предвыборных кампаний", так и в "мирное" время между "выборами") разъяснять трудящимся и всему населению (включая недовольных существующим порядком буржуа) сущность ельцинско-путинского режима, напоминая, заодно, и о его происхождении.