Дневник священника Туркестанской епархии. 13. Визит губернатора. Плутни подрядчика. В Русском Селе
В. Иларионов. Дневник священника Туркестанской епархии // Прибавления к Вологодским епархиальным ведомостям. 1905, № 19-23; 1906, № 1-14, 16, 19, 23; 1907, № 2, 6, 9/10, 13, 19, 22; 1908, № 1, 8/9, 12; 1909, № 6; 1912, № 22; 1913, № 3, 15, 16, 20, 21, 23, 24; 1914, № 4, 18; 1915, № 2, 3, 12, 15, 16.
Начало: 1. В Азию!
Предыдущая часть: 12. В Успенском. Поездки в Наманган, Чуст и Ташкент
Следующая часть: 14. Русское Село. Поездка в Голодную степь
Г. А. Арендаренко (Арандаренко), военный губернатор Ферганской области (1901-1904)
5 августа [1903 года]. Об окончании постройки церкви, по-моему, и думать нечего, дай Бог бы закрыть к зиме. Причтовый дом как-нибудь понужу достроить к осени. И все дело из-за кирпича. И сырца нет, и жженого еще печь нужна. Сохнуть теперь стал тише сырец. Из-за недостатка материалов рабочие тише делают. Перегоняют их от дома к церкви, и наоборот. То лесу нет, то кирпича нет, то дров. А погода какая стоит хорошая для постройки. С 20 июня не бывало ни капли дождя. Рабочих на постройке целая колония, до 50 человек - и все сарты, за исключением одного столяра русского.
С первых чисел августа начали жать пшеницу. Жнут, как и в Семиречье, киргизы по 1 руб. за десятину. Какая разница между горными местами и долинами! Когда я ездил в Ташкент в двадцатых числах мая, начиная от Намангана и до Ташкента пшеница уже стояла в копнах сжатая. Это пшеница озимовая и так называемая кайрачная (растущая без полива, где полив не требуется, да и невозможен). Кайрачные земли (неполивные) расположены по горам и холмам. На этих землях, более доступных лучам солнца, открытых, снег растаивает быстрее, и хлеб сеется в начале февраля. Там холоднее, значит, влажнее, воды не нужно. Здесь в Успенском хлеб ныне запоздал, потому что сеяли очень поздно. Я все думал, что пшеницу сожжет, так как налив ее как раз пришелся на жаркое время, а дожди уже перестали. Арыков же на нашей земле нет, поливать было невозможно.
12 августа. Третий день уже живу в Новом Маргелане, по случаю переэкзаменовок младшей дочери по языкам русскому и французскому. По-русски выдержала хорошо, на 4. По-французски же едва не провалилась; я уже настоял, в противном случае хотели взять из гимназии. В случае плохих успехов в будущем дал слово, что ее будут репетировать сестра и брат. Француженка-учительница после испытаний сказала, что дочь моя слова и грамматику знает, но читает, произносит неправильно. Я ей на это заметил, что в этом нужно винить преподавателя Верненской гимназии, где она училась ранее, а не дочь, у которой все-таки она признала познания. Это замечание, кажется, скорее всего побудило ее поставить тройку. Старших приняли в гимназии по свидетельствам Верненской гимназии, без экзаменов. Был и в мужской гимназии, где директором бывший учитель Верненской гимназии; дети мои у него учились. Оба директора гимназий - мужской и женской - из духовного звания.
Квартирный вопрос также разрешился благополучно. Поместил на квартиру к бухгалтеру казначейства по 45 руб. в месяц за троих, с полным содержанием. Квартира тесновата, но приходится экономить. За более просторные квартиры просят по 20 руб. с каждого. Некоторые платят даже по 25 руб. От платы за обучение все трое освобождаются как дети законоучителя приходского училища. Ездили вместе с наманганским учителем на одной арбе. На таком экипаже, как арба, и берут за 50 вер. пять рублей, на одной лошади! И немудрено, правда, потому что содержание лошади дорого: пуд клеверу стоит 60 коп. и пуд кукурузы 1 р.
15 августа. Сегодня у нас храмовой праздник. А храм наш тихо подвигается. Кирпичу сделана одна печь, но обжигать его нечем, дров нет. Ранее привозили киргизы хворост, но подрядчик худо их рассчитал, и теперь не везут. Конечно, если б распорядился пристав, то чрез неделю навезли бы дров на 10 печей. Но он не согласен иметь никаких дел с евреем, зная, что при расчете опять будут неприятности и киргизы будут обижаться на пристава. Если б был инженер, при нем дровяной вопрос разрешился бы благополучно, но его нет уже три недели здесь, и неизвестно когда приедет. Рабочим, плотникам и каменщикам подрядчик дает мало денег, а работать заставляет много, и они бегут с постройки. Лесных материалов мало, и то самых пустячных - решетнику для крыш. Одним словом, горе не постройка. Хорошо, если б причтовый дом окончили, о церкви нечего и думать, не окончат. У инженера, слышно, средства на постройки иссякли, а новых не дадут, пока не окончит какую-либо часть постройки: каменную, плотничную или другую.
8 сентября. С раннего утра поднялась суета в селе, в ожидании губернатора. Выгнали баб и девиц поливать улицу, на которой в колено пыли, и, конечно, поливом только испортили, наделали грязи. Сделать это нужно было дня за три, и не один раз. Между тем во дворах неопрятно: навоз, мусор, все разбросано. Губернатор приехал, как и было предположено, в 10 час. утра. Встречали его при въезде в село. Конечно, собралось все село, не исключая и ребятишек, также окрестные киргизы. Прежде всего он посрамил крестьян за неисправное состояние дорог, мостов. Затем стал расспрашивать их, как живут, поправились ли; напомнил им, как бедны и жалки были, когда приехали сюда из России, и советовал трудиться больше, стараться, чтоб устроиться как следует, - и жить в мире с туземцами. Затем стал говорить с женщинами: привыкли ли они к здешнему краю, не тоскуют ли по родине. Говорил он с ними по-малороссийски, чем привел их в смущение и недоумение, а нас рассмешил. Потом отправился к постройкам, где была приготовлена для него квартира; по пути заходя в каждый двор, расспрашивал об урожаях, количестве посевов и вообще о хозяйстве. Заходил и в некоторые дома. Зашел в молитвенный дом. На мое замечание о плохом состоянии молитвенного дома, о неимении утвари, заметил, что все помаленьку устроится при помощи казны. Дошли до построек. Осмотрел оконченное уже здание сельского училища, спросил, как строили и сколько времени, сколько стоит здание. Поблагодарил пристава за скорое окончание училища. Потом осмотрел церковь и причтовый дом. Стал говорить о медленности церковных построек, спросил инженера, кончит ли их ныне. При этом едко заметил, что строится церковь уже три года и никак не окончится, указав на постройку училищного дома в один год. Инженер покраснел как вареный рак.
По осмотре построек губернатор стал опять разговаривать с крестьянами и туземным начальством: волостными, аксакалами (сельскими старостами), судьями.
В 2 ч. дня был молебен в училищном здании, освящали его. На нем был и губернатор, говорил мужикам, чтоб посылали ребят и содержали училище в исправности.
От закуски после молебна отказался, ушел заниматься делами.
Вечером у губернатора мы обедали [В юрте. (В. Иларионов. Из дневника священника // Туркестанские епархиальные ведомости. 1907, № 6.) - rus_turk.]: я, два учителя, инженер, пристав, уездный начальник. Разговорились о земледелии. Он признает мелкую вспашку земли туземными омочами (соха) более целесообразной, чем плугами. Будто бы в последнее время наука это признала. Указал на сартов, которые сидят на одной и той же земле тысячу лет и земли у них не истощаются. По-моему, тут совсем другие причины, а не вспашка; удобрение, плодопеременное хозяйство. Как малоросс он едко заметил: нам-де русским немецкие плуги не годятся. А инженер и уездный начальник немцы и он их недолюбливает. Дело коснулось и севера. Губернатор расспрашивал о жизни на севере, в особенности крестьян, о земледелии. «Вероятно, - говорит, - там у вас урожаи сам-двадцать-тридцать неизвестны?» Я ему сказал, что на хорошо удобренной земле урожаи сам-20 бывают. Крестьяне подавали прошение о прибавке им земли под выгон, не принял прошения, говорит, что земли им больше не прибавят.
