4. Опыт времени
PREV | NEXT
содержание
4.4. От рождения к смерти (некоторые нерешённые проблемы)
Рождение и смерть
Сон
Рейхенбах
Читаем у Арона Гуревича:
«Нетрудно видеть, что понимание значимости времени пришло вместе с ростом самосознания личности, начавшей видеть в себе не родовое существо, а неповторимую индивидуальность, то есть личность, поставленную в конкретную временную перспективу и развертывающую свои способности на протяжении ограниченного отрезка времени, отпущенного в этой жизни». [7, 130]
Мои собственные рождение и смерть - это события личной истории, относительно которых я не имею собственного опыта. Я видел только, как рождаются или умирают другие. Я знаю о моем рождении и смерти так же, как я знаю о том, что Земля круглая и что внутри моего черепа находится мозг. Если мы сами не участвовали в похоронах или не видели мертвого человека (такое бывает редко), то нам рассказывали о смерти или мы читали о ней в книгах. Уже ребенок знает о смерти. Рождение и смерть как бы обрамляют мою личную историю.
Что значит «практиковать смерть»? Современный человек «готовится» к смерти. Вы можете держать на чердаке приготовленный гроб, можете откладывать деньги на черный день, можете писать завещания. У каждой культуры есть на этот счет свои предписания. Мы всегда находимся под угрозой неожиданной смерти. В нашей цивилизации диктат смерти особенно заметен. Смерть заставляет нас торопиться жить. Мы не можем остановиться, как если бы нас ожидала впереди бесконечность. Нам нужно закончить свои дела и раздать долги. В особенных случаях смерть становится самым значимым событием в жизни человека:
«Герой гибнет, и это не случайно. Только в смерти, в ее приятии, в поведении героя перед лицом ее завершается его становление. Чем беспримернее его гибель, чем ужаснее и неслыханней ее обстоятельства, чем более выходят они за пределы обычного, тем величественнее герой и тем более впечатляет воспевающая его песнь». [8, 66]
Наша цивилизация одержима смертью. Мы боимся смерти. Отношение к смерти болезненно.
Во многих культурах смерть является не концом, а неким переходом в иное состояние, зачастую вечное. Впрочем, эти культуры предъявляют к человеку ничуть не меньший набор требований и приготовлений по поводу смерти.
Смерть есть практика. Как и в других подобных случаях, мы можем поставить вопрос об экологическом назначении этой практики и об истории ее зарождения. Кажется, что смерть является слишком важным фундаментальным обстоятельством, и ни одна культура не может обойти этот факт стороной.
Если бы к нам попала одна страница из анатомического атласа неизвестных нам существ (человека?), в которой повествовалось бы, допустим, о единственном органе - легких, то мы восстановили бы достаточно много. Мы задумались бы о системе кровообращения и, возможно, пришли бы к мысли о сердце. Имей мы в руках информацию о функциональном назначении легких, о насыщении крови кислородом (окислителем), встал бы вопрос о топливе. На горизонте замаячила бы пищеварительная система. Наконец, нам должна была бы прийти мысль о нервной системе, которая всем этим управляет. Смогли бы мы, держа в руках анкер - маленькую деталь маятниковых часов, восстановить весь механизм? По мельчайшему фрагменту порой можно восстановить очень многое. Что мы можем узнать о личной истории, имея в виду только факт практики смерти? Как вписана эта практика в структуру целого? Это те вопросы, на которые еще предстоит ответить в будущих исследованиях.
Рождение и смерть - это две точки на предполагаемой временной оси. Существование этих точек создает некоторую проблему. Что было со мной до моего рождения и что будет после смерти? Кажется, что такой вопрос может возникнуть только в культуре, практикующей рождение и смерть. Каждая эпоха решает этот вопрос по-своему. Также и нам нужно заботиться о своем варианте ответа.
содержание
4.4. От рождения к смерти (некоторые нерешённые проблемы)
Рождение и смерть
Сон
Рейхенбах
Читаем у Арона Гуревича:
«Нетрудно видеть, что понимание значимости времени пришло вместе с ростом самосознания личности, начавшей видеть в себе не родовое существо, а неповторимую индивидуальность, то есть личность, поставленную в конкретную временную перспективу и развертывающую свои способности на протяжении ограниченного отрезка времени, отпущенного в этой жизни». [7, 130]
Мои собственные рождение и смерть - это события личной истории, относительно которых я не имею собственного опыта. Я видел только, как рождаются или умирают другие. Я знаю о моем рождении и смерти так же, как я знаю о том, что Земля круглая и что внутри моего черепа находится мозг. Если мы сами не участвовали в похоронах или не видели мертвого человека (такое бывает редко), то нам рассказывали о смерти или мы читали о ней в книгах. Уже ребенок знает о смерти. Рождение и смерть как бы обрамляют мою личную историю.
Что значит «практиковать смерть»? Современный человек «готовится» к смерти. Вы можете держать на чердаке приготовленный гроб, можете откладывать деньги на черный день, можете писать завещания. У каждой культуры есть на этот счет свои предписания. Мы всегда находимся под угрозой неожиданной смерти. В нашей цивилизации диктат смерти особенно заметен. Смерть заставляет нас торопиться жить. Мы не можем остановиться, как если бы нас ожидала впереди бесконечность. Нам нужно закончить свои дела и раздать долги. В особенных случаях смерть становится самым значимым событием в жизни человека:
«Герой гибнет, и это не случайно. Только в смерти, в ее приятии, в поведении героя перед лицом ее завершается его становление. Чем беспримернее его гибель, чем ужаснее и неслыханней ее обстоятельства, чем более выходят они за пределы обычного, тем величественнее герой и тем более впечатляет воспевающая его песнь». [8, 66]
Наша цивилизация одержима смертью. Мы боимся смерти. Отношение к смерти болезненно.
Во многих культурах смерть является не концом, а неким переходом в иное состояние, зачастую вечное. Впрочем, эти культуры предъявляют к человеку ничуть не меньший набор требований и приготовлений по поводу смерти.
Смерть есть практика. Как и в других подобных случаях, мы можем поставить вопрос об экологическом назначении этой практики и об истории ее зарождения. Кажется, что смерть является слишком важным фундаментальным обстоятельством, и ни одна культура не может обойти этот факт стороной.
Если бы к нам попала одна страница из анатомического атласа неизвестных нам существ (человека?), в которой повествовалось бы, допустим, о единственном органе - легких, то мы восстановили бы достаточно много. Мы задумались бы о системе кровообращения и, возможно, пришли бы к мысли о сердце. Имей мы в руках информацию о функциональном назначении легких, о насыщении крови кислородом (окислителем), встал бы вопрос о топливе. На горизонте замаячила бы пищеварительная система. Наконец, нам должна была бы прийти мысль о нервной системе, которая всем этим управляет. Смогли бы мы, держа в руках анкер - маленькую деталь маятниковых часов, восстановить весь механизм? По мельчайшему фрагменту порой можно восстановить очень многое. Что мы можем узнать о личной истории, имея в виду только факт практики смерти? Как вписана эта практика в структуру целого? Это те вопросы, на которые еще предстоит ответить в будущих исследованиях.
Рождение и смерть - это две точки на предполагаемой временной оси. Существование этих точек создает некоторую проблему. Что было со мной до моего рождения и что будет после смерти? Кажется, что такой вопрос может возникнуть только в культуре, практикующей рождение и смерть. Каждая эпоха решает этот вопрос по-своему. Также и нам нужно заботиться о своем варианте ответа.