Под знаком Высоцкого
Высоцкий - часть воздуха 60-х, 70-х и 80-х. Разговоры о том, гений он или нет, начались после смерти и не в нашей среде. Я никогда не видел его живого, но плотность его присутствия в каждой точке страны была такой, что ощущалась постоянно - в языке, в интонациях, в отношении ко всему окружающему. Не сомневаюсь, что ни один живой автор второй половины ХХ века не повлиял на мое поколение сколько-нибудь сравнимым образом. Но мой текст - нисколько не о самом Высоцком, а о Высоцком как факте моей скромной биографии.
Первую песню привез Сережка из пионерского лагеря после 4-го класса. Это было «В королевстве, где всё тихо и складно», и я с его слов переписал текст в тетрадку, в которую записывал то, что мне нравилось. Некоторые слова он не понял (или не понимал тот, кто ему напел), поэтому отдельные строчки выглядят так: «Где не волен катаклизмов тибур» («Где ни войн, ни катаклизмов, ни бурь»), «Сам король страдал желудком и амстрой ("астмой"), Одной кашею ("Одним кашелем") страх наводил».
Следующие вещи (точно помню «А на нейтральной полосе цветы», «И думал Буткеев, мне челюсть круша, что жить хорошо, и жизнь хороша») пел на переменах наш одноклассник Женька Русов, который периодически сообщал уверенно и сокрушенно: «Володю Высоцкого опять посадили».
Фильм «Вертикаль» я посмотрел довольно поздно, но песни из него были на слуху, и в 1972 году я нарисовал игрушечную газетку с таким текстом:
Если только друг
Оказался вдруг
Тебе не друг, а враг,
Если ты не дурак,
Если ты не дурак,
Сбрось его в овраг.
Моя мама с подругой наткнулись на эту бумажку и очень над ней смеялись. Через много лет мне стало стыдно этого опуса и я его изничтожил.
Потом мама Олега Елизарова (химик на санэпидстанции) рассказала, что ее коллега на работе, родом из того же села, что и Валерий Золотухин, передает слова Золотухина, что Высоцкий ВООБЩЕ НИКОГДА НЕ СИДЕЛ. Сережка только засмеялся: «Враг не ведал, дурачина: тот, кому все поручил он, был чекист, майор разведки и прекрасный семьянин». Но через некоторое время в книжном магазине я листал книжку про современный советский театр и обнаружил в ней фотографию с Высоцким в роли Галилея. Это подтвердило, что он всё-таки актер, а не поющий уголовник. Даже в первой половине 70-х с достоверной информацией было совсем туго.
Но к середине 70-х у Олега на магнитофоне собралась большая коллекция записей, а все пластинки-миньоны фирмы «Мелодия» с военными песнями, «Утренней гимнастикой» и «Конями привередливыми» имелись у каждого дома. Мой папа гонял их постоянно. Шура Тележинский врубал «Коней» на всю улицу. Хотя у меня никогда не было своего магнитофона, я много слушал самого разного Высоцкого у друзей. Отдельным событием была, конечно, «Алиса в Стране чудес» (1976), вышедшая, когда мы учились в 8 классе.
В. С. В. должен был приехать с концертами в Новосибирск в 1981-м, его с большими надеждами ждали. Летом 80-го я после первого курса с моим другом и однокашником был вожатым в пионерском лагере. На один вечер вырвался в Академгородок, в Дом ученых, на встречу с Анатолием Солоницыным. Солоницын начал ее словами: «Я надеюсь, что вы пришли, чтобы услышать именно меня. Как-то раз я выступал в одном клубе, где сидел молодой человек, весь вечер он вертелся, как на иголках. Когда начали задавать вопросы, он вскочил и спросил: “А правда, что Володя Высоцкий уехал насовсем?” Я понял, что он и пришел только затем, чтобы спросить про Володю Высоцкого. Кстати, мне только что позвонили и сказали, что Володя Высоцкий умер». По залу Дома ученых прошел холодок.
На следующее утро я вернулся в лагерь и сообщил всем печальную новость. Наш музыкальный руководитель, мужичок лет 40, устроил вечерний концерт с исполнением песен Владимира Семеновича, чередуя его с ускоряющимися возлияниями.
В 80-м я написал цикл стихотворений, посвященных Высоцкому, но потом посчитал его слишком пафосным и слабым и больше никогда не воспроизводил. Там было что-то примерно такое:
неужели тому кто хрипя и блюя
на крутом повороте движенье убыстрил
и почуял как тянет своя колея
неизбежно назначен карающий выстрел
(Понятно, что дрянь, но совсем промолчать было никак нельзя!)
