4. Опыт времени
PREV | NEXT
содержание
4.1. Опыт времени
Время
Модели времени
Приуроченность
Любой процесс развернут во времени. Развернута во времени и совместная деятельность. Но не любая совместная деятельность будет интересовать нас в этой главе. Рассмотрим такие случаи, где из небытия извлекается образ, причем не просто образ как таковой, но образ в его временной приуроченности. Подобное извлечение осуществляется в рамках некоторой модели времени. Модель может включать в себя аспект упорядоченности и аспект меры.
Отдельные звенья развернутой во времени и пространстве деятельности оказываются приуроченными к определенным моментам времени. Экологический смысл такой приуроченности может быть весьма разнообразным. Первое, что приходит в голову, - приуроченность сельскохозяйственных работ. Чуть ниже мы попробуем коснуться и других случаев.
Существует некоторое количество естественных периодических процессов, к которым могли бы быть приурочены те или иные звенья совместных деятельностей. Прежде всего это смена времен года, а также смена дня и ночи. Существование изотопов с разным значением периодов полураспада (14С - 5700 лет и 238U - 4,5×109 лет), используемых в методах радиоактивного датирования, позволяет нам «заглянуть» в прошлое на разную глубину. Также и существование двух главных естественных циклов - суток и года - обусловило возможность организации временного протяжения человеческой жизни. Мы можем сказать: «Такое-то событие случилось прошлой зимой», или: «Такое-то происшествие случилось третьего дня». Нам, разумеется, было бы интересно построить модель деятельности, где такое употребление могло бы произойти впервые, где некоторый знак приобрел бы соответствующую функцию. В такой деятельности, развернутой по схеме протокола «я», впервые произошло бы освоение памяти и появился бы опыт времени.
Следует различать привязки по степени размытости. Привязка «прошлой зимой» достаточно точна для некоторых целей, но не для всех. Сезон является слишком размытой привязкой для сельскохозяйственных работ. Существуют, впрочем, и более точные периодические привязки: «цветение вербы», «восход солнца». Иногда такая привязка должна использоваться вместе с указанием года или суток.
Разумеется, что вехами, к которым привязываются те или иные происшествия, могут служить уникальные события - такие как извержение вулкана или наводнение. События из жизни деревни - такие как смерть старейшины или военное столкновение с соседним племенем - также могли бы служить привязками. Кажется, что периодические и уникальные привязки дополняют друг друга и, более того, образуют некоторую сложную единую систему. Вовсе не очевидно, что тот опыт времени, который сложился в нашей культуре, является единственно возможным.
Если бы в качестве привязок использовались только уникальные события, то отдельной проблемой встал бы вопрос об отношении «раньше - позже», то есть вопрос о стреле времени. Отчасти эта проблема решается отсчетом периодов.
Люди не всегда отсчитывали прожитые годы. Является ли эта информация столь уж необходимой для жизни? Трудно сказать, как вообще было положено начало использования счета при исчислении времени. Недостаток уникальных привязок мог бы привести к необходимости указаний типа «на третью зиму после пожара». Систематическая необходимость такого рода употреблений в какой-то момент должна приводить к возникновению календарей и специальных институций, обеспечивающих их функционирование. Возможно, отсчет вели специально обученные люди. В основу известных нам календарей были положены различные циклические процессы, в том числе и такой, например, как смена фаз Луны.
В зависимости от того, какова система привязок и как она используется в той или иной культуре, мы будем различать различные модели времени. Примером такой модели является, допустим, счет поколений, упоминаемый в работе Арона Гуревича «Категории средневековой культуры» в ряду других отношений ко времени:
«Существенным аспектом времени был счет поколений. Определив принадлежность лица к тому или иному поколению или установив их последовательность, получали вполне удовлетворявшее представление о связи событий, ходе вещей и обоснованности правовых притязаний. Понятие поколения воспроизводило ощущение живой преемственности органических человеческих групп, в которые индивид включался как реальный носитель связей, соединяющих настоящее с прошлым и передававших их в будущее». [7, 91]
Такая модель может стать основой местного времени, времени данного родового селения. Возможно, что время в этом случае распространялось бы вглубь не более чем на несколько поколений. Лишь позднее, как пишет Гуревич, были найдены формы организации времени в русле единого течения человеческой истории:
«Подчинив земную историю истории спасения, Августин увидел единство в движении рода человеческого во времени. История превратилась во всемирную историю, пронизанную единым смыслом и руководимую трансцендентным замыслом. Традиционным жанром средневековой историографии была всемирная хроника, начинавшаяся с пересказа библейской «Книги бытия». Эта традиционная форма давала возможность хронисту включить историю собственного времени во всемирно-историческое целое». [7, 104]
Модели времени, о которых пишет Гуревич, являются грандиозными и изощренными образованиями. Их можно уподобить величественному куполу собора. Нам же следует обратить внимание прежде всего на стропила, строительные леса и систему кружал.
Продвигаясь вглубь - к истокам культурных практик, мы должны также рассмотреть аспекты локального и целого в моделях времени, скрепляющих отдельную человеческую жизнь. Путь нашего исследования проходит от островка времени, в котором существует отдельный индивид, к его личной истории (биографии, житию), обрамленной рождением и смертью, а возможно, и простирающейся за их пределы.