Глядя на крестьян, и киргизы было вздумали просить о прибавке им земли. Тех он прямо прогнал. И та земля, которая у них есть, не обработывается, а отдается в аренду крестьянам же. А еще просят прибавки.
20 сентября. Пшеницу у меня смолотили; уродилась сама 10-ая. Солому купил еврей для обжигания кирпича по цене, какой я не ожидал. Солома окупила молотьбу. Инженер уже третью неделю здесь живет и наблюдает за постройками. Наконец-то мы вдвоем со псаломщиком убедили инженера в плутнях подрядчика, Доказали ему, что последний, получив деньги на постройку, половину оставляет у себя, а другую держит на рабочих и материалы. А это очень просто делать с таким простаком инженером. Он не требует от подрядчика расписки в расходе, оставляет очистку расхода до конца. После открытия обмана инженер стал отбирать от подрядчика расписки в расходе денег. Намерен жить здесь сам, пока будут работать.
Совершенно случайно узнал от инженера, что близ Маргелана освободилось место священника, переведенного за гор. Верный. Подал прошение о переводе в то село. Там уже все устроено: и церковь, и дом. Село больше здешнего, приход побогаче. А здесь много еще предстоит хлопот. В доме будет сыро в первую зиму.
В начале сентября ездили за 10 верст в горы, к отставному офицеру - пчеловоду, про которого мною упомянуто в дневнике ранее. Он подарил мне пять колод ульев для развода, и вот мы ездили вынимать мед из подаренных ульев, взяли пудов шесть. Ульи остались до холодов. Теперь увозить их еще рано. В горах еще цветут травы и кустарники, пчелы еще берут взятку.
Новый Маргелан. Постройка мужской гимназии. 1903
1 октября. Вчера вернулся из Маргелана, ездил детей проведать. Квартира у них отстроена. Ранее целый месяц жили в бараке из камышевых плетенок. Инженер живет здесь уже более месяца, с перерывом в 5 дней, которые он проездил в Маргелан для сдачи вновь построенной мужской гимназии. Живет и наблюдает за нашими постройками, да толку мало, все равно не окончит церкви. Дом мой уже готов, лишь залить полы асфальтом. Не окончит церкви за неимением денег, кредит весь иссяк. Да и теми средствами, какие имеются, намерен распорядиться неумело. Он хочет обносить мою усадьбу глинобитным забором, когда вот-вот - чрез 10 дней, будет вода мерзнуть, от работы откажутся, да и забор не просохнет, развалится весною. Между тем на те же деньги можно покрыть церковь: всего и работы осталось покрыть - она уже обрешечена и железо приготовлено, мастера налицо.
Сегодня приехал вновь назначенный сюда псаломщик. Он урожденец Подольской губернии, из крестьян, кончил сельское училище. Жил года два при монастырях, состоял в хорах, даже в архиерейском. В последнее время, месяца два был при крестовой церкви нашего епископа. Голос имеет хороший, и сам собой знаток пения, может управлять хором. Село ему не понравилось; глушь, говорит. Конечно, глушь, в сравнении с Подолией, и с его родным селом - в виде города с 10-тысячным населением.
11 октября. Получил из Верного телеграмму о переводе меня в село Русское, куда я подал прошение в сентябре месяце. Телеграмма получена от лица, знакомого с многими из лиц епархиального управления, поэтому не доверять ей нельзя. С другой стороны, меня смущают сведения, полученные в конце сентября дорогою, когда я ездил в Маргелан - от лица, бывшего в Русском селе. Это лицо - торговец, в разговоре сообщил, что туда ждут нового священника, о чем будто бы получена там уже бумага.
Для меня, конечно, хорошо, если оправдается сообщенное телеграммой. В Русском селе уже все устроено: церковь, дом, школа. От Маргелана оно ближе, железная дорога от него тоже недалеко. Климат там суше и теплее, а к этому я уже привык за 8 лет службы в Борохудзире. Да и приход, должно быть, побогаче. Здешние мужики только приход не хвалят по составу прихожан, собранных из нескольких губерний, - но большинство прихожан, говорят, малороссы. Не хвалят еще Русское село за неудобства для крестьянской жизни, для хозяйства: нет там сенокосу, нет скотского выгона.
15 ноября. Наконец-то получил официальную бумагу о переводе меня в Русское село. Правда, что священник был уже в Русском селе новый, прослужил там три недели, а затем переведен в Успенское село, а я - на его место, - он попал под дело, подвергнут монастырской эпитимии. А затем благочинный у нас временный - настоящий в отпуске находится - по неопытности он спутался. О переводе меня мой указ послал в село Русское, а указ на имя переведенного в с. Успенское священника послал сюда. Я уже рискнул распечатать пакет и тогда только узнал ошибку. Вот почему так долго довелось ждать указа, более месяца после телеграммы, несмотря на то, что почта идет из Верного всего четыре дня. Посылал телеграмму секретарю Преосвященного с ответом, уведомили, что указ о переводе послан благочинному. Тогда только успокоился.
Как будто знали, что недолго проживем в Успенском, ничем не обзаводились, кроме самого необходимого скарба, на который тотчас нашлись покупатели, а хлеб я продал здесь на месте, сразу по получении телеграммы, благо цена на него дорогая - 1 р. 60 к. пуд.
Церковь здесь осталась непокрытою. Причтовый дом окончили еле-еле. Я со псаломщиком силою, с угрозами принуждали подрядчика кончать дом. Вероятно, будет сыро в нем на первую зиму, так как верхнюю часть стен клали из полусырого кирпича и поздно, в сентябре, когда здесь уже были холодные ночи, стены не просохли.
Новый Маргелан. Губернаторская улица близ базара
21 ноября. Вот уже третий день, как покинули Успенское. Проживем в Маргелане до 23-го; нужно воспользоваться случаем отдохнуть. Там прожили недолго, всего десять месяцев. Нельзя пожаловаться на это село, остались о нем приятные воспоминания, за исключением мелких невзгод вроде квартиры. Но теперь, с переводом в Русское село, положительно от радости в зобу дыханье сперло. Там все удобства, и меньше хлопот, покойнее. Я не верю неблагоприятным отзывам о тамошнем народе, которые слышал в Намангане положительно от всех. Народ я видал всякий, послужив в четырех приходах: в двух в России и в двух здесь. Не звери же - люди и в Русском селе.
26 ноября. Рано утром приехали на новое место в село Русское. Везли свои прихожане, бывшие в Маргелане поторговать, на двух телегах. Дорогою узнал от них про свое новое место и условия жизни во всех подробностях. Прихожане из разных губерний, большинство киевские малороссы.
Село Русское, в 201 двор, в четыре улицы, протянулось на полторы версты, с садиками около домов, тополевые аллеи по улицам. Дома обычно сырцовые, беленые, есть с железными крышами. Посреди села, на площади, издали виднеется величественная церковь, пожалуй, более приличная по величине и архитектуре уездному городу, а не селу. Вокруг церковной площади расположены все казенные дома и учреждения: квартира пристава, сельское управление, земский, русское и туземное училище, дом для женского училища (последнее еще не открыто), дома священника и псаломщика, фельдшерский пункт. На другом конце села, противоположном от Маргелана, расположен базар, довольно большой, приблизительно до 70 лавок, не считая отдельных площадей для мясного базара, скотского, хлебного, хлопкового - и сартовских чайхане (трактир) и др.
Церковь снаружи величественная, как бы и большая, внутри невелика, малопоместительная, мрачная, с узкими готическими окнами под потолком. Иконостас фанерованный орехом и дубом - только посредине, пред алтарем, боковые же стены завешаны дешевенькими, небольшими иконами. Дом для священника в шесть комнат под железной крышей, с асфальтовыми полами. При доме, как и у крестьян, десятина усадебной земли, - на таком пространстве всего шесть дерев, наследие сартовское, сада нет, даже нет арыков (оросительные канавы). Первым священником, жившим здесь 3 года, был костромич, которому, должно быть, надоели на родине сольгаличские леса, и здесь сада не развел. Нет при доме бани. В 25 верстах от села станция Федченко Ср.-Аз. ж. дороги, в 35 вер. уездные города Андижан и Ош. 18 мая 1898 г. вспыхнул здесь бунт, организатором которого был сартовский ишан (духовное лицо), живший в 1½-х верстах от села Русского. Ишан и его споспешники были казнены, и его земли и земли окрестных сартов конфискованы (до 1400 дес.). На этих землях и устроено село Русское.
27 ноября. Отпевали двух младенцев на кладбище, схоронены они были ранее за неимением священника без отпевания. Могилы расположены хорошо, рядами, но кладбище ничем не обсажено - есть всего дерев десяток.
Сегодня же были со псаломщиком на своей земле, которая отстоит от села в 3 верстах. Земли там 30 десят.; очень много лесу: талов толстых, тутовнику и др. Много фруктовых деревьев. Дровами причт обеспечен навечно, конечно, если рационально пользоваться. И фрукты готовы. Сохранилась даже усадьба какого-то богача сарта с саклями и забором. По существующим ценам сарты оценивают весь лес на причтовой земле в 3 тыс. руб., если продать его на сруб. Земля вся сдана в аренду на будущий год за 1200 р. Псаломщик говорит, что если сдавать ее из половины, то она даст больше. Надо сказать, что кроме этой, за версту от села есть еще 8 дес. рисовой причтовой земли.
Утром был пристав справиться, не нужно ли что-либо исправить в моем доме. Я поблагодарил его, сказав, что все исправно.
30 ноября. Вчера служил первую всенощную, а сегодня - литургию. Народу за обеими службами была полная церковь. Время теперь свободное у крестьян, да и священник новый, нужно посмотреть послушать, - как служит, каков он. Церковь высокая, служить очень легко. Собралось человек десять певчих, все возрастные, школьников нет среди них. Учитель вовсе не певец, даже голоса порядочного не имеет. У псаломщика голос есть, и петь умеет, но составить хор, обучать, регентовать он не может. В церкви холодно, в особенности снизу, с полу - пол асфальтовый, две чугунные печи на такую высокую церковь (от полу до арок 13 аршин), печи поставлены в углах, возле стен. По-моему, от этих печей еще холоднее: во время топки, при сильной тяге (из печей прямые трубы в стене, без поворотов) выходит и то тепло, которое было, которое образуется при скоплении народа. О силе тяги можно судить по тому, что во время топки - шум - точно гремит.
По три дня был на уроках в школе. Учащихся много, около 120 человек. Половина малороссов, с странными фамилиями, которых и не запомнишь, и не разберешь - русская, татарская, польская: Скиба, Байборза, Мосципан, Видут и проч.
На досуге подсчитали со псаломщиком своих прихожан, распределив их по губерниям, по профессиям. Оказалось: мои прихожане из 26 губерний: Вятской, Тамбовской, Тобольской, Киевской, Оренбургской… Есть железнодорожные мастера, будочники, машинисты, агенты и приказчики разных контор, магазинов, письмоводители мировых судей. Есть мещане, заводские. Это заметно было и в церкви, по одежде: коричневые кафтаны, малороссийские свиты, тужурки, драповые пальто. Женщины - кто в малороссийском наряде, кто в модных платьях, саках, шляпах. Есть две семьи раскольников единоверцев, две хлыстов, есть, говорят, и бывшие штундисты.
Вернусь к церкви - к ее благоустройству. Нет сторожки. Колокол большой в 25 пудов. Будто бы выписан от казны в 50 пудов и скоро придет. Церковь ничем ни обсажена, ни огорожена, не говоря о каменной ограде. Две порядочные ризы, и только: одна парчовая и одна форменная зеленая. На престоле и жертвеннике нет парчовых одежд. В библиотеке 10 книжонок. Руководств никаких, нет даже устава дух. консис., не выписывается ни одного журнала, кроме «Церков. ведомостей». Церковного капитала 80 руб., и те нужно отослать благочинному в счет неуплаченных прогонов, при поездке его в прошедшем году на освящение здешнего храма.
13 декабря. Недавно привезли новый колокол в 50 пудов, купленный администрацией, Строительным отделением, которое строило здесь в селе нашем и церковь, и все дома казенные: под школы, причтовые и проч. Строено все на контрибуцию (1 мил. руб.), взятую с ферганских туземцев за бунт в 1898 г. На эту же контрибуцию устроены, кроме нашего, еще четыре русских села в области. Пожалуй, пятидесятипудовый колокол и мал для такого величественного храма, как наш, для такого села, как наше, устроенное в центре бунта, в жительстве главаря бунта. Ну, да дают, так бери, и за то спасибо! Колокол разрешили повесить пока на столбах, а на колокольню будет поднятие к Пасхе, когда будет все подготовлено для этого. На столбы поднимали сами прихожане и едва не уронили колокол на бревна под столбами, с высоты 5-6 аршин, пожалуй, разбился бы. На одном угле канат оборвался, плохой был, и как-то еще удержался колокол на трех веревках, тихонько спустили, благополучно все обошлось. Потом уже переменили веревки и подняли снова.
Как-то все не могу захватить дома своего земляка, военного протоиерея в Н. Маргелане - Б., приехавшего сюда с Кавказа год тому назад, почти одновременно со мною, с перемещением моим из Семиречья в Фергану. Теперь в Туркестанском крае шесть священников из Вологодской епархии: два оо. Сумароковы, Сав. и Сергий, Волокитин, о. Шиллегодский, я и о. Бартенев П.
27 декабря. Кончили хождение по домам, познакомился немного с прихожанами. По-видимому, народ - обыкновенные крестьяне, радушные, простые. Великороссы более похожи на мещан, ибо они давно уже отшатнулись от деревни: служили в солдатах, потом жили на местах в городах, на железной дороге. И обстановка в домах, одежда и прочее у них на городской манер. У малороссов - все по-деревенски, начиная с хат и кончая одеждой и закусками: салом, колбасами, варениками. В каждом доме останавливаешься, расспрашиваешь о крестьянском житье-бытье. Псаломщик мой очень слабый человек, рюмочки придерживается, и чрез три-четыре часа ходить уже был не в состоянии. Половину дня доводилось ходить одному, что не особенно приятно, да и тяжело. А тут еще погода стала препятствовать: вчера и сегодня с 2 ч. дня шел снег, и стало похоже на русскую зиму, снегу понасыпало на четверть, на санях катаются по селу; говорят, это случается здесь чрез две зимы - в третью. Дом священника устроен хорошо, с двойными рамами. Дров не покупать, своих сколько угодно, на церковной земле потому зима не страшна для меня. Что касается церкви, то дело скверное. В праздники, за службами была стужа, в особенности с ног, да и руки в начале обедни то и дело в карманы совал. Затем по скоплении богомольцев делается воздух сырой и холодный, для голоса вредный. Хуже всего, что помочь этому горю трудно; две чугунные печи ничего не нагревают: высота купола 21 арш.; итальянские окна, без зимних рам, 5-аршинной высоты. С этим злом приходится мириться месяц-два. На будущую зиму думаю поставить в алтаре маленькую железную печь, с трубою в окно, чрез весь алтарь.
Подобное удовольствие испытывают в крае везде, в селах по крайней мере. Храмы строятся для теплого края, каковой он и есть на самом деле, за исключением 1-2 зимних месяцев.
1 января 1904 года. Вот и опять Новый год наступил. Звали вчера встречать к приставу, но я отказался. Просидеть далее полночи, а потом служить - тяжело так, да священнику и грешно, и соблазнительно для прихожан. Пора бросать неприличные для христиан обычаи.
Встречаю Новый год в самом хорошем настроении. Что дальше будет, одному Богу известно. Теперь же лучшего я не желаю. Приход получил со всеми удобствами. Добрые люди помогли, спасибо. Темными путями можно было давно получить хороший приход, даже в городе, но я с этим не могу мириться: подарки, заискиванье - избави Бог! Таким способом получили здесь многие богатейшие места в крае.
12 января. Пристав передал, что крестьяне очень недовольны церковным старостой, подозревают его в святотатстве и просят сменить. Я его успокоил, сказал, что не стоит обращать внимание на мужицкие разговоры; а если они желают его сменить, то пусть возбуждают дело, доказывают его виновность, какой я вовсе не вижу, да и нет, без сомнения. Да ведь где и возбуждают этот вопрос? - на сельском сходе! Во время праздников мне в двух-трех домах заявляли о том же, чем очень смутили, и я сперва наполовину поверил им: посмотрел за два года, время служения этого старосты, приходо-расходные книги. Правда, за эти годы доход церковный убавился, за последний год даже наполовину против прежних лет. Но псаломщик разъяснил, что за последние два года доход записывали не весь, незаписанный употребили на постройку псаломщического дома. Начальство едва ли разрешило бы употребить 400-500 руб. на этот дом, общество не строило - что же иначе было делать? Теперь стали считать свечи ежемесячно, дабы иметь доказательства на случай каких-либо подозрений со стороны прихожан.
31 января. Получил письмо от секретаря Преосвященного. Сообщает много епархиальных новостей, все больше о переводах священников. Епископ П. [Паисий (Виноградов). - rus_turk.] за год своей службы в Туркестане перевел едва не всю епархию со старых мест на новые. Иные переведены за дело, за проступки, многие же пострадали по личным доносам, многие попали на богатейшие места не по достоинству: молодые, с училищным образованием и ничем не отличающиеся в служебной деятельности.
Перемещения здесь, надо сказать, нелегки: переездка за сотни верст, даже более - тысячи, чего-нибудь да стоит. Иные переведены с места на место по два-три раза на одном году. Епископ П. многих рукоположил: псаломщиков во диаконы, последних во священники, и назначил на псаломщицкие места. Штатных диаконских вакансий здесь в краю очень мало, и до епископа П. диаконы были большая редкость в областных городах; а теперь их расплодилось. Назначение же священников из малообразованных диаконов на псаломщицкие места в большие приходы епископ делает с тою целью, чтоб облегчить труды священников, не уменьшая их содержания. Но едва ли они заживутся псаломщиками, наоборот, будут стараться попасть на священнические места, хотя бы и в малые приходы. А это очень возможно здесь за недостатком кандидатов. Таким образом, меры эти поведут к возвращению к старым порядкам, понижению образовательного ценза в духовенстве. Во внутренней России с семинарским образованием кандидаты во священника служат на более худших местах, чем здесь, во псаломщиках, по два-три года.
3 февраля. Пришли газеты с сообщениями о войне с Японией. Псаломщика посылал по селу с подписным листом для сбора на Красный Крест. Собрал он 17 рублей, обошел половину села. Здесь треть крестьян запасные солдаты. Если возьмут их в службу, то будет не совсем хорошо, хозяйство падет, поселок обеднеет.
17 февраля. Ходили со псаломщиком осматривать свою землю - полевую и рисовую. Рисовая земля близко, в версте от села, а полевая далеко, в трех верстах. На полевой земле очень много лесу, большинство талового и тутового. Много есть и фруктовых деревьев: абрикосов, персиков, яблоней, айвы, вишней. При умелом хозяйстве дрова будут у причта всегда свои. Дело в том, что таловый и тутовый лес не рубится с корню - рубятся прутья: у тала чрез три-четыре года, а тутовые прутья обрубаются ежегодно для кормления шелковичных червей. Последние прутки очень жарки, могут заменить толстые дрова и удобны для топки голландских печей. Таловые прутки за четыре года вырастают до размера толстых жердей в 2-3 вершка, и из них выходят настоящие поленные дрова. Прутья на тех и других деревьях растут прямые и гладкие, и стоят точно свечи, и самые деревья - похожи на многосвечники. Местность на полевом участке холмистая; воды очень много - она находится в голове орошения. Ранее причтовая земля принадлежала трем богатым сартам. Одно из усадебных мест сохранилось, остались целы и сакли, и стенки с большим садом, несколькими виноградными кустами. С наших полей открывается прекрасный вид: все окрестности виднеются оттуда, как на ладони - наше село, сартовские кишлаки с полями и садами, с одной стороны видны громады предгорий, с ущельем, по которому идет дорога в гор. Ош. Рисовые поля можно осматривать только весною, до посева, и осенью после сжатия риса; во время же росту можно пройти только по узким тропинкам, вроде полевых меж на севере. Рис растет в воде, поля состоят из небольших квадратов, в 50-60 саж., окруженных межами и наполненных водою.
24 февраля. Кончились две седмицы поста. Говеющих было не так много потому, что мужики сеяли пшеницу на горных, на неполивных землях. Посев начали там с 7 февраля. В числе говеющих были пристав с женою. Пристав из католической семьи, и в церковь ходить не любит. Говорят, что бывает только в Пасху. Говели и школьники на первой неделе, и после этого школа опустела, ходит человек 30 - из 100, числящихся по списку.
Вчера приехал из г. Маргелана. Наконец свиделся со своим земляком протоиереем Б. Он служил на Печоре, потом на Кавказе, а теперь в Н. Маргелане. Вспомянули родной Вологодский край, семинарию, товарищей и знакомых. Учились мы почти в одно время, он постарше меня года на три всего. Служил все на богатых местах и скопил огромный капитал. Хочется попасть во внутреннюю Россию, в один из крепостных соборов, на что он как протоиерей имеет полное право.
8 марта. Начал разводить сад около церкви и на своей усадьбе. Ни одного дерева не было, а земли целая десятина, на усадьбе, да около церкви с полдесятины. Тем скверно, что деревья приходится возить из Маргелана; близь села казенного питомника нет. На базаре есть деревья, да нужно платить за них деньги, да фруктовых привитых там мало и бывает. Из маргеланского же питомника привезут на общественной подводе, которую еще только собираются посылать, между тем как садить нужно было еще с конца февраля. Фруктовые деревья около 15-го зацветут, и тогда посадки выйдут плохие, деревья могут погибнуть. Простые деревья: тополя, вишни - те посадил, набрал кое у кого из крестьян, и купил на базаре.
31 марта. Идет Светлая седмица. Славу кончили вчера. Ездили еще в понедельник на железнодорожную станцию, да неудачно; все уехали в Маргелан с визитами. В первый день в церкви были уездный начальник, родственник пристава, тоже поляк; было еще много приезжих, служащих на хлопковых заводах, или, как их называют здесь, «коммерсантов». Теперь время свободное. Сегодня ходили гулять на свои поля. Какая там прелесть; зелень, пение птиц; деревья еще цветут, хотя уже к концу цветение идет. По пути на рисовое поле - прошли чрез старинную китайскую крепость, примыкающую с одной стороны к рисовому полю, другая сторона ее начинается от самого села. Крепость занимает площадь в 40 десятин. Вся она была обнесена глинобитною стеною в 5 саж. высоты и сажени в 3 ширины у основания. Значит, протяжением стены около 3 верст. С наружной и внутренней сторон около стен уровень земли значительно ниже против основания на несколько сажен в ширину. Отсюда, видимо, брана была земля для сооружения стен. Сколько же потребовалось людей для сооружения стен, сколько нужно было положить на это труда и времени, если землю носили во время постройки не иначе как мешками и корзинами. Теперь от этих стен остались лишь груды земли, сплошные холмы. Вначале, само собою, стены были шире у основания вдвое, чем вверху. В продолжение многих столетий, верхи и бока стен осыпались, у основания образовались насыпи, которые все расширялись и возвышались, пока не составили одно со стенами, горы земли. Внутри крепости есть несколько больших и малых холмов; это, без сомнения, развалины таких же, как и стены крепости, глинобитных построек. В последнее время хозяйничали здесь сарты; и они оставили в крепости свои постройки, обыкновенные сакли со стенами, оросительные арыки, насаждения древесные. Возле крепости старое, вероятно, сартовское, кладбище десятины в две площадью. Подобных крепостей, китайского сооружения, древних, уже разрушенных, я видал несколько в Семиречье. Видал и такие, которые еще только начали разрушаться.
5 апреля. Были на кладбище, служили панихиды, обычные здесь в Радоницу. Собрались сюда и старый и малый, все село. Малороссы - те и в храм не ходят совершать поминовения, идут прямо на могилы. Могилы устроены правильными рядами, но древесных насаждений, можно сказать, нет, кроме десятка тополей по краям, по арыку. Разговаривал с крестьянами об этом, обещались обсадить кладбище деревьями. Но не верю я их обещаниям, ничего не сделают. Нужно сделать посадки на кладбище на церковный счет, а потом получить с прихожан уже деньгами. Был разговор еще о том, чтоб часть кладбища, почти в десятину площадью, засеять клевером. Об этом я и сам думал, и в августе непременно сделаю. Клевер будет давать доход рублей до 70 в год.
ПРОДОЛЖЕНИЕ
Начало: 1. В Азию!
Предыдущая часть: 12. В Успенском. Поездки в Наманган, Чуст и Ташкент
Следующая часть: 14. Русское Село. Поездка в Голодную степь
Г. А. Арендаренко (Арандаренко), военный губернатор Ферганской области (1901-1904)
5 августа [1903 года]. Об окончании постройки церкви, по-моему, и думать нечего, дай Бог бы закрыть к зиме. Причтовый дом как-нибудь понужу достроить к осени. И все дело из-за кирпича. И сырца нет, и жженого еще печь нужна. Сохнуть теперь стал тише сырец. Из-за недостатка материалов рабочие тише делают. Перегоняют их от дома к церкви, и наоборот. То лесу нет, то кирпича нет, то дров. А погода какая стоит хорошая для постройки. С 20 июня не бывало ни капли дождя. Рабочих на постройке целая колония, до 50 человек - и все сарты, за исключением одного столяра русского.
С первых чисел августа начали жать пшеницу. Жнут, как и в Семиречье, киргизы по 1 руб. за десятину. Какая разница между горными местами и долинами! Когда я ездил в Ташкент в двадцатых числах мая, начиная от Намангана и до Ташкента пшеница уже стояла в копнах сжатая. Это пшеница озимовая и так называемая кайрачная (растущая без полива, где полив не требуется, да и невозможен). Кайрачные земли (неполивные) расположены по горам и холмам. На этих землях, более доступных лучам солнца, открытых, снег растаивает быстрее, и хлеб сеется в начале февраля. Там холоднее, значит, влажнее, воды не нужно. Здесь в Успенском хлеб ныне запоздал, потому что сеяли очень поздно. Я все думал, что пшеницу сожжет, так как налив ее как раз пришелся на жаркое время, а дожди уже перестали. Арыков же на нашей земле нет, поливать было невозможно.
12 августа. Третий день уже живу в Новом Маргелане, по случаю переэкзаменовок младшей дочери по языкам русскому и французскому. По-русски выдержала хорошо, на 4. По-французски же едва не провалилась; я уже настоял, в противном случае хотели взять из гимназии. В случае плохих успехов в будущем дал слово, что ее будут репетировать сестра и брат. Француженка-учительница после испытаний сказала, что дочь моя слова и грамматику знает, но читает, произносит неправильно. Я ей на это заметил, что в этом нужно винить преподавателя Верненской гимназии, где она училась ранее, а не дочь, у которой все-таки она признала познания. Это замечание, кажется, скорее всего побудило ее поставить тройку. Старших приняли в гимназии по свидетельствам Верненской гимназии, без экзаменов. Был и в мужской гимназии, где директором бывший учитель Верненской гимназии; дети мои у него учились. Оба директора гимназий - мужской и женской - из духовного звания.
Квартирный вопрос также разрешился благополучно. Поместил на квартиру к бухгалтеру казначейства по 45 руб. в месяц за троих, с полным содержанием. Квартира тесновата, но приходится экономить. За более просторные квартиры просят по 20 руб. с каждого. Некоторые платят даже по 25 руб. От платы за обучение все трое освобождаются как дети законоучителя приходского училища. Ездили вместе с наманганским учителем на одной арбе. На таком экипаже, как арба, и берут за 50 вер. пять рублей, на одной лошади! И немудрено, правда, потому что содержание лошади дорого: пуд клеверу стоит 60 коп. и пуд кукурузы 1 р.
15 августа. Сегодня у нас храмовой праздник. А храм наш тихо подвигается. Кирпичу сделана одна печь, но обжигать его нечем, дров нет. Ранее привозили киргизы хворост, но подрядчик худо их рассчитал, и теперь не везут. Конечно, если б распорядился пристав, то чрез неделю навезли бы дров на 10 печей. Но он не согласен иметь никаких дел с евреем, зная, что при расчете опять будут неприятности и киргизы будут обижаться на пристава. Если б был инженер, при нем дровяной вопрос разрешился бы благополучно, но его нет уже три недели здесь, и неизвестно когда приедет. Рабочим, плотникам и каменщикам подрядчик дает мало денег, а работать заставляет много, и они бегут с постройки. Лесных материалов мало, и то самых пустячных - решетнику для крыш. Одним словом, горе не постройка. Хорошо, если б причтовый дом окончили, о церкви нечего и думать, не окончат. У инженера, слышно, средства на постройки иссякли, а новых не дадут, пока не окончит какую-либо часть постройки: каменную, плотничную или другую.
8 сентября. С раннего утра поднялась суета в селе, в ожидании губернатора. Выгнали баб и девиц поливать улицу, на которой в колено пыли, и, конечно, поливом только испортили, наделали грязи. Сделать это нужно было дня за три, и не один раз. Между тем во дворах неопрятно: навоз, мусор, все разбросано. Губернатор приехал, как и было предположено, в 10 час. утра. Встречали его при въезде в село. Конечно, собралось все село, не исключая и ребятишек, также окрестные киргизы. Прежде всего он посрамил крестьян за неисправное состояние дорог, мостов. Затем стал расспрашивать их, как живут, поправились ли; напомнил им, как бедны и жалки были, когда приехали сюда из России, и советовал трудиться больше, стараться, чтоб устроиться как следует, - и жить в мире с туземцами. Затем стал говорить с женщинами: привыкли ли они к здешнему краю, не тоскуют ли по родине. Говорил он с ними по-малороссийски, чем привел их в смущение и недоумение, а нас рассмешил. Потом отправился к постройкам, где была приготовлена для него квартира; по пути заходя в каждый двор, расспрашивал об урожаях, количестве посевов и вообще о хозяйстве. Заходил и в некоторые дома. Зашел в молитвенный дом. На мое замечание о плохом состоянии молитвенного дома, о неимении утвари, заметил, что все помаленьку устроится при помощи казны. Дошли до построек. Осмотрел оконченное уже здание сельского училища, спросил, как строили и сколько времени, сколько стоит здание. Поблагодарил пристава за скорое окончание училища. Потом осмотрел церковь и причтовый дом. Стал говорить о медленности церковных построек, спросил инженера, кончит ли их ныне. При этом едко заметил, что строится церковь уже три года и никак не окончится, указав на постройку училищного дома в один год. Инженер покраснел как вареный рак.
По осмотре построек губернатор стал опять разговаривать с крестьянами и туземным начальством: волостными, аксакалами (сельскими старостами), судьями.
В 2 ч. дня был молебен в училищном здании, освящали его. На нем был и губернатор, говорил мужикам, чтоб посылали ребят и содержали училище в исправности.
От закуски после молебна отказался, ушел заниматься делами.
Вечером у губернатора мы обедали [В юрте. (В. Иларионов. Из дневника священника // Туркестанские епархиальные ведомости. 1907, № 6.) - rus_turk.]: я, два учителя, инженер, пристав, уездный начальник. Разговорились о земледелии. Он признает мелкую вспашку земли туземными омочами (соха) более целесообразной, чем плугами. Будто бы в последнее время наука это признала. Указал на сартов, которые сидят на одной и той же земле тысячу лет и земли у них не истощаются. По-моему, тут совсем другие причины, а не вспашка; удобрение, плодопеременное хозяйство. Как малоросс он едко заметил: нам-де русским немецкие плуги не годятся. А инженер и уездный начальник немцы и он их недолюбливает. Дело коснулось и севера. Губернатор расспрашивал о жизни на севере, в особенности крестьян, о земледелии. «Вероятно, - говорит, - там у вас урожаи сам-двадцать-тридцать неизвестны?» Я ему сказал, что на хорошо удобренной земле урожаи сам-20 бывают. Крестьяне подавали прошение о прибавке им земли под выгон, не принял прошения, говорит, что земли им больше не прибавят.
Глядя на крестьян, и киргизы было вздумали просить о прибавке им земли. Тех он прямо прогнал. И та земля, которая у них есть, не обработывается, а отдается в аренду крестьянам же. А еще просят прибавки.
20 сентября. Пшеницу у меня смолотили; уродилась сама 10-ая. Солому купил еврей для обжигания кирпича по цене, какой я не ожидал. Солома окупила молотьбу. Инженер уже третью неделю здесь живет и наблюдает за постройками. Наконец-то мы вдвоем со псаломщиком убедили инженера в плутнях подрядчика, Доказали ему, что последний, получив деньги на постройку, половину оставляет у себя, а другую держит на рабочих и материалы. А это очень просто делать с таким простаком инженером. Он не требует от подрядчика расписки в расходе, оставляет очистку расхода до конца. После открытия обмана инженер стал отбирать от подрядчика расписки в расходе денег. Намерен жить здесь сам, пока будут работать.
Совершенно случайно узнал от инженера, что близ Маргелана освободилось место священника, переведенного за гор. Верный. Подал прошение о переводе в то село. Там уже все устроено: и церковь, и дом. Село больше здешнего, приход побогаче. А здесь много еще предстоит хлопот. В доме будет сыро в первую зиму.
В начале сентября ездили за 10 верст в горы, к отставному офицеру - пчеловоду, про которого мною упомянуто в дневнике ранее. Он подарил мне пять колод ульев для развода, и вот мы ездили вынимать мед из подаренных ульев, взяли пудов шесть. Ульи остались до холодов. Теперь увозить их еще рано. В горах еще цветут травы и кустарники, пчелы еще берут взятку.
Новый Маргелан. Постройка мужской гимназии. 1903
1 октября. Вчера вернулся из Маргелана, ездил детей проведать. Квартира у них отстроена. Ранее целый месяц жили в бараке из камышевых плетенок. Инженер живет здесь уже более месяца, с перерывом в 5 дней, которые он проездил в Маргелан для сдачи вновь построенной мужской гимназии. Живет и наблюдает за нашими постройками, да толку мало, все равно не окончит церкви. Дом мой уже готов, лишь залить полы асфальтом. Не окончит церкви за неимением денег, кредит весь иссяк. Да и теми средствами, какие имеются, намерен распорядиться неумело. Он хочет обносить мою усадьбу глинобитным забором, когда вот-вот - чрез 10 дней, будет вода мерзнуть, от работы откажутся, да и забор не просохнет, развалится весною. Между тем на те же деньги можно покрыть церковь: всего и работы осталось покрыть - она уже обрешечена и железо приготовлено, мастера налицо.
Сегодня приехал вновь назначенный сюда псаломщик. Он урожденец Подольской губернии, из крестьян, кончил сельское училище. Жил года два при монастырях, состоял в хорах, даже в архиерейском. В последнее время, месяца два был при крестовой церкви нашего епископа. Голос имеет хороший, и сам собой знаток пения, может управлять хором. Село ему не понравилось; глушь, говорит. Конечно, глушь, в сравнении с Подолией, и с его родным селом - в виде города с 10-тысячным населением.
11 октября. Получил из Верного телеграмму о переводе меня в село Русское, куда я подал прошение в сентябре месяце. Телеграмма получена от лица, знакомого с многими из лиц епархиального управления, поэтому не доверять ей нельзя. С другой стороны, меня смущают сведения, полученные в конце сентября дорогою, когда я ездил в Маргелан - от лица, бывшего в Русском селе. Это лицо - торговец, в разговоре сообщил, что туда ждут нового священника, о чем будто бы получена там уже бумага.
Для меня, конечно, хорошо, если оправдается сообщенное телеграммой. В Русском селе уже все устроено: церковь, дом, школа. От Маргелана оно ближе, железная дорога от него тоже недалеко. Климат там суше и теплее, а к этому я уже привык за 8 лет службы в Борохудзире. Да и приход, должно быть, побогаче. Здешние мужики только приход не хвалят по составу прихожан, собранных из нескольких губерний, - но большинство прихожан, говорят, малороссы. Не хвалят еще Русское село за неудобства для крестьянской жизни, для хозяйства: нет там сенокосу, нет скотского выгона.
15 ноября. Наконец-то получил официальную бумагу о переводе меня в Русское село. Правда, что священник был уже в Русском селе новый, прослужил там три недели, а затем переведен в Успенское село, а я - на его место, - он попал под дело, подвергнут монастырской эпитимии. А затем благочинный у нас временный - настоящий в отпуске находится - по неопытности он спутался. О переводе меня мой указ послал в село Русское, а указ на имя переведенного в с. Успенское священника послал сюда. Я уже рискнул распечатать пакет и тогда только узнал ошибку. Вот почему так долго довелось ждать указа, более месяца после телеграммы, несмотря на то, что почта идет из Верного всего четыре дня. Посылал телеграмму секретарю Преосвященного с ответом, уведомили, что указ о переводе послан благочинному. Тогда только успокоился.
Как будто знали, что недолго проживем в Успенском, ничем не обзаводились, кроме самого необходимого скарба, на который тотчас нашлись покупатели, а хлеб я продал здесь на месте, сразу по получении телеграммы, благо цена на него дорогая - 1 р. 60 к. пуд.
Церковь здесь осталась непокрытою. Причтовый дом окончили еле-еле. Я со псаломщиком силою, с угрозами принуждали подрядчика кончать дом. Вероятно, будет сыро в нем на первую зиму, так как верхнюю часть стен клали из полусырого кирпича и поздно, в сентябре, когда здесь уже были холодные ночи, стены не просохли.
Новый Маргелан. Губернаторская улица близ базара
21 ноября. Вот уже третий день, как покинули Успенское. Проживем в Маргелане до 23-го; нужно воспользоваться случаем отдохнуть. Там прожили недолго, всего десять месяцев. Нельзя пожаловаться на это село, остались о нем приятные воспоминания, за исключением мелких невзгод вроде квартиры. Но теперь, с переводом в Русское село, положительно от радости в зобу дыханье сперло. Там все удобства, и меньше хлопот, покойнее. Я не верю неблагоприятным отзывам о тамошнем народе, которые слышал в Намангане положительно от всех. Народ я видал всякий, послужив в четырех приходах: в двух в России и в двух здесь. Не звери же - люди и в Русском селе.
26 ноября. Рано утром приехали на новое место в село Русское. Везли свои прихожане, бывшие в Маргелане поторговать, на двух телегах. Дорогою узнал от них про свое новое место и условия жизни во всех подробностях. Прихожане из разных губерний, большинство киевские малороссы.
Село Русское, в 201 двор, в четыре улицы, протянулось на полторы версты, с садиками около домов, тополевые аллеи по улицам. Дома обычно сырцовые, беленые, есть с железными крышами. Посреди села, на площади, издали виднеется величественная церковь, пожалуй, более приличная по величине и архитектуре уездному городу, а не селу. Вокруг церковной площади расположены все казенные дома и учреждения: квартира пристава, сельское управление, земский, русское и туземное училище, дом для женского училища (последнее еще не открыто), дома священника и псаломщика, фельдшерский пункт. На другом конце села, противоположном от Маргелана, расположен базар, довольно большой, приблизительно до 70 лавок, не считая отдельных площадей для мясного базара, скотского, хлебного, хлопкового - и сартовских чайхане (трактир) и др.
Церковь снаружи величественная, как бы и большая, внутри невелика, малопоместительная, мрачная, с узкими готическими окнами под потолком. Иконостас фанерованный орехом и дубом - только посредине, пред алтарем, боковые же стены завешаны дешевенькими, небольшими иконами. Дом для священника в шесть комнат под железной крышей, с асфальтовыми полами. При доме, как и у крестьян, десятина усадебной земли, - на таком пространстве всего шесть дерев, наследие сартовское, сада нет, даже нет арыков (оросительные канавы). Первым священником, жившим здесь 3 года, был костромич, которому, должно быть, надоели на родине сольгаличские леса, и здесь сада не развел. Нет при доме бани. В 25 верстах от села станция Федченко Ср.-Аз. ж. дороги, в 35 вер. уездные города Андижан и Ош. 18 мая 1898 г. вспыхнул здесь бунт, организатором которого был сартовский ишан (духовное лицо), живший в 1½-х верстах от села Русского. Ишан и его споспешники были казнены, и его земли и земли окрестных сартов конфискованы (до 1400 дес.). На этих землях и устроено село Русское.
27 ноября. Отпевали двух младенцев на кладбище, схоронены они были ранее за неимением священника без отпевания. Могилы расположены хорошо, рядами, но кладбище ничем не обсажено - есть всего дерев десяток.
Сегодня же были со псаломщиком на своей земле, которая отстоит от села в 3 верстах. Земли там 30 десят.; очень много лесу: талов толстых, тутовнику и др. Много фруктовых деревьев. Дровами причт обеспечен навечно, конечно, если рационально пользоваться. И фрукты готовы. Сохранилась даже усадьба какого-то богача сарта с саклями и забором. По существующим ценам сарты оценивают весь лес на причтовой земле в 3 тыс. руб., если продать его на сруб. Земля вся сдана в аренду на будущий год за 1200 р. Псаломщик говорит, что если сдавать ее из половины, то она даст больше. Надо сказать, что кроме этой, за версту от села есть еще 8 дес. рисовой причтовой земли.
Утром был пристав справиться, не нужно ли что-либо исправить в моем доме. Я поблагодарил его, сказав, что все исправно.
30 ноября. Вчера служил первую всенощную, а сегодня - литургию. Народу за обеими службами была полная церковь. Время теперь свободное у крестьян, да и священник новый, нужно посмотреть послушать, - как служит, каков он. Церковь высокая, служить очень легко. Собралось человек десять певчих, все возрастные, школьников нет среди них. Учитель вовсе не певец, даже голоса порядочного не имеет. У псаломщика голос есть, и петь умеет, но составить хор, обучать, регентовать он не может. В церкви холодно, в особенности снизу, с полу - пол асфальтовый, две чугунные печи на такую высокую церковь (от полу до арок 13 аршин), печи поставлены в углах, возле стен. По-моему, от этих печей еще холоднее: во время топки, при сильной тяге (из печей прямые трубы в стене, без поворотов) выходит и то тепло, которое было, которое образуется при скоплении народа. О силе тяги можно судить по тому, что во время топки - шум - точно гремит.
По три дня был на уроках в школе. Учащихся много, около 120 человек. Половина малороссов, с странными фамилиями, которых и не запомнишь, и не разберешь - русская, татарская, польская: Скиба, Байборза, Мосципан, Видут и проч.
На досуге подсчитали со псаломщиком своих прихожан, распределив их по губерниям, по профессиям. Оказалось: мои прихожане из 26 губерний: Вятской, Тамбовской, Тобольской, Киевской, Оренбургской… Есть железнодорожные мастера, будочники, машинисты, агенты и приказчики разных контор, магазинов, письмоводители мировых судей. Есть мещане, заводские. Это заметно было и в церкви, по одежде: коричневые кафтаны, малороссийские свиты, тужурки, драповые пальто. Женщины - кто в малороссийском наряде, кто в модных платьях, саках, шляпах. Есть две семьи раскольников единоверцев, две хлыстов, есть, говорят, и бывшие штундисты.
Вернусь к церкви - к ее благоустройству. Нет сторожки. Колокол большой в 25 пудов. Будто бы выписан от казны в 50 пудов и скоро придет. Церковь ничем ни обсажена, ни огорожена, не говоря о каменной ограде. Две порядочные ризы, и только: одна парчовая и одна форменная зеленая. На престоле и жертвеннике нет парчовых одежд. В библиотеке 10 книжонок. Руководств никаких, нет даже устава дух. консис., не выписывается ни одного журнала, кроме «Церков. ведомостей». Церковного капитала 80 руб., и те нужно отослать благочинному в счет неуплаченных прогонов, при поездке его в прошедшем году на освящение здешнего храма.
13 декабря. Недавно привезли новый колокол в 50 пудов, купленный администрацией, Строительным отделением, которое строило здесь в селе нашем и церковь, и все дома казенные: под школы, причтовые и проч. Строено все на контрибуцию (1 мил. руб.), взятую с ферганских туземцев за бунт в 1898 г. На эту же контрибуцию устроены, кроме нашего, еще четыре русских села в области. Пожалуй, пятидесятипудовый колокол и мал для такого величественного храма, как наш, для такого села, как наше, устроенное в центре бунта, в жительстве главаря бунта. Ну, да дают, так бери, и за то спасибо! Колокол разрешили повесить пока на столбах, а на колокольню будет поднятие к Пасхе, когда будет все подготовлено для этого. На столбы поднимали сами прихожане и едва не уронили колокол на бревна под столбами, с высоты 5-6 аршин, пожалуй, разбился бы. На одном угле канат оборвался, плохой был, и как-то еще удержался колокол на трех веревках, тихонько спустили, благополучно все обошлось. Потом уже переменили веревки и подняли снова.
Как-то все не могу захватить дома своего земляка, военного протоиерея в Н. Маргелане - Б., приехавшего сюда с Кавказа год тому назад, почти одновременно со мною, с перемещением моим из Семиречья в Фергану. Теперь в Туркестанском крае шесть священников из Вологодской епархии: два оо. Сумароковы, Сав. и Сергий, Волокитин, о. Шиллегодский, я и о. Бартенев П.
27 декабря. Кончили хождение по домам, познакомился немного с прихожанами. По-видимому, народ - обыкновенные крестьяне, радушные, простые. Великороссы более похожи на мещан, ибо они давно уже отшатнулись от деревни: служили в солдатах, потом жили на местах в городах, на железной дороге. И обстановка в домах, одежда и прочее у них на городской манер. У малороссов - все по-деревенски, начиная с хат и кончая одеждой и закусками: салом, колбасами, варениками. В каждом доме останавливаешься, расспрашиваешь о крестьянском житье-бытье. Псаломщик мой очень слабый человек, рюмочки придерживается, и чрез три-четыре часа ходить уже был не в состоянии. Половину дня доводилось ходить одному, что не особенно приятно, да и тяжело. А тут еще погода стала препятствовать: вчера и сегодня с 2 ч. дня шел снег, и стало похоже на русскую зиму, снегу понасыпало на четверть, на санях катаются по селу; говорят, это случается здесь чрез две зимы - в третью. Дом священника устроен хорошо, с двойными рамами. Дров не покупать, своих сколько угодно, на церковной земле потому зима не страшна для меня. Что касается церкви, то дело скверное. В праздники, за службами была стужа, в особенности с ног, да и руки в начале обедни то и дело в карманы совал. Затем по скоплении богомольцев делается воздух сырой и холодный, для голоса вредный. Хуже всего, что помочь этому горю трудно; две чугунные печи ничего не нагревают: высота купола 21 арш.; итальянские окна, без зимних рам, 5-аршинной высоты. С этим злом приходится мириться месяц-два. На будущую зиму думаю поставить в алтаре маленькую железную печь, с трубою в окно, чрез весь алтарь.
Подобное удовольствие испытывают в крае везде, в селах по крайней мере. Храмы строятся для теплого края, каковой он и есть на самом деле, за исключением 1-2 зимних месяцев.
1 января 1904 года. Вот и опять Новый год наступил. Звали вчера встречать к приставу, но я отказался. Просидеть далее полночи, а потом служить - тяжело так, да священнику и грешно, и соблазнительно для прихожан. Пора бросать неприличные для христиан обычаи.
Встречаю Новый год в самом хорошем настроении. Что дальше будет, одному Богу известно. Теперь же лучшего я не желаю. Приход получил со всеми удобствами. Добрые люди помогли, спасибо. Темными путями можно было давно получить хороший приход, даже в городе, но я с этим не могу мириться: подарки, заискиванье - избави Бог! Таким способом получили здесь многие богатейшие места в крае.
12 января. Пристав передал, что крестьяне очень недовольны церковным старостой, подозревают его в святотатстве и просят сменить. Я его успокоил, сказал, что не стоит обращать внимание на мужицкие разговоры; а если они желают его сменить, то пусть возбуждают дело, доказывают его виновность, какой я вовсе не вижу, да и нет, без сомнения. Да ведь где и возбуждают этот вопрос? - на сельском сходе! Во время праздников мне в двух-трех домах заявляли о том же, чем очень смутили, и я сперва наполовину поверил им: посмотрел за два года, время служения этого старосты, приходо-расходные книги. Правда, за эти годы доход церковный убавился, за последний год даже наполовину против прежних лет. Но псаломщик разъяснил, что за последние два года доход записывали не весь, незаписанный употребили на постройку псаломщического дома. Начальство едва ли разрешило бы употребить 400-500 руб. на этот дом, общество не строило - что же иначе было делать? Теперь стали считать свечи ежемесячно, дабы иметь доказательства на случай каких-либо подозрений со стороны прихожан.
