О том, как награда все же нашла героя, но путь его затерялся в песках веков
Начиная тему о военном духовенстве в войне 1812 года, я думал написать несколько биографических заметок о повседневной жизни и подвигах полковых священников Отечественной войны, но весь пар ушел в трехчастную заметку о московском духовенстве и их служению в занятой французами Москве. Справедливости ради следует заметить, что об одном полковом священнике речь в этой заметке все же шла; протоиерей Михаил Гратинский, священник Кавалергардского полка, вынужденно остался в Москве и был одним из тех, кто возобновил богослужение в городе.
И все же желая придать некую законченность теме военного духовенства, напишу вкратце об одном из полковых священников того времени, о. Василии Васильковском. Он был первым в России и единственным в Отечественную войну 1812 года священником, награжденным орденом Святого Георгия 4й степени.Девять священников были награждены за участие в этой войне орденами Святой Анны (восемь из них, среди которых был и о. Михаил Гратинский, орденом 2 степени, и один - 1й степени), но «Георгия» получил только о. Василий Васильковский.
Был он молодым, недавно овдовевшим приходским священником с маленьким сыном на руках. В июне 1810 года о. Василий был назначен священником в 19й Егерский полк, и так он оказался в 1812 году в 1й Западной Армии в составе 24й пехотной дивизии. Кстати, в эту же дивизию входил и Ширванский пехотный полк, священником в котором был о. Григорий Мансветов - о нем и его проповедях, изданных отдельной книгой, шла речь в исходной заметке о военном духовенстве.
Необходимо заметить, что в сохранившейся характеристике нового священника (официально этот документ назывался «Список о поведении»), шеф полка отмечал порядочность отца Василия, его рассудительность и прекрасное владение искусством красноречия, а также его образованность - знание математики, физики, географии и истории, владение иностранными языками - латынью, греческим, немецким и французским.
Отец Василий прошел со своим полком всю войну, отличившись в двух сражениях: арьергардном бою под Витебском (цель - задержать Бонапарта перед Смоленском, чтобы дать возможность соединиться армиям Барклая и Багратиона) и в критическом поворотном пункте войны под Малоярославцем (остановить движение французов к Новой Смоленской дороге, заставить их отступать по Старой). В обоих случаях о. Василий находился в бою в первых рядах полка, занимаясь тем, чем ему положено было заниматься - благословлял и воодушевлял сражающихся, исповедовал тяжело раненых.
В обоих сражениях о. Василий был ранен, под Витебском по крайней мере дважды. Под Витебском он оставил поле боя только после нескольких ранений, а под Малоярославцем ранение в голову оказалось довольно тяжелым, и его вынесли в тыл.
На замечательной картине Аверьянова «Сражение за Малоярославец» (я их уже немало приводил в предыдущих заметках об Отечественной войне) изображен именно о. Василий в рядах 19го Егерского полка. Это, кажется, единственное произведение изобразительного искусства, на котором запечатлен священник Русской Православной церкви в бою.
Картина Аверьянова целиком
Фрагмент картины, на котором изображен о. Василий
За героизм под Витебском о. Василий был награжден камилавкой. Начальник 24-й пехотной дивизии генерал-майор Лихачев представил его к ордену Святой Анны 1й степени, но обычно за военные заслуги священников награждали обычными священническими наградами или специальным золотым наперсным крестом на георгиевской ленте. Орденами награждали или тогда, когда все священнические награды были уже получены, или в исключительных случаях. Видимо, обер-священник протоиерей Иоанн Державин решил, что случай был не особенно исключительный.
За дело под Малоярославцем о. Василия представлял генерал Дохтуров, который командовал корпусом, и его ходатайство поддержал Кутузов. Может быть поэтому, а может быть потому, что это был уже второй подвиг о. Василия, и этот факт упоминался в ходатайстве, он был награжден орденом Св. Георгия, правда не сразу, а только в марте 1813 года.
Казалось бы, история незамысловатая и слегка похожая на сказку или материал Агитпропа. Но в ней есть интересные моменты. Во-первых, из наградных материалов не вполне ясны детали подвига о. Василия.
Замечу, что моя заметка написана по материалам статьи А. Смирнова, ученого секретаря Государственного Исторического Музея, написанной для ежегодной научной конфереции в г. Малоярославце, и книги Л. Мельниковой «Армия и Православная церковь Российской империи в эпоху наполеоновских войн», которую я уже много раз рекламировал в заметках на тему 1812 года.
Докладывая 18 июля о действиях полка под Витебском, командир полка полковник Вуич отмечал, что полковой священник был ранен, а затем и контужен от удара пули в его наперсный крест.
Соласно с этим донесением, начальник 24-й пехотной дивизии генерал-майор Лихачев обратился к обер-священнику протоиерею И.С. Державину с просьбой о достойном награждении отца Василия за проявленное мужество в бою под Витебском: «Во вверенной мне дивизии 19-го егерского полка священник Василий Васильковский во время бывшего 15 июля 1812 г. близ г. Витебска сражения по искреннему его усердию находился при начале оного впереди с крестом… потом в самом жарком огне… от рекошета (sic!) ядра землею в левую щеку получил рану, но и с оною находился еще в сражении, пока вторично получил в крест, бывший у него на груди, удар пулею и от оной сильную в грудь контузию…»
Информация о ранении о. Василия приводилась в таком виде в многочисленных работах (например, в работах А. Смирнова). При этом в них приводилась в подтверждение событий, описанных в документах, и надпись, сделанная якобы позднее на этом кресте: «Ранен в сражении 15 июля 1812 года при г. Витебске, с отбитием мизинца священнику Василию Васильковскому». На тыльной стороне рукояти креста имелась трещина, стянутая винтом, а в нижней лицевой части креста крепилась или застряла расколовшая его в бою пуля. Этот крест долгие годы хранился в церкви 19-го Егерского полка, а потом - в церкви сформированного на его основе Волжского пехотного полка.
Такой крест хранится сейчас в Эрмитаже. Но он отнюдь не наперсный, а напрестольный. Об этом говорит и описание этого креста, приводимое в тех работах, где его идентифицируют как наперсный: “кипарисовый крест в серебряной с позолотой ризе…имел в высоту около 30 сантиметров.” (Картинка у меня есть, но это черно-белый скан; ничего особенного на ней не видно - напрестольный крест, как напрестольный крест.)
Но описание подвига по наградным документам и история, о котором повествует надпись на кресте, разнятся. По всей видимости, о. Василий был ранен пулей дважды: одна попала в напрестольный крест, который он держал в руке, что совершенно естественно для описываемых событий, и оторвала ему мизинец; другая попала в наперсный крест и вызвала тяжелую контузию. Перед этим он был ранен в щеку и, возможно, в ногу (см. ниже).
Эта версия, однако, не соответствует обычно используемым описаниям подвига о. Василия в документах; они не говорят о ранении священника в руку и потере мизинца, а только о ранениях в щеку, ногу и контузии от попадания пули в наперсный крест.
Тем не менее, Мельникова приводит слова протопресвитера А.А.Желобовского, работавшего в архивах в начале 20го века и, возможно, имевшего доступ к документам, которые не сохранились до нашего времени: «Среди жестокого боя (речь идет о бое под Витебском - Партизан) вражеская пуля попадает в святой крест, бывший в руках о. Васильковского, затем ударяет его в грудь и, причинив сильную контузию, заставляет его оставить поле сражения». Таким образом, версия двойного попадания пули подтверждается и документально.
Заметим, что в приказе Кутузова по армиям от 13 марта 1813 года говорится, что о. Василий Васильковский был ранен под Витебском в ногу. В этом приказе упоминается и то, что Кутузов ходатайствовал перед Императором о награждении о. Василия орденом Святого Георгия 4й степени. Так что в представлении, которое «сработало» была указана и не рана в щеку, и не контузия при попадании пули в крест, а рана в ногу.
Несоответствие описания подвига в наградных документах и по реконструкции, на мой взгляд, говорит не о намеренном искажении фактов, а о том, что когда у нас на родине хочется «как лучше», то получается «как всегда». Обращение генерала Лихачева, направленное обер-священнику через месяц с лишком после боя под Витебском, было несомненно основано на донесении командира полка Вуича. Для командира полка детали ранения о. Василия были не слишком важны; ему надо было описать действия всего полка и перечислить всех достойных наград, а геройство полкового священника вполне подтверждалось тем, что он был в первых рядах и не ушел с поля боя после первого ранения.
Ходатайства же Дохтурова и Кутузова были сделаны через несколько месяцев и главной целью их было добиться награждения о. Василия, а не детальное описание его подвига.
Надпись на кресте была сделана, вполне возможно, нестроевыми чинами, приписанными к полковому храму, или сменившим о. Василия священником. Командование полка/дивизии могло не иметь к этой надписи непосредственного отношения. Более того, если она была сделана через год или два после событий 1812 года, командование могло поменяться и не знать, что описание подвига в наградных документах, которых новое командование в глаза не видело, не соответствует надписи на кресте в полковом храме. Да и кто будет помнить те документы после двух лет войны? Сотни их проходило через штаб полка.
То, что все это не слишком большая натяжка косвенно подтверждает тот факт, что даже дата смерти о. Василия остается неизвестной. Надпись на кресте гласит, что он скончался 24 декабря 1812 года. Однако документы подтверждают, что он был жив при награждении (в апреле 1813 года). Возможно, о. Василий умер в 1814 году, поскольку просьба и.о.командира 19го Егерского полка прислать нового священника датирована 25 апреля 1814 года. Протопресвитер А.А.Желобовский, упоминавшийся выше, который возглавлял военное духовенство России в 1888-1910 гг. и протопресвитер Г.И.Шавельский, последний глава военного духовенства России (с 1911 г.), который упоминался в первой заметке на тему, придерживались мнения, что о. Василий Васильковский скончался 24 ноября 1813 г. А вот автор энциклопедической статьи «Духовенство военное» (Военная энциклопедия. Т.II. Пб., 1912. С.245) писал, что протоиерей Васильковский «скончался от ран во время похода во Францию» (т.е. с января по март 1814 г).
Если бы только дата была неизвестна! Могила о. Василия тоже затерялась, а на памятных досках Храма Христа Спасителя нет его имени. Нет его имени и в списках Георгиевских кавалеров 1812-1814 гг. на мраморных досках Георгиевского зала Большого Кремлевского дворца.
Не знаю, о чем все это говорит читателям, но мне это говорит о том, что некоторые традиции остаются незыблемыми в нашем Отечестве.
ПС Автор заметки не считает ни необходимым, ни полезным награждение священников боевыми орденами в качестве общего правила.
ППС Автор так и не смог ответить на поставленный самим собою вопрос: сколько было бы в Русской Православной церкви священников, награжденных камилавкой, если бы для этого от награжденного требовалось участие в бою образца 1812 года и получение по крайней мере двух ранений?
И все же желая придать некую законченность теме военного духовенства, напишу вкратце об одном из полковых священников того времени, о. Василии Васильковском. Он был первым в России и единственным в Отечественную войну 1812 года священником, награжденным орденом Святого Георгия 4й степени.Девять священников были награждены за участие в этой войне орденами Святой Анны (восемь из них, среди которых был и о. Михаил Гратинский, орденом 2 степени, и один - 1й степени), но «Георгия» получил только о. Василий Васильковский.
Был он молодым, недавно овдовевшим приходским священником с маленьким сыном на руках. В июне 1810 года о. Василий был назначен священником в 19й Егерский полк, и так он оказался в 1812 году в 1й Западной Армии в составе 24й пехотной дивизии. Кстати, в эту же дивизию входил и Ширванский пехотный полк, священником в котором был о. Григорий Мансветов - о нем и его проповедях, изданных отдельной книгой, шла речь в исходной заметке о военном духовенстве.
Необходимо заметить, что в сохранившейся характеристике нового священника (официально этот документ назывался «Список о поведении»), шеф полка отмечал порядочность отца Василия, его рассудительность и прекрасное владение искусством красноречия, а также его образованность - знание математики, физики, географии и истории, владение иностранными языками - латынью, греческим, немецким и французским.
Отец Василий прошел со своим полком всю войну, отличившись в двух сражениях: арьергардном бою под Витебском (цель - задержать Бонапарта перед Смоленском, чтобы дать возможность соединиться армиям Барклая и Багратиона) и в критическом поворотном пункте войны под Малоярославцем (остановить движение французов к Новой Смоленской дороге, заставить их отступать по Старой). В обоих случаях о. Василий находился в бою в первых рядах полка, занимаясь тем, чем ему положено было заниматься - благословлял и воодушевлял сражающихся, исповедовал тяжело раненых.
В обоих сражениях о. Василий был ранен, под Витебском по крайней мере дважды. Под Витебском он оставил поле боя только после нескольких ранений, а под Малоярославцем ранение в голову оказалось довольно тяжелым, и его вынесли в тыл.
На замечательной картине Аверьянова «Сражение за Малоярославец» (я их уже немало приводил в предыдущих заметках об Отечественной войне) изображен именно о. Василий в рядах 19го Егерского полка. Это, кажется, единственное произведение изобразительного искусства, на котором запечатлен священник Русской Православной церкви в бою.
Картина Аверьянова целиком
Фрагмент картины, на котором изображен о. Василий
За героизм под Витебском о. Василий был награжден камилавкой. Начальник 24-й пехотной дивизии генерал-майор Лихачев представил его к ордену Святой Анны 1й степени, но обычно за военные заслуги священников награждали обычными священническими наградами или специальным золотым наперсным крестом на георгиевской ленте. Орденами награждали или тогда, когда все священнические награды были уже получены, или в исключительных случаях. Видимо, обер-священник протоиерей Иоанн Державин решил, что случай был не особенно исключительный.
За дело под Малоярославцем о. Василия представлял генерал Дохтуров, который командовал корпусом, и его ходатайство поддержал Кутузов. Может быть поэтому, а может быть потому, что это был уже второй подвиг о. Василия, и этот факт упоминался в ходатайстве, он был награжден орденом Св. Георгия, правда не сразу, а только в марте 1813 года.
Казалось бы, история незамысловатая и слегка похожая на сказку или материал Агитпропа. Но в ней есть интересные моменты. Во-первых, из наградных материалов не вполне ясны детали подвига о. Василия.
Замечу, что моя заметка написана по материалам статьи А. Смирнова, ученого секретаря Государственного Исторического Музея, написанной для ежегодной научной конфереции в г. Малоярославце, и книги Л. Мельниковой «Армия и Православная церковь Российской империи в эпоху наполеоновских войн», которую я уже много раз рекламировал в заметках на тему 1812 года.
Докладывая 18 июля о действиях полка под Витебском, командир полка полковник Вуич отмечал, что полковой священник был ранен, а затем и контужен от удара пули в его наперсный крест.
Соласно с этим донесением, начальник 24-й пехотной дивизии генерал-майор Лихачев обратился к обер-священнику протоиерею И.С. Державину с просьбой о достойном награждении отца Василия за проявленное мужество в бою под Витебском: «Во вверенной мне дивизии 19-го егерского полка священник Василий Васильковский во время бывшего 15 июля 1812 г. близ г. Витебска сражения по искреннему его усердию находился при начале оного впереди с крестом… потом в самом жарком огне… от рекошета (sic!) ядра землею в левую щеку получил рану, но и с оною находился еще в сражении, пока вторично получил в крест, бывший у него на груди, удар пулею и от оной сильную в грудь контузию…»
Информация о ранении о. Василия приводилась в таком виде в многочисленных работах (например, в работах А. Смирнова). При этом в них приводилась в подтверждение событий, описанных в документах, и надпись, сделанная якобы позднее на этом кресте: «Ранен в сражении 15 июля 1812 года при г. Витебске, с отбитием мизинца священнику Василию Васильковскому». На тыльной стороне рукояти креста имелась трещина, стянутая винтом, а в нижней лицевой части креста крепилась или застряла расколовшая его в бою пуля. Этот крест долгие годы хранился в церкви 19-го Егерского полка, а потом - в церкви сформированного на его основе Волжского пехотного полка.
Такой крест хранится сейчас в Эрмитаже. Но он отнюдь не наперсный, а напрестольный. Об этом говорит и описание этого креста, приводимое в тех работах, где его идентифицируют как наперсный: “кипарисовый крест в серебряной с позолотой ризе…имел в высоту около 30 сантиметров.” (Картинка у меня есть, но это черно-белый скан; ничего особенного на ней не видно - напрестольный крест, как напрестольный крест.)
Но описание подвига по наградным документам и история, о котором повествует надпись на кресте, разнятся. По всей видимости, о. Василий был ранен пулей дважды: одна попала в напрестольный крест, который он держал в руке, что совершенно естественно для описываемых событий, и оторвала ему мизинец; другая попала в наперсный крест и вызвала тяжелую контузию. Перед этим он был ранен в щеку и, возможно, в ногу (см. ниже).
Эта версия, однако, не соответствует обычно используемым описаниям подвига о. Василия в документах; они не говорят о ранении священника в руку и потере мизинца, а только о ранениях в щеку, ногу и контузии от попадания пули в наперсный крест.
Тем не менее, Мельникова приводит слова протопресвитера А.А.Желобовского, работавшего в архивах в начале 20го века и, возможно, имевшего доступ к документам, которые не сохранились до нашего времени: «Среди жестокого боя (речь идет о бое под Витебском - Партизан) вражеская пуля попадает в святой крест, бывший в руках о. Васильковского, затем ударяет его в грудь и, причинив сильную контузию, заставляет его оставить поле сражения». Таким образом, версия двойного попадания пули подтверждается и документально.
Заметим, что в приказе Кутузова по армиям от 13 марта 1813 года говорится, что о. Василий Васильковский был ранен под Витебском в ногу. В этом приказе упоминается и то, что Кутузов ходатайствовал перед Императором о награждении о. Василия орденом Святого Георгия 4й степени. Так что в представлении, которое «сработало» была указана и не рана в щеку, и не контузия при попадании пули в крест, а рана в ногу.
Несоответствие описания подвига в наградных документах и по реконструкции, на мой взгляд, говорит не о намеренном искажении фактов, а о том, что когда у нас на родине хочется «как лучше», то получается «как всегда». Обращение генерала Лихачева, направленное обер-священнику через месяц с лишком после боя под Витебском, было несомненно основано на донесении командира полка Вуича. Для командира полка детали ранения о. Василия были не слишком важны; ему надо было описать действия всего полка и перечислить всех достойных наград, а геройство полкового священника вполне подтверждалось тем, что он был в первых рядах и не ушел с поля боя после первого ранения.
Ходатайства же Дохтурова и Кутузова были сделаны через несколько месяцев и главной целью их было добиться награждения о. Василия, а не детальное описание его подвига.
Надпись на кресте была сделана, вполне возможно, нестроевыми чинами, приписанными к полковому храму, или сменившим о. Василия священником. Командование полка/дивизии могло не иметь к этой надписи непосредственного отношения. Более того, если она была сделана через год или два после событий 1812 года, командование могло поменяться и не знать, что описание подвига в наградных документах, которых новое командование в глаза не видело, не соответствует надписи на кресте в полковом храме. Да и кто будет помнить те документы после двух лет войны? Сотни их проходило через штаб полка.
То, что все это не слишком большая натяжка косвенно подтверждает тот факт, что даже дата смерти о. Василия остается неизвестной. Надпись на кресте гласит, что он скончался 24 декабря 1812 года. Однако документы подтверждают, что он был жив при награждении (в апреле 1813 года). Возможно, о. Василий умер в 1814 году, поскольку просьба и.о.командира 19го Егерского полка прислать нового священника датирована 25 апреля 1814 года. Протопресвитер А.А.Желобовский, упоминавшийся выше, который возглавлял военное духовенство России в 1888-1910 гг. и протопресвитер Г.И.Шавельский, последний глава военного духовенства России (с 1911 г.), который упоминался в первой заметке на тему, придерживались мнения, что о. Василий Васильковский скончался 24 ноября 1813 г. А вот автор энциклопедической статьи «Духовенство военное» (Военная энциклопедия. Т.II. Пб., 1912. С.245) писал, что протоиерей Васильковский «скончался от ран во время похода во Францию» (т.е. с января по март 1814 г).
Если бы только дата была неизвестна! Могила о. Василия тоже затерялась, а на памятных досках Храма Христа Спасителя нет его имени. Нет его имени и в списках Георгиевских кавалеров 1812-1814 гг. на мраморных досках Георгиевского зала Большого Кремлевского дворца.
Не знаю, о чем все это говорит читателям, но мне это говорит о том, что некоторые традиции остаются незыблемыми в нашем Отечестве.
ПС Автор заметки не считает ни необходимым, ни полезным награждение священников боевыми орденами в качестве общего правила.
ППС Автор так и не смог ответить на поставленный самим собою вопрос: сколько было бы в Русской Православной церкви священников, награжденных камилавкой, если бы для этого от награжденного требовалось участие в бою образца 1812 года и получение по крайней мере двух ранений?