4. Опыт времени
PREV | NEXT
содержание
4.1. Опыт времени
Время
Модели времени
Приуроченность
Ядром наших теоретических построений является представление о трех составляющих личной истории. К ним относятся: опыт вúдения, опыт времени и опыт свободы воли. Отчасти эти составляющие предполагают друг друга; при этом каждая из них несет в себе своеобразное содержание и опирается на особые фундаментальные обстоятельства.
Каждый из этих опытов организуется схожим образом. Центральным звеном структуры во всех случаях являются совместные деятельности, строящиеся по схеме высказывания. Выше мы рассмотрели культуру вúдения; теперь же нашей задачей является построение культуры времени.
В учении о ВПФ культурная память рассматривается как некоторый эффективный механизм. Культурная память заступает на место естественного запечатления при запоминании последовательности слов, составленных изобретательным экспериментатором. Ограничивается ли экологическое значение культурной памяти подобными задачами? Судя по всему, дела обстоят сложнее. Нам хотелось бы прояснить смысл культурной памяти, но не как процедуры, более эффективной в сравнении с естественным запечатлением.
Физиологическое восприятие еще не является вúдением. Наличие способности запечатления еще не предполагает опыта времени. Мы могли бы представить себе в ходе мысленного эксперимента существо с безграничной способностью естественного запечатления, но и в этом случае при изучении становления личной истории вопрос о памяти встал бы перед нами в виде специальной проблемы. Дело в том, что определенные фрагменты прошлого оказались востребованными совместными деятельностями. Этот факт следует считать особым феноменом, не связанным напрямую с проблемой запоминания. Память здесь используется с особой целью, и то, что тут происходит, можно было бы квалифицировать как освоение механизмов запечатления. «Помнить» в данном случае означало бы «быть человеком».
Представим себе, как в некотором племени практикуют совместные деятельности, в которых функционирует протокол «я». Допустим, речь идет об отдельных предметных областях, об отдельных практиках. Ребенок этого племени благополучно врастает в эти практики, научается пользоваться соответствующими знаками. Вместе с этим он начинает практиковать протокол «я». Положено начало его личной истории. В общих чертах нам понятен работающий здесь механизм. У нас есть приблизительная картина происходящего.
Можно сказать, что личная история в единичных практиках присутствует как возможность. Личная история здесь только обозначена. Несколько событий в рамках определенной предметной области еще не могут составить того характерного комплекса, который мы могли бы назвать «формой жизни».
Как же прирастает личная история? Как все новые и новые предметные области попадают в сферу действия протокола «я»? Как личная история приобретает знакомые каждому из нас контуры, простираясь на все мало-мальски значимые сферы жизни существа от его рождения и до смерти? Какие принципы лежат в основе единства личной истории? Почему личная история не рассыпается в мелкую пыль, а отдельные практики не складываются лишь в механическую сумму отдельных линий?
Картина личной истории, предстающая перед нашим взором, грандиозна. Вопросы, на которые предстоит ответить, трудны и многообразны. На данном этапе развития теории мы можем лишь выхватить отдельные нити из этого полотна, выдвинуть ряд гипотез. Нам представляется, что «прирастание» личной истории было бы невозможным без упорядочения событий. Своеобразный остов, на который нанизываются события личной истории, возникает благодаря опыту времени. Таково решение, найденное в ходе эволюции совместных деятельностей.
содержание
4.1. Опыт времени
Время
Модели времени
Приуроченность
Ядром наших теоретических построений является представление о трех составляющих личной истории. К ним относятся: опыт вúдения, опыт времени и опыт свободы воли. Отчасти эти составляющие предполагают друг друга; при этом каждая из них несет в себе своеобразное содержание и опирается на особые фундаментальные обстоятельства.
Каждый из этих опытов организуется схожим образом. Центральным звеном структуры во всех случаях являются совместные деятельности, строящиеся по схеме высказывания. Выше мы рассмотрели культуру вúдения; теперь же нашей задачей является построение культуры времени.
В учении о ВПФ культурная память рассматривается как некоторый эффективный механизм. Культурная память заступает на место естественного запечатления при запоминании последовательности слов, составленных изобретательным экспериментатором. Ограничивается ли экологическое значение культурной памяти подобными задачами? Судя по всему, дела обстоят сложнее. Нам хотелось бы прояснить смысл культурной памяти, но не как процедуры, более эффективной в сравнении с естественным запечатлением.
Физиологическое восприятие еще не является вúдением. Наличие способности запечатления еще не предполагает опыта времени. Мы могли бы представить себе в ходе мысленного эксперимента существо с безграничной способностью естественного запечатления, но и в этом случае при изучении становления личной истории вопрос о памяти встал бы перед нами в виде специальной проблемы. Дело в том, что определенные фрагменты прошлого оказались востребованными совместными деятельностями. Этот факт следует считать особым феноменом, не связанным напрямую с проблемой запоминания. Память здесь используется с особой целью, и то, что тут происходит, можно было бы квалифицировать как освоение механизмов запечатления. «Помнить» в данном случае означало бы «быть человеком».
Представим себе, как в некотором племени практикуют совместные деятельности, в которых функционирует протокол «я». Допустим, речь идет об отдельных предметных областях, об отдельных практиках. Ребенок этого племени благополучно врастает в эти практики, научается пользоваться соответствующими знаками. Вместе с этим он начинает практиковать протокол «я». Положено начало его личной истории. В общих чертах нам понятен работающий здесь механизм. У нас есть приблизительная картина происходящего.
Можно сказать, что личная история в единичных практиках присутствует как возможность. Личная история здесь только обозначена. Несколько событий в рамках определенной предметной области еще не могут составить того характерного комплекса, который мы могли бы назвать «формой жизни».
Как же прирастает личная история? Как все новые и новые предметные области попадают в сферу действия протокола «я»? Как личная история приобретает знакомые каждому из нас контуры, простираясь на все мало-мальски значимые сферы жизни существа от его рождения и до смерти? Какие принципы лежат в основе единства личной истории? Почему личная история не рассыпается в мелкую пыль, а отдельные практики не складываются лишь в механическую сумму отдельных линий?
Картина личной истории, предстающая перед нашим взором, грандиозна. Вопросы, на которые предстоит ответить, трудны и многообразны. На данном этапе развития теории мы можем лишь выхватить отдельные нити из этого полотна, выдвинуть ряд гипотез. Нам представляется, что «прирастание» личной истории было бы невозможным без упорядочения событий. Своеобразный остов, на который нанизываются события личной истории, возникает благодаря опыту времени. Таково решение, найденное в ходе эволюции совместных деятельностей.