Дневник священника Туркестанской епархии. 12. В Успенском. Поездки в Наманган, Чуст и Ташкент
В. Иларионов. Дневник священника Туркестанской епархии // Прибавления к Вологодским епархиальным ведомостям. 1905, № 19-23; 1906, № 1-14, 16, 19, 23; 1907, № 2, 6, 9/10, 13, 19, 22; 1908, № 1, 8/9, 12; 1909, № 6; 1912, № 22; 1913, № 3, 15, 16, 20, 21, 23, 24; 1914, № 4, 18; 1915, № 2, 3, 12, 15, 16.
Начало: 1. В Азию!
Предыдущая часть: 11. Путь в Наманганский уезд. Успенское. Малороссы-киевцы
Следующая часть: 13. Визит губернатора. Плутни подрядчика. В Русском Селе
Город Наманган. Вход в парк
6 января [1903 года]. После службы ходили на ключевой арык, где и освящали воду. Иконы для крестного хода собрали из домов. Хотя очень будничный крестный ход вышел, зато конец скрасил все дело. При погружении креста поднялась пальба из десятка ружей, продолжавшаяся во все время обратного пути. На освящении, само собой, было все село.
После водоосвящения ходили по домам со св. крестом и водою, хотя в Малороссии это не в обычае. Священник там ходит со крестом пред Пасхой и Рождеством, читает молитвы; о Пасхе ходит по домам один псаломщик с иконой Воскресения Христова. В Богоявление не бывает никакого хождения. Во многих домах, по приглашению, останавливались посидеть, напиться чаю и закусить. Знакомился с малороссийскими кушаньями: колбасами, салом, ветчинами. Тем худо, что у них нет в употреблении вилок. Мне, как незнакомому с малороссийским бытом, обычаями и языком, необходимо беседовать при каждом удобном случае, - знакомиться. Разговор с женщинами для меня затруднителен, а для них и еще хуже. Мужчины - те понимают, и их речь понятна, особенно молодежи, да еще которые учились в школе. В речи киевских малороссов есть много польских слов. Почти в каждом доме заводили разговор относительно молитвенного дома. Все склоняются более к тому, чтоб нанять и приспособить вновь строящийся дом у одного крестьянина, а нового, особого молитвенного дома не строить, дабы не производить излишней траты, ввиду того, что с весны начнется достройка церкви.
8 января. Был в училище на уроке. Учащиеся собрались все 26 человек, сколько и в списке значится, в том числе 10 девочек. Учитель говорит, что исправно посещают школу только три месяца в году. С началом работ 1-15 марта все разбегутся, осенью до конца октября не можно собрать. Поэтому-то, должно быть, и пишут плохо почти все.
В остальном познания сносны. При ответах стараются говорить по-великорусски, конечно, с малороссийским выговором (бул, нэ хочу и пр.), и с примесью малороссийских слов вроде «гарно», «хиба» и т. д.
В школе грязь, хуже улицы. На улице снег тает, ребята со снегом на сапогах бегут в школу на земляной пол. Можно вообразить, какая получается каша. Учитель не знает как и дождаться своего помещения.
Да и мне тошно приходится: куда ни оглянись, везде неотрадно. Нет церкви, нет ничего для службы, квартира - дрянь. Нужно же испить горькое, чтоб увидеть сладкое. Приход здесь богатый. На причт 32 дес. земли. При здешних ценах на хлеб от 1½ до 2½ р. пуд пшеницы, при урожае от 60 до 90 пуд. с десятины, - хозяйство дает доход хороший. Жалованье с доходом на священника 1000 руб. Обработка 1 десятины стоит не более 15 руб., да и та окупается соломой.
Предвидится три-четыре брака. Двое уже приходили благословляться, принесли предбрачные документы. Какое еще, сказывают, безнравственное обыкновение у малороссов. Невеста после сговоров живет в доме жениха до брака месяца два-три. При всяких требах: браках, крещениях, погребениях, панихидах приносят священнику хлебы и еще птицу: куриц, - сало.
При смерти кого-либо производят звон церковный, дабы знали, что «душа отошла к Богу», как они выражаются.
Общество приговором постановило платить за мою квартиру и давать на отопление солому. В Киевской губернии топят соломой. И мои крестьяне продолжают и здесь соломенное отопление. Я еще дорогою слышал об этом, но все не верил. Топят кизяком, - это видал и слыхал, но… соломой - что-то невероятно. Теперь уверился, на опыте убедился. Печь натапливается жарко, но пеплу остается много в печи, и хлопотливо: нужно с полчаса подбрасывать солому горстями и постоянно мешать в печи клюкою.
Квартира наша хотя тесновата, но зато тепла и покойна.
3 февраля 1903 года. 20 января был в г. Намангане, сегодня опять там же. Обе поездки для браков - четыре повенчал. Очень дорога грязна, исключая 10 верст от Успенского, где лежит снег. В первый раз ездили на санях объездной дорогой, горами. Теперь и там снегу мало. Поездка не очень приятная, но что поделаешь. Правда, кстати и свои дела исправишь: купить необходимое для дома. В этот раз свечи получил. А самое главное удовольствие испытаешь - сходишь в баню. Малороссы бани не знают, поэтому и в Успенском бань ни у кого нет. Да и в Намангане хороших бань, русских не имеется. Прежде была, да закрыта. Имеются две сартовских торговых бани. Чистотою и удобствами они не отличаются, но вымыться можно.
Мужики мои обижаются на наманганского священника, что дорого берут с жениха и невесты в пользу церкви - по 2 рубля. Свечи также продаются очень дорого - по 6 руб. за фунт. Просфоры продаются по 15 коп. за штуку. Печет их жена священника. Последнее, пожалуй, покажется необычным. Но это так. Да и не только здесь, а при многих церквах занимаются просфоропечением жены кого-либо из причта. Наманганский военный священник заведует заштатным г. Чустом, где есть молитвенный дом, правда, еще не освященный, со всеми богослужебными принадлежностями: сосудами, облачениями, книгами. Ему, как старцу, да и притом одному на весь город, - (другого священника нет), трудно ездить за 35 верст; да и он же военный, а в Чусте войск нет ни одной души. Поэтому он и предложил мне взять в свое заведывание г. Чуст. Я, конечно, согласился с радостию. Я же езжу, и нужно будет ездить впредь, в Наманган для своих и церковных нужд. А от Намангана до Чуста рукой подать, и притом почтовый тракт. Служить придется не более 5-6 раз в год. Не мешает и лишняя копейка. Там народ все богатый - хлопковые заводчики и их служащие. Для меня же принятие молитвенного дома в Чусте теперь незаменимо. Оттуда можно будет брать все необходимое для богослужения в Успенском. О передаче мне Чуста подали с Наманганским священником обоюдный рапорт епископу.
Оказывается, что здешний край богат топливом. Топят хлопