Обещанные заметки о Карле П., или Вихри враждебные веют над нами (часть 2)
В первой части заметки речь шла о взглядах Карла Поппера, одного из ведущих философов науки 20 столетия, на статус эволюционной теории в науке. Хорошо известно мнение Поппера, выраженное в нескольких его работах, на дарвинизм как на учение, не являющееся в строгом смысле слова научной теорией, но «метафизической программой исследований».
Этот вывод вытекает, по мнению Поппера, из того, что эволюция является уникальным историческим событием, которое не позволяет формулировки общих законов эволюции, а также из «почти тавтологического» характера формулировки принципа естественного отбора. Под «тавтологическим характером» Поппер понимает следующее: «…не заметно большой, а возможно и никакой разницы между утверждением «те, кто выживают, лучше приспособлены» и тавтологией «те, кто выживают, это те, кто выживают», поскольку не существует критерия приспособленности, кроме выживания». (Objective Knowledge, Clarendon Press, Oxford, 1972, с. 241).
Однако в своей лекции «Естественный отбор и возникновение разума», прочитанной в 1977 году, Поппер заявил следующее: «[Я] поменял свое мнение по вопросу о возможности проверки и логического статуса теории естественного отбора и рад, что у меня есть возможность сделать такое заявление” (Dialectica. Vol. 32, N3-4, 1978; с. 345).
Представляется интересным разобраться в том, какое же из своих мнений изменил Поппер, и если это так, то какой его вариант является более обоснованным.
Любопытно также разобраться в причинах изменения мнения, если оно действительно имело место. Следует заметить, однако, что в этом вопросе приходится именно разбираться, поскольку Поппер впоследствии не развивал своих взглядов по обсуждаемому в этой заметке вопросу научного статуса эволюционной теории. Мне кажется, что это частично связано с относительно незначительным его интересом к вопросам традиционного дарвиновского учения о естественном отборе.
Более того, нелегко даже ответить на вопрос, насколько Поппер считал необходимым поправить то, что написал раньше. Например, “Нескончаемый поиск” переиздавался несколько раз при жизни Поппера, в последний раз в 1992 году. Это издание вышло с дополненной до текущей даты библиографией и двумя послесловиями Поппера, написанными в 1986 и 1992 гг. Несмотря на то, что в списке литературы в этом издании приведена лекция «Естественный отбор и возникновение разума», ранее высказанное мнение об эволюционном учении оставлено там без изменений.
Решение не исправлять ранее написанное, чтобы привести его в соответствие с изменившимися взглядами, можно объяснить как желанием оставить текст нетронутым в качестве памятника своему интеллектуальному путешествию (“еже писах, писах”), так и нежеланием автора считать изменения заслуживающими особого обсуждения.
И то, и другое объяснение кажется на первый взгляд странным. Изменять некогда написанный текст действительно непросто из-за наличия внутренних взаимосвязей между его частями, тем более вопрос о статусе теории эволюции Поппер развивал в нескольких работах. Но очень легко добавить один параграф в «Нескончаемый поиск», в книгу названную «интеллектуальной автобиографией», чтобы отразить поворот во взглядах, если уж он произошел.
Более того, достаточно было бы добавить сноску с примечанием и ссылкой на «Естественный отбор и возникновение разума»; для этого не потребовалось бы уродовать исходный текст. Например, Поппер счел уместным добавить к своей книге два послесловия, в которых он обсуждает счастье человеческое прогресс человечества и роль в нем интеллектуалов и марксизма, а также изменение обстановки в мире в результате распада Советского Союза. Однако никаких изменений или дополнений к вопросу о научном статусе эволюционного учения сделано не было.
Но в то же время нельзя и сказать, что автор считает этот вопрос совсем не важным. Иначе зачем ему было посвящать значительную часть своей дарвиновской лекции рассказу о том, что он теперь (курьезно, но факт - всего через год после публикации «Нескончаемого поиска») думает о научном статусе дарвинизма?
Итак, что имел в виду Поппер, заявив о пересмотре своего взгляда на возможность проверки (а следовательно, и фальсификации в попперианском смысле) теории естественного отбора?
Признаюсь, что это не так просто сделать, пытаясь разобраться в указанной лекции. Поппер говорит в ней следующее: “Представляется весьма предпочтительным признать, что не все, образующееся в ходе эволюции является полезным, хотя на удивление много всего оказывается таким. В этом случае предполагая некую функцию для органа или поведенческой программы, мы предполагаем возможное объяснение естественным отбором, т.е. почему это эволюционировало тем способом, которым оно эволюционировало, а возможно и как это эволюционировало. Иными словами, мне кажется, что эволюция путем естественного отбора, как и многие теории в биологии, не является полностью универсальной, хотя представляется истинной в огромном числе важных случаев.” (с. 346).
Мне этот пассаж кажется менее содержательным и отточенным, чем предыдущие тексты Поппер по обсуждаемым вопросам. Другими словами высказанную идею можно сформулировать так - если не постулировать, что все сформировавшееся в результате эволюции является полезным, а следовательно, продуктом естественного отбора, то можно избежать “попперовской проблемы”, связанной с тавтологией; в этом случае мы по умолчанию считаем орган или поведенческую систему возникшими в результате процессов иных, нежели естественный отбор, а роль отбора считаем необходимым именно доказать.
Нередко биологи говорят об этом подходе в терминах смены нулевой гипотезы, т.е. той гипотезы, которая проверяется на соответствие данным экспериментов и наблюдений. При таком взгляде на обсуждаемый вопрос мы можем сказать об исходном мнении Поппера о тавтологичности формулировки теории естественного отбора, что оно заключается в критике использования нулевой гипотезы утверждающей, что эволюционные изменения являются результатом естественного отбора. Сказанное Поппером в его дарвиновской лекции в этом случае может рассматриваться как рекомендация заменить старую нулевую гипотезу на ту, которая утверждает, что связи между наблюдаемыми изменениями и отбором не существует; последняя гипотеза в этих рассуждениях полагается фальсифицируемой.
Только на первый взгляд этот подход решает исходную проблему, поскольку при такой формулировке нулевой гипотезы мы исходно принимаем, что полезность органа или поведенческой программы для выживания возникает только в результате естественного отбора. Для объяснения этого принципа Поппер в своей дарвиновской лекции указывает, что идея естественного отбора может быть понята в контексте соотношения отбора и дизайна. “В то время как дарвиновская теория основана на отборе, теистическая теория Палея основана на дизайне” (с. 346).
Напомню, что это тот самый Вильям Палей, который во времена Очакова и покоренья Крыма в 1802 году предложил аналогию, заключающуюся в том, что взгляд на сложно устроенный мир говорит нам о том, что у него есть Создатель, примерно так же, как найденные на поле часы убеждают нас предположить, что они не самозародились, а были сделаны часовщиком. Это тот самый Палей, с которым считали необходимым дискутировать эволюционисты прошлого (Дарвин) и настоящего (Докинз).
Это Вильям наш Палей
Вообще-то он пишет о часах, найденных не в поле, а на вересковой пустоши, которая называется heath; вот так она может выглядеть. Но уж очень это слово мало что говорит русскоязычному читателю.
Поппер продолжает: “Дарвиновская теория может рассматриваться как теория, объясняющая с помощью отбора то, что выглядит сконструированным” (с. 346). Поясняя свою позицию, он ссылается на слова Дарвина о том, что если естественный отбор не существует, невозможно объяснить эволюцию органов, которые выглядят сконструированными, например глаз. Иными словами, решение парадокса Палея без естественного отбора невозможно (с. 345).
В результате всего сказанного Поппером в лекции 1977 года слушатель и читатель остается без объяснения новой позиции философа по вопросу о научном статусе теории естественного отбора. Утверждение, что теория естественного отбора вполне может быть сформулирована нетавтологично (с. 346), оказывается пустым обещанием; в конечном итоге объяснения Поппера отталкиваются от и возвращаются к идее необходимости привлечения идеи естественного отбора для объяснения существования в живом мире того, что внешне выглядит как продукт дизайна. Но это утверждение нисколько не является научным, поскольку не выдерживает критерия фальсифицируемости.
Существенной частью приведенного выше мнения Поппера является также его заключение, что теория эволюции путем естественного отбора не является универсальной. Но и оно не отвечает на исходный вопрос о научном статусе теории, а только разбивает одну большую проблему на бесконечную серию частных, поскольку утверждение о том, что индивидуальный орган или поведенческая программа возникла именно в результате естественного отбора остается по-прежнему не фальсифицируемым в попперианском смысле.
Что же могло побудить Поппера сделать заявление о пересмотре своих взглядов, если предложенное объяснение представляется недоработанным? Поппер говорит об этом в самом начале своей лекции. «Дарвиновская революция продолжается. Но сейчас нас окружает контрреволюция - сильная реакция против науки и против рационализма. Я чувствую, что пора принять сторону в этом вопросе… Я стою на стороне науки и рационализма…» (с. 341). Продолжая объяснять свою позицию, Поппер пишет: «Естественный отбор разрушил доказательства чудесного направленного вмешательства Творца» (с. 343).
Мне кажется мы подошли к сердцу причины, по которой в своей дарвиновской лекции Поппер сделал осуждаемые здесь заявления, которые плохо стыкуются с прежде опубликованными работами (см. часть 1 этой заметки) и не развитыми впоследствии. Я не думаю, что причиной этого могло быть какое-либо «давление общественности». К моменту чтения обсуждаемой лекции в 1977 году Поппер уже был посвящен в рыцари (1965 год), избран в Королевское общество (1976 год) и ушел в отставку со своего университетского поста в возрасте 67 лет (1969 год), что значительно снижало его зависимость от «общественности». Тем более он всегда отличался весьма независимым характером.
Но независимо от давления общественности, Поппер всегда был либералом, агностиком и рационалистом. Эволюция являлась членом его естественного «символа веры». Его философия науки основана на идее о развитии человеческого знания путем выбраковки ошибок - процесса, сходного с биологической эволюцией, как ее обычно представляют: предложенная теория подвергается тестированию, как организм естественному отбору, и может быть признана «неприспособленной», как и организм может быть элиминированным в ходе отбора. Некоторые теории по мнению Поппера выдерживают попытки фальсификации лучше других и, следовательно, являются более «приспособленными», что не может гарантировать их признания справедливыми навечно - и они будут в свое время элиминированы, а более «приспособленные» теории займут их место.
Поппер никогда не скрывал своего мнения о том, что считает эволюционное учение чрезвычайно важным для науки в целом и биологии в частности. Единственно, во всех своих работах, написанных до дарвиновской лекции 1977 года (а это подавляющее большинство его работ), он последовательно утверждал, что дарвинизм это именно учение, каркас для собственно научных теорий, который по своему характеру теорией не является.
Такая позиция вполне соответствовала отношению к эволюционному учению как мировоззренческой конструкции, имеющей наднаучный или вненаучный характер. И действительно, даже те, кто любят и любуются эволюционным учением (к таким людям смело можно отнести и Поппера, и биологов-эволюционистов, таких например, как Феодосий Добжанский) отмечают именно его общемировоззренческий характер. Поппер ценит его за то, что оно позволяет понять, как развивается человеческое знание. Добжанский считает, что эволюция это то, что придает смысл всему в биологии; по его мнению, без эволюционного учения биология превратилась бы в кучу «вяленых фактов».
Феодосий Добжанский
Поэтому заявление Поппера во время дарвиновской лекции трудно понять интеллектуально, но очень легко - психологически. Эволюция это интегральная часть его мировоззрения, основанного на самодвижущейся материи. Он всегда считал дарвинизм важнейшей частью биологии, о чем постоянно говорил, но не мог признать его обычной научной теорией, потому что не получалось по его же собственному взгляду на определение науки. Но считая дарвинизм «почти» теорией (ведь он обычно говорил о «почти тавтологическом» характере формулировки идеи естественного отбора) и находясь среди враждебного вихря анти-дарвиновской контрреволюции, счел убедительной набирающую популярность точку зрения о возможности спасения дарвинизма путем смены нулевой гипотезы.
Перемена точки зрения на фальсифицируемость теории эволюции путем естественного отбора, высказанная Поппером в дарвиновской лекции, кажется мне не радикальной переменой курса, а скорее тактической переменой расстановки нюансов по трем причинам.
Во-первых, сделанное Поппером утверждение о фальсифицируемости не было им развито и обосновано ни в обсуждаемой лекции, ни впоследствии. Все обоснования сводятся в сущности к необходимости привлечения теории естественного отбора для решения парадокса Палея, но ведь об этом писал еще Дарвин. Во-вторых, в своей лекции Поппер в обосновании своих новых взглядов поставил ударение на том, что теория эволюции путем естественного отбора не является универсальной, что соответствует его прежним высказываниям об отсутствии универсальных законов эволюции и о том, что она является каркасом для проверяемых теорий (см. часть 1).
Но не мог же такой большой философ так легкомысленно отмахнуться от такого большого вопроса!? Нет, не мог. Мне кажется, что Поппер считал, что он нащупал решение философской проблемы биологической эволюции, которое сделало предшествующие битвы не такими важными, какими они казались раньше, а раз так, то в условиях антинаучной контрреволюции, которую ощущал вокруг себя Поппер, смена нюансов в изложении вопроса о потенциальной фальсифицируемости теории эволюции путем естественного отбора могла представляться ему верным шагом.
Об этом решении я расскажу в третьей, заключительной части заметки.
Этот вывод вытекает, по мнению Поппера, из того, что эволюция является уникальным историческим событием, которое не позволяет формулировки общих законов эволюции, а также из «почти тавтологического» характера формулировки принципа естественного отбора. Под «тавтологическим характером» Поппер понимает следующее: «…не заметно большой, а возможно и никакой разницы между утверждением «те, кто выживают, лучше приспособлены» и тавтологией «те, кто выживают, это те, кто выживают», поскольку не существует критерия приспособленности, кроме выживания». (Objective Knowledge, Clarendon Press, Oxford, 1972, с. 241).
Однако в своей лекции «Естественный отбор и возникновение разума», прочитанной в 1977 году, Поппер заявил следующее: «[Я] поменял свое мнение по вопросу о возможности проверки и логического статуса теории естественного отбора и рад, что у меня есть возможность сделать такое заявление” (Dialectica. Vol. 32, N3-4, 1978; с. 345).
Представляется интересным разобраться в том, какое же из своих мнений изменил Поппер, и если это так, то какой его вариант является более обоснованным.
Любопытно также разобраться в причинах изменения мнения, если оно действительно имело место. Следует заметить, однако, что в этом вопросе приходится именно разбираться, поскольку Поппер впоследствии не развивал своих взглядов по обсуждаемому в этой заметке вопросу научного статуса эволюционной теории. Мне кажется, что это частично связано с относительно незначительным его интересом к вопросам традиционного дарвиновского учения о естественном отборе.
Более того, нелегко даже ответить на вопрос, насколько Поппер считал необходимым поправить то, что написал раньше. Например, “Нескончаемый поиск” переиздавался несколько раз при жизни Поппера, в последний раз в 1992 году. Это издание вышло с дополненной до текущей даты библиографией и двумя послесловиями Поппера, написанными в 1986 и 1992 гг. Несмотря на то, что в списке литературы в этом издании приведена лекция «Естественный отбор и возникновение разума», ранее высказанное мнение об эволюционном учении оставлено там без изменений.
Решение не исправлять ранее написанное, чтобы привести его в соответствие с изменившимися взглядами, можно объяснить как желанием оставить текст нетронутым в качестве памятника своему интеллектуальному путешествию (“еже писах, писах”), так и нежеланием автора считать изменения заслуживающими особого обсуждения.
И то, и другое объяснение кажется на первый взгляд странным. Изменять некогда написанный текст действительно непросто из-за наличия внутренних взаимосвязей между его частями, тем более вопрос о статусе теории эволюции Поппер развивал в нескольких работах. Но очень легко добавить один параграф в «Нескончаемый поиск», в книгу названную «интеллектуальной автобиографией», чтобы отразить поворот во взглядах, если уж он произошел.
Более того, достаточно было бы добавить сноску с примечанием и ссылкой на «Естественный отбор и возникновение разума»; для этого не потребовалось бы уродовать исходный текст. Например, Поппер счел уместным добавить к своей книге два послесловия, в которых он обсуждает счастье человеческое прогресс человечества и роль в нем интеллектуалов и марксизма, а также изменение обстановки в мире в результате распада Советского Союза. Однако никаких изменений или дополнений к вопросу о научном статусе эволюционного учения сделано не было.
Но в то же время нельзя и сказать, что автор считает этот вопрос совсем не важным. Иначе зачем ему было посвящать значительную часть своей дарвиновской лекции рассказу о том, что он теперь (курьезно, но факт - всего через год после публикации «Нескончаемого поиска») думает о научном статусе дарвинизма?
Итак, что имел в виду Поппер, заявив о пересмотре своего взгляда на возможность проверки (а следовательно, и фальсификации в попперианском смысле) теории естественного отбора?
Признаюсь, что это не так просто сделать, пытаясь разобраться в указанной лекции. Поппер говорит в ней следующее: “Представляется весьма предпочтительным признать, что не все, образующееся в ходе эволюции является полезным, хотя на удивление много всего оказывается таким. В этом случае предполагая некую функцию для органа или поведенческой программы, мы предполагаем возможное объяснение естественным отбором, т.е. почему это эволюционировало тем способом, которым оно эволюционировало, а возможно и как это эволюционировало. Иными словами, мне кажется, что эволюция путем естественного отбора, как и многие теории в биологии, не является полностью универсальной, хотя представляется истинной в огромном числе важных случаев.” (с. 346).
Мне этот пассаж кажется менее содержательным и отточенным, чем предыдущие тексты Поппер по обсуждаемым вопросам. Другими словами высказанную идею можно сформулировать так - если не постулировать, что все сформировавшееся в результате эволюции является полезным, а следовательно, продуктом естественного отбора, то можно избежать “попперовской проблемы”, связанной с тавтологией; в этом случае мы по умолчанию считаем орган или поведенческую систему возникшими в результате процессов иных, нежели естественный отбор, а роль отбора считаем необходимым именно доказать.
Нередко биологи говорят об этом подходе в терминах смены нулевой гипотезы, т.е. той гипотезы, которая проверяется на соответствие данным экспериментов и наблюдений. При таком взгляде на обсуждаемый вопрос мы можем сказать об исходном мнении Поппера о тавтологичности формулировки теории естественного отбора, что оно заключается в критике использования нулевой гипотезы утверждающей, что эволюционные изменения являются результатом естественного отбора. Сказанное Поппером в его дарвиновской лекции в этом случае может рассматриваться как рекомендация заменить старую нулевую гипотезу на ту, которая утверждает, что связи между наблюдаемыми изменениями и отбором не существует; последняя гипотеза в этих рассуждениях полагается фальсифицируемой.
Только на первый взгляд этот подход решает исходную проблему, поскольку при такой формулировке нулевой гипотезы мы исходно принимаем, что полезность органа или поведенческой программы для выживания возникает только в результате естественного отбора. Для объяснения этого принципа Поппер в своей дарвиновской лекции указывает, что идея естественного отбора может быть понята в контексте соотношения отбора и дизайна. “В то время как дарвиновская теория основана на отборе, теистическая теория Палея основана на дизайне” (с. 346).
Напомню, что это тот самый Вильям Палей, который во времена Очакова и покоренья Крыма в 1802 году предложил аналогию, заключающуюся в том, что взгляд на сложно устроенный мир говорит нам о том, что у него есть Создатель, примерно так же, как найденные на поле часы убеждают нас предположить, что они не самозародились, а были сделаны часовщиком. Это тот самый Палей, с которым считали необходимым дискутировать эволюционисты прошлого (Дарвин) и настоящего (Докинз).
Это Вильям наш Палей
Вообще-то он пишет о часах, найденных не в поле, а на вересковой пустоши, которая называется heath; вот так она может выглядеть. Но уж очень это слово мало что говорит русскоязычному читателю.
Поппер продолжает: “Дарвиновская теория может рассматриваться как теория, объясняющая с помощью отбора то, что выглядит сконструированным” (с. 346). Поясняя свою позицию, он ссылается на слова Дарвина о том, что если естественный отбор не существует, невозможно объяснить эволюцию органов, которые выглядят сконструированными, например глаз. Иными словами, решение парадокса Палея без естественного отбора невозможно (с. 345).
В результате всего сказанного Поппером в лекции 1977 года слушатель и читатель остается без объяснения новой позиции философа по вопросу о научном статусе теории естественного отбора. Утверждение, что теория естественного отбора вполне может быть сформулирована нетавтологично (с. 346), оказывается пустым обещанием; в конечном итоге объяснения Поппера отталкиваются от и возвращаются к идее необходимости привлечения идеи естественного отбора для объяснения существования в живом мире того, что внешне выглядит как продукт дизайна. Но это утверждение нисколько не является научным, поскольку не выдерживает критерия фальсифицируемости.
Существенной частью приведенного выше мнения Поппера является также его заключение, что теория эволюции путем естественного отбора не является универсальной. Но и оно не отвечает на исходный вопрос о научном статусе теории, а только разбивает одну большую проблему на бесконечную серию частных, поскольку утверждение о том, что индивидуальный орган или поведенческая программа возникла именно в результате естественного отбора остается по-прежнему не фальсифицируемым в попперианском смысле.
Что же могло побудить Поппера сделать заявление о пересмотре своих взглядов, если предложенное объяснение представляется недоработанным? Поппер говорит об этом в самом начале своей лекции. «Дарвиновская революция продолжается. Но сейчас нас окружает контрреволюция - сильная реакция против науки и против рационализма. Я чувствую, что пора принять сторону в этом вопросе… Я стою на стороне науки и рационализма…» (с. 341). Продолжая объяснять свою позицию, Поппер пишет: «Естественный отбор разрушил доказательства чудесного направленного вмешательства Творца» (с. 343).
Мне кажется мы подошли к сердцу причины, по которой в своей дарвиновской лекции Поппер сделал осуждаемые здесь заявления, которые плохо стыкуются с прежде опубликованными работами (см. часть 1 этой заметки) и не развитыми впоследствии. Я не думаю, что причиной этого могло быть какое-либо «давление общественности». К моменту чтения обсуждаемой лекции в 1977 году Поппер уже был посвящен в рыцари (1965 год), избран в Королевское общество (1976 год) и ушел в отставку со своего университетского поста в возрасте 67 лет (1969 год), что значительно снижало его зависимость от «общественности». Тем более он всегда отличался весьма независимым характером.
Но независимо от давления общественности, Поппер всегда был либералом, агностиком и рационалистом. Эволюция являлась членом его естественного «символа веры». Его философия науки основана на идее о развитии человеческого знания путем выбраковки ошибок - процесса, сходного с биологической эволюцией, как ее обычно представляют: предложенная теория подвергается тестированию, как организм естественному отбору, и может быть признана «неприспособленной», как и организм может быть элиминированным в ходе отбора. Некоторые теории по мнению Поппера выдерживают попытки фальсификации лучше других и, следовательно, являются более «приспособленными», что не может гарантировать их признания справедливыми навечно - и они будут в свое время элиминированы, а более «приспособленные» теории займут их место.
Поппер никогда не скрывал своего мнения о том, что считает эволюционное учение чрезвычайно важным для науки в целом и биологии в частности. Единственно, во всех своих работах, написанных до дарвиновской лекции 1977 года (а это подавляющее большинство его работ), он последовательно утверждал, что дарвинизм это именно учение, каркас для собственно научных теорий, который по своему характеру теорией не является.
Такая позиция вполне соответствовала отношению к эволюционному учению как мировоззренческой конструкции, имеющей наднаучный или вненаучный характер. И действительно, даже те, кто любят и любуются эволюционным учением (к таким людям смело можно отнести и Поппера, и биологов-эволюционистов, таких например, как Феодосий Добжанский) отмечают именно его общемировоззренческий характер. Поппер ценит его за то, что оно позволяет понять, как развивается человеческое знание. Добжанский считает, что эволюция это то, что придает смысл всему в биологии; по его мнению, без эволюционного учения биология превратилась бы в кучу «вяленых фактов».
Феодосий Добжанский
Поэтому заявление Поппера во время дарвиновской лекции трудно понять интеллектуально, но очень легко - психологически. Эволюция это интегральная часть его мировоззрения, основанного на самодвижущейся материи. Он всегда считал дарвинизм важнейшей частью биологии, о чем постоянно говорил, но не мог признать его обычной научной теорией, потому что не получалось по его же собственному взгляду на определение науки. Но считая дарвинизм «почти» теорией (ведь он обычно говорил о «почти тавтологическом» характере формулировки идеи естественного отбора) и находясь среди враждебного вихря анти-дарвиновской контрреволюции, счел убедительной набирающую популярность точку зрения о возможности спасения дарвинизма путем смены нулевой гипотезы.
Перемена точки зрения на фальсифицируемость теории эволюции путем естественного отбора, высказанная Поппером в дарвиновской лекции, кажется мне не радикальной переменой курса, а скорее тактической переменой расстановки нюансов по трем причинам.
Во-первых, сделанное Поппером утверждение о фальсифицируемости не было им развито и обосновано ни в обсуждаемой лекции, ни впоследствии. Все обоснования сводятся в сущности к необходимости привлечения теории естественного отбора для решения парадокса Палея, но ведь об этом писал еще Дарвин. Во-вторых, в своей лекции Поппер в обосновании своих новых взглядов поставил ударение на том, что теория эволюции путем естественного отбора не является универсальной, что соответствует его прежним высказываниям об отсутствии универсальных законов эволюции и о том, что она является каркасом для проверяемых теорий (см. часть 1).
Но не мог же такой большой философ так легкомысленно отмахнуться от такого большого вопроса!? Нет, не мог. Мне кажется, что Поппер считал, что он нащупал решение философской проблемы биологической эволюции, которое сделало предшествующие битвы не такими важными, какими они казались раньше, а раз так, то в условиях антинаучной контрреволюции, которую ощущал вокруг себя Поппер, смена нюансов в изложении вопроса о потенциальной фальсифицируемости теории эволюции путем естественного отбора могла представляться ему верным шагом.
Об этом решении я расскажу в третьей, заключительной части заметки.