Путешествие на озеро Балхаш и в Семиреченскую область (2/4)
А. М. Никольский, хранитель Зоологического музея С.-Петербургского университета. Путешествие на озеро Балхаш и в Семиреченскую область // Записки Западно-Сибирского отдела Императорского Русского географического общества. Книжка VII, выпуск I. 1885.
Часть 1. Часть 2. Часть 3. Часть 4.
Кустарники саксаула в Джунгарской степи (по Пржевальскому)
Глава II
От Мало-Аягузского пикета решено было идти вдоль южного берега озера до устья реки Лепсы, и по этой реке подняться до пересечения ее с трактом у пикета Лепсинского. Благодаря большому стечению киргиз, не стоило большого труда сменить наших изморенных лошадей на свежих; сухари были уже присланы сюда раньше из Сергиополя, и мы поторопились в путь. Спешить необходимо было главным образом потому, что с каждым днем увеличивались массы комаров, сильно затруднявших путешествие на лошадях.
17-го мая в том же составе, но с бо́льшим количеством вьючных лошадей, так как весь багаж и коллекции приходилось везти с собой, мы выступили из пикета на Джус-Агач. Верблюдов брать было неудобно потому, что они совершенно не выносят комаров. Почтовый тракт на этом переходе, по случаю разлива Аягуза, делает небольшой обход, и самый пикет Джус-Агач перенесен на время на другое место. Отсюда на Арганаты, объезд этот настолько велик, что потребовалось устроить временную полустанцию. Дорога от Мало-Аягуза до Джус-Агача идет сухой степью, покрытой полынью и кокпеком; здесь в большом количестве живут белокрылые жаворонки, бульдрюки (P. arenarius) и розовые скворцы. Стаи этих последних птиц с их прелестной розовой окраской, густо унизывающие кусты, представляют необыкновенно красивое зрелище. От Джус-Агача до полустанции степь принимает более солонцеватый характер: то и дело попадаются тонкие солончаки и небольшие озерца, на которых держатся шилоклювки, красные утки, веретенники и черные крачки. Местами даже в сухой степи растет камыш. Весь характер этой местности свидетельствует о том, что недавно воды Балхаша покрывали ее и здесь, может быть, был пролив, соединявший это озеро с Алакулем. На кочевку расположились на полустанке. Комары, во множестве набравшиеся вечером в юрту, показали, что ожидает нас в будущем. Ночью одна из наших лошадей била заедена волками; подозрение пало на ту волчицу, у которой были отобраны дети и спрятаны в юрте. С того самого дня, как у ней отняли волчат, она рыскает около юрт и жестоко мстит на баранах и лошадях. На другой день мы свернули на запад и скоро вышли на пески Кара-Кум, составляющие продолжение южноприбалхашских песчаных степей. Местами встречаются солонцеватые пространства с пресными озерами, остатками разлива Аягуза.
На озерах держатся утки, гуси, лебеди, крачки черные, лысухи и чомги. Чингил, караваркан Nutraria Schoberi и др. растения солонцеватых мест, изредка джида, составляют здешнюю флору. В песках то и дело встречаются степные черепахи, ящурки и фриноцефалы. Неподвижные черепахи роют себе небольшие ниши под корнями кустов и питаются их листьями.
Остановились ночевать в нескольких верстах от берега озера в углу между ним и Аягузом. Место это обросло широкой полосой камыша. На следующий день путь шел берегом озера. <…> Флора песков несравненно оживленнее растительности глинистых степей северного берега. Это происходит оттого, что атмосферная влага, просачиваясь чрез толщу песков до глинистой подпочвы, долгое время сохраняется, благодаря толстому песчаному покрову. Поэтому растения этих мест отличаются огромными корнями. В песке во множестве роются фриноцефалы, степные черепахи; нередко встречаются ядовитые Trygonocephalus intermedius, стрела-змея и степной удав. Из мелких зверей - обыкновенные зайцы, тушканчики и степные мыши. Из птиц только бульдрюки (P. arenarius) не редки для этих степей. Утром они большими стаями прилетают на озеро пить и тут же долго нежатся на песке, пригреваемые солнцем. В это время их особенно удобно стрелять, спрятавшись за песчаным валом близь берега озера.
К фалангам и скорпионам, многочисленным на северном берегу, здесь присоединяется еще третий бич - тарантул (бию). Один такой огромный паук сбрасывал с себя множество крошечных детенышей, когда его шевелили палкой. Укушение тарантула не так опасно, как двух предыдущих животных.
Берег озера песчаный, и только в немногих местах порос камышом. Здесь-то можно видеть чаек, баб, гусей и уток. Солонцы и соленые озера встречаются значительно реже, чем то было на северном берегу озера. Причина этому кроется, может быть, отчасти в том, что пески засыпают скоро и солонцы, и озера. Изредка между холмами песку встречались небольшие глинисто-солонцеватые пространства - или совершенно голые, или поросшие солянковыми растениями.
Ночевали близь полуострова Берлю-Тюбека. Комары, днем хоть немного разгоняемые ветром, вечером с остервенением набросились на скот и людей. Чтобы хоть сколько-нибудь избавиться от этих мучителей, необходимо разводить огромное курево из кизеку и сырой травы, по временам вспрыскивая их водой для того, чтобы дым был гуще, и только в самом густом дыму, который невыносимо ест глаза, можно рассчитывать сидеть, не хлопая себя неистово и ежесекундно по щекам и рукам. Даже одежда не предохраняет от этих дьяволов. Их тонкое жало пронизывает суконное платье и добирается до крови. Можно себе представить, какие спокойные ночи должен проводить путник при таких условиях. К счастию, зная наперед о балхашских комарах и, по собственному опыту в астраханских камышах, понимая всю прелесть таких ночевок, я запасся палаткой, приспособленной для подобных случаев. Приспособление это заключается в том, что она может плотно закрываться; таким образом, она в себе совмещает и полог, и палатку. Небольшие размеры ее, в два с половиной квадратных аршина, дают возможность скоро и плотно придавить к земле нижний край ее ружьями, ящиками и другими предметами. Забравшись в поставленную таким образом палатку, мы завязывали дверь часто и в два ряда расположенными тесемками, промежутки между которыми закидывались колючками чингила. После этого зажигалась свеча и все до одного комары, забравшиеся в палатку, скоро истреблялись, что было легко сделать опять благодаря маленьким размерам ее. В случае если по недосмотру оставалось хотя маленькое отверстие, куда бы мог пролезть один комар, в течение нескольких часов их набиралось такое множество, что приходилось зажигать свечу, тщательно осматривать палатку и опять заниматься истреблением этих извергов.
К сожалению, не рассчитывая в начале брать с собой более чем двух людей и принужденный впоследствии к этому барантачами, я и придал ей соответствующие размеры; таким образом, двум нашим киргизам приходилось ночевать под открытым небом и всю ночь, вместо сна, заниматься поддерживанием курева. Поэтому днем, опустив поводья и рискуя упасть с лошади, они дремали на седле, обещая, вероятно, про себя многое за один час сна. На остановках они немедленно бросались на землю и спали как убитые, несмотря на то, что сквозь дым комары ухитрялись впиваться в их тело. Курево разводилось и для лошадей, когда они, покормившись, возвращались к бивуаку. Умные животные, с слезящимися от едкого дыма глазами, но уже не фыркая, не вздрагивая и не валяясь по земле, с удовольствием теснились около дымного костра. Днем только очень сильный ветер разгонял комаров, и достаточно зайти за песчаный холм, где движение воздуха не так сильно, чтобы они облепили все тело и заставили немедленно выскочить наверх. Сколько непоправимых промахов из ружья было сделано благодаря этим гнусным насекомым; сколько проклятий вызвали они, когда, обливаясь потом, сидишь в душной палатке и тонкая стенка холста отделяет от вечерней прохлады и мешает видеть дивную панораму погасающего солнца и зеркальную поверхность вод! Даже вдали от воды, среди сухих песков нельзя быть безопасным от этих кровопийц. Меня постоянно занимал вопрос, сколько нужно крови, чтобы прокормить мириады этих кровожадных животных, и где берут ее в бесплодных песчаных пустынях эти мучители, которые в состоянии одни разрушить такое по-видимому стройное здание принципа мировой целесообразности.
