Гл. 1. Высказывание
PREV | NEXT
содержание
1.3. Связность
Основание и исход
Личная история
Освоение
Чуть выше мы говорили о единичной структурной связи типа основание - исход. Несложно представить себе, как одно основание может иметь множество исходов. Напротив, несколько оснований могут определять один исход. Основания могут дополнять друг друга или противостоять друг другу. В этом последнем случае исход предприятия будет определяться в сложной борьбе противодействующих стимулов. Допустимо, наконец, чтобы высказывания образовывали цепочки. Действительно, некоторый исход (и обслуживающая его коммуникация) может, в свою очередь, стать основанием для следующего действия.
Взаимодействие, опирающееся на механизм высказывания, способно к ветвлению и образованию сетей. Все это подводит нас к представлению о сложной системе апелляции, использующей развитую систему образов, складывающихся в некоторую образную карту. Разумеется, что такая сеть не может представлять собой хаотического нагромождения звеньев. Рано или поздно такая система должна подвергнуться структурированию.
Нам отчасти известен конец этой истории, и мы можем теперь предположить, что в некоторый момент срабатывают факторы, определяющие единство линии поведения отдельного индивида. Мы допускаем, что культура апелляции распространяется на «всю прошедшую жизнь» существа, собирая эту последнюю из отдельных событий и поступков. Такую своеобразную линию мы и будем далее называть личной историей.
Личную историю удобно представить себе как изобретение эволюции. Разумно предположить, что существа с личной историей способны к сложным, развернутым в пространстве и времени совместным деятельностям. Наша задача теперь состоит в том, чтобы выявить факторы, обусловившие появление личной истории, и вскрыть принцип, скрепляющий линию поведения существа.
Здесь, в начале нашего исследования, полезно будет дать субъективный образ личной истории, живую картинку, опирающуюся по преимуществу на нашу интроспекцию. Личная история должна начинаться с факта рождения и заканчиваться фактом смерти. Однако практики рождения и смерти, к обсуждению которых мы намерены еще вернуться в главе, посвященной опыту времени, являются лишь завершающими штрихами в истории развития личной истории. Если же мы хотим уловить первые приметы личной истории ребенка, то нам следует обратить внимание на события, возможно, неприметные для глаза, но тем не менее образующие затравочный кристалл линии поведения.
Ребенку подарили игрушку. Состоялся поход в зоопарк, где видели слона. Всякое подобное событие протекает под знаком многочисленных практик, построенных по схеме высказывания. Ребенок мало-помалу врастает в эти практики, становится их полноправным участником. Подарок или впечатление от увиденного в зоопарке сопровождаются репликами. Допустим, ребенок пытается обратить внимание взрослого на слона. Возможно, что его действия вполне непосредственны. Но это тот материал, которому суждено подвергнуться освоению. С точки зрения функционирующих тут практик, речь идет не просто о непосредственных реакциях, но о благодарности или выражении восхищения. Это то, к чему в дальнейшем будут апеллировать. Всякий раз, когда в книжке для чтения повстречается слон, будут вспоминать факт этого восхищения, обращаясь к нему как к свидетельству о существовании слонов и их грациозности.
События, о которых мы тут говорим, являются тем, что по необходимости, в рамках социальных практик было выделено из череды происходящего и «записано» (навечно) в личную историю ребенка. Возможно, что на первых порах эти «записи» будут фрагментарны и несколько хаотичны. Со временем личная история приобретет четкие очертания. Вступят в силу законы иерархизации. Изменится фактура отбираемых событий. Факты болезни, переезда в новый дом, события первого похода в школу (меняющие в некотором смысле статус ребенка) займут свое подобающее место в полотне личной истории. Будет изменяться и характер апелляции, приобретая более тонкие и изощренные формы. Сложится, наконец, система оснований, в рамках которой становящимся человеком будут приниматься решения.
Нам сейчас не вполне понятен характер единства личной истории, не выявлены факторы, скрепляющие линию поведения. Все это нам только предстоит осознать в процессе нашего исследования. Однако уже здесь, завершая построение нашей интуитивной картины, обратим внимание на элементы, венчающие, если можно так сказать, здание личной истории и, возможно, имеющие отношение к ее единству. Речь идет о практиках интегрального характера - таких как судьба или жизнь. Практики такого типа занимают в иерархии личной истории высшую ступень, оформляя (заключая в рамку) все остальное, оформляя в своеобразном ключе, свойственном той или иной культуре. Впрочем, оставим разговор об этих практиках до лучших времен.
Итак, отдельное высказывание не заключает в себе еще личной истории, но личная история является закономерным результатом процесса сборки, основанного на связности, заложенной в механизме высказывания.
