Мусульманские ишаны (1/2)
Абд. Сат. Абд. Гаж-в ( Саттархан Абдулгафаров). К вопросу о мусульманских ишанах // Православный собеседник, 1895, сентябрь.
ОКОНЧАНИЕ
Религиозные обряды и обычаи таджиков. Мирза Васих,
глава секты (пир). «Туркестанский альбом», 1871-1872
В русской литературе до сих пор очень немного было сообщаемо о мусульманских ишанах, частию потому, что весьма немногие интересовались этим вопросом, а главным образом потому, что русскому человеку трудно разобраться в этом вопросе. Ишанство представляет собою особенное явление в мусульманстве и может быть правильно описано и истолковано только инородцем, которому приходилось лично сталкиваться с ишанами и наблюдать их деятельность в разное время и при различной обстановке. Вот почему я, как уроженец Туркестанского края, решаюсь высказать несколько своих наблюдений над туркестанскими ишанами.
Название «ишан» есть персидское слово, означающее местоимение третьего лица множественного числа, т. е. «они». Такое название получилось частию из почтения к этим лицам и частию из обычая мусульман не называть людей почтенных по имени не только в глаза, но и за глаза. К этому местоимению «они» - «ишан» обыкновенно туземцы прибавляют еще нарицательное имя «хазрят», т. е. господин, имеющее оттенок не мирской вежливости, а религиозного почтения. По существу, ишаны суть духовные наставники народа, руководящие простых людей в вопросах религиозно-нравственных. Называются они также «старцами» (персид. «пир»), хотя и не все ишаны имеют преклонный возраст. Последователи ишана, или пира, называются мюридами, т. е. учениками, послушниками, а буквально: «стремящимися к цели, желающими спасения». Отсюда происходит известное в русской литературе выражение «мюридизм».
Ишанами бывают люди книжные, знакомые с учением тариката {Так называется учение о жизни ишанов-суфиев. Таков был ишан Хальфа Абдул-Разык, скончавшийся 12 декабря 1898 г. в Самарканде. На похоронах его было до 15 тыс. почитателей. (Турк. ведом., 1898 г., № 1). Н. О. - Здесь и далее в фигурных скобках даются примечания Н. П. Остроумова, поместившего статью С. Абдулгафарова, с некоторыми изменениями, в своей книге «Сарты. Этнографические материалы» (изд. 3-е, Ташкент, 1908). - rus_turk.} и иногда отличающиеся строгою жизнию; но чаще всего ишанами бывают люди немудрые в отношении книжной учености, а среди киргиз встречаются и совсем неграмотные. Чаще всего ишанами бывают простецы, пользующиеся своим положением среди невежественного народа и при помощи разных хитростей эксплоатирующие простой народ. Но в Туркестанском крае есть ишаны наследственные, потомки знаменитого имама Раббани, жившего в Герате лет 400 тому назад и отличавшегося при жизни ученостию и строгою жизнию. Его потомки ишаны по наследству живут в Бухаре, Коканде и Ташкенте. Существует среди мусульман предание, будто бы имам Раббани сказал, что в его потомстве должны быть непременно святые; это и дало повод смотреть на его потомков как на природных ишанов. Эти наследственные ишаны большею частью люди набожные, воздержанные и очень хитрые; они знают наизусть коран, и большая часть из них грамотны. Вот как начинает свою карьеру ишан. Задумавший сделаться ишаном предварительно отправляется к одному из известных ишанов, преимущественно из потомков имама Раббани. Он выбирает целью путешествия город, отстоящий подальше от своего местожительства, хотя бы ишан находился и в его родном городе. Для путешествия выбирается время, совпадающее с днем смерти Магомета или с постом чилля, который предшествует великому посту мусульман в месяц Рамазан и вместе с этим постом образует сорокадневный пост. Ишан все это время проводит в мечети. Будущий ишан отправляется в путешествие вместе с муридами [мурид - слово арабское, означает: «желающий, намеревающийся»] своего города из числа беднейших. Будущий ишан старается расположить в свою пользу товарищей путешествия; он угощает их во время пути, платит за них и за их лошадей в караван-сараях. Явившись к ишану, он преподносит ему ценные подарки и всячески старается обратить на себя внимание ишана. Он рассказывает ишану что-нибудь вроде того, что ему во сне явился умерший отец, или известный святой, или сам пророк и говорил ему, чтобы он обратился к такому-то ишану (к которому он пришел) и записался его муридом. Ишан, сам когда-то начинавший таким же образом свою карьеру, притворяется, что верит рассказу своего нового мурида, самодовольно улыбается и дает согласие на принятие его в число своих учеников, или муридов. Он дает руку ишану и при этом говорит: «Я вам дал свою руку». Это значит, что мурид во всем подчиняется руководству ишана. Ишан ему отвечает: «Кайся во всех своих грехах больших и малых». Новый мурид остается при ишане в продолжение сорокадневного поста и вместе с ним предается духовным упражнениям. Ишан назначает муриду кроме определенных еще другие молитвы, напр., произносить имя Аллаха тысячу, две тысячи раз в течение дня. Во время поста беднейшие муриды получают пищу от ишана, но самому ишану пищу доставляют жители. После сорокадневного поста ишан угощает всех своих муридов. Если наш мурид, будущий ишан, понравился ишану и обратил на себя его внимание, то ишан собирает справки о нем и о его жизни через других муридов и попутчиков нашего мурида; он расспрашивает, каков человек их товарищ, пользуется ли он значением и уважением в своем городе и т. п. Те, будучи задобрены во время пути нашим муридом, дают о нем самый лестный отзыв. Затем будущий ишан обращается к своему «пиру» с просьбой дать ему свидетельство на право поучать других. Ишан сразу не соглашается и, отправляя в обратный путь нового мурида, советует ему еще подождать и лучше подготовиться, поработав несколько над собою, а затем прийти в другой раз для получения просимого. Наконец ишан дает нашему муриду грамоту, так называемую хатти-иршад, что значит письмо или разрешение направлять других. Иногда и помимо просьбы мурида, ишан дает ему грамоту на ишанство, если он видит в своем муриде влиятельного и достойного человека. Вместе с грамотой ишан дает своему ученику, новому ишану, белую тибитейку, такой же халат, чалму и четки. Белый халат, белая тибитейка и четки составляют принадлежность каждого ишана.
Возвратившись в свой город с грамотой на ишанство, новый ишан начинает с того, что ведет воздержанную жизнь, молчит, много молится, носит плохую одежду, и во всяком случае не шелковую, избегает увеселений, держится подальше от дурных людей и отчитывает больных людей и бездетных женщин. О том, что он получил грамоту на ишанство, он не говорит; говорят об этом те его товарищи-муриды, которые с ним вместе путешествовали к «пиру». Он только заявляет, что хотя он и недостоин быть пиром, но ишан, его пир, признал его достойным. Новый ишан приглашает к себе своих соседей и приятелей и угощает их щедрее, чем прежде. Таким образом он подкупает их в свою пользу, и те, отплачивая за угощение, распространяют о новом ишане всевозможные небылицы, например, что он творит чудеса, что больные, которых он отчитывал, выздоравливают, а бесплодные женщины делаются матерями. Конечно, бывали случаи выздоровления больных, которых отчитывал ишан, но ведь случаи эти могли иметь место и помимо отчитываний ишана. Об этом не рассуждают, а приписывают все это чудодействующей силе ишана. К нему обращаются за талисманами против болезней, оговоров, чар {Так называемых бесноватых (джинни) также отчитывает ишан и при этом употребляет особые решительные средства. Один из местных сартов, почувствовав приближение периодически повторяющихся с ним припадков (очевидно, нервного свойства), обратился за помощью к ишану, известному своим искусством в деле изгнания злых духов. Первый сеанс состоял в чтении над больным молитв и заклинаний, но на другой день явившийся к больному ишан уже не ограничился молитвами, а в видах более сильного, по его словам, воздействия на нечистую силу, нанес своему пациенту 101 удар ногайкой по обнаженной спине. Результат оказался для ишана несколько неожиданный, так как пострадавший обратился с жалобою к полиции. При расследовании дела русским чиновником, ишан с полною откровенностью сознался в нанесении им пациенту ударов ногайкой, будучи убежден в полной целесообразности этого героического средства. («Турк. вед.», № 32 от 24 февраля 1906 г.).} и проч. Особенно часто обращаются к ишану женщины, бесплодные или не пользующиеся почему-либо расположением своих мужей. Просительницам ишан дает талисман, заключающий или стихи из корана, или молитвы, или же кусочек хлеба, соли или сахару, над которыми он читает молитвы и которые должны быть даны мужу. Такие же средства употребляются для приобретения любви любимого человека. На талисманах всего чаще выписывают стихи, находящиеся будто бы в коране, но никому, кроме одних ишанов, неизвестные. Стихи эти, по поверью, имеют такую силу, что кто их носит, того все желания исполняются. Если у врагов ишана случилось какое-либо несчастье, сейчас это истолковывается в смысле наказания божьего за враждебное отношение к ишану. Наш ишан, подобно другим своим товарищам, старается привлечь на свою сторону людей влиятельных и могущих быть ему полезными. Если на них нельзя действовать прямо, то ишан действует через их жен, матерей, сестер и дочерей. Женщины у сартов невежественны и суеверны, и потому легче мужчин поддаются влиянию ишана.
Более всего ишан обязан своею славой и своим возвышением своим ученикам, или муридам; без муридов ишан немыслим. Муриды рассказывают о своем пире, или ишане, чудесные вещи, они превозносят его добродетели, они приписывают своему ишану такие речи и такие действия, о которых сам ишан не знает и даже не догадывается. Муриды вербуют своему ишану новых последователей, те в свою очередь привлекают других и т. д. Ревностнее других действуют те муриды, которые почему-либо заинтересованы в славе и популярности своего пира. Это те муриды, которые, будучи бедны, находят кусок хлеба около ишана, или те, кои, желая играть видную роль в обществе и быть обеспеченными материально, присоединяются к ишану в качестве первых его учеников и разделяют славу и корысть со своим пиром. Таким муридом был муфтий Мигаджиддин у ишана Ахмета-Хальпа. Он был человек способный и по-мусульмански ученый. Первоначально он был злейший враг ишана Ахмета; он занимал хорошее положение, был обеспечен и не нуждался в ишане. Но вот над ним стряслось несчастье: его высылает русское правительство в ссылку в Казалинск на 5 лет. Вернувшись из ссылки, он не мог уже занять прежнего положения и потому остался без средств; тогда он идет с повинною к ненавистному когда-то ему ишану Ахмету, просит у него прощения и умоляет принять его в число муридов ишана. Он кается, что прежде ненавидел ишана, теперь он узнал истину и обещает быть самым ревностным его последователем; он считает свою ссылку наказанием за враждебное отношение к ишану. Ишан принимает его ласково, говоря, что Бог хотел показать свою мудрость и доброту, обратив на путь истины его заклятого врага и сделав его вернейшим его муридом. Узнав об обращении муфтия Мигаджиддина, многие не веровавшие в ишана Ахмета сделались муридами последнего, рассуждая таким образом, что если, мол, такой заклятый враг ишана и притом такой ученый, как муфтий Мигаджиддин, сделался последователем Ахмета-ишана, то значит ишан действительно человек святой и великий. Новый мурид, желая выслужиться перед ишаном, рассказывал и писал об нем просто чудесные вещи; он написал об Ахмете-ишане целую книжку, содержащую биографию ишана, полную чудес и невероятных рассказов. Ишан отплачивал своему ревностному ученику тем, что повсюду брал его с собою, давал ему первое место возле себя и делал его участником своего торжества и своих барышей. Если бы этот мурид не умер раньше своего пира, он наверное наследовал бы ишанство последнего.
Раз начинающий ишан возвысился над уровнем обыкновенных людей, популярность его растет все шире и шире. Даже люди, имеющие хорошее положение и неверующие вовсе в ишанов, поступают муридами к знаменитому ишану с тем расчетом, чтобы при случае опереться на влияние и силу своего ишана. Ишан, например, может иметь большое влияние на выборы казиев, волостных управителей и других должностных лиц, приказывая своим муридам подавать голоса в пользу того или другого кандидата. Нередко ишаны имели большое влияние на беков и на ханов. Так, кокандский ишан Миян-Фазлий-Агат давал у себя убежище от ханского гнева государственным преступникам. Хан из уважения к ишану и по его ходатайству прощал таких преступников. Ишан является патроном своих муридов, он ходатайствует за них перед властями и перед судом. Мне самому в бытность кокандским казием случалось часто получать письма от ишанов с рекомендацией того или другого из тяжущихся и с просьбою помочь его делу.
В каждом городе Туркестанского края есть по крайней мере один ишан. В больших городах их много, и притом самые знаменитые. Знаменитости между ишанами во всем крае имеют муридов, не исключая и Бухары. Муриды набираются из всех народностей, из сартов и еще более из киргиз. Самую благоприятную почву для начинающих и для мелких ишанов представляют киргизские степи Тургайской, Акмолинской и Семиреченской областей. Каждый год из городов Туркестанского края стремятся в киргизские степи толпы ишанов и возвращаются оттуда со стадами верблюдов, лошадей и баранов и с деньгами. Из киргиз попадаются тоже ишаны, но редко, и притом не пользующиеся широкою известностью {Татары также очень часто принимают на себя роль ишанов и обирают простодушных киргиз в степях. См. «Досуги Туркестана», соч. Г. А. Арендаренко. Н. О.}. В Чимкентском уезде я знаю одного ишана из киргиз, по имени Сатубалды Абдуллинова. Он каждый год уезжает за добычей к тургайским киргизам и возвращается домой далеко не с пустыми руками. Прежде он пользовался большою популярностью и среди своих чимкентских киргиз; но когда те раскусили его, не стали больше считать его своим пиром. Всего легче начинать карьеру ишана в Намангане. Жители этого города отличаются наивностью, простотою нравов и необыкновенно суеверны. Там нет ни одного жителя, который бы не был муридом какого-либо ишана… Один мой чимкентский товарищ по училищу, мулла Закир, по совету бывшего чимкентского казия Ай-Мухаммеда отправился в Наманган и там объявил себя ишаном. Через 5 лет я встретил его в Коканде; он очень пополнел, на нем была хорошая одежда и в кармане порядочные деньги. Я спросил его, откуда у него взялось все это. На это он мне ответил, что богатство и довольство дало ему ишанство в Намангане. Теперь он там главный ишан. Муриды из иногородних стараются по крайней мере однажды в год посетить своего пира. Они приезжают к нему за сотни верст, чтобы посмотреть лицо ишана и помолиться с ним вместе. Для посещения выбирается месяц Рамазан, когда у мусульман бывает пост. Муриды проводят этот пост с своим пиром. При посещении пира муриды преподносят ему подарки не только от себя, но и от своих отсутствующих земляков, тоже муридов. Дарят верблюдов, лошадей, баранов, деньги, халаты, хлеб и пр. Сартовская пословица говорит: «Усердие мурида узнается по его подаркам» {К своему пиру мурид подходит с большим почтением и робостию и даже целует у него руку, как это я сам видел в доме умершего в 1892 г. ишана Абдул-Касым-хана. Н. О.}. Местные жители каждый день приносят ишану пищу, которая еще остается для бедных муридов, состоящих при ишане. Некоторые из муридов исполняют для ишана разную работу, не получая за то никакого вознаграждения. Они считают для себя счастьем служить ишану. Те из муридов, кои по бедности не могут давать ишану подарков, стараются о том, чтобы навербовать своему пиру богатых муридов, подарки коих восполнили бы недостаток их, бедных муридов. При этом бедные муриды не остаются без вознаграждения за свое посредничество; они получают как от ишана, так и от новообращенных муридов. Этим еще больше поощряется их усердие. Некоторые из муридов жертвуют ишанам все свое имущество при жизни или завещают таковое на случай смерти. Благодаря такой щедрости муридов, ишаны обладают большим богатством и живут роскошно. Некоторые бывают в одно и тоже время муридами у разных ишанов. А сами ишаны состоят муридами друг у друга. Ишаны от времени до времени предпринимают путешествия в провинции под предлогом посещения могил святых, но в сущности для сбора подарков. Об их приезде в город или кишлак заранее узнают местные жители и спешат к ишану кто для отчитывания болезни и бесплодности, кто для получения талисмана; муриды же для того, чтобы посмотреть лицо своего пира и помолиться с ним; при этом всякий приносит с собою подарки.