На следующий день путь проходил мимо Берлю-Тюбека и Арал-Кума. Первый полуостров высок и соединяется песчаным перешейком со степью. Второй песчанен и, по-видимому, представляет из себя не что иное, как намывной вал, недавно поднявшийся из воды. Дорогой те же пески, та же флора и фауна, и только на изредка встречающихся солонцеватых пространствах торчат красные кустики плодов чукыра, огромные листья которого уже отсохли и с шорохом катаются ветром по степи. По временам, подхватываемые вихрем, они высоко вздымаются на воздух и зигзагами падают на землю, напоминая издали птиц. Все тот же песчаный берег озера все так же изредка порос камышом. Ночевка была сделана близь утесов Биль-сэксэуль. В этом месте большой песчаный холм подходит к самому урезу и частью подмывается водой. С вершины холма видны 6 параллельных друг другу подводных валов, обозначаемых грязным цветом воды. Цвет воды Балхаша, о котором до сих пор не было ничего сказано, бывает различен при разных условиях. Издали поверхность озера кажется темно-синей; волна в разрезе, т. е. при проходящем свете, кажется бледно-зеленой, наиболее похожей на цвет плохого стекла, и только там, где глубина очень незначительна, где существуют мели, вода принимает грязно-желтый оттенок.
Береговые валы, которые с необыкновенной рельефностью наблюдаются по северному берегу озера, здесь менее заметны. Здесь они не так высоки, и совсем не наблюдались такие из них, которые были бы отодвинуты в материк. Местами они отсутствуют даже и близь уреза и заменяются цепью песчаных холмов, характера одинакового с холмами степи. <…>
Биль-сэксэуль представляет из себя низкорослый, не выше человека, лес, занимающий большое пространство глинисто-солончаковой почвы. Надо думать, что это место составляет дно сравнительно большого озера, известным порядком образовавшегося в один из моментов высыхания Балхаша. Саксаул, предпочитавший глинисто-солончаковую почву песчаной, занял и тем спас некоторую часть дна от неминуемого засыпания песком. Саксауловые заросли г. Смирнов сравнил с лесами Дантова ада; нельзя не подтвердить, что физиономия таких рощ вполне отвечает представлению о царстве теней. Необыкновенно корявый ствол саксаула покрыт ветвями, усаженными маленькими веточками, несущими крошечные, в форме бугорка, зеленоватые листья. Такие веточки расположены пучками и торчат кверху; и весь куст или дерево представляет из себя агрегат торчащих кверху пучков и совершенно не дает тени. Если представить себе целую рощу этих кустов, растущих на несколько сажень друг от друга на голой глинисто-солонцеватой почве, то уже будет достаточно, чтобы иметь представление о физиономии саксауловых зарослей. В лесах Биль-сэксэуль в промежутках между кустами иногда можно видеть чукыр с уже отсохшими теперь листьями. Отсутствие животной жизни и подчас мертвая тишина, господствующая в тихую погоду, дополняют картину такого леса. Как очарованный стоит он среди бесплодной степи, нисколько не радуя изнуренного зноем путника и не обещая ему защиты от палящих лучей солнца. Здесь не слышно ни пения птиц, ни даже шума во время ветра, и только шорох листьев чукыра, катаемых по голой глине, и топот зайца, вспуганного под кустом, порой нарушают пустынное молчание леса. Из птиц здесь изредка встречаются серые славки и желтые овсянки.
На следующий день путь пролегал по большим песчаным холмам; местами песок их слабо сцементирован, местами сыпуч. К концу перехода холмы принимают еще большие размеры и вид скорее гор, т. е. образований, несомненно, не наветренных. Здесь же поверхность их покрыта щебнем глинистого сланца, местами эта порода выходит на дневную поверхность в виде небольших скал, что замечается в первый раз на южной стороне Балхаша. Берег озера песчаный и лишен камыша. Местами цепь сыпучих холмов отделяет от Балхаша маленькие полувысохшие озерца и солонцы, очень бедные солью. Остановились на берегу залива, который совершенно не отмечен на карте. Залив с одной стороны кажется совершенно замкнутым, и это не Теле-убайнын-чаганак, который мы проходили только на следующий день и который нетрудно было узнать по его расстоянию от р. Лепсы. Так как на карте в этом месте, т. е. по расчету верст на урочище Аяк-Камыш, не начерчено подобного залива, то можно думать, что он образовался уже после съемки, бывшей в 1852 году, с течением отступания уреза озера. Берега залива усеяны галькой, и скала глинистого сланца подходит близко к его урезу. Окрестности - все те же песчаные холмы, покрытые все той же растительностью. В недалеком расстоянии от залива находится целая система барханов, на которой очень ясно наблюдаются все законы их образования. <…>
На следующий день мы переехали поперек полуостров, по одну сторону которого находится урочище Аяк-Камыш, по другую Кос-Камыш, и вышли к оконечности залива Теле-убайнын-чаганак. Небольшие горы полуострова покрыты песком, местами слабо сцементированным, местами перемешанным с щебнем. Здесь очень обыкновенны дрофа, бульдрюки и зайцы. Телеу-убайнын-чаганак, видимо, глубок и мог бы служить хорошей гаванью. Берега его усыпаны щебнем глинистого сланца, и большой, чрезвычайно правильный галечный береговой вал тянется вдоль его уреза. Такое явление наблюдается по южному берегу впервые и подтверждает то предположение, что только из гальки волна может сооружать столь большие и правильные валы. Почти от самого залива с вершины горы на горизонте виднеется полоса леса; то - урема долины Лепсы, куда и направились мы по ближайшему пути на запад.
