Что делать? Быть другими (продолжение)
Продолжение. НАЧАЛО
А дальше - культурно-политическая просветительская работа.
Народ наш политически дик, надо перевоспитывать его от разной дури. Однако сказанное касается тех самых 14 % в не меньшей степени, чем этих самых 86 %, потому что дай первым волю, они сейчас же вприпрыжку понесутся в историю доказывать методом от противного, что ничего лучше Путина в России до сих пор не было. Волю, тем не менее, давать всё равно придется, поскольку в неволе никакое «воспитание» невозможно, разве что тюремно-лагерное.
В моём представлении оптимальна «программа воспитания», транслирующая принципиально иное отношение к власти, чем то, которое было принято в России до сего момента.
Говоря метафизически, именно это отношение как таковое есть то, чего не хватает российскому обществу - оно и является «свежей кровью», которая способна произвести какие-то перемены. Внешне оптимальная программа должна сочетать государственно-патриотический взгляд с рыночным, то есть демонстрировать небывалый-невозможный для России уровень синтеза (эйдетического восхождения от проявлений власти к идее власти - если вернуться к метафизическому языку, который передаёт суть консервативного обобщения частного и «ручного» государственным и системным). Как уже говорилось, «Драйв придаст группа, которая выступает от имени метафизической властной сущности превосходящего порядка - способная совершить ценностный прорыв вместо того, чтобы хныкать о чьём-то спасении. Или, что то же самое, способная презентовать общенациональный проект, формирующий политико-экономический субъект - государство и личность в их неразрывной взаимной обусловленности и взаимосвязи, вопреки позиции тех, кто, приобретая что-то одно, тут же теряет другое».
В интерпретациях, получивших хождение в современной России, государство не рефлексивно, а рефлекторно. Оно - продукт не над-сознания, а под-сознания (концентрации на ущербности/угнетённости, вместо осознания себя сверху). Ему ставится цель подавить стихию властной воли, которой приводится в движение частная инициатива в экономике (сталинизм). Или - не слишком удачная альтернатива - видение государства сводится к тому, чтобы его было как можно меньше. Оно рассматривается как нечто угрожающее, враждебное; на бизнес-структуры, на частную инициативу возложена надежда, что они дадут отпор стихии властной воли государственных инстанций (либерализм). В обоих случаях музыка звучит по заказу тех, кто позиционируется в пострадавших (и в обоих случаях, если разобраться, власть уже заранее духовно сломлена, всё происходящее следует считать её растянувшимся во времени самоуничтожением). Так или иначе речь идет о компенсаторной функции. Концепция государства продиктована слабым человеком и выступает в качестве сервиса, ориентированного на психологические потребности «угнетённых», как форма обслуживания слабости, обретающей значение вневременного и априорного отправного пункта, который на самом деле находится в голове, и потому фиксируется и воспроизводится.
В первом случае государство призвано, как пелось в старом российском гимне, «смирить гордых» во имя «простых людей», во втором - формально прямо наоборот, а внутри почти идентично - оно должно самораспуститься, чтобы прекратить терроризировать подавленных и перестать отрывать им головы. Оно и распускается… вот прямо как сейчас. Результаты пародийно сближаются в той точке, где сейчас находится путинская Россия. Тут у нас что? Закономерный эволюционный финал режима, начавшего жить по заветам Гайдара и Чубайса, либерализм, доведённый до предела, или реминисценция СССР? Православно-либерально-советское царство иронически отсылает во всех направлениях. Крайности сходятся ( «На встречных курсах», как «Две грёзы из одного источника»). В жизни это не мешает им, подслеповатым, конфликтовать, не признавая своих, и изображать антагонизм - вот как сейчас, скажем, Кудрин, Сечин и Шевкунов заявляют свои права на тело и ум вождя в статусе его учредителей. Но с определённой точки зрения они неразделимы. Метафизический смысл лево-либеральных версий государства тождественен: власть становится орудием собственного отрицания, инструментом того, что она не есть.
Левые негативные концепции государства, продиктованные слабостью, заводят в замкнутый круг - вот что я хочу сказать. Слабость как трансцендентально-априорный отправной пункт становится методом постижения реальности и реплицируется в продуктах познания и политической практики. Она увековечивает себя, порождая с одной стороны перманентно слабую власть, которая внутри держится лишь за счет катастрофически растущих в цене издержек-ухищрений, а вовне стремится прыгнуть выше головы и продемонстрировать собственную ничем не подкрепленную значимость, с другой стороны - такое же немощное общество. Они взаимно ослабляют друг друга единой слабостью, которую выбрали основополагающей реальностью (суть акта левой самоидентификации).
Цель как раз в том, чтобы достичь той самой вышеупомянутой точки зрения, с которой снимается дистанция, разделяющая идеологии лево-либерального общества, они в этой новой старой оптике сближаются и отвергаются как мнимые противоположности. Личность и государство в их мифической оппозиции - ложные, ирреальные продукты предвзято-вымышленного антагонизма. На самом деле это стороны целого, синтеза, который должен быть восстановлен.
Взаимное отчуждение человека и общественного/государственного порядка обрекает их на немощь. Такова диагностика проблем российской действительности, чьи составные элементы играют на взаимное понижение, а в итоге коллективно деградируют. Пора от этого уйти. Выше я пытался объяснить, какие внутренние глубинные метафизические решения должны состояться, чтобы можно было преодолеть раскол, о котором шла речь.
Можно было и не дублировать ранее сказанное в других местах, но golotap1 спросил, а я и ответил, как обычно, длинно и нудно. Мне же не сложно.
ПРОДОЛЖЕНИЕ