содержание
4.1. Опыт времени
Время
Модели времени
Приуроченность
Любой процесс развернут во времени. Развернута во времени и совместная деятельность. Но не любая совместная деятельность будет интересовать нас в этой главе. Рассмотрим такие случаи, где из небытия извлекается образ, причем не просто образ как таковой, но образ в его временной приуроченности. Подобное извлечение осуществляется в рамках некоторой модели времени. Модель может включать в себя аспект упорядоченности и аспект меры.
Отдельные звенья развернутой во времени и пространстве деятельности оказываются приуроченными к определенным моментам времени. Экологический смысл такой приуроченности может быть весьма разнообразным. Первое, что приходит в голову, - приуроченность сельскохозяйственных работ. Чуть ниже мы попробуем коснуться и других случаев.
Существует некоторое количество естественных периодических процессов, к которым могли бы быть приурочены те или иные звенья совместных деятельностей. Прежде всего это смена времен года, а также смена дня и ночи. Существование изотопов с разным значением периодов полураспада (14С - 5700 лет и 238U - 4,5×109 лет), используемых в методах радиоактивного датирования, позволяет нам «заглянуть» в прошлое на разную глубину. Также и существование двух главных естественных циклов - суток и года - обусловило возможность организации временного протяжения человеческой жизни. Мы можем сказать: «Такое-то событие случилось прошлой зимой», или: «Такое-то происшествие случилось третьего дня». Нам, разумеется, было бы интересно построить модель деятельности, где такое употребление могло бы произойти впервые, где некоторый знак приобрел бы соответствующую функцию. В такой деятельности, развернутой по схеме протокола «я», впервые произошло бы освоение памяти и появился бы опыт времени.
Следует различать привязки по степени размытости. Привязка «прошлой зимой» достаточно точна для некоторых целей, но не для всех. Сезон является слишком размытой привязкой для сельскохозяйственных работ. Существуют, впрочем, и более точные периодические привязки: «цветение вербы», «восход солнца». Иногда такая привязка должна использоваться вместе с указанием года или суток.
Разумеется, что вехами, к которым привязываются те или иные происшествия, могут служить уникальные события - такие как извержение вулкана или наводнение. События из жизни деревни - такие как смерть старейшины или военное столкновение с соседним племенем - также могли бы служить привязками. Кажется, что периодические и уникальные привязки дополняют друг друга и, более того, образуют некоторую сложную единую систему. Вовсе не очевидно, что тот опыт времени, который сложился в нашей культуре, является единственно возможным.
Если бы в качестве привязок использовались только уникальные события, то отдельной проблемой встал бы вопрос об отношении «раньше - позже», то есть вопрос о стреле времени. Отчасти эта проблема решается отсчетом периодов.
Люди не всегда отсчитывали прожитые годы. Является ли эта информация столь уж необходимой для жизни? Трудно сказать, как вообще было положено начало использования счета при исчислении времени. Недостаток уникальных привязок мог бы привести к необходимости указаний типа «на третью зиму после пожара». Систематическая необходимость такого рода употреблений в какой-то момент должна приводить к возникновению календарей и специальных институций, обеспечивающих их функционирование. Возможно, отсчет вели специально обученные люди. В основу известных нам календарей были положены различные циклические процессы, в том числе и такой, например, как смена фаз Луны.
В зависимости от того, какова система привязок и как она используется в той или иной культуре, мы будем различать различные модели времени. Примером такой модели является, допустим, счет поколений, упоминаемый в работе Арона Гуревича «Категории средневековой культуры» в ряду других отношений ко времени:
«Существенным аспектом времени был счет поколений. Определив принадлежность лица к тому или иному поколению или установив их последовательность, получали вполне удовлетворявшее представление о связи событий, ходе вещей и обоснованности правовых притязаний. Понятие поколения воспроизводило ощущение живой преемственности органических человеческих групп, в которые индивид включался как реальный носитель связей, соединяющих настоящее с прошлым и передававших их в будущее». [7, 91]
Такая модель может стать основой местного времени, времени данного родового селения. Возможно, что время в этом случае распространялось бы вглубь не более чем на несколько поколений. Лишь позднее, как пишет Гуревич, были найдены формы организации времени в русле единого течения человеческой истории:
«Подчинив земную историю истории спасения, Августин увидел единство в движении рода человеческого во времени. История превратилась во всемирную историю, пронизанную единым смыслом и руководимую трансцендентным замыслом. Традиционным жанром средневековой историографии была всемирная хроника, начинавшаяся с пересказа библейской «Книги бытия». Эта традиционная форма давала возможность хронисту включить историю собственного времени во всемирно-историческое целое». [7, 104]
Модели времени, о которых пишет Гуревич, являются грандиозными и изощренными образованиями. Их можно уподобить величественному куполу собора. Нам же следует обратить внимание прежде всего на стропила, строительные леса и систему кружал.
Продвигаясь вглубь - к истокам культурных практик, мы должны также рассмотреть аспекты локального и целого в моделях времени, скрепляющих отдельную человеческую жизнь. Путь нашего исследования проходит от островка времени, в котором существует отдельный индивид, к его личной истории (биографии, житию), обрамленной рождением и смертью, а возможно, и простирающейся за их пределы.