Близь Лепсы встречаются густые и высокие камышовые заросли, между которыми то и дело попадаются пресные озерца, принадлежащие, вероятно, к системе озер устья реки. Из камыша доносится трещанье дроздовидной камышевки и крики кукушки; на песке и в грязи близь воды то и дело встречаются следы кабанов, видимо, во множестве живущих в этих местах. Наконец мы подошли к Лепсе и разбили лагерь на ее берегу, на вершине песчаной горы, верстах в 10 от устья. Отсюда как на ладони представляются окрестности реки, прелестный вид которых кажется даже очаровательным после однообразия желтого колорита песчаной пустыни. Растение черноземных степей - ковыль густо покрывает эту песчаную горку. Степной ветер клонит его седые головки, и они, блистая своими длинными развевающимися волосками, мило серебрятся вокруг нашей палатки. Внизу сквозь густой лес, по временам скрываясь в его зелени, протекает мутная, быстрая Лепса. Далеко-далеко узкой зеленой лентой среди песчаных холмов тянется этот лес вдоль ее берегов. Местами среди зелени виднеются желтые камышовые постройки киргизских зимовок; порой, озираясь, из чащи выглядывает трусливая морда волка и темная фигура кабана, окруженного поросятами, лениво пробирается в крепь. Кроме ковыля, по склону песчаного холма растут Statice callicoma, Agriophyllum arenarium и проч. Может быть, благодаря быстрому течению Лепсы и недостатку болот, река не оживляется водоплавающими и голенастыми птицами, из которых замечено несколько уток, чаек, бакланов, кулик, сорока и выпь, кричавшая ночью в камыше. На песчаном холме многочисленны норы тушканчиков и ежей, которые и были пойманы в наши капканы. Лес состоит главным образом из тала и джиды, свежие цветы которой издают теперь приятный медовый запах. Местами возвышаясь над лесом, виднеются отдельные темные деревья туранги (Populus diversifolia). Птичье население уремы немногочисленно. Наичаще встречаются сороки и черные вороны, пеночки, и только по временам можно слышать крик фазана и воркованье горлиц. Впрочем, несносные комары, кишащие среди зелени, отнимают всякую возможность что-нибудь слышать или видеть. На глинистой почве близь леса находятся заброшенные арыки, свидетельствующие о бывшем здесь когда-то земледельческом населении. То, вероятно, были киргизы, которые с обмелением Лепсы и обсыханием озера, может быть, еще недавно бросили эти земли, и теперь в летнее время низовья реки, по крайней мере до Лепсинского пикета, совершенно необитаемы. Берега Лепсы обрывисты; течение быстро; вода в ней мутная и беловатого цвета; ширина реки здесь около 20 сажень. Дно состоит из иловатого, с примесью тонкой глины, необычайно топкого песку. Если ходить по берегу близь воды, то почва колеблется под тяжестью тела, как густой кисель, и нога мало-помалу затягивается. Одна из наших лошадей, отправившаяся пить, завязла всеми четырьмя конечностями так крепко, что потребовалось усилие всех наличных людей, чтобы только в течение часа освободить ее ноги из вязкого песку. Поэтому, чтобы напоить лошадей, необходимо было или настилать на берегу хворост, или носить им воду в ведре.
На следующий день мы направились вверх по реке. Густота леса и отсутствие тропинок затрудняют движение по уреме, и потому мы пробирались глинисто-солонцеватой полосой, непосредственно примыкающей к лесу. Место это поросло гребенщиком и саксаулом, чередующимися друг с другом; местами они заменяются актыкеном, растущим в виде больших, чрезвычайно правильных куполов. Раздвинув колючие ветви этот кустарника, можно убедиться, что правильность купола обязана самому растению, а не холму, который может скрываться под ним, как это кажется с первого взгляда. Между отдельными кустами этих трех растений встречается чукыр, уже с отсохшими листьями и с пучками темно-красных плодов. Песчаные пологие пригорки, примыкающие к солонцеватой полосе, на протяжении верст 15 вдоль по реке, близко подходят к берегу; дальше они отступают от него верст на 8. Склоны их покрыты ковылью; у подножия в сыпучем песке нередки степные черепахи и фриноцефалы.
По дороге нередко встречаются старые русла реки в виде различных размеров длинных озер, обросших лесом. Иногда эти лога бывают очень длинны и далеко отклоняются от Лепсы, и благодаря тому, что их трудно даже вблизи отличить от реки, не раз приходилось плутать и делать большие обходы. В этих старицах, называемых киргизами кара-су (черная вода), растет белая кувшинка, камыш и рагоза, в которых гнездятся лысухи и чомги. Тонкие берега их очень часто испещрены следами кабанов. В лесу на туранговых деревьях гнездятся скопа, черные вороны и соколы. Пройдя верст двадцать, мы остановились на ночевку на голой солонцеватой площадке, избегая леса, этого притона комаров. К этим кровопийцам присоединились здесь овода, беспокоившие днем лошадей. Целые тучи их сосали спины животных, оставляя после себя капли крови. На следующий день шли той же солонцеватой полосой, ширина которой здесь до 8 верст, и только к концу перехода низкие, пологие горы подходят к реке версты на 3. Саксаул встречается все реже и реже и заменяется чингилом, достигающим здесь очень крупных размеров и перемешанным с гребенщиком. Зайцы то и дело выскакивают из-под этих кустов; на глине изредка встречаются авдотки и пигалицы.
Вдоль реки все тот же лес с преобладанием джиды и ивы. Местами шиповник, облепиха и жимолость растут между деревьями и затрудняют движение по лесу даже пешему. Множество горлиц живут в этой чаще, и ночью до нас доносилось оттуда пение соловья. В этот раз пройдено 25 верст. На следующий день в начале перехода путь пролегал той же глинистой полосой, на которой не замечено ни одного куста саксаула или чукыра.
Чингил, актыкен и гребенщик занимают это пространство; местами чий, изредка попадавшийся раньше, покрывает большие площади. Его тонкие, выше человеческого роста стебли, собранные в огромные широко развернутые пучки, разбросанные по степи, придают оригинальный вид местности. Во второй половине перехода горы подходят близко к реке. Здесь они состоят из глинистого сланца, выходящего местами на дневную поверхность, и покрыты сверху большею частью песком. Флора и фауна сразу заметно изменилась. На горах растет кок-тыкен (Ammodendron Sieversii), синие цветы которого теперь в полной красе. Из птиц встречаются каменки-плешанки, большие стаи розовых скворцов и бульдрюки. Местами река подходит к самым горам, подмывая большие отвесные обрывы. Течение образует здесь крутые и мелкие извилины. В туранговой роще на островах помещается огромная колония грачей. Оглушительным криком встречают эти общественные птицы каждое существо, которое грозит благополучию их потомства. На следующей день, по расчету верст, должны бы были прийти в Лепсинский пикет, но после 6-часового перехода не было еще никаких признаков его, и потому решено было остановиться. Путь пролегал песчаными склонами довольно высоких гор Баш-керегеташ, вершины которых кое-где принимают дикий, скалистый характер. Над скалами вьются какие-то орлы, слышны крики щурки; по склонам нередки журавли и в сыпучих песках зайцы, черепахи и фриноцефалы. На юге виден гигантский снежный Ала-тау, по мере движения от озера все более и более выраставший пред нашими глазами. Лес по берегам реки значительно поредел.
28-го мая, сделав в этот день маленький переход в 8 верст, мы прибыли в Лепсинский пикет. Эти 8 верст пролегают частью песчаными склонами гор, которые ближе к поселку отходят от реки, частью ровной степью.