содержание
1.3. Связность
Основание и исход
Личная история
Освоение
Чуть выше мы говорили о единичной структурной связи типа основание - исход. Несложно представить себе, как одно основание может иметь множество исходов. Напротив, несколько оснований могут определять один исход. Основания могут дополнять друг друга или противостоять друг другу. В этом последнем случае исход предприятия будет определяться в сложной борьбе противодействующих стимулов. Допустимо, наконец, чтобы высказывания образовывали цепочки. Действительно, некоторый исход (и обслуживающая его коммуникация) может, в свою очередь, стать основанием для следующего действия.
Взаимодействие, опирающееся на механизм высказывания, способно к ветвлению и образованию сетей. Все это подводит нас к представлению о сложной системе апелляции, использующей развитую систему образов, складывающихся в некоторую образную карту. Разумеется, что такая сеть не может представлять собой хаотического нагромождения звеньев. Рано или поздно такая система должна подвергнуться структурированию.
Нам отчасти известен конец этой истории, и мы можем теперь предположить, что в некоторый момент срабатывают факторы, определяющие единство линии поведения отдельного индивида. Мы допускаем, что культура апелляции распространяется на «всю прошедшую жизнь» существа, собирая эту последнюю из отдельных событий и поступков. Такую своеобразную линию мы и будем далее называть личной историей.
Личную историю удобно представить себе как изобретение эволюции. Разумно предположить, что существа с личной историей способны к сложным, развернутым в пространстве и времени совместным деятельностям. Наша задача теперь состоит в том, чтобы выявить факторы, обусловившие появление личной истории, и вскрыть принцип, скрепляющий линию поведения существа.
Здесь, в начале нашего исследования, полезно будет дать субъективный образ личной истории, живую картинку, опирающуюся по преимуществу на нашу интроспекцию. Личная история должна начинаться с факта рождения и заканчиваться фактом смерти. Однако практики рождения и смерти, к обсуждению которых мы намерены еще вернуться в главе, посвященной опыту времени, являются лишь завершающими штрихами в истории развития личной истории. Если же мы хотим уловить первые приметы личной истории ребенка, то нам следует обратить внимание на события, возможно, неприметные для глаза, но тем не менее образующие затравочный кристалл линии поведения.
Ребенку подарили игрушку. Состоялся поход в зоопарк, где видели слона. Всякое подобное событие протекает под знаком многочисленных практик, построенных по схеме высказывания. Ребенок мало-помалу врастает в эти практики, становится их полноправным участником. Подарок или впечатление от увиденного в зоопарке сопровождаются репликами. Допустим, ребенок пытается обратить внимание взрослого на слона. Возможно, что его действия вполне непосредственны. Но это тот материал, которому суждено подвергнуться освоению. С точки зрения функционирующих тут практик, речь идет не просто о непосредственных реакциях, но о благодарности или выражении восхищения. Это то, к чему в дальнейшем будут апеллировать. Всякий раз, когда в книжке для чтения повстречается слон, будут вспоминать факт этого восхищения, обращаясь к нему как к свидетельству о существовании слонов и их грациозности.
События, о которых мы тут говорим, являются тем, что по необходимости, в рамках социальных практик было выделено из череды происходящего и «записано» (навечно) в личную историю ребенка. Возможно, что на первых порах эти «записи» будут фрагментарны и несколько хаотичны. Со временем личная история приобретет четкие очертания. Вступят в силу законы иерархизации. Изменится фактура отбираемых событий. Факты болезни, переезда в новый дом, события первого похода в школу (меняющие в некотором смысле статус ребенка) займут свое подобающее место в полотне личной истории. Будет изменяться и характер апелляции, приобретая более тонкие и изощренные формы. Сложится, наконец, система оснований, в рамках которой становящимся человеком будут приниматься решения.
Нам сейчас не вполне понятен характер единства личной истории, не выявлены факторы, скрепляющие линию поведения. Все это нам только предстоит осознать в процессе нашего исследования. Однако уже здесь, завершая построение нашей интуитивной картины, обратим внимание на элементы, венчающие, если можно так сказать, здание личной истории и, возможно, имеющие отношение к ее единству. Речь идет о практиках интегрального характера - таких как судьба или жизнь. Практики такого типа занимают в иерархии личной истории высшую ступень, оформляя (заключая в рамку) все остальное, оформляя в своеобразном ключе, свойственном той или иной культуре. Впрочем, оставим разговор об этих практиках до лучших времен.
Итак, отдельное высказывание не заключает в себе еще личной истории, но личная история является закономерным результатом процесса сборки, основанного на связности, заложенной в механизме высказывания.