В одной сартовской книжке «Правила благочестия» {«Адабу-с-салихин». Автор этого «Домостроя» - Мухаммед Садых Кашгарский составил свою книгу по приказанию Мирзы-Усмана, сына Мирзы Захид-бека, выбрав помещенные в ней правила из разных достойных внимания сочинений, чтобы читающие извлекали из нее пользу для себя. С подлинника сделан перевод на русский язык Н. С. Лыкошиным, напечатанный в Ташкенте в 1895 году, под заглавием «Кодекс приличий на мусульманском Востоке». Н. О.} находится следующее учение о муридах и их отношениях к пиру, или ишану:
Мурид должен сидеть поодаль от пира на самом низком месте и вести себя самым приличным образом, т. е. не шевелиться, не кашлять, не плевать и - Боже упаси! курить; не разговаривать громко, не употреблять нюхательного табаку ( носовой), не сидеть с грязными ногами в калошах, не быть с открытою грудью, иметь на голове чалму и у пояса четки, не быть наряженным, не иметь на себе шелковой одежды и быть готовым в каждую минуту совершить молитву с омовением. Если пир прикажет муриду занять высшее место, даже выше тех, кои по своему положению имеют преимущество перед ним, то он, мурид, должен беспрекословно подчиниться воле пира. Сам пир должен сидеть, имея позу молящегося мусульманина, на коленях с подогнутыми под себя ногами. Прикажет ли пир сделать то или другое, или велит не делать того или другого, мурид с душою и сердцем обязан слушать и исполнять. С кем бы ни говорил пир и о чем бы он ни говорил, мурид должен внимательно слушать и стараться не проронить ни одного слова из разговора пира. Если пир отдаст одному из муридов остатки от своей пищи, то этот мурид должен сам съесть эту пищу, не предлагая другим, - в противном случае можно будет предполагать, что он брезгает остатками пищи ишана и рад бы от них отделаться, уступив другим. Если мурид желает заговорить с пиром, то он обязан предварительно убедиться, есть ли к тому свободное время у пира, не занят ли пир чем-нибудь. Мурид должен говорить к пиру тихо, но не шепотом, с расстановкой и по возможности кратко, содержательно, притом мягко и нежно. Вообще же мурид должен в присутствии пира соблюдать молчание. Сидя перед пиром, мурид должен сосредоточиться; ибо как вода, подверженная волнению, не отражает в себе образа человека, так и мурид, держащий себя рассеянно, лишает пира возможности читать на его лице и видеть, что делается в его душе. Если пир намеревается куда-либо идти, мурид не должен спрашивать, куда он идет. Во всех своих делах, как мирских, так и духовных, мурид должен спрашивать совета у своего пира, даже относительно пищи, питья и одежды. Не посоветовавшись с пиром, мурид не должен предпринимать никаких дел. Если сам пир будет спрашивать совета у своего мурида насчет своих мирских дел, то такой мурид не должен тотчас же высказывать свое мнение, а обязан скромно ответить: «Вы сами хорошо знаете, как вам поступить». Если же пир будет настаивать, тогда мурид должен высказать свое мнение в самых вежливых выражениях. В комнату, так называемую «хильват-хана», где пир совершает молитвы и занимается своими делами наедине, без его позволения входить нельзя. Не должно занимать места, на котором обыкновенно сидит ишан [у себя дома пир всегда сидит на определенном месте]. Никто из муридов не должен надевать одежды и обуви пира. В одном месте с пиром не должно спать. Если ишан позволит муриду спать в одной комнате с собою, то мурид не должен спать крепким сном, а настолько чутко, чтобы быть всегда готовым по первому зову пира встать и исполнить его приказание. С пиром не должно позволять себе шуток и не шутить в его присутствии с другими и даже избегать разговоров. Перед пиром мурид не должен выставлять на вид свои превосходства, ум, богатство, добродетели и т. п. Если пир высказывает какое-либо мнение, не должно его спрашивать, почему это так, где такое мнение содержится. Не надо вынуждать пира прибегать к хитрости, как например: если мурид совершил в присутствии пира какую-либо неловкость и пир не заметил этого муриду, последний пусть не думает, что пир ничего не видал; нет, пир видел, но только притворяется, что не заметил; это есть хитрость со стороны пира. Такая хитрость есть знак неудовольствия пира по отношению к своим ученикам. Напротив, если пир заметил дурной поступок, то мурид должен радоваться, так как это доказывает, что пир им доволен. Мурид должен составить себе о пире такое мнение, что его пир стоит выше всех своих современников. Муриды должны быть убеждены, что пир знает все их действия, тайные и явные. Мурид, имеющий такое убеждение, старается избегать дурных дел. Мурид, сидя перед пиром, должен сосредоточиться; ибо как вода, подверженная волнению, не отражает образа человека, так и мурид, держащий себя рассеянно, лишает пира возможности читать на его лице и видеть, что делается в его душе. В присутствии и отсутствии пира мурид должен воображать себе, что пир сидит у него в голове между бровями и видит все, что он делает, что мыслит. Если пир в дурном расположении духа, значит, он борется с своими страстями и в это время его нужно оставлять одного и уходить. Все свои тайны мурид должен открывать перед пиром и все тайны пира скрывать. Если мурид хочет совершить чудо, он должен обратиться за позволением к ишану. Во всех духовных вопросах муриды не должны полагаться на свои знания. Кто не любит или порицает пира, того должно избегать и не вести с ним знакомства. Не позволять себе смотреть прямо в лицо пиру и сидеть перед ним с опущенными глазами. Сидя перед пиром, надо думать только об нем и иметь его в своем сердце. Если мурид видел чудеса от пира, он может сказать пиру, что видел такие-то его чудеса, но не должен расспрашивать пира, каким образом он совершил чудо. Если мурид желает посетить ишана, он должен это делать не потому, что привык к обществу ишана, а потому, что он думает почерпнуть что-нибудь поучительное от ишана, что он желает очистить свою совесть от всех грехов. Вообще же должно избегать всех дурных поступков и мыслей, которые могли бы не понравиться пиру. Не надо критиковать слова и поступки пира, кои муриду кажутся неодобрительными; мурид не должен даже допускать подобной мысли, а обязан стараться убедить себя, что в поступке пира таится что-нибудь такое, чего он, мурид, не знает и что оправдывает поступок пира. Чтобы быть приятным пиру, мурид должен держать в чистоте свое тело и одежду, избегать прикосновения с предметами нечистыми, чистить зубы, не употреблять луку, чесноку и тому подобных вещей.
Из ишанов, принадлежащих к потомкам имама Раббани, были: в Коканде, во время Худаяр-хана Миян-Фазлий-Агат и в Ташкенте Миян-Халиль. К числу знаменитейших ишанов, не принадлежащих к потомкам имама Раббани, следует отнести: в Ташкенте Ахмата-Хальпу и в Коканде Алтмыша и Тальки-Суфи-Бадаля.
Приведем некоторые факты из жизни ишанов Миян-Фазли-Агата и Ахмета-Хальпы. Как-то однажды прибыл в Чимкент ишан Миян-Фазли. Это было до прихода русских. Ишан остановился в Чимкенте проездом в Туркестан, к могиле имама Хазрета. По дороге он посещал могилы других имамов и ишанов. Для этой цели он остановился и в Чимкенте. Могила ишана находится среди могил обыкновенных смертных. Остановившись около одного кладбища, которое не имело еще могилы святого, проезжий ишан сказал: «Здесь тоже есть могила святого, именно Саиб-баба»; затем, приняв вид муракаба, т. е. человека созерцающего, он наклонил голову и потупил глаза. Постояв некоторое время в таком положении, ишан сказал: «Я ошибся, здесь нет тела такого святого, о котором я говорил: святой этот только проходил через местность, где расположено кладбище». Такое место у мусульман носит название кидам-джай. Присутствующие удивились такой прозорливости ишана и приписали это чуду. Об этом случае рассказывал мне мой отец в полном убеждении, что тут нет никакой фальши и что ишан обладает даром узнавания прошлого и будущего. На месте, указанном ишаном, теперь стоит жердь, увешанная тряпками, - знак, что место это священно. Ишан Миян-Фазлий пользовался огромным влиянием в столице Кокандского ханства. Хан Мадали был озлоблен на ишана за то, что последний давал у себя убежище государственным преступникам и присваивал себе их имущество, подлежащее конфискации в казну. Мадали-хан велел ишану убраться за пределы ханства. Ишан Миян-Фазлий уехал в Мекку. В это время бухарский эмир напал на Кокандское ханство, взял в плен Мадали-хана и казнил его. Все стали толковать этот случай в смысле наказания божьего за изгнание ишана, Миян-Фазлий-Агата. Муриды последнего, разделявшие с ним изгнание, рассказывали впоследствии, что их ишан в день и час казни Мадали-хана сказал: «В этот час мой враг наказан, пойдем назад в Коканд». Знать это он мог, как приписывает народ, только силою пророческого духа. Когда я был еще мальчиком, в Чимкент приехал из Коканда ишан…, совершавший великие чудеса. По приказанию отца я отправился к этому ишану с двумя своими сверстниками. Когда я пришел к ишану, он в это время совершал в саду омовение. Он был в белом халате и в такой же тибитейке. Я сказал своим товарищам, что это, вероятно, ишан. Его окружали несколько человек; кто держал рукомойник, кто полотенце, кто стоял без дела, готовый исполнить всякое приказание ишана.
Мы зашли в помещение ишана. Мой разговор с товарищами слышали муриды, окружающие ишана и бывшие около помещения ишана. Когда ишан вошел в свое помещение, мы почтительно подошли к нему и подали ему руки. Ишан сказал, обращаясь ко мне: «Вы говорили между собою обо мне, указывая на меня, что это, вероятно, ишан». Этим он хотел удивить нас и показать, что он, не слыша, знает, что мы говорили. Присутствующие, легковерные муриды, приняли это за чудо. Но я был убежден, что мои слова к товарищам были переданы ишану кем-либо из лиц, его окружавших. К этому ишану стали обращаться бездетные женщины с намерением получить талисман против бесплодности. Он велел собраться к нему нескольким женщинам и ночевать в его помещении. Женщин собралось числом около 10 человек, и все они остались ночевать у ишана. Между ними была моя соседка Рузыджан, жена Алибая. Переночевав у ишана, женщины вернулись домой. Тогда Алибай спрашивает свою Рузыджан: «Нет ли какой надежды на детей?» - «Мы насчастны, - отвечает ему жена, - счастлива Аим-джан и ее муж Рузыбай; у нас нет надежды на детей. Дело происходило так, - продолжает Рузыджан. - Когда мы, женщины, пришли к ишану, последний оставил нас ночевать у себя и объявил нам, что он не Бог, что всем не может дать детей, но что он будет молиться Богу и Бог пришлет своего ангела ночью в образе его, ишана: ангел божий будет нас обнимать и будет спать с избранною. Ишан велел нам приготовиться к принятию ангела и не тушить свечи. Мы ожидали ангела с нетерпением и каждая из нас лелеяла мысль, что ее осчастливит своим посещением ангел божий. Ночью, когда мы все лежали, явился ангел, похожий на ишана, в его одежде, и стал рассматривать нас поодиночке. Он остановился на жене Рузыбая Аим-джане и с нею спал». (Нужно заметить, что Аим-джан, жена Рузыбая, была красавица). Выслушав этот рассказ жены, Алибай стал смеяться, говоря: «Я очень рад, что Бог не послал своего ангела к моей жене». Он пошел в мечеть и рассказал обо всем этом соседям. Одни верили, другие считали это вымыслом, и репутация ишана ничего не потеряла в глазах его муридов; многие из них, веря рассказу Алибая и его жены, признавали деяние ишана за чудо {23 июля 1898 г. сарт Кукчинской части г. Ташкента М. З. заявил полиции, что в этот день неизвестно куда скрылась его жена 16 лет. Пропавшая была найдена в Бишагачской части у ишана, куда она ушла для отчитывания себя (№№ 56 и 58 «Турк. вед.» 1893 г.).}. В другой раз этот самый ишан приехал в Чимкент, под предлогом посетить чимкентского ишана, которого он одного только считал хорошим ишаном. Когда он находился в гостях у этого ишана, вдруг во время самого угощения наш ишан как бы очнулся и сказал: «За городом есть могила святого, Кочкар-ата, там горят две свечи, одна для меня, другая для вас», т. е. для ишана, у которого он находился в гостях; «Дух святого, - продолжал ишан, - приглашает меня и вас к себе». После этих слов оба ишана и их муриды отправились на могилу святого Кочкар-ата и действительно нашли там две горевшие свечки. Все сочли это за великое чудо; после этого чуда нашему ишану посыпались обильные подарки. Тут ишан просто сфокусничал, но толпа не умела понять фокуса, а сочла за чудо. Впоследствии этого самого ишана Худаяр-хан за подобные фокусы приказал повесить.
В Бухаре был при Насруллахе ишан, который пускался между прочим на следующие хитрости, чтобы показать себя чудотворцем. Он велел двум из своих учеников прикинуться одному слепым, а другому хромым. Ученики эти несколько лет разыгрывали роли один слепого, а другой хромого. Однажды от этого ишана, славящегося своими чудесами, настоятельно потребовали чуда. Тогда он призвал одного из своих учеников и приказал ему прозреть; слепой прозрел. Такое же чудо ишан совершил над хромым. Один только эмир Насруллах не верил в чудеса ишана. Он послал к ишану раиса {Раисом у мусульман называлось особое должностное лицо, наблюдавшее за благочинием в городе и за нравами жителей. Н. О.} с приказанием доставить ишана к нему, эмиру. Посланный раис почтительно слез перед ишаном с лошади и не знал, в каких словах объявить ишану приказ эмира. Он боялся, что ишан чудесным образом ниспошлет на него небесную кару. При этом ишан выразил сожаление над участью эмира, которого неминуемо ждет наказание за неуважение к нему, ишану. Раис вернулся к эмиру ни с чем. Тогда эмир послал другого своего приближенного, и тот, не смотря на угрозы ишана, привел его к эмиру. Последний тотчас же велел его повесить.
В Ташкенте при Худаяр-хане и за время владения страною русскими славился ишан Ахмет-Хальпа. Он умер в 1889 году, дожив до глубокой старости, - ему было около ста лет. Ахмет-ишан за свои богохульные речи был приговорен казиями к смертной казни, но затем был ташкентским беком освобожден от казни на основании ривоята, в котором говорилось, что приговоренный к смерти за преступления против веры освобождается от наказания, если сделал какое-либо изобретение в области искусств или ремесл. Ишан Ахмет-Хальпа делал особенным способом, ему только известным, портфели для книг и бумаг. Этим он спасся от неминуемой смерти. Отец Ахмета-Хальпы был тоже ишаном, а его сын был у него муридом. Он жил то в Шайхантаурской, то в Биш-ягачской части города Ташкента. Ахмет-ишан был очень богат, он имел много садов и земли в Ташкенте и уезде, у него было несколько жен и огромное семейство. Ахмет-ишан обладал образованием ученого мусульманина. В религии он был полнейший либерал; толковал коран по-своему и не считал его божественною книгой, и в своей самоуверенности дошел до того, что стал величать себя пророком. «Хотя Магомет и сказал, - говорил Ахмет-ишан, - что он, Магомет, последний из пророков, но это неправда: пророки должны являться после Магомета от времени до времени». За эти-то слова Ахмет-ишан и был приговорен ташкентскими казиями к смерти, как о том было сказано выше. Он находил противоречия в самом коране, так например: в одном месте коран говорит: «Я Бог, клянусь луною, солнцем и землею»; в другом месте тот же Бог повелевает, чтобы вовсе не клялись ни луною, ни солнцем, ни чем-либо другим {О противоречиях в Коране см. в моей книге «Коран и прогресс», стр. 139-159. Н. О.}. Он высказывал свои мысли муридам, но те хотя слушали его, но не понимали, и потому не соблазнялись. Ахмету-ишану много приписывается чудес. Об его чудесах и замечательных деяниях написал целую книгу его преданнейший мурид, бывший муфтий Минхаджиддин. Он возносит своего ишана до небес и приписывает ему такие деяния, к которым вовсе не был причастен сам ишан. Какую цель преследовал Минхаджиддин, об этом мы говорили выше. Однажды Ахмет-ишан отправился на поклонение могиле святого Хазрета-султана в Туркестане. По пути он остановился в Чимкенте у своего мурида Саибджана. Эти путешествия и остановки делались с целью собрать приношения по провинции. Прожив в Чимкенте несколько дней, Ахмет-ишан вдруг объявил, что он считает излишним продолжать путь в Туркестан к Хазрету, ибо дух святого Хазрета сам пришел к нему навстречу в Чимкент и остановился на данном месте, которое Ахмет-ишан указал окружающим. Ему поверили и сочли это за чудо. В ознаменование встречи духа Хазрета с Ахметом-ишаном поставлен шест с значком, обозначающим святое место. Ахмет-ишан был маловерующий мусульманин; ученые ненавидели его. Ташкентский ишан Абул-Касым писал к эмиру, прося его исходатайствовать у русского правительства высылку из края Ахмета-ишана за его противорелигиозные речи. Но толпа очень любила и уважала Ахмета-Хальпу-ишана. Он имел муридов во всем крае, не исключая и Бухары, и многочисленных последователей в Ташкенте, Коканде, Самарканде и в Киргизской степи. Незадолго до своей смерти Ахмет-ишан в 1889 году ездил в Мекку. Ташкенцы провожали его многочисленною толпою до Чиназа, некоторые же до Самарканда. Самаркандские муриды вышли встречать своего обожаемого ишана на первую станцию и дожидались там его несколько дней. Они разбили дорогие палатки, постлали ковры и приготовили всевозможные яства и дорогие подарки. Самаркандский уездный начальник был так поражен такими приготовлениями к встрече какого-то Ахмета-Хальпы, что телеграфировал к начальнику города Ташкента, спрашивая его, что за личность выехала из Ташкента в Мекку, которой приготовляется столь торжественная встреча? Ахмет-ишан умер в 1889 г. и оставил наследником своего ишанства своего сына. Но сын его не пользуется славою и популярностию своего отца; для этого ему недостает ума, хитрости и красноречия.
ОКОНЧАНИЕОб авторе:
• Воспоминания Саттар-хана Абдул-Гафарова.
Другие материалы об ишанах:
• Г. А. Арандаренко. Досуги в Туркестане;
• К. К. Казанский. Суфизм с точки зрения современной психопатологии;
• Ю. Д. Головнина. На Памирах. Записки русской путешественницы [о Мадали-ишане, предводителе Андижанского мятежа];
• С. С. Казанцев. Воспоминания раскаявшегося отступника от православия в мусульманство [о Зайнулле, знаменитом ишане из г. Троицка].
ОКОНЧАНИЕ
Религиозные обряды и обычаи таджиков. Мирза Васих,
глава секты (пир). «Туркестанский альбом», 1871-1872
В русской литературе до сих пор очень немного было сообщаемо о мусульманских ишанах, частию потому, что весьма немногие интересовались этим вопросом, а главным образом потому, что русскому человеку трудно разобраться в этом вопросе. Ишанство представляет собою особенное явление в мусульманстве и может быть правильно описано и истолковано только инородцем, которому приходилось лично сталкиваться с ишанами и наблюдать их деятельность в разное время и при различной обстановке. Вот почему я, как уроженец Туркестанского края, решаюсь высказать несколько своих наблюдений над туркестанскими ишанами.
Название «ишан» есть персидское слово, означающее местоимение третьего лица множественного числа, т. е. «они». Такое название получилось частию из почтения к этим лицам и частию из обычая мусульман не называть людей почтенных по имени не только в глаза, но и за глаза. К этому местоимению «они» - «ишан» обыкновенно туземцы прибавляют еще нарицательное имя «хазрят», т. е. господин, имеющее оттенок не мирской вежливости, а религиозного почтения. По существу, ишаны суть духовные наставники народа, руководящие простых людей в вопросах религиозно-нравственных. Называются они также «старцами» (персид. «пир»), хотя и не все ишаны имеют преклонный возраст. Последователи ишана, или пира, называются мюридами, т. е. учениками, послушниками, а буквально: «стремящимися к цели, желающими спасения». Отсюда происходит известное в русской литературе выражение «мюридизм».
Ишанами бывают люди книжные, знакомые с учением тариката {Так называется учение о жизни ишанов-суфиев. Таков был ишан Хальфа Абдул-Разык, скончавшийся 12 декабря 1898 г. в Самарканде. На похоронах его было до 15 тыс. почитателей. (Турк. ведом., 1898 г., № 1). Н. О. - Здесь и далее в фигурных скобках даются примечания Н. П. Остроумова, поместившего статью С. Абдулгафарова, с некоторыми изменениями, в своей книге «Сарты. Этнографические материалы» (изд. 3-е, Ташкент, 1908). - rus_turk.} и иногда отличающиеся строгою жизнию; но чаще всего ишанами бывают люди немудрые в отношении книжной учености, а среди киргиз встречаются и совсем неграмотные. Чаще всего ишанами бывают простецы, пользующиеся своим положением среди невежественного народа и при помощи разных хитростей эксплоатирующие простой народ. Но в Туркестанском крае есть ишаны наследственные, потомки знаменитого имама Раббани, жившего в Герате лет 400 тому назад и отличавшегося при жизни ученостию и строгою жизнию. Его потомки ишаны по наследству живут в Бухаре, Коканде и Ташкенте. Существует среди мусульман предание, будто бы имам Раббани сказал, что в его потомстве должны быть непременно святые; это и дало повод смотреть на его потомков как на природных ишанов. Эти наследственные ишаны большею частью люди набожные, воздержанные и очень хитрые; они знают наизусть коран, и большая часть из них грамотны. Вот как начинает свою карьеру ишан. Задумавший сделаться ишаном предварительно отправляется к одному из известных ишанов, преимущественно из потомков имама Раббани. Он выбирает целью путешествия город, отстоящий подальше от своего местожительства, хотя бы ишан находился и в его родном городе. Для путешествия выбирается время, совпадающее с днем смерти Магомета или с постом чилля, который предшествует великому посту мусульман в месяц Рамазан и вместе с этим постом образует сорокадневный пост. Ишан все это время проводит в мечети. Будущий ишан отправляется в путешествие вместе с муридами [мурид - слово арабское, означает: «желающий, намеревающийся»] своего города из числа беднейших. Будущий ишан старается расположить в свою пользу товарищей путешествия; он угощает их во время пути, платит за них и за их лошадей в караван-сараях. Явившись к ишану, он преподносит ему ценные подарки и всячески старается обратить на себя внимание ишана. Он рассказывает ишану что-нибудь вроде того, что ему во сне явился умерший отец, или известный святой, или сам пророк и говорил ему, чтобы он обратился к такому-то ишану (к которому он пришел) и записался его муридом. Ишан, сам когда-то начинавший таким же образом свою карьеру, притворяется, что верит рассказу своего нового мурида, самодовольно улыбается и дает согласие на принятие его в число своих учеников, или муридов. Он дает руку ишану и при этом говорит: «Я вам дал свою руку». Это значит, что мурид во всем подчиняется руководству ишана. Ишан ему отвечает: «Кайся во всех своих грехах больших и малых». Новый мурид остается при ишане в продолжение сорокадневного поста и вместе с ним предается духовным упражнениям. Ишан назначает муриду кроме определенных еще другие молитвы, напр., произносить имя Аллаха тысячу, две тысячи раз в течение дня. Во время поста беднейшие муриды получают пищу от ишана, но самому ишану пищу доставляют жители. После сорокадневного поста ишан угощает всех своих муридов. Если наш мурид, будущий ишан, понравился ишану и обратил на себя его внимание, то ишан собирает справки о нем и о его жизни через других муридов и попутчиков нашего мурида; он расспрашивает, каков человек их товарищ, пользуется ли он значением и уважением в своем городе и т. п. Те, будучи задобрены во время пути нашим муридом, дают о нем самый лестный отзыв. Затем будущий ишан обращается к своему «пиру» с просьбой дать ему свидетельство на право поучать других. Ишан сразу не соглашается и, отправляя в обратный путь нового мурида, советует ему еще подождать и лучше подготовиться, поработав несколько над собою, а затем прийти в другой раз для получения просимого. Наконец ишан дает нашему муриду грамоту, так называемую хатти-иршад, что значит письмо или разрешение направлять других. Иногда и помимо просьбы мурида, ишан дает ему грамоту на ишанство, если он видит в своем муриде влиятельного и достойного человека. Вместе с грамотой ишан дает своему ученику, новому ишану, белую тибитейку, такой же халат, чалму и четки. Белый халат, белая тибитейка и четки составляют принадлежность каждого ишана.
Возвратившись в свой город с грамотой на ишанство, новый ишан начинает с того, что ведет воздержанную жизнь, молчит, много молится, носит плохую одежду, и во всяком случае не шелковую, избегает увеселений, держится подальше от дурных людей и отчитывает больных людей и бездетных женщин. О том, что он получил грамоту на ишанство, он не говорит; говорят об этом те его товарищи-муриды, которые с ним вместе путешествовали к «пиру». Он только заявляет, что хотя он и недостоин быть пиром, но ишан, его пир, признал его достойным. Новый ишан приглашает к себе своих соседей и приятелей и угощает их щедрее, чем прежде. Таким образом он подкупает их в свою пользу, и те, отплачивая за угощение, распространяют о новом ишане всевозможные небылицы, например, что он творит чудеса, что больные, которых он отчитывал, выздоравливают, а бесплодные женщины делаются матерями. Конечно, бывали случаи выздоровления больных, которых отчитывал ишан, но ведь случаи эти могли иметь место и помимо отчитываний ишана. Об этом не рассуждают, а приписывают все это чудодействующей силе ишана. К нему обращаются за талисманами против болезней, оговоров, чар {Так называемых бесноватых (джинни) также отчитывает ишан и при этом употребляет особые решительные средства. Один из местных сартов, почувствовав приближение периодически повторяющихся с ним припадков (очевидно, нервного свойства), обратился за помощью к ишану, известному своим искусством в деле изгнания злых духов. Первый сеанс состоял в чтении над больным молитв и заклинаний, но на другой день явившийся к больному ишан уже не ограничился молитвами, а в видах более сильного, по его словам, воздействия на нечистую силу, нанес своему пациенту 101 удар ногайкой по обнаженной спине. Результат оказался для ишана несколько неожиданный, так как пострадавший обратился с жалобою к полиции. При расследовании дела русским чиновником, ишан с полною откровенностью сознался в нанесении им пациенту ударов ногайкой, будучи убежден в полной целесообразности этого героического средства. («Турк. вед.», № 32 от 24 февраля 1906 г.).} и проч. Особенно часто обращаются к ишану женщины, бесплодные или не пользующиеся почему-либо расположением своих мужей. Просительницам ишан дает талисман, заключающий или стихи из корана, или молитвы, или же кусочек хлеба, соли или сахару, над которыми он читает молитвы и которые должны быть даны мужу. Такие же средства употребляются для приобретения любви любимого человека. На талисманах всего чаще выписывают стихи, находящиеся будто бы в коране, но никому, кроме одних ишанов, неизвестные. Стихи эти, по поверью, имеют такую силу, что кто их носит, того все желания исполняются. Если у врагов ишана случилось какое-либо несчастье, сейчас это истолковывается в смысле наказания божьего за враждебное отношение к ишану. Наш ишан, подобно другим своим товарищам, старается привлечь на свою сторону людей влиятельных и могущих быть ему полезными. Если на них нельзя действовать прямо, то ишан действует через их жен, матерей, сестер и дочерей. Женщины у сартов невежественны и суеверны, и потому легче мужчин поддаются влиянию ишана.