Лепсинский пикет - почтовая станция, около которой лет 10 тому назад впервые поселились крестьяне, живущие теперь в количестве около двух десятков дворов. Окрестности представляют глинистую степь, покрытую полынью, астрагалами и проч. Лес долины Лепсы, состоящий здесь все так же из джиды и тала, значительно вырублен. С западной стороны поселка подходит огромнейший бархан, который грозит в скором времени потопить постройки. По словам старожил, лет 10 тому назад этот бархан был меньших размеров и находился саженях в 50 от строений; теперь же передняя его часть подступила к заборам, которые с каждым годом все более тонут в песке. Направление движения его почти прямо на O, т. е. в самый поселок. Длина гребня немного более 300 шагов, наибольшая высота подветренного бока несколько более человеческого роста. Этот огромный бархан образовался из слияния многих меньших, так что нижняя граница подветренной стороны имеет вид волнистой линии. <…> По другую сторону Лепсы, в некотором от нее расстоянии, находится немало барханов, разбросанных в беспорядке по степи. Все они невелики. <…>
Главное занятие жителей Лепсинского поселка - торговля овсом и ячменем, которые сбываются обозам, идущим по тракту. Скотоводство служит также большим подспорьем жителям, но недостаток лугов и пахотных земель для разведения клевера ограничивает его размеры. Луговые земли в незначительных размерах находятся на р. Караджигде, в нескольких верстах от поселка. Земледелия здесь почти не существует за невозможностью искусственного орошения. В прежнее время кое-где воду выводили из Лепсы при помощи арыков, теперь же, когда уровень ее понизился, исчезла эта возможность ирригации. В реке в незначительном количестве ловится рыба, по преимуществу маринка (Sch. argentatus, Sch. Kolpakowskii) и реже окунь (Perca Schrenckii) [представители рода Diplophysa (D. labiata, D. Strauchi), хотя и ловятся в Лепсе, но в пищу не употребляются]. Маринка имеет очень костлявое, с неприятным запахом мясо; икра ее ядовита. Курица или ворона, поклевавшие по неопытности этой икры, околевают. Собаки сильно страдают, и при большом количестве съеденного вещества издыхают. В прежнее время рыбы ловили больше и она была крупнее; обстоятельство это здешние старожилы объясняют тем, что Лепса сильно обмелела. Осенью или в начале зимы некоторые жители поселка отправляются в устье реки и на Балхаш на охоту за кабанами. Охотники берут с собой несколько десятков собак, которые, выследив зверя, окружают его и дают возможность охотнику застрелить кабана в упор. Часто вместо ружей употребляют рогатины, которыми бьют зверя под лопатку. И кабанов было в прежнее время значительно больше; случалось, что в охоту, продолжавшуюся около двух месяцев, партия охотников, состоящая из 6 человек, убивала до 180 кабанов. Несколько таких охотников, из года в год отправляющихся в одно и то же время на Балхаш, сообщили интересные сведения о высыхании этого озера. По их словам, Балхаш в течение последних 9 лет усох аршина на 2. Это они заметили по отступлению воды в камышах, которые между устьями Тентека и Лепсы в прежнее время были покрыты водой, а теперь совершенно сухи. Убеждение крестьян в высыхании озера нельзя приписывать тому обстоятельству, что они видели Балхаш в разные моменты его разлития от весенних или летних вод. На охоту они отправляются в одно и тоже время года, когда на реке и озере становится лед. Кроме того, высота, на которую поднимается уровень озера во время весеннего и летнего таяния снегов в горах, но мнению этих охотников, не должна быть значительна, и во всяком случае менее пяти фут, указанных г. Фишером для весеннего поднятия вод Балхаша. Г. Фишер упоминает неизвестно чье наблюдение, что вода на юго-восточном берегу озера, со времени съемки в 1852 году, отступила на 3-4 версты, т. е. не менее как на версту каждые десять лет. Если принять в расчет это указание и скорость высыхания, замеченную охотниками, показание которых уменьшить вдвое; если принять также во внимание наши наблюдения относительно изменения фигуры береговой линии и появления островов, не отмеченных на карте съемки 1852 года, то не будет слишком много, если мы примем, что уровень озера понижается каждые десять лет на один аршин. При наибольшей глубине в 30 аршин Балхаш мог бы окончательно высохнуть в 300 лет, если бы с уменьшением площади его количество испаряющейся воды не становилось меньше. Если масса воды, приносимая реками, не будет уменьшаться, то настанет момент равновесия, т. е. такого состояния, когда испарение озера будет вполне вознаграждаться водой, приносимой реками.
Очень легко было бы вычислить скорость высыхания прямым наблюдением, сделав знак на прибрежной скале. К несчастью, во всем путешествии по берегу Балхаша, нам не встретилось ни одного пригодного места. Такой знак удобнее всего было бы нанести на одном из скалистых островов Байгабыле, Уч-Арале и проч., куда нам проникнуть не удалось. Некоторое отношение к высыханию озера имеет факт обмеления рек, замеченный жителями по крайней мере по отношению к Лепсе. Неизвестно, происходит ли это явление от того, что в последнее время количество атмосферных осадков в горах уменьшилось, или от вырубки горных лесов, благодаря чему таяние снегов и скатывание воды в реке идет быстрее. Во втором случае меление рек едва ли может значительно отразиться на скорости высыхания озера, так как все-таки в него должна вливаться та же масса воды, что и при более медленном и равномерном таянии. Вырубка лесов необходимо должна быть принята по крайней мере за одну из причин обмеления семиреченских рек, по одному уже тому, что истребление леса в Алатаунских горах недавно еще было беспощадным, и подобное обстоятельство вообще не может не отразиться в дурную сторону на состоянии воды в реках. Лес наиболее истреблен в окрестностях русских поселений. Так, например, Капал в прежнее время окружен был им, теперь же вокруг этого города нельзя видеть не только дерева, но даже куста или пня. Только в недавнее время были введены довольно строгие правила эксплоатации лесов Семиреченской области, но самое большее, что они дают, это - то, что уцелевшие рощи больше не истребляются так беспощадно, как это было прежде, а лесу все-таки нет и он не вырастает. Одной из важных причин того обстоятельства, что он не возобновляется снова, служит, по словам местных жителей, небрежное отношение киргиз к молодой поросли. Эти номады, во множестве кочующие в течение лета в Алатаунских горах, пасут в лесах свой скот, который вытаптывает молодые ростки дерев. Хотя местные правила и строго запрещают пасти скот в рощах, но невозможность уследить за нарушениями делает эти законы мертвой буквой. Не без влияния на лесоистребление остается также поставка телеграфных столбов на Семиреченскую линию. Что касается меньшего количества атмосферных осадков, то на этот счет существует прямо противоположное наблюдение, подтверждаемое общим голосом жителей. Все как один говорят, что в последнее десятилетие климат Семиречья значительно изменился. Зима стала суровее и количество снегу несравненно больше, что особенно замечено в Капале и Верном. У казаков Илийского выселка на основании совпадения во времени сложилось даже убеждение, что в Семиречье зима пришла из Сибири по телеграфной проволоке. Не было проволоки, не было и зимы! Помимо научного интереса, представляемого фактами высыхания озера, меления рек и изменения климата, огромное практическое значение их заставляет обратить на них особенное внимание. Здесь, как и всюду в Туркестане, вода при возможности искусственного орошения оживляет край. Без известного количества воды, достаточного для ирригации полей, он обратился бы в необитаемую пустыню, годную только разве для кочевников с их пастушеским образом жизни. Между тем даже теперь чувствуется недостаток этой оживляющей влаги. Так, город Капал предполагают перенести в другое место, как говорят, исключительно по недостатку воды для орошения пашень. В низовьях Или можно видеть много киргизских пахотных земель, брошенных потому, что исчезла возможность выводить арыками воду из реки в то время, когда это нужно. Такое значение этого водяного вопроса требует прежде всего серьезного научного исследования и энергичных правительственных мер, насколько они могут быть полезны. На явления меления рек и ручьев, изменения климата много свету могли бы пролить точные, разносторонние и продолжительные метеорологические наблюдения. К сожалению, нельзя сказать, чтобы постановка этого дела в Семиречье не оставляла желать ничего лучшего. Насколько то нам известно, метеорологические станции находятся в городах Лепсинске, Капале и Верном, и большею частью в достаточно плачевном состоянии, чтобы из них не вышло никакой пользы. Наблюдения, по крайней мере, в Капале и, кажется, в Лепсинске, производятся чиновниками телеграфного ведомства, которые по службе на целые недели принуждены отлучаться из города и оставлять станцию без наблюдателей. На Капальской станции некоторые приборы приспособлены к тому, чтобы при их помощи вводить в заблуждение Ташкентскую метеорологическую обсерваторию и весь свет. По крайней мере, для этой цели очень пригодны термометры со шкалой, приклеенной сургучом или привязанной нитками. Это даже хуже флюгера, который не вертится, и который до недавнего времени был на этой станции.
Вина человека из всех неблагоприятных перемен в природе Семиречья может касаться только меления рек и обеднения водой горных ручьев, так как едва ли вырубка лесов может оказать такое существенное влияние на климат страны. Но и этого слишком достаточно, чтобы с энергией, достойной этого дела, приняться за поправление беды. Охранение лесов, усиленное лесоразведение, которое во всяком случае не останется бесполезным, лесоразведение, возведенное до степени повинности, - существенная и единственная мера, находящаяся во власти человека.
ПРОДОЛЖЕНИЕ
Часть 1. Часть 2. Часть 3. Часть 4.
Кустарники саксаула в Джунгарской степи (по Пржевальскому)
Глава II
От Мало-Аягузского пикета решено было идти вдоль южного берега озера до устья реки Лепсы, и по этой реке подняться до пересечения ее с трактом у пикета Лепсинского. Благодаря большому стечению киргиз, не стоило большого труда сменить наших изморенных лошадей на свежих; сухари были уже присланы сюда раньше из Сергиополя, и мы поторопились в путь. Спешить необходимо было главным образом потому, что с каждым днем увеличивались массы комаров, сильно затруднявших путешествие на лошадях.
17-го мая в том же составе, но с бо́льшим количеством вьючных лошадей, так как весь багаж и коллекции приходилось везти с собой, мы выступили из пикета на Джус-Агач. Верблюдов брать было неудобно потому, что они совершенно не выносят комаров. Почтовый тракт на этом переходе, по случаю разлива Аягуза, делает небольшой обход, и самый пикет Джус-Агач перенесен на время на другое место. Отсюда на Арганаты, объезд этот настолько велик, что потребовалось устроить временную полустанцию. Дорога от Мало-Аягуза до Джус-Агача идет сухой степью, покрытой полынью и кокпеком; здесь в большом количестве живут белокрылые жаворонки, бульдрюки (P. arenarius) и розовые скворцы. Стаи этих последних птиц с их прелестной розовой окраской, густо унизывающие кусты, представляют необыкновенно красивое зрелище. От Джус-Агача до полустанции степь принимает более солонцеватый характер: то и дело попадаются тонкие солончаки и небольшие озерца, на которых держатся шилоклювки, красные утки, веретенники и черные крачки. Местами даже в сухой степи растет камыш. Весь характер этой местности свидетельствует о том, что недавно воды Балхаша покрывали ее и здесь, может быть, был пролив, соединявший это озеро с Алакулем. На кочевку расположились на полустанке. Комары, во множестве набравшиеся вечером в юрту, показали, что ожидает нас в будущем. Ночью одна из наших лошадей била заедена волками; подозрение пало на ту волчицу, у которой были отобраны дети и спрятаны в юрте. С того самого дня, как у ней отняли волчат, она рыскает около юрт и жестоко мстит на баранах и лошадях. На другой день мы свернули на запад и скоро вышли на пески Кара-Кум, составляющие продолжение южноприбалхашских песчаных степей. Местами встречаются солонцеватые пространства с пресными озерами, остатками разлива Аягуза.
На озерах держатся утки, гуси, лебеди, крачки черные, лысухи и чомги. Чингил, караваркан Nutraria Schoberi и др. растения солонцеватых мест, изредка джида, составляют здешнюю флору. В песках то и дело встречаются степные черепахи, ящурки и фриноцефалы. Неподвижные черепахи роют себе небольшие ниши под корнями кустов и питаются их листьями.
Остановились ночевать в нескольких верстах от берега озера в углу между ним и Аягузом. Место это обросло широкой полосой камыша. На следующий день путь шел берегом озера. <…> Флора песков несравненно оживленнее растительности глинистых степей северного берега. Это происходит оттого, что атмосферная влага, просачиваясь чрез толщу песков до глинистой подпочвы, долгое время сохраняется, благодаря толстому песчаному покрову. Поэтому растения этих мест отличаются огромными корнями. В песке во множестве роются фриноцефалы, степные черепахи; нередко встречаются ядовитые Trygonocephalus intermedius, стрела-змея и степной удав. Из мелких зверей - обыкновенные зайцы, тушканчики и степные мыши. Из птиц только бульдрюки (P. arenarius) не редки для этих степей. Утром они большими стаями прилетают на озеро пить и тут же долго нежатся на песке, пригреваемые солнцем. В это время их особенно удобно стрелять, спрятавшись за песчаным валом близь берега озера.
К фалангам и скорпионам, многочисленным на северном берегу, здесь присоединяется еще третий бич - тарантул (бию). Один такой огромный паук сбрасывал с себя множество крошечных детенышей, когда его шевелили палкой. Укушение тарантула не так опасно, как двух предыдущих животных.
Берег озера песчаный, и только в немногих местах порос камышом. Здесь-то можно видеть чаек, баб, гусей и уток. Солонцы и соленые озера встречаются значительно реже, чем то было на северном берегу озера. Причина этому кроется, может быть, отчасти в том, что пески засыпают скоро и солонцы, и озера. Изредка между холмами песку встречались небольшие глинисто-солонцеватые пространства - или совершенно голые, или поросшие солянковыми растениями.
Ночевали близь полуострова Берлю-Тюбека. Комары, днем хоть немного разгоняемые ветром, вечером с остервенением набросились на скот и людей. Чтобы хоть сколько-нибудь избавиться от этих мучителей, необходимо разводить огромное курево из кизеку и сырой травы, по временам вспрыскивая их водой для того, чтобы дым был гуще, и только в самом густом дыму, который невыносимо ест глаза, можно рассчитывать сидеть, не хлопая себя неистово и ежесекундно по щекам и рукам. Даже одежда не предохраняет от этих дьяволов. Их тонкое жало пронизывает суконное платье и добирается до крови. Можно себе представить, какие спокойные ночи должен проводить путник при таких условиях. К счастию, зная наперед о балхашских комарах и, по собственному опыту в астраханских камышах, понимая всю прелесть таких ночевок, я запасся палаткой, приспособленной для подобных случаев. Приспособление это заключается в том, что она может плотно закрываться; таким образом, она в себе совмещает и полог, и палатку. Небольшие размеры ее, в два с половиной квадратных аршина, дают возможность скоро и плотно придавить к земле нижний край ее ружьями, ящиками и другими предметами. Забравшись в поставленную таким образом палатку, мы завязывали дверь часто и в два ряда расположенными тесемками, промежутки между которыми закидывались колючками чингила. После этого зажигалась свеча и все до одного комары, забравшиеся в палатку, скоро истреблялись, что было легко сделать опять благодаря маленьким размерам ее. В случае если по недосмотру оставалось хотя маленькое отверстие, куда бы мог пролезть один комар, в течение нескольких часов их набиралось такое множество, что приходилось зажигать свечу, тщательно осматривать палатку и опять заниматься истреблением этих извергов.
К сожалению, не рассчитывая в начале брать с собой более чем двух людей и принужденный впоследствии к этому барантачами, я и придал ей соответствующие размеры; таким образом, двум нашим киргизам приходилось ночевать под открытым небом и всю ночь, вместо сна, заниматься поддерживанием курева. Поэтому днем, опустив поводья и рискуя упасть с лошади, они дремали на седле, обещая, вероятно, про себя многое за один час сна. На остановках они немедленно бросались на землю и спали как убитые, несмотря на то, что сквозь дым комары ухитрялись впиваться в их тело. Курево разводилось и для лошадей, когда они, покормившись, возвращались к бивуаку. Умные животные, с слезящимися от едкого дыма глазами, но уже не фыркая, не вздрагивая и не валяясь по земле, с удовольствием теснились около дымного костра. Днем только очень сильный ветер разгонял комаров, и достаточно зайти за песчаный холм, где движение воздуха не так сильно, чтобы они облепили все тело и заставили немедленно выскочить наверх. Сколько непоправимых промахов из ружья было сделано благодаря этим гнусным насекомым; сколько проклятий вызвали они, когда, обливаясь потом, сидишь в душной палатке и тонкая стенка холста отделяет от вечерней прохлады и мешает видеть дивную панораму погасающего солнца и зеркальную поверхность вод! Даже вдали от воды, среди сухих песков нельзя быть безопасным от этих кровопийц. Меня постоянно занимал вопрос, сколько нужно крови, чтобы прокормить мириады этих кровожадных животных, и где берут ее в бесплодных песчаных пустынях эти мучители, которые в состоянии одни разрушить такое по-видимому стройное здание принципа мировой целесообразности.
На следующий день путь проходил мимо Берлю-Тюбека и Арал-Кума. Первый полуостров высок и соединяется песчаным перешейком со степью. Второй песчанен и, по-видимому, представляет из себя не что иное, как намывной вал, недавно поднявшийся из воды. Дорогой те же пески, та же флора и фауна, и только на изредка встречающихся солонцеватых пространствах торчат красные кустики плодов чукыра, огромные листья которого уже отсохли и с шорохом катаются ветром по степи. По временам, подхватываемые вихрем, они высоко вздымаются на воздух и зигзагами падают на землю, напоминая издали птиц. Все тот же песчаный берег озера все так же изредка порос камышом. Ночевка была сделана близь утесов Биль-сэксэуль. В этом месте большой песчаный холм подходит к самому урезу и частью подмывается водой. С вершины холма видны 6 параллельных друг другу подводных валов, обозначаемых грязным цветом воды. Цвет воды Балхаша, о котором до сих пор не было ничего сказано, бывает различен при разных условиях. Издали поверхность озера кажется темно-синей; волна в разрезе, т. е. при проходящем свете, кажется бледно-зеленой, наиболее похожей на цвет плохого стекла, и только там, где глубина очень незначительна, где существуют мели, вода принимает грязно-желтый оттенок.
Береговые валы, которые с необыкновенной рельефностью наблюдаются по северному берегу озера, здесь менее заметны. Здесь они не так высоки, и совсем не наблюдались такие из них, которые были бы отодвинуты в материк. Местами они отсутствуют даже и близь уреза и заменяются цепью песчаных холмов, характера одинакового с холмами степи. <…>
Биль-сэксэуль представляет из себя низкорослый, не выше человека, лес, занимающий большое пространство глинисто-солончаковой почвы. Надо думать, что это место составляет дно сравнительно большого озера, известным порядком образовавшегося в один из моментов высыхания Балхаша. Саксаул, предпочитавший глинисто-солончаковую почву песчаной, занял и тем спас некоторую часть дна от неминуемого засыпания песком. Саксауловые заросли г. Смирнов сравнил с лесами Дантова ада; нельзя не подтвердить, что физиономия таких рощ вполне отвечает представлению о царстве теней. Необыкновенно корявый ствол саксаула покрыт ветвями, усаженными маленькими веточками, несущими крошечные, в форме бугорка, зеленоватые листья. Такие веточки расположены пучками и торчат кверху; и весь куст или дерево представляет из себя агрегат торчащих кверху пучков и совершенно не дает тени. Если представить себе целую рощу этих кустов, растущих на несколько сажень друг от друга на голой глинисто-солонцеватой почве, то уже будет достаточно, чтобы иметь представление о физиономии саксауловых зарослей. В лесах Биль-сэксэуль в промежутках между кустами иногда можно видеть чукыр с уже отсохшими теперь листьями. Отсутствие животной жизни и подчас мертвая тишина, господствующая в тихую погоду, дополняют картину такого леса. Как очарованный стоит он среди бесплодной степи, нисколько не радуя изнуренного зноем путника и не обещая ему защиты от палящих лучей солнца. Здесь не слышно ни пения птиц, ни даже шума во время ветра, и только шорох листьев чукыра, катаемых по голой глине, и топот зайца, вспуганного под кустом, порой нарушают пустынное молчание леса. Из птиц здесь изредка встречаются серые славки и желтые овсянки.
На следующий день путь пролегал по большим песчаным холмам; местами песок их слабо сцементирован, местами сыпуч. К концу перехода холмы принимают еще большие размеры и вид скорее гор, т. е. образований, несомненно, не наветренных. Здесь же поверхность их покрыта щебнем глинистого сланца, местами эта порода выходит на дневную поверхность в виде небольших скал, что замечается в первый раз на южной стороне Балхаша. Берег озера песчаный и лишен камыша. Местами цепь сыпучих холмов отделяет от Балхаша маленькие полувысохшие озерца и солонцы, очень бедные солью. Остановились на берегу залива, который совершенно не отмечен на карте. Залив с одной стороны кажется совершенно замкнутым, и это не Теле-убайнын-чаганак, который мы проходили только на следующий день и который нетрудно было узнать по его расстоянию от р. Лепсы. Так как на карте в этом месте, т. е. по расчету верст на урочище Аяк-Камыш, не начерчено подобного залива, то можно думать, что он образовался уже после съемки, бывшей в 1852 году, с течением отступания уреза озера. Берега залива усеяны галькой, и скала глинистого сланца подходит близко к его урезу. Окрестности - все те же песчаные холмы, покрытые все той же растительностью. В недалеком расстоянии от залива находится целая система барханов, на которой очень ясно наблюдаются все законы их образования. <…>
На следующий день мы переехали поперек полуостров, по одну сторону которого находится урочище Аяк-Камыш, по другую Кос-Камыш, и вышли к оконечности залива Теле-убайнын-чаганак. Небольшие горы полуострова покрыты песком, местами слабо сцементированным, местами перемешанным с щебнем. Здесь очень обыкновенны дрофа, бульдрюки и зайцы. Телеу-убайнын-чаганак, видимо, глубок и мог бы служить хорошей гаванью. Берега его усыпаны щебнем глинистого сланца, и большой, чрезвычайно правильный галечный береговой вал тянется вдоль его уреза. Такое явление наблюдается по южному берегу впервые и подтверждает то предположение, что только из гальки волна может сооружать столь большие и правильные валы. Почти от самого залива с вершины горы на горизонте виднеется полоса леса; то - урема долины Лепсы, куда и направились мы по ближайшему пути на запад.
Близь Лепсы встречаются густые и высокие камышовые заросли, между которыми то и дело попадаются пресные озерца, принадлежащие, вероятно, к системе озер устья реки. Из камыша доносится трещанье дроздовидной камышевки и крики кукушки; на песке и в грязи близь воды то и дело встречаются следы кабанов, видимо, во множестве живущих в этих местах. Наконец мы подошли к Лепсе и разбили лагерь на ее берегу, на вершине песчаной горы, верстах в 10 от устья. Отсюда как на ладони представляются окрестности реки, прелестный вид которых кажется даже очаровательным после однообразия желтого колорита песчаной пустыни. Растение черноземных степей - ковыль густо покрывает эту песчаную горку. Степной ветер клонит его седые головки, и они, блистая своими длинными развевающимися волосками, мило серебрятся вокруг нашей палатки. Внизу сквозь густой лес, по временам скрываясь в его зелени, протекает мутная, быстрая Лепса. Далеко-далеко узкой зеленой лентой среди песчаных холмов тянется этот лес вдоль ее берегов. Местами среди зелени виднеются желтые камышовые постройки киргизских зимовок; порой, озираясь, из чащи выглядывает трусливая морда волка и темная фигура кабана, окруженного поросятами, лениво пробирается в крепь. Кроме ковыля, по склону песчаного холма растут Statice callicoma, Agriophyllum arenarium и проч. Может быть, благодаря быстрому течению Лепсы и недостатку болот, река не оживляется водоплавающими и голенастыми птицами, из которых замечено несколько уток, чаек, бакланов, кулик, сорока и выпь, кричавшая ночью в камыше. На песчаном холме многочисленны норы тушканчиков и ежей, которые и были пойманы в наши капканы. Лес состоит главным образом из тала и джиды, свежие цветы которой издают теперь приятный медовый запах. Местами возвышаясь над лесом, виднеются отдельные темные деревья туранги (Populus diversifolia). Птичье население уремы немногочисленно. Наичаще встречаются сороки и черные вороны, пеночки, и только по временам можно слышать крик фазана и воркованье горлиц. Впрочем, несносные комары, кишащие среди зелени, отнимают всякую возможность что-нибудь слышать или видеть. На глинистой почве близь леса находятся заброшенные арыки, свидетельствующие о бывшем здесь когда-то земледельческом населении. То, вероятно, были киргизы, которые с обмелением Лепсы и обсыханием озера, может быть, еще недавно бросили эти земли, и теперь в летнее время низовья реки, по крайней мере до Лепсинского пикета, совершенно необитаемы. Берега Лепсы обрывисты; течение быстро; вода в ней мутная и беловатого цвета; ширина реки здесь около 20 сажень. Дно состоит из иловатого, с примесью тонкой глины, необычайно топкого песку. Если ходить по берегу близь воды, то почва колеблется под тяжестью тела, как густой кисель, и нога мало-помалу затягивается. Одна из наших лошадей, отправившаяся пить, завязла всеми четырьмя конечностями так крепко, что потребовалось усилие всех наличных людей, чтобы только в течение часа освободить ее ноги из вязкого песку. Поэтому, чтобы напоить лошадей, необходимо было или настилать на берегу хворост, или носить им воду в ведре.
На следующий день мы направились вверх по реке. Густота леса и отсутствие тропинок затрудняют движение по уреме, и потому мы пробирались глинисто-солонцеватой полосой, непосредственно примыкающей к лесу. Место это поросло гребенщиком и саксаулом, чередующимися друг с другом; местами они заменяются актыкеном, растущим в виде больших, чрезвычайно правильных куполов. Раздвинув колючие ветви этот кустарника, можно убедиться, что правильность купола обязана самому растению, а не холму, который может скрываться под ним, как это кажется с первого взгляда. Между отдельными кустами этих трех растений встречается чукыр, уже с отсохшими листьями и с пучками темно-красных плодов. Песчаные пологие пригорки, примыкающие к солонцеватой полосе, на протяжении верст 15 вдоль по реке, близко подходят к берегу; дальше они отступают от него верст на 8. Склоны их покрыты ковылью; у подножия в сыпучем песке нередки степные черепахи и фриноцефалы.
По дороге нередко встречаются старые русла реки в виде различных размеров длинных озер, обросших лесом. Иногда эти лога бывают очень длинны и далеко отклоняются от Лепсы, и благодаря тому, что их трудно даже вблизи отличить от реки, не раз приходилось плутать и делать большие обходы. В этих старицах, называемых киргизами кара-су (черная вода), растет белая кувшинка, камыш и рагоза, в которых гнездятся лысухи и чомги. Тонкие берега их очень часто испещрены следами кабанов. В лесу на туранговых деревьях гнездятся скопа, черные вороны и соколы. Пройдя верст двадцать, мы остановились на ночевку на голой солонцеватой площадке, избегая леса, этого притона комаров. К этим кровопийцам присоединились здесь овода, беспокоившие днем лошадей. Целые тучи их сосали спины животных, оставляя после себя капли крови. На следующий день шли той же солонцеватой полосой, ширина которой здесь до 8 верст, и только к концу перехода низкие, пологие горы подходят к реке версты на 3. Саксаул встречается все реже и реже и заменяется чингилом, достигающим здесь очень крупных размеров и перемешанным с гребенщиком. Зайцы то и дело выскакивают из-под этих кустов; на глине изредка встречаются авдотки и пигалицы.
Вдоль реки все тот же лес с преобладанием джиды и ивы. Местами шиповник, облепиха и жимолость растут между деревьями и затрудняют движение по лесу даже пешему. Множество горлиц живут в этой чаще, и ночью до нас доносилось оттуда пение соловья. В этот раз пройдено 25 верст. На следующий день в начале перехода путь пролегал той же глинистой полосой, на которой не замечено ни одного куста саксаула или чукыра.
Чингил, актыкен и гребенщик занимают это пространство; местами чий, изредка попадавшийся раньше, покрывает большие площади. Его тонкие, выше человеческого роста стебли, собранные в огромные широко развернутые пучки, разбросанные по степи, придают оригинальный вид местности. Во второй половине перехода горы подходят близко к реке. Здесь они состоят из глинистого сланца, выходящего местами на дневную поверхность, и покрыты сверху большею частью песком. Флора и фауна сразу заметно изменилась. На горах растет кок-тыкен (Ammodendron Sieversii), синие цветы которого теперь в полной красе. Из птиц встречаются каменки-плешанки, большие стаи розовых скворцов и бульдрюки. Местами река подходит к самым горам, подмывая большие отвесные обрывы. Течение образует здесь крутые и мелкие извилины. В туранговой роще на островах помещается огромная колония грачей. Оглушительным криком встречают эти общественные птицы каждое существо, которое грозит благополучию их потомства. На следующей день, по расчету верст, должны бы были прийти в Лепсинский пикет, но после 6-часового перехода не было еще никаких признаков его, и потому решено было остановиться. Путь пролегал песчаными склонами довольно высоких гор Баш-керегеташ, вершины которых кое-где принимают дикий, скалистый характер. Над скалами вьются какие-то орлы, слышны крики щурки; по склонам нередки журавли и в сыпучих песках зайцы, черепахи и фриноцефалы. На юге виден гигантский снежный Ала-тау, по мере движения от озера все более и более выраставший пред нашими глазами. Лес по берегам реки значительно поредел.
28-го мая, сделав в этот день маленький переход в 8 верст, мы прибыли в Лепсинский пикет. Эти 8 верст пролегают частью песчаными склонами гор, которые ближе к поселку отходят от реки, частью ровной степью.