В 1981 году Володя Шкуратов, с которым мы учились вместе в школе (он классом младше), в тот момент студент экономического факультета НГУ, оказался в Москве, где ему вручили огромную папку текстов Высоцкого и материалов о нем, перепечатанных откуда можно, переведенных с разных языков, там уже были протоколы обсуждений спектакля «Владимир Высоцкий» на Таганке. До этого он не был поклонником и знатоком, но тут сильно проникся и стал искать людей в теме. Тут его и свели с Олегом Елизаровым с его коллекцией записей и со мной, обладателем мощной печатной машинки «Украина». Я взялся перепечатывать эту стопу бумаг и занимался этим больше года - часть «тиража» забрал Шкуратов, а мой собственный экземпляр взял почитать и не вернул периодически ночевавший у нас приятель моей матушки из города Кемерово.
В апреле 1982 году под протекторатом университетского комитета комсомола в Мальцевской аудитории Новосибирского университета Шкуратов с компанией однокурсников провел вечер памяти Высоцкого. Олег сидел за магнитофонами. Я печатал и редактировал текст и помогал найти картинки для слайдов (разной информации было уже прилично, а визуального материала поначалу так мало, что фотографии В. С., Марины Влади и артистов Таганки мы собирали по крохам из «Советского экрана», из книг и журналов про кино и театр). Народу было - не пробиться. Вечер повторили в переходе между главным и учебно-лабораторным корпусом, в общежитиях, в стройотряде на Дальнем Востоке, потом его стали просить провести то в одном, то в другом академгородковском НИИ. Дальше были новосибирские вузы, школы, заводы и всё прочее, наконец, большой зал Дома ученых. Постепенно это превратилось в программу «Владимир Высоцкий: Страницы жизни и творчества», состоящую из семи вечеров («Рождение и детство. Блатные песни», «Роли в театре», «Тема войны», «Сатирические песни и песни-сказки», «Песни о любви», «Моя метрика где-то в России хранится (Тема Родины)», «Путешествия и друзья. Тема смерти»). Основным автором был Шкуратов, собравший всё мыслимое и немыслимое о Высоцком со всего Союза. Он был дома у Нины Максимовны, стал своим человеком на Таганке, познакомился с Тумановым, Абдуловым, Мончинским, Янкловичем, скупил фотоархивы у десятков фотографов, снимавших Высоцкого в разных городах, - за один вечер мы показывали до 500-700 слайдов, а полная слайд-программа занимала рюкзак почти с мой рост. Я сочинил кое-какие кусочки, касающиеся ролей в кино, стихосложения и рифмы В. С. В., а со временем включился в проведение вечеров в качестве слайд-оператора. Олег (в этот период технарь Института ядерной физики) был основным звукооператором. Когда я или Олег не могли работать, Володя привлекал сменных ответственных за звук и слайды.
С середины 80-х мы начали колесить по стране - от Петропавловска до столиц и Прибалтики. В Кишиневе наш шеф женился и ведущих стало двое. Поездки и выступления оформлялись через общество «Знание» и Общество книголюбов. Иногда требовали, чтобы выступление ведущего и все песни были залитованы (одобрены цензурой), тогда приходила комиссия из пожилых дяденек и тетенек и уползала в полном перепуге, как можно публично нести такую крамолу. Но Володя писал ссылки на несуществующие страницы сборника "Нерв" и не моргнув глазом уверял, что всё давно опубликовано с предисловием Роберта Рождественского. На наши вечера продавали билеты, мой собственный заработок был достаточно скромным, но главным лично для меня - в этот период сотрудника Института информатики и вычислительной техники Сибирского отделения Академии педагогических наук - были поездки и встречи. С Володей мы были дома у Вадима Ивановича Туманова, у Севы Абдулова, за кулисами Таганки, перезнакомились с множеством замечательных людей - писать и рассказывать об этом можно было бы долго.
В 1988 году, когда интерес к Высоцкому уже определенно «насытился» - вышли пластинки, сборники, книги, воспоминания, Шкуратов сделал новый проект в похожем формате: «Александр Солженицын. Архипелаг ГУЛАГ», где к нашей команде добавился поющий человек с гитарой - кишиневский бард Александр Исаевич Соломонов, который пел Галича и колымские зэковские песни (сейчас он живет в Гамбурге, но бывает с выступлениями в Москве и тогда мы стараемся пообщаться). Мы снова проехали по всей стране с востока на запад, пока в начале 1991 года наш шеф-ведущий не свалился с гипертоническим кризом от бешеного гастрольного переутомления.
Мои фото Вадима Ивановича Туманова, сделанные у него дома в 1988 году
В 90-е годы Володя Шкуратов заделался импресарио, организовывал российские поездки Евгению Евтушенко, Александру Розенбауму, Михаилу Жванецкому, Юлию Киму и многим другим знаменитостям. А кроме того, финансово, информационно и организационно помогал Валерию Перевозчикову, знатоку биографии и творчества Высоцкого. Книгу «Правда смертного часа: Владимир Высоцкий, год 80-й» по его просьбе я перепечатывал с нарезанных и наклеенных полосок бумаги на чистовик (всё на той же «Украине», исправно работавшей с начала 80-х, - хотя до персоналок оставалось рукой подать). Когда книга вышла, я написал на нее небольшую рецензию. А 27 апреля 2000 года Валерий Перевозчиков оказался в новосибирском Академгородке, он тогда работал над новой книгой о Высоцком («Посмертная судьба»), с ним был еще один человек, которого я, к сожалению, не помню по имени - мы сидели вчетвером в институте на ВАСХНИЛе. Они трое (считая Шкуратова) обсуждали какую-то часть книги - и это были три человека, знавшие жизнь Высоцкого НЕ ПО ДНЯМ, А ПО ЧАСАМ. Я мог только с изумлением и благоговением им внимать и набирал текст, который они генерировали, - теперь уже на компьютере. Разумеется, весь процесс сопровождался активным распитием водки, а по телефону я старался следить за другим процессом - рождения своего младшего сына Гриши, который, наконец, появился на свет около 7 часов вечера, и это тоже было с воодушевлением отмечено.
Должен признаться, что я никогда не слушаю Высоцкого «по собственному желанию». Почти всё десятилетие 80-х, когда я слышал его едва ли не каждый день и в огромной концентрации (а у нас частенько бывало и по два выступления в день), меня «перекормило». Но когда где-то звучит его голос, когда его поют другие, когда его цитируют - моя душа отзывчиво трепещет. Я обожаю его как актера и восхищаюсь им как личностью. И убежден, что В. С. В. - такое же вершинное проявление творческого гения, как Леонардо, Микеланджело, Шекспир, Моцарт, Пушкин… даже не знаю, кто еще.
Первую песню привез Сережка из пионерского лагеря после 4-го класса. Это было «В королевстве, где всё тихо и складно», и я с его слов переписал текст в тетрадку, в которую записывал то, что мне нравилось. Некоторые слова он не понял (или не понимал тот, кто ему напел), поэтому отдельные строчки выглядят так: «Где не волен катаклизмов тибур» («Где ни войн, ни катаклизмов, ни бурь»), «Сам король страдал желудком и амстрой ("астмой"), Одной кашею ("Одним кашелем") страх наводил».
Следующие вещи (точно помню «А на нейтральной полосе цветы», «И думал Буткеев, мне челюсть круша, что жить хорошо, и жизнь хороша») пел на переменах наш одноклассник Женька Русов, который периодически сообщал уверенно и сокрушенно: «Володю Высоцкого опять посадили».
Фильм «Вертикаль» я посмотрел довольно поздно, но песни из него были на слуху, и в 1972 году я нарисовал игрушечную газетку с таким текстом:
Если только друг
Оказался вдруг
Тебе не друг, а враг,
Если ты не дурак,
Если ты не дурак,
Сбрось его в овраг.
Моя мама с подругой наткнулись на эту бумажку и очень над ней смеялись. Через много лет мне стало стыдно этого опуса и я его изничтожил.
Потом мама Олега Елизарова (химик на санэпидстанции) рассказала, что ее коллега на работе, родом из того же села, что и Валерий Золотухин, передает слова Золотухина, что Высоцкий ВООБЩЕ НИКОГДА НЕ СИДЕЛ. Сережка только засмеялся: «Враг не ведал, дурачина: тот, кому все поручил он, был чекист, майор разведки и прекрасный семьянин». Но через некоторое время в книжном магазине я листал книжку про современный советский театр и обнаружил в ней фотографию с Высоцким в роли Галилея. Это подтвердило, что он всё-таки актер, а не поющий уголовник. Даже в первой половине 70-х с достоверной информацией было совсем туго.
Но к середине 70-х у Олега на магнитофоне собралась большая коллекция записей, а все пластинки-миньоны фирмы «Мелодия» с военными песнями, «Утренней гимнастикой» и «Конями привередливыми» имелись у каждого дома. Мой папа гонял их постоянно. Шура Тележинский врубал «Коней» на всю улицу. Хотя у меня никогда не было своего магнитофона, я много слушал самого разного Высоцкого у друзей. Отдельным событием была, конечно, «Алиса в Стране чудес» (1976), вышедшая, когда мы учились в 8 классе.
В. С. В. должен был приехать с концертами в Новосибирск в 1981-м, его с большими надеждами ждали. Летом 80-го я после первого курса с моим другом и однокашником был вожатым в пионерском лагере. На один вечер вырвался в Академгородок, в Дом ученых, на встречу с Анатолием Солоницыным. Солоницын начал ее словами: «Я надеюсь, что вы пришли, чтобы услышать именно меня. Как-то раз я выступал в одном клубе, где сидел молодой человек, весь вечер он вертелся, как на иголках. Когда начали задавать вопросы, он вскочил и спросил: “А правда, что Володя Высоцкий уехал насовсем?” Я понял, что он и пришел только затем, чтобы спросить про Володю Высоцкого. Кстати, мне только что позвонили и сказали, что Володя Высоцкий умер». По залу Дома ученых прошел холодок.
На следующее утро я вернулся в лагерь и сообщил всем печальную новость. Наш музыкальный руководитель, мужичок лет 40, устроил вечерний концерт с исполнением песен Владимира Семеновича, чередуя его с ускоряющимися возлияниями.
В 80-м я написал цикл стихотворений, посвященных Высоцкому, но потом посчитал его слишком пафосным и слабым и больше никогда не воспроизводил. Там было что-то примерно такое:
неужели тому кто хрипя и блюя
на крутом повороте движенье убыстрил
и почуял как тянет своя колея
неизбежно назначен карающий выстрел
(Понятно, что дрянь, но совсем промолчать было никак нельзя!)
В 1981 году Володя Шкуратов, с которым мы учились вместе в школе (он классом младше), в тот момент студент экономического факультета НГУ, оказался в Москве, где ему вручили огромную папку текстов Высоцкого и материалов о нем, перепечатанных откуда можно, переведенных с разных языков, там уже были протоколы обсуждений спектакля «Владимир Высоцкий» на Таганке. До этого он не был поклонником и знатоком, но тут сильно проникся и стал искать людей в теме. Тут его и свели с Олегом Елизаровым с его коллекцией записей и со мной, обладателем мощной печатной машинки «Украина». Я взялся перепечатывать эту стопу бумаг и занимался этим больше года - часть «тиража» забрал Шкуратов, а мой собственный экземпляр взял почитать и не вернул периодически ночевавший у нас приятель моей матушки из города Кемерово.
В апреле 1982 году под протекторатом университетского комитета комсомола в Мальцевской аудитории Новосибирского университета Шкуратов с компанией однокурсников провел вечер памяти Высоцкого. Олег сидел за магнитофонами. Я печатал и редактировал текст и помогал найти картинки для слайдов (разной информации было уже прилично, а визуального материала поначалу так мало, что фотографии В. С., Марины Влади и артистов Таганки мы собирали по крохам из «Советского экрана», из книг и журналов про кино и театр). Народу было - не пробиться. Вечер повторили в переходе между главным и учебно-лабораторным корпусом, в общежитиях, в стройотряде на Дальнем Востоке, потом его стали просить провести то в одном, то в другом академгородковском НИИ. Дальше были новосибирские вузы, школы, заводы и всё прочее, наконец, большой зал Дома ученых. Постепенно это превратилось в программу «Владимир Высоцкий: Страницы жизни и творчества», состоящую из семи вечеров («Рождение и детство. Блатные песни», «Роли в театре», «Тема войны», «Сатирические песни и песни-сказки», «Песни о любви», «Моя метрика где-то в России хранится (Тема Родины)», «Путешествия и друзья. Тема смерти»). Основным автором был Шкуратов, собравший всё мыслимое и немыслимое о Высоцком со всего Союза. Он был дома у Нины Максимовны, стал своим человеком на Таганке, познакомился с Тумановым, Абдуловым, Мончинским, Янкловичем, скупил фотоархивы у десятков фотографов, снимавших Высоцкого в разных городах, - за один вечер мы показывали до 500-700 слайдов, а полная слайд-программа занимала рюкзак почти с мой рост. Я сочинил кое-какие кусочки, касающиеся ролей в кино, стихосложения и рифмы В. С. В., а со временем включился в проведение вечеров в качестве слайд-оператора. Олег (в этот период технарь Института ядерной физики) был основным звукооператором. Когда я или Олег не могли работать, Володя привлекал сменных ответственных за звук и слайды.