Более всего ишан обязан своею славой и своим возвышением своим ученикам, или муридам; без муридов ишан немыслим. Муриды рассказывают о своем пире, или ишане, чудесные вещи, они превозносят его добродетели, они приписывают своему ишану такие речи и такие действия, о которых сам ишан не знает и даже не догадывается. Муриды вербуют своему ишану новых последователей, те в свою очередь привлекают других и т. д. Ревностнее других действуют те муриды, которые почему-либо заинтересованы в славе и популярности своего пира. Это те муриды, которые, будучи бедны, находят кусок хлеба около ишана, или те, кои, желая играть видную роль в обществе и быть обеспеченными материально, присоединяются к ишану в качестве первых его учеников и разделяют славу и корысть со своим пиром. Таким муридом был муфтий Мигаджиддин у ишана Ахмета-Хальпа. Он был человек способный и по-мусульмански ученый. Первоначально он был злейший враг ишана Ахмета; он занимал хорошее положение, был обеспечен и не нуждался в ишане. Но вот над ним стряслось несчастье: его высылает русское правительство в ссылку в Казалинск на 5 лет. Вернувшись из ссылки, он не мог уже занять прежнего положения и потому остался без средств; тогда он идет с повинною к ненавистному когда-то ему ишану Ахмету, просит у него прощения и умоляет принять его в число муридов ишана. Он кается, что прежде ненавидел ишана, теперь он узнал истину и обещает быть самым ревностным его последователем; он считает свою ссылку наказанием за враждебное отношение к ишану. Ишан принимает его ласково, говоря, что Бог хотел показать свою мудрость и доброту, обратив на путь истины его заклятого врага и сделав его вернейшим его муридом. Узнав об обращении муфтия Мигаджиддина, многие не веровавшие в ишана Ахмета сделались муридами последнего, рассуждая таким образом, что если, мол, такой заклятый враг ишана и притом такой ученый, как муфтий Мигаджиддин, сделался последователем Ахмета-ишана, то значит ишан действительно человек святой и великий. Новый мурид, желая выслужиться перед ишаном, рассказывал и писал об нем просто чудесные вещи; он написал об Ахмете-ишане целую книжку, содержащую биографию ишана, полную чудес и невероятных рассказов. Ишан отплачивал своему ревностному ученику тем, что повсюду брал его с собою, давал ему первое место возле себя и делал его участником своего торжества и своих барышей. Если бы этот мурид не умер раньше своего пира, он наверное наследовал бы ишанство последнего.
Раз начинающий ишан возвысился над уровнем обыкновенных людей, популярность его растет все шире и шире. Даже люди, имеющие хорошее положение и неверующие вовсе в ишанов, поступают муридами к знаменитому ишану с тем расчетом, чтобы при случае опереться на влияние и силу своего ишана. Ишан, например, может иметь большое влияние на выборы казиев, волостных управителей и других должностных лиц, приказывая своим муридам подавать голоса в пользу того или другого кандидата. Нередко ишаны имели большое влияние на беков и на ханов. Так, кокандский ишан Миян-Фазлий-Агат давал у себя убежище от ханского гнева государственным преступникам. Хан из уважения к ишану и по его ходатайству прощал таких преступников. Ишан является патроном своих муридов, он ходатайствует за них перед властями и перед судом. Мне самому в бытность кокандским казием случалось часто получать письма от ишанов с рекомендацией того или другого из тяжущихся и с просьбою помочь его делу.
В каждом городе Туркестанского края есть по крайней мере один ишан. В больших городах их много, и притом самые знаменитые. Знаменитости между ишанами во всем крае имеют муридов, не исключая и Бухары. Муриды набираются из всех народностей, из сартов и еще более из киргиз. Самую благоприятную почву для начинающих и для мелких ишанов представляют киргизские степи Тургайской, Акмолинской и Семиреченской областей. Каждый год из городов Туркестанского края стремятся в киргизские степи толпы ишанов и возвращаются оттуда со стадами верблюдов, лошадей и баранов и с деньгами. Из киргиз попадаются тоже ишаны, но редко, и притом не пользующиеся широкою известностью {Татары также очень часто принимают на себя роль ишанов и обирают простодушных киргиз в степях. См. «Досуги Туркестана», соч. Г. А. Арендаренко. Н. О.}. В Чимкентском уезде я знаю одного ишана из киргиз, по имени Сатубалды Абдуллинова. Он каждый год уезжает за добычей к тургайским киргизам и возвращается домой далеко не с пустыми руками. Прежде он пользовался большою популярностью и среди своих чимкентских киргиз; но когда те раскусили его, не стали больше считать его своим пиром. Всего легче начинать карьеру ишана в Намангане. Жители этого города отличаются наивностью, простотою нравов и необыкновенно суеверны. Там нет ни одного жителя, который бы не был муридом какого-либо ишана… Один мой чимкентский товарищ по училищу, мулла Закир, по совету бывшего чимкентского казия Ай-Мухаммеда отправился в Наманган и там объявил себя ишаном. Через 5 лет я встретил его в Коканде; он очень пополнел, на нем была хорошая одежда и в кармане порядочные деньги. Я спросил его, откуда у него взялось все это. На это он мне ответил, что богатство и довольство дало ему ишанство в Намангане. Теперь он там главный ишан. Муриды из иногородних стараются по крайней мере однажды в год посетить своего пира. Они приезжают к нему за сотни верст, чтобы посмотреть лицо ишана и помолиться с ним вместе. Для посещения выбирается месяц Рамазан, когда у мусульман бывает пост. Муриды проводят этот пост с своим пиром. При посещении пира муриды преподносят ему подарки не только от себя, но и от своих отсутствующих земляков, тоже муридов. Дарят верблюдов, лошадей, баранов, деньги, халаты, хлеб и пр. Сартовская пословица говорит: «Усердие мурида узнается по его подаркам» {К своему пиру мурид подходит с большим почтением и робостию и даже целует у него руку, как это я сам видел в доме умершего в 1892 г. ишана Абдул-Касым-хана. Н. О.}. Местные жители каждый день приносят ишану пищу, которая еще остается для бедных муридов, состоящих при ишане. Некоторые из муридов исполняют для ишана разную работу, не получая за то никакого вознаграждения. Они считают для себя счастьем служить ишану. Те из муридов, кои по бедности не могут давать ишану подарков, стараются о том, чтобы навербовать своему пиру богатых муридов, подарки коих восполнили бы недостаток их, бедных муридов. При этом бедные муриды не остаются без вознаграждения за свое посредничество; они получают как от ишана, так и от новообращенных муридов. Этим еще больше поощряется их усердие. Некоторые из муридов жертвуют ишанам все свое имущество при жизни или завещают таковое на случай смерти. Благодаря такой щедрости муридов, ишаны обладают большим богатством и живут роскошно. Некоторые бывают в одно и тоже время муридами у разных ишанов. А сами ишаны состоят муридами друг у друга. Ишаны от времени до времени предпринимают путешествия в провинции под предлогом посещения могил святых, но в сущности для сбора подарков. Об их приезде в город или кишлак заранее узнают местные жители и спешат к ишану кто для отчитывания болезни и бесплодности, кто для получения талисмана; муриды же для того, чтобы посмотреть лицо своего пира и помолиться с ним; при этом всякий приносит с собою подарки.
В одной сартовской книжке «Правила благочестия» {«Адабу-с-салихин». Автор этого «Домостроя» - Мухаммед Садых Кашгарский составил свою книгу по приказанию Мирзы-Усмана, сына Мирзы Захид-бека, выбрав помещенные в ней правила из разных достойных внимания сочинений, чтобы читающие извлекали из нее пользу для себя. С подлинника сделан перевод на русский язык Н. С. Лыкошиным, напечатанный в Ташкенте в 1895 году, под заглавием «Кодекс приличий на мусульманском Востоке». Н. О.} находится следующее учение о муридах и их отношениях к пиру, или ишану:
Мурид должен сидеть поодаль от пира на самом низком месте и вести себя самым приличным образом, т. е. не шевелиться, не кашлять, не плевать и - Боже упаси! курить; не разговаривать громко, не употреблять нюхательного табаку ( носовой), не сидеть с грязными ногами в калошах, не быть с открытою грудью, иметь на голове чалму и у пояса четки, не быть наряженным, не иметь на себе шелковой одежды и быть готовым в каждую минуту совершить молитву с омовением. Если пир прикажет муриду занять высшее место, даже выше тех, кои по своему положению имеют преимущество перед ним, то он, мурид, должен беспрекословно подчиниться воле пира. Сам пир должен сидеть, имея позу молящегося мусульманина, на коленях с подогнутыми под себя ногами. Прикажет ли пир сделать то или другое, или велит не делать того или другого, мурид с душою и сердцем обязан слушать и исполнять. С кем бы ни говорил пир и о чем бы он ни говорил, мурид должен внимательно слушать и стараться не проронить ни одного слова из разговора пира. Если пир отдаст одному из муридов остатки от своей пищи, то этот мурид должен сам съесть эту пищу, не предлагая другим, - в противном случае можно будет предполагать, что он брезгает остатками пищи ишана и рад бы от них отделаться, уступив другим. Если мурид желает заговорить с пиром, то он обязан предварительно убедиться, есть ли к тому свободное время у пира, не занят ли пир чем-нибудь. Мурид должен говорить к пиру тихо, но не шепотом, с расстановкой и по возможности кратко, содержательно, притом мягко и нежно. Вообще же мурид должен в присутствии пира соблюдать молчание. Сидя перед пиром, мурид должен сосредоточиться; ибо как вода, подверженная волнению, не отражает в себе образа человека, так и мурид, держащий себя рассеянно, лишает пира возможности читать на его лице и видеть, что делается в его душе. Если пир намеревается куда-либо идти, мурид не должен спрашивать, куда он идет. Во всех своих делах, как мирских, так и духовных, мурид должен спрашивать совета у своего пира, даже относительно пищи, питья и одежды. Не посоветовавшись с пиром, мурид не должен предпринимать никаких дел. Если сам пир будет спрашивать совета у своего мурида насчет своих мирских дел, то такой мурид не должен тотчас же высказывать свое мнение, а обязан скромно ответить: «Вы сами хорошо знаете, как вам поступить». Если же пир будет настаивать, тогда мурид должен высказать свое мнение в самых вежливых выражениях. В комнату, так называемую «хильват-хана», где пир совершает молитвы и занимается своими делами наедине, без его позволения входить нельзя. Не должно занимать места, на котором обыкновенно сидит ишан [у себя дома пир всегда сидит на определенном месте]. Никто из муридов не должен надевать одежды и обуви пира. В одном месте с пиром не должно спать. Если ишан позволит муриду спать в одной комнате с собою, то мурид не должен спать крепким сном, а настолько чутко, чтобы быть всегда готовым по первому зову пира встать и исполнить его приказание. С пиром не должно позволять себе шуток и не шутить в его присутствии с другими и даже избегать разговоров. Перед пиром мурид не должен выставлять на вид свои превосходства, ум, богатство, добродетели и т. п. Если пир высказывает какое-либо мнение, не должно его спрашивать, почему это так, где такое мнение содержится. Не надо вынуждать пира прибегать к хитрости, как например: если мурид совершил в присутствии пира какую-либо неловкость и пир не заметил этого муриду, последний пусть не думает, что пир ничего не видал; нет, пир видел, но только притворяется, что не заметил; это есть хитрость со стороны пира. Такая хитрость есть знак неудовольствия пира по отношению к своим ученикам. Напротив, если пир заметил дурной поступок, то мурид должен радоваться, так как это доказывает, что пир им доволен. Мурид должен составить себе о пире такое мнение, что его пир стоит выше всех своих современников. Муриды должны быть убеждены, что пир знает все их действия, тайные и явные. Мурид, имеющий такое убеждение, старается избегать дурных дел. Мурид, сидя перед пиром, должен сосредоточиться; ибо как вода, подверженная волнению, не отражает образа человека, так и мурид, держащий себя рассеянно, лишает пира возможности читать на его лице и видеть, что делается в его душе. В присутствии и отсутствии пира мурид должен воображать себе, что пир сидит у него в голове между бровями и видит все, что он делает, что мыслит. Если пир в дурном расположении духа, значит, он борется с своими страстями и в это время его нужно оставлять одного и уходить. Все свои тайны мурид должен открывать перед пиром и все тайны пира скрывать. Если мурид хочет совершить чудо, он должен обратиться за позволением к ишану. Во всех духовных вопросах муриды не должны полагаться на свои знания. Кто не любит или порицает пира, того должно избегать и не вести с ним знакомства. Не позволять себе смотреть прямо в лицо пиру и сидеть перед ним с опущенными глазами. Сидя перед пиром, надо думать только об нем и иметь его в своем сердце. Если мурид видел чудеса от пира, он может сказать пиру, что видел такие-то его чудеса, но не должен расспрашивать пира, каким образом он совершил чудо. Если мурид желает посетить ишана, он должен это делать не потому, что привык к обществу ишана, а потому, что он думает почерпнуть что-нибудь поучительное от ишана, что он желает очистить свою совесть от всех грехов. Вообще же должно избегать всех дурных поступков и мыслей, которые могли бы не понравиться пиру. Не надо критиковать слова и поступки пира, кои муриду кажутся неодобрительными; мурид не должен даже допускать подобной мысли, а обязан стараться убедить себя, что в поступке пира таится что-нибудь такое, чего он, мурид, не знает и что оправдывает поступок пира. Чтобы быть приятным пиру, мурид должен держать в чистоте свое тело и одежду, избегать прикосновения с предметами нечистыми, чистить зубы, не употреблять луку, чесноку и тому подобных вещей.
Из ишанов, принадлежащих к потомкам имама Раббани, были: в Коканде, во время Худаяр-хана Миян-Фазлий-Агат и в Ташкенте Миян-Халиль. К числу знаменитейших ишанов, не принадлежащих к потомкам имама Раббани, следует отнести: в Ташкенте Ахмата-Хальпу и в Коканде Алтмыша и Тальки-Суфи-Бадаля.
Приведем некоторые факты из жизни ишанов Миян-Фазли-Агата и Ахмета-Хальпы. Как-то однажды прибыл в Чимкент ишан Миян-Фазли. Это было до прихода русских. Ишан остановился в Чимкенте проездом в Туркестан, к могиле имама Хазрета. По дороге он посещал могилы других имамов и ишанов. Для этой цели он остановился и в Чимкенте. Могила ишана находится среди могил обыкновенных смертных. Остановившись около одного кладбища, которое не имело еще могилы святого, проезжий ишан сказал: «Здесь тоже есть могила святого, именно Саиб-баба»; затем, приняв вид муракаба, т. е. человека созерцающего, он наклонил голову и потупил глаза. Постояв некоторое время в таком положении, ишан сказал: «Я ошибся, здесь нет тела такого святого, о котором я говорил: святой этот только проходил через местность, где расположено кладбище». Такое место у мусульман носит название кидам-джай. Присутствующие удивились такой прозорливости ишана и приписали это чуду. Об этом случае рассказывал мне мой отец в полном убеждении, что тут нет никакой фальши и что ишан обладает даром узнавания прошлого и будущего. На месте, указанном ишаном, теперь стоит жердь, увешанная тряпками, - знак, что место это священно. Ишан Миян-Фазлий пользовался огромным влиянием в столице Кокандского ханства. Хан Мадали был озлоблен на ишана за то, что последний давал у себя убежище государственным преступникам и присваивал себе их имущество, подлежащее конфискации в казну. Мадали-хан велел ишану убраться за пределы ханства. Ишан Миян-Фазлий уехал в Мекку. В это время бухарский эмир напал на Кокандское ханство, взял в плен Мадали-хана и казнил его. Все стали толковать этот случай в смысле наказания божьего за изгнание ишана, Миян-Фазлий-Агата. Муриды последнего, разделявшие с ним изгнание, рассказывали впоследствии, что их ишан в день и час казни Мадали-хана сказал: «В этот час мой враг наказан, пойдем назад в Коканд». Знать это он мог, как приписывает народ, только силою пророческого духа. Когда я был еще мальчиком, в Чимкент приехал из Коканда ишан…, совершавший великие чудеса. По приказанию отца я отправился к этому ишану с двумя своими сверстниками. Когда я пришел к ишану, он в это время совершал в саду омовение. Он был в белом халате и в такой же тибитейке. Я сказал своим товарищам, что это, вероятно, ишан. Его окружали несколько человек; кто держал рукомойник, кто полотенце, кто стоял без дела, готовый исполнить всякое приказание ишана.