31 января. Получил письмо от секретаря Преосвященного. Сообщает много епархиальных новостей, все больше о переводах священников. Епископ П. [Паисий (Виноградов). - rus_turk.] за год своей службы в Туркестане перевел едва не всю епархию со старых мест на новые. Иные переведены за дело, за проступки, многие же пострадали по личным доносам, многие попали на богатейшие места не по достоинству: молодые, с училищным образованием и ничем не отличающиеся в служебной деятельности.
Перемещения здесь, надо сказать, нелегки: переездка за сотни верст, даже более - тысячи, чего-нибудь да стоит. Иные переведены с места на место по два-три раза на одном году. Епископ П. многих рукоположил: псаломщиков во диаконы, последних во священники, и назначил на псаломщицкие места. Штатных диаконских вакансий здесь в краю очень мало, и до епископа П. диаконы были большая редкость в областных городах; а теперь их расплодилось. Назначение же священников из малообразованных диаконов на псаломщицкие места в большие приходы епископ делает с тою целью, чтоб облегчить труды священников, не уменьшая их содержания. Но едва ли они заживутся псаломщиками, наоборот, будут стараться попасть на священнические места, хотя бы и в малые приходы. А это очень возможно здесь за недостатком кандидатов. Таким образом, меры эти поведут к возвращению к старым порядкам, понижению образовательного ценза в духовенстве. Во внутренней России с семинарским образованием кандидаты во священника служат на более худших местах, чем здесь, во псаломщиках, по два-три года.
3 февраля. Пришли газеты с сообщениями о войне с Японией. Псаломщика посылал по селу с подписным листом для сбора на Красный Крест. Собрал он 17 рублей, обошел половину села. Здесь треть крестьян запасные солдаты. Если возьмут их в службу, то будет не совсем хорошо, хозяйство падет, поселок обеднеет.
17 февраля. Ходили со псаломщиком осматривать свою землю - полевую и рисовую. Рисовая земля близко, в версте от села, а полевая далеко, в трех верстах. На полевой земле очень много лесу, большинство талового и тутового. Много есть и фруктовых деревьев: абрикосов, персиков, яблоней, айвы, вишней. При умелом хозяйстве дрова будут у причта всегда свои. Дело в том, что таловый и тутовый лес не рубится с корню - рубятся прутья: у тала чрез три-четыре года, а тутовые прутья обрубаются ежегодно для кормления шелковичных червей. Последние прутки очень жарки, могут заменить толстые дрова и удобны для топки голландских печей. Таловые прутки за четыре года вырастают до размера толстых жердей в 2-3 вершка, и из них выходят настоящие поленные дрова. Прутья на тех и других деревьях растут прямые и гладкие, и стоят точно свечи, и самые деревья - похожи на многосвечники. Местность на полевом участке холмистая; воды очень много - она находится в голове орошения. Ранее причтовая земля принадлежала трем богатым сартам. Одно из усадебных мест сохранилось, остались целы и сакли, и стенки с большим садом, несколькими виноградными кустами. С наших полей открывается прекрасный вид: все окрестности виднеются оттуда, как на ладони - наше село, сартовские кишлаки с полями и садами, с одной стороны видны громады предгорий, с ущельем, по которому идет дорога в гор. Ош. Рисовые поля можно осматривать только весною, до посева, и осенью после сжатия риса; во время же росту можно пройти только по узким тропинкам, вроде полевых меж на севере. Рис растет в воде, поля состоят из небольших квадратов, в 50-60 саж., окруженных межами и наполненных водою.
24 февраля. Кончились две седмицы поста. Говеющих было не так много потому, что мужики сеяли пшеницу на горных, на неполивных землях. Посев начали там с 7 февраля. В числе говеющих были пристав с женою. Пристав из католической семьи, и в церковь ходить не любит. Говорят, что бывает только в Пасху. Говели и школьники на первой неделе, и после этого школа опустела, ходит человек 30 - из 100, числящихся по списку.
Вчера приехал из г. Маргелана. Наконец свиделся со своим земляком протоиереем Б. Он служил на Печоре, потом на Кавказе, а теперь в Н. Маргелане. Вспомянули родной Вологодский край, семинарию, товарищей и знакомых. Учились мы почти в одно время, он постарше меня года на три всего. Служил все на богатых местах и скопил огромный капитал. Хочется попасть во внутреннюю Россию, в один из крепостных соборов, на что он как протоиерей имеет полное право.
8 марта. Начал разводить сад около церкви и на своей усадьбе. Ни одного дерева не было, а земли целая десятина, на усадьбе, да около церкви с полдесятины. Тем скверно, что деревья приходится возить из Маргелана; близь села казенного питомника нет. На базаре есть деревья, да нужно платить за них деньги, да фруктовых привитых там мало и бывает. Из маргеланского же питомника привезут на общественной подводе, которую еще только собираются посылать, между тем как садить нужно было еще с конца февраля. Фруктовые деревья около 15-го зацветут, и тогда посадки выйдут плохие, деревья могут погибнуть. Простые деревья: тополя, вишни - те посадил, набрал кое у кого из крестьян, и купил на базаре.
31 марта. Идет Светлая седмица. Славу кончили вчера. Ездили еще в понедельник на железнодорожную станцию, да неудачно; все уехали в Маргелан с визитами. В первый день в церкви были уездный начальник, родственник пристава, тоже поляк; было еще много приезжих, служащих на хлопковых заводах, или, как их называют здесь, «коммерсантов». Теперь время свободное. Сегодня ходили гулять на свои поля. Какая там прелесть; зелень, пение птиц; деревья еще цветут, хотя уже к концу цветение идет. По пути на рисовое поле - прошли чрез старинную китайскую крепость, примыкающую с одной стороны к рисовому полю, другая сторона ее начинается от самого села. Крепость занимает площадь в 40 десятин. Вся она была обнесена глинобитною стеною в 5 саж. высоты и сажени в 3 ширины у основания. Значит, протяжением стены около 3 верст. С наружной и внутренней сторон около стен уровень земли значительно ниже против основания на несколько сажен в ширину. Отсюда, видимо, брана была земля для сооружения стен. Сколько же потребовалось людей для сооружения стен, сколько нужно было положить на это труда и времени, если землю носили во время постройки не иначе как мешками и корзинами. Теперь от этих стен остались лишь груды земли, сплошные холмы. Вначале, само собою, стены были шире у основания вдвое, чем вверху. В продолжение многих столетий, верхи и бока стен осыпались, у основания образовались насыпи, которые все расширялись и возвышались, пока не составили одно со стенами, горы земли. Внутри крепости есть несколько больших и малых холмов; это, без сомнения, развалины таких же, как и стены крепости, глинобитных построек. В последнее время хозяйничали здесь сарты; и они оставили в крепости свои постройки, обыкновенные сакли со стенами, оросительные арыки, насаждения древесные. Возле крепости старое, вероятно, сартовское, кладбище десятины в две площадью. Подобных крепостей, китайского сооружения, древних, уже разрушенных, я видал несколько в Семиречье. Видал и такие, которые еще только начали разрушаться.
5 апреля. Были на кладбище, служили панихиды, обычные здесь в Радоницу. Собрались сюда и старый и малый, все село. Малороссы - те и в храм не ходят совершать поминовения, идут прямо на могилы. Могилы устроены правильными рядами, но древесных насаждений, можно сказать, нет, кроме десятка тополей по краям, по арыку. Разговаривал с крестьянами об этом, обещались обсадить кладбище деревьями. Но не верю я их обещаниям, ничего не сделают. Нужно сделать посадки на кладбище на церковный счет, а потом получить с прихожан уже деньгами. Был разговор еще о том, чтоб часть кладбища, почти в десятину площадью, засеять клевером. Об этом я и сам думал, и в августе непременно сделаю. Клевер будет давать доход рублей до 70 в год.
ПРОДОЛЖЕНИЕ