Лепсинский пикет - почтовая станция, около которой лет 10 тому назад впервые поселились крестьяне, живущие теперь в количестве около двух десятков дворов. Окрестности представляют глинистую степь, покрытую полынью, астрагалами и проч. Лес долины Лепсы, состоящий здесь все так же из джиды и тала, значительно вырублен. С западной стороны поселка подходит огромнейший бархан, который грозит в скором времени потопить постройки. По словам старожил, лет 10 тому назад этот бархан был меньших размеров и находился саженях в 50 от строений; теперь же передняя его часть подступила к заборам, которые с каждым годом все более тонут в песке. Направление движения его почти прямо на O, т. е. в самый поселок. Длина гребня немного более 300 шагов, наибольшая высота подветренного бока несколько более человеческого роста. Этот огромный бархан образовался из слияния многих меньших, так что нижняя граница подветренной стороны имеет вид волнистой линии. <…> По другую сторону Лепсы, в некотором от нее расстоянии, находится немало барханов, разбросанных в беспорядке по степи. Все они невелики. <…>
Главное занятие жителей Лепсинского поселка - торговля овсом и ячменем, которые сбываются обозам, идущим по тракту. Скотоводство служит также большим подспорьем жителям, но недостаток лугов и пахотных земель для разведения клевера ограничивает его размеры. Луговые земли в незначительных размерах находятся на р. Караджигде, в нескольких верстах от поселка. Земледелия здесь почти не существует за невозможностью искусственного орошения. В прежнее время кое-где воду выводили из Лепсы при помощи арыков, теперь же, когда уровень ее понизился, исчезла эта возможность ирригации. В реке в незначительном количестве ловится рыба, по преимуществу маринка (Sch. argentatus, Sch. Kolpakowskii) и реже окунь (Perca Schrenckii) [представители рода Diplophysa (D. labiata, D. Strauchi), хотя и ловятся в Лепсе, но в пищу не употребляются]. Маринка имеет очень костлявое, с неприятным запахом мясо; икра ее ядовита. Курица или ворона, поклевавшие по неопытности этой икры, околевают. Собаки сильно страдают, и при большом количестве съеденного вещества издыхают. В прежнее время рыбы ловили больше и она была крупнее; обстоятельство это здешние старожилы объясняют тем, что Лепса сильно обмелела. Осенью или в начале зимы некоторые жители поселка отправляются в устье реки и на Балхаш на охоту за кабанами. Охотники берут с собой несколько десятков собак, которые, выследив зверя, окружают его и дают возможность охотнику застрелить кабана в упор. Часто вместо ружей употребляют рогатины, которыми бьют зверя под лопатку. И кабанов было в прежнее время значительно больше; случалось, что в охоту, продолжавшуюся около двух месяцев, партия охотников, состоящая из 6 человек, убивала до 180 кабанов. Несколько таких охотников, из года в год отправляющихся в одно и то же время на Балхаш, сообщили интересные сведения о высыхании этого озера. По их словам, Балхаш в течение последних 9 лет усох аршина на 2. Это они заметили по отступлению воды в камышах, которые между устьями Тентека и Лепсы в прежнее время были покрыты водой, а теперь совершенно сухи. Убеждение крестьян в высыхании озера нельзя приписывать тому обстоятельству, что они видели Балхаш в разные моменты его разлития от весенних или летних вод. На охоту они отправляются в одно и тоже время года, когда на реке и озере становится лед. Кроме того, высота, на которую поднимается уровень озера во время весеннего и летнего таяния снегов в горах, но мнению этих охотников, не должна быть значительна, и во всяком случае менее пяти фут, указанных г. Фишером для весеннего поднятия вод Балхаша. Г. Фишер упоминает неизвестно чье наблюдение, что вода на юго-восточном берегу озера, со времени съемки в 1852 году, отступила на 3-4 версты, т. е. не менее как на версту каждые десять лет. Если принять в расчет это указание и скорость высыхания, замеченную охотниками, показание которых уменьшить вдвое; если принять также во внимание наши наблюдения относительно изменения фигуры береговой линии и появления островов, не отмеченных на карте съемки 1852 года, то не будет слишком много, если мы примем, что уровень озера понижается каждые десять лет на один аршин. При наибольшей глубине в 30 аршин Балхаш мог бы окончательно высохнуть в 300 лет, если бы с уменьшением площади его количество испаряющейся воды не становилось меньше. Если масса воды, приносимая реками, не будет уменьшаться, то настанет момент равновесия, т. е. такого состояния, когда испарение озера будет вполне вознаграждаться водой, приносимой реками.
Очень легко было бы вычислить скорость высыхания прямым наблюдением, сделав знак на прибрежной скале. К несчастью, во всем путешествии по берегу Балхаша, нам не встретилось ни одного пригодного места. Такой знак удобнее всего было бы нанести на одном из скалистых островов Байгабыле, Уч-Арале и проч., куда нам проникнуть не удалось. Некоторое отношение к высыханию озера имеет факт обмеления рек, замеченный жителями по крайней мере по отношению к Лепсе. Неизвестно, происходит ли это явление от того, что в последнее время количество атмосферных осадков в горах уменьшилось, или от вырубки горных лесов, благодаря чему таяние снегов и скатывание воды в реке идет быстрее. Во втором случае меление рек едва ли может значительно отразиться на скорости высыхания озера, так как все-таки в него должна вливаться та же масса воды, что и при более медленном и равномерном таянии. Вырубка лесов необходимо должна быть принята по крайней мере за одну из причин обмеления семиреченских рек, по одному уже тому, что истребление леса в Алатаунских горах недавно еще было беспощадным, и подобное обстоятельство вообще не может не отразиться в дурную сторону на состоянии воды в реках. Лес наиболее истреблен в окрестностях русских поселений. Так, например, Капал в прежнее время окружен был им, теперь же вокруг этого города нельзя видеть не только дерева, но даже куста или пня. Только в недавнее время были введены довольно строгие правила эксплоатации лесов Семиреченской области, но самое большее, что они дают, это - то, что уцелевшие рощи больше не истребляются так беспощадно, как это было прежде, а лесу все-таки нет и он не вырастает. Одной из важных причин того обстоятельства, что он не возобновляется снова, служит, по словам местных жителей, небрежное отношение киргиз к молодой поросли. Эти номады, во множестве кочующие в течение лета в Алатаунских горах, пасут в лесах свой скот, который вытаптывает молодые ростки дерев. Хотя местные правила и строго запрещают пасти скот в рощах, но невозможность уследить за нарушениями делает эти законы мертвой буквой. Не без влияния на лесоистребление остается также поставка телеграфных столбов на Семиреченскую линию. Что касается меньшего количества атмосферных осадков, то на этот счет существует прямо противоположное наблюдение, подтверждаемое общим голосом жителей. Все как один говорят, что в последнее десятилетие климат Семиречья значительно изменился. Зима стала суровее и количество снегу несравненно больше, что особенно замечено в Капале и Верном. У казаков Илийского выселка на основании совпадения во времени сложилось даже убеждение, что в Семиречье зима пришла из Сибири по телеграфной проволоке. Не было проволоки, не было и зимы! Помимо научного интереса, представляемого фактами высыхания озера, меления рек и изменения климата, огромное практическое значение их заставляет обратить на них особенное внимание. Здесь, как и всюду в Туркестане, вода при возможности искусственного орошения оживляет край. Без известного количества воды, достаточного для ирригации полей, он обратился бы в необитаемую пустыню, годную только разве для кочевников с их пастушеским образом жизни. Между тем даже теперь чувствуется недостаток этой оживляющей влаги. Так, город Капал предполагают перенести в другое место, как говорят, исключительно по недостатку воды для орошения пашень. В низовьях Или можно видеть много киргизских пахотных земель, брошенных потому, что исчезла возможность выводить арыками воду из реки в то время, когда это нужно. Такое значение этого водяного вопроса требует прежде всего серьезного научного исследования и энергичных правительственных мер, насколько они могут быть полезны. На явления меления рек и ручьев, изменения климата много свету могли бы пролить точные, разносторонние и продолжительные метеорологические наблюдения. К сожалению, нельзя сказать, чтобы постановка этого дела в Семиречье не оставляла желать ничего лучшего. Насколько то нам известно, метеорологические станции находятся в городах Лепсинске, Капале и Верном, и большею частью в достаточно плачевном состоянии, чтобы из них не вышло никакой пользы. Наблюдения, по крайней мере, в Капале и, кажется, в Лепсинске, производятся чиновниками телеграфного ведомства, которые по службе на целые недели принуждены отлучаться из города и оставлять станцию без наблюдателей. На Капальской станции некоторые приборы приспособлены к тому, чтобы при их помощи вводить в заблуждение Ташкентскую метеорологическую обсерваторию и весь свет. По крайней мере, для этой цели очень пригодны термометры со шкалой, приклеенной сургучом или привязанной нитками. Это даже хуже флюгера, который не вертится, и который до недавнего времени был на этой станции.
Вина человека из всех неблагоприятных перемен в природе Семиречья может касаться только меления рек и обеднения водой горных ручьев, так как едва ли вырубка лесов может оказать такое существенное влияние на климат страны. Но и этого слишком достаточно, чтобы с энергией, достойной этого дела, приняться за поправление беды. Охранение лесов, усиленное лесоразведение, которое во всяком случае не останется бесполезным, лесоразведение, возведенное до степени повинности, - существенная и единственная мера, находящаяся во власти человека.
ПРОДОЛЖЕНИЕ