Мы зашли в помещение ишана. Мой разговор с товарищами слышали муриды, окружающие ишана и бывшие около помещения ишана. Когда ишан вошел в свое помещение, мы почтительно подошли к нему и подали ему руки. Ишан сказал, обращаясь ко мне: «Вы говорили между собою обо мне, указывая на меня, что это, вероятно, ишан». Этим он хотел удивить нас и показать, что он, не слыша, знает, что мы говорили. Присутствующие, легковерные муриды, приняли это за чудо. Но я был убежден, что мои слова к товарищам были переданы ишану кем-либо из лиц, его окружавших. К этому ишану стали обращаться бездетные женщины с намерением получить талисман против бесплодности. Он велел собраться к нему нескольким женщинам и ночевать в его помещении. Женщин собралось числом около 10 человек, и все они остались ночевать у ишана. Между ними была моя соседка Рузыджан, жена Алибая. Переночевав у ишана, женщины вернулись домой. Тогда Алибай спрашивает свою Рузыджан: «Нет ли какой надежды на детей?» - «Мы насчастны, - отвечает ему жена, - счастлива Аим-джан и ее муж Рузыбай; у нас нет надежды на детей. Дело происходило так, - продолжает Рузыджан. - Когда мы, женщины, пришли к ишану, последний оставил нас ночевать у себя и объявил нам, что он не Бог, что всем не может дать детей, но что он будет молиться Богу и Бог пришлет своего ангела ночью в образе его, ишана: ангел божий будет нас обнимать и будет спать с избранною. Ишан велел нам приготовиться к принятию ангела и не тушить свечи. Мы ожидали ангела с нетерпением и каждая из нас лелеяла мысль, что ее осчастливит своим посещением ангел божий. Ночью, когда мы все лежали, явился ангел, похожий на ишана, в его одежде, и стал рассматривать нас поодиночке. Он остановился на жене Рузыбая Аим-джане и с нею спал». (Нужно заметить, что Аим-джан, жена Рузыбая, была красавица). Выслушав этот рассказ жены, Алибай стал смеяться, говоря: «Я очень рад, что Бог не послал своего ангела к моей жене». Он пошел в мечеть и рассказал обо всем этом соседям. Одни верили, другие считали это вымыслом, и репутация ишана ничего не потеряла в глазах его муридов; многие из них, веря рассказу Алибая и его жены, признавали деяние ишана за чудо {23 июля 1898 г. сарт Кукчинской части г. Ташкента М. З. заявил полиции, что в этот день неизвестно куда скрылась его жена 16 лет. Пропавшая была найдена в Бишагачской части у ишана, куда она ушла для отчитывания себя (№№ 56 и 58 «Турк. вед.» 1893 г.).}. В другой раз этот самый ишан приехал в Чимкент, под предлогом посетить чимкентского ишана, которого он одного только считал хорошим ишаном. Когда он находился в гостях у этого ишана, вдруг во время самого угощения наш ишан как бы очнулся и сказал: «За городом есть могила святого, Кочкар-ата, там горят две свечи, одна для меня, другая для вас», т. е. для ишана, у которого он находился в гостях; «Дух святого, - продолжал ишан, - приглашает меня и вас к себе». После этих слов оба ишана и их муриды отправились на могилу святого Кочкар-ата и действительно нашли там две горевшие свечки. Все сочли это за великое чудо; после этого чуда нашему ишану посыпались обильные подарки. Тут ишан просто сфокусничал, но толпа не умела понять фокуса, а сочла за чудо. Впоследствии этого самого ишана Худаяр-хан за подобные фокусы приказал повесить.
В Бухаре был при Насруллахе ишан, который пускался между прочим на следующие хитрости, чтобы показать себя чудотворцем. Он велел двум из своих учеников прикинуться одному слепым, а другому хромым. Ученики эти несколько лет разыгрывали роли один слепого, а другой хромого. Однажды от этого ишана, славящегося своими чудесами, настоятельно потребовали чуда. Тогда он призвал одного из своих учеников и приказал ему прозреть; слепой прозрел. Такое же чудо ишан совершил над хромым. Один только эмир Насруллах не верил в чудеса ишана. Он послал к ишану раиса {Раисом у мусульман называлось особое должностное лицо, наблюдавшее за благочинием в городе и за нравами жителей. Н. О.} с приказанием доставить ишана к нему, эмиру. Посланный раис почтительно слез перед ишаном с лошади и не знал, в каких словах объявить ишану приказ эмира. Он боялся, что ишан чудесным образом ниспошлет на него небесную кару. При этом ишан выразил сожаление над участью эмира, которого неминуемо ждет наказание за неуважение к нему, ишану. Раис вернулся к эмиру ни с чем. Тогда эмир послал другого своего приближенного, и тот, не смотря на угрозы ишана, привел его к эмиру. Последний тотчас же велел его повесить.
В Ташкенте при Худаяр-хане и за время владения страною русскими славился ишан Ахмет-Хальпа. Он умер в 1889 году, дожив до глубокой старости, - ему было около ста лет. Ахмет-ишан за свои богохульные речи был приговорен казиями к смертной казни, но затем был ташкентским беком освобожден от казни на основании ривоята, в котором говорилось, что приговоренный к смерти за преступления против веры освобождается от наказания, если сделал какое-либо изобретение в области искусств или ремесл. Ишан Ахмет-Хальпа делал особенным способом, ему только известным, портфели для книг и бумаг. Этим он спасся от неминуемой смерти. Отец Ахмета-Хальпы был тоже ишаном, а его сын был у него муридом. Он жил то в Шайхантаурской, то в Биш-ягачской части города Ташкента. Ахмет-ишан был очень богат, он имел много садов и земли в Ташкенте и уезде, у него было несколько жен и огромное семейство. Ахмет-ишан обладал образованием ученого мусульманина. В религии он был полнейший либерал; толковал коран по-своему и не считал его божественною книгой, и в своей самоуверенности дошел до того, что стал величать себя пророком. «Хотя Магомет и сказал, - говорил Ахмет-ишан, - что он, Магомет, последний из пророков, но это неправда: пророки должны являться после Магомета от времени до времени». За эти-то слова Ахмет-ишан и был приговорен ташкентскими казиями к смерти, как о том было сказано выше. Он находил противоречия в самом коране, так например: в одном месте коран говорит: «Я Бог, клянусь луною, солнцем и землею»; в другом месте тот же Бог повелевает, чтобы вовсе не клялись ни луною, ни солнцем, ни чем-либо другим {О противоречиях в Коране см. в моей книге «Коран и прогресс», стр. 139-159. Н. О.}. Он высказывал свои мысли муридам, но те хотя слушали его, но не понимали, и потому не соблазнялись. Ахмету-ишану много приписывается чудес. Об его чудесах и замечательных деяниях написал целую книгу его преданнейший мурид, бывший муфтий Минхаджиддин. Он возносит своего ишана до небес и приписывает ему такие деяния, к которым вовсе не был причастен сам ишан. Какую цель преследовал Минхаджиддин, об этом мы говорили выше. Однажды Ахмет-ишан отправился на поклонение могиле святого Хазрета-султана в Туркестане. По пути он остановился в Чимкенте у своего мурида Саибджана. Эти путешествия и остановки делались с целью собрать приношения по провинции. Прожив в Чимкенте несколько дней, Ахмет-ишан вдруг объявил, что он считает излишним продолжать путь в Туркестан к Хазрету, ибо дух святого Хазрета сам пришел к нему навстречу в Чимкент и остановился на данном месте, которое Ахмет-ишан указал окружающим. Ему поверили и сочли это за чудо. В ознаменование встречи духа Хазрета с Ахметом-ишаном поставлен шест с значком, обозначающим святое место. Ахмет-ишан был маловерующий мусульманин; ученые ненавидели его. Ташкентский ишан Абул-Касым писал к эмиру, прося его исходатайствовать у русского правительства высылку из края Ахмета-ишана за его противорелигиозные речи. Но толпа очень любила и уважала Ахмета-Хальпу-ишана. Он имел муридов во всем крае, не исключая и Бухары, и многочисленных последователей в Ташкенте, Коканде, Самарканде и в Киргизской степи. Незадолго до своей смерти Ахмет-ишан в 1889 году ездил в Мекку. Ташкенцы провожали его многочисленною толпою до Чиназа, некоторые же до Самарканда. Самаркандские муриды вышли встречать своего обожаемого ишана на первую станцию и дожидались там его несколько дней. Они разбили дорогие палатки, постлали ковры и приготовили всевозможные яства и дорогие подарки. Самаркандский уездный начальник был так поражен такими приготовлениями к встрече какого-то Ахмета-Хальпы, что телеграфировал к начальнику города Ташкента, спрашивая его, что за личность выехала из Ташкента в Мекку, которой приготовляется столь торжественная встреча? Ахмет-ишан умер в 1889 г. и оставил наследником своего ишанства своего сына. Но сын его не пользуется славою и популярностию своего отца; для этого ему недостает ума, хитрости и красноречия.
ОКОНЧАНИЕОб авторе:
• Воспоминания Саттар-хана Абдул-Гафарова.
Другие материалы об ишанах:
• Г. А. Арандаренко. Досуги в Туркестане;
• К. К. Казанский. Суфизм с точки зрения современной психопатологии;
• Ю. Д. Головнина. На Памирах. Записки русской путешественницы [о Мадали-ишане, предводителе Андижанского мятежа];
• С. С. Казанцев. Воспоминания раскаявшегося отступника от православия в мусульманство [о Зайнулле, знаменитом ишане из г. Троицка].