4. Опыт времени
PREV | NEXT
содержание
4.4. От рождения к смерти (некоторые нерешённые проблемы)
Рождение и смерть
Сон
Рейхенбах
Когда человек засыпает, меняются ритмы мозга. Ясно, что здесь речь идет о физиологическом процессе. В то же самое время сон имеет специфическую психологическую картину. Не очевидна связь между одним и другим. Можно было бы представить, как в мозгу происходил бы физиологический процесс, включался бы некоторый ритм, но при этом мы оставались бы в сознании, в обычном своем состоянии бодрствования. И наоборот, вообразите, что психологическое переключение из бодрствования в сон происходило бы без существенного физиологического процесса. Что здесь означает «существенного»? Обычное протекание мысли также сопровождается физиологическими процессами. Являются ли они «существенными»? Несмотря на появление физиологических теорий сна и большого числа сонников, с психологической точки зрения сон остается неразрешенной загадкой.
В сюжете о снах переплетаются многие темы. Мы уже упоминали сон ранее в связи с проблемой отождествления. Речь шла о том, как это фундаментальное обстоятельство - феномен сна повлиял на становление личной истории, как он был освоен культурой и встроен в формы жизни. Люди не просто спят, как кошки или обезьяны, но практикуют сон. В рамках совместной жизни аспект сна подвергнулся культурной регламентации.
Между сном и бодрствованием больше общего, чем различного. С субъективной точки зрения и тут, и там мы остаемся самими собой: испытываем боль и эмоции, воспринимаем «окружающий мир», проявляем волю, разговариваем, пытаемся читать и т. п. Следует сделать вывод, что функционируют все основные психологические системы, отвечающие за ту или иную способность. Однако если бы между переживанием бодрствования и переживанием сна не было бы никакой разницы, которую мы, по-видимому, наиболее рельефно чувствуем при пробуждении, то человек, очевидно, и не пришел бы к их различению, существующему в нашей культуре.
Для первобытного мышления характерно особое отношение ко сну и к тому, что там может происходить. Можно себе представить, что человек подобной культуры вовсе не отказывал бы в реальности тому, что происходит во сне, возможно, перенося эти события в некоторый сакральный мир. В этом случае события сна непосредственно влияли бы на поведение человека во время бодрствования. Впрочем, развитие такой культуры затруднено, по-видимому, рядом обстоятельств.
Если вы видели во сне своего знакомого в определенной обстановке, то, проснувшись, вы узнаете, что ваш приятель ничего не может сказать о произошедших событиях - он этого сна не видел. Здесь не срабатывает та согласованность свидетельств, о которой мы говорили в разделе о биографии. Время сна не соприкасается с реальным временем. Часто случается, что события сна не обладают вовсе никакой временной привязкой. Такое время чем-то похоже на эпическое время (время свершения подвигов эпическими героями не привязано к историческому или родовому времени). Впрочем, иногда события сна привязаны к некоторым временным ориентирам. Но привязка эта весьма непрочная.
Другое обстоятельство, определяющее культуру сна, связано с наблюдением за спящим. Что бы он ни говорил о своих сновидческих путешествиях, мы видели, что в это время он лежал в кровати. Если он и путешествовал, то не телесно, но каким-то иным способом.
Таким образом, возникает нарушение симметрии между сном и бодрствованием, которое в конечном счете обуславливает формирование определенного рода культуры.
Представляют интерес и требуют объяснения, по крайней мере, несколько особенностей сновидения. Одна такая особенность заключается в том, что хотя сон и складывается из знакомых нам образов (людей, мест и вещей), но сочетаются они в чрезвычайно необычном порядке. Логику событий невозможно порой проследить. Сюжет складывается совершенно хаотично. Люди появляются в таких сценах, в которых никогда не смогли бы встретиться в жизни. Топология местности, где происходят события, выстраивается чудесным образом. Вы можете выйти из подъезда своего дома и оказаться на одной из улиц чужого вам города, находящегося за тысячи километров. Абсурдность происходящего не вызывает (во сне) удивления. Даже возможность полета не слишком нас настораживает (или не настораживает вовсе).
Конечно, наяву мы могли бы придумать фантастические сюжеты и пространства. Однако для такого творчества характерна сознательная установка на созидание, конструирование. Мы отчетливо осознаем ее нереальность, сделанность. Во сне же ситуация складывается независимо от нашей воли. Мы не можем повлиять на игру персонажей и усилием воли изменить ландшафт (т. е. это даже не приходит нам в голову). Ситуация дана нам извне, как некоторая реальность. Это ощущение может удерживаться некоторое время даже после пробуждения. Вы проснулись и лежите с закрытыми глазами, но еще в течение нескольких секунд можете разглядывать картинки из вашего сна. Именно разглядывать, а не придумывать. А потом что-то отключается, и картинка рассеивается.
Объясняя все эти удивительные особенности сновидений, можно было бы предположить, что именно такое «течение сознания» является естественным для человека, отключенного от внешнего мира, - это наша решающая гипотеза. Во время бодрствования на деятельность сознания оказывает влияние восприятие. Мы оказываемся ведомыми нашими восприятиями. Подчеркнем, однако, еще раз, что и во сне, и в бодрствовании функционируют одни и те же психологические системы, только делают они это в разных условиях. Это означает, что мы можем использовать феноменологию сна для получения свидетельств о работе нашего сознания в чистом виде, а также определить конкретную роль восприятий, направляющих течение сознания в состоянии бодрствования.
содержание
4.4. От рождения к смерти (некоторые нерешённые проблемы)
Рождение и смерть
Сон
Рейхенбах
Когда человек засыпает, меняются ритмы мозга. Ясно, что здесь речь идет о физиологическом процессе. В то же самое время сон имеет специфическую психологическую картину. Не очевидна связь между одним и другим. Можно было бы представить, как в мозгу происходил бы физиологический процесс, включался бы некоторый ритм, но при этом мы оставались бы в сознании, в обычном своем состоянии бодрствования. И наоборот, вообразите, что психологическое переключение из бодрствования в сон происходило бы без существенного физиологического процесса. Что здесь означает «существенного»? Обычное протекание мысли также сопровождается физиологическими процессами. Являются ли они «существенными»? Несмотря на появление физиологических теорий сна и большого числа сонников, с психологической точки зрения сон остается неразрешенной загадкой.
В сюжете о снах переплетаются многие темы. Мы уже упоминали сон ранее в связи с проблемой отождествления. Речь шла о том, как это фундаментальное обстоятельство - феномен сна повлиял на становление личной истории, как он был освоен культурой и встроен в формы жизни. Люди не просто спят, как кошки или обезьяны, но практикуют сон. В рамках совместной жизни аспект сна подвергнулся культурной регламентации.
Между сном и бодрствованием больше общего, чем различного. С субъективной точки зрения и тут, и там мы остаемся самими собой: испытываем боль и эмоции, воспринимаем «окружающий мир», проявляем волю, разговариваем, пытаемся читать и т. п. Следует сделать вывод, что функционируют все основные психологические системы, отвечающие за ту или иную способность. Однако если бы между переживанием бодрствования и переживанием сна не было бы никакой разницы, которую мы, по-видимому, наиболее рельефно чувствуем при пробуждении, то человек, очевидно, и не пришел бы к их различению, существующему в нашей культуре.
Для первобытного мышления характерно особое отношение ко сну и к тому, что там может происходить. Можно себе представить, что человек подобной культуры вовсе не отказывал бы в реальности тому, что происходит во сне, возможно, перенося эти события в некоторый сакральный мир. В этом случае события сна непосредственно влияли бы на поведение человека во время бодрствования. Впрочем, развитие такой культуры затруднено, по-видимому, рядом обстоятельств.
Если вы видели во сне своего знакомого в определенной обстановке, то, проснувшись, вы узнаете, что ваш приятель ничего не может сказать о произошедших событиях - он этого сна не видел. Здесь не срабатывает та согласованность свидетельств, о которой мы говорили в разделе о биографии. Время сна не соприкасается с реальным временем. Часто случается, что события сна не обладают вовсе никакой временной привязкой. Такое время чем-то похоже на эпическое время (время свершения подвигов эпическими героями не привязано к историческому или родовому времени). Впрочем, иногда события сна привязаны к некоторым временным ориентирам. Но привязка эта весьма непрочная.
Другое обстоятельство, определяющее культуру сна, связано с наблюдением за спящим. Что бы он ни говорил о своих сновидческих путешествиях, мы видели, что в это время он лежал в кровати. Если он и путешествовал, то не телесно, но каким-то иным способом.
Таким образом, возникает нарушение симметрии между сном и бодрствованием, которое в конечном счете обуславливает формирование определенного рода культуры.
Представляют интерес и требуют объяснения, по крайней мере, несколько особенностей сновидения. Одна такая особенность заключается в том, что хотя сон и складывается из знакомых нам образов (людей, мест и вещей), но сочетаются они в чрезвычайно необычном порядке. Логику событий невозможно порой проследить. Сюжет складывается совершенно хаотично. Люди появляются в таких сценах, в которых никогда не смогли бы встретиться в жизни. Топология местности, где происходят события, выстраивается чудесным образом. Вы можете выйти из подъезда своего дома и оказаться на одной из улиц чужого вам города, находящегося за тысячи километров. Абсурдность происходящего не вызывает (во сне) удивления. Даже возможность полета не слишком нас настораживает (или не настораживает вовсе).
Конечно, наяву мы могли бы придумать фантастические сюжеты и пространства. Однако для такого творчества характерна сознательная установка на созидание, конструирование. Мы отчетливо осознаем ее нереальность, сделанность. Во сне же ситуация складывается независимо от нашей воли. Мы не можем повлиять на игру персонажей и усилием воли изменить ландшафт (т. е. это даже не приходит нам в голову). Ситуация дана нам извне, как некоторая реальность. Это ощущение может удерживаться некоторое время даже после пробуждения. Вы проснулись и лежите с закрытыми глазами, но еще в течение нескольких секунд можете разглядывать картинки из вашего сна. Именно разглядывать, а не придумывать. А потом что-то отключается, и картинка рассеивается.
Объясняя все эти удивительные особенности сновидений, можно было бы предположить, что именно такое «течение сознания» является естественным для человека, отключенного от внешнего мира, - это наша решающая гипотеза. Во время бодрствования на деятельность сознания оказывает влияние восприятие. Мы оказываемся ведомыми нашими восприятиями. Подчеркнем, однако, еще раз, что и во сне, и в бодрствовании функционируют одни и те же психологические системы, только делают они это в разных условиях. Это означает, что мы можем использовать феноменологию сна для получения свидетельств о работе нашего сознания в чистом виде, а также определить конкретную роль восприятий, направляющих течение сознания в состоянии бодрствования.