С середины 80-х мы начали колесить по стране - от Петропавловска до столиц и Прибалтики. В Кишиневе наш шеф женился и ведущих стало двое. Поездки и выступления оформлялись через общество «Знание» и Общество книголюбов. Иногда требовали, чтобы выступление ведущего и все песни были залитованы (одобрены цензурой), тогда приходила комиссия из пожилых дяденек и тетенек и уползала в полном перепуге, как можно публично нести такую крамолу. Но Володя писал ссылки на несуществующие страницы сборника "Нерв" и не моргнув глазом уверял, что всё давно опубликовано с предисловием Роберта Рождественского. На наши вечера продавали билеты, мой собственный заработок был достаточно скромным, но главным лично для меня - в этот период сотрудника Института информатики и вычислительной техники Сибирского отделения Академии педагогических наук - были поездки и встречи. С Володей мы были дома у Вадима Ивановича Туманова, у Севы Абдулова, за кулисами Таганки, перезнакомились с множеством замечательных людей - писать и рассказывать об этом можно было бы долго.
В 1988 году, когда интерес к Высоцкому уже определенно «насытился» - вышли пластинки, сборники, книги, воспоминания, Шкуратов сделал новый проект в похожем формате: «Александр Солженицын. Архипелаг ГУЛАГ», где к нашей команде добавился поющий человек с гитарой - кишиневский бард Александр Исаевич Соломонов, который пел Галича и колымские зэковские песни (сейчас он живет в Гамбурге, но бывает с выступлениями в Москве и тогда мы стараемся пообщаться). Мы снова проехали по всей стране с востока на запад, пока в начале 1991 года наш шеф-ведущий не свалился с гипертоническим кризом от бешеного гастрольного переутомления.
Мои фото Вадима Ивановича Туманова, сделанные у него дома в 1988 году
В 90-е годы Володя Шкуратов заделался импресарио, организовывал российские поездки Евгению Евтушенко, Александру Розенбауму, Михаилу Жванецкому, Юлию Киму и многим другим знаменитостям. А кроме того, финансово, информационно и организационно помогал Валерию Перевозчикову, знатоку биографии и творчества Высоцкого. Книгу «Правда смертного часа: Владимир Высоцкий, год 80-й» по его просьбе я перепечатывал с нарезанных и наклеенных полосок бумаги на чистовик (всё на той же «Украине», исправно работавшей с начала 80-х, - хотя до персоналок оставалось рукой подать). Когда книга вышла, я написал на нее небольшую рецензию. А 27 апреля 2000 года Валерий Перевозчиков оказался в новосибирском Академгородке, он тогда работал над новой книгой о Высоцком («Посмертная судьба»), с ним был еще один человек, которого я, к сожалению, не помню по имени - мы сидели вчетвером в институте на ВАСХНИЛе. Они трое (считая Шкуратова) обсуждали какую-то часть книги - и это были три человека, знавшие жизнь Высоцкого НЕ ПО ДНЯМ, А ПО ЧАСАМ. Я мог только с изумлением и благоговением им внимать и набирал текст, который они генерировали, - теперь уже на компьютере. Разумеется, весь процесс сопровождался активным распитием водки, а по телефону я старался следить за другим процессом - рождения своего младшего сына Гриши, который, наконец, появился на свет около 7 часов вечера, и это тоже было с воодушевлением отмечено.
Должен признаться, что я никогда не слушаю Высоцкого «по собственному желанию». Почти всё десятилетие 80-х, когда я слышал его едва ли не каждый день и в огромной концентрации (а у нас частенько бывало и по два выступления в день), меня «перекормило». Но когда где-то звучит его голос, когда его поют другие, когда его цитируют - моя душа отзывчиво трепещет. Я обожаю его как актера и восхищаюсь им как личностью. И убежден, что В. С. В. - такое же вершинное проявление творческого гения, как Леонардо, Микеланджело, Шекспир, Моцарт, Пушкин… даже не знаю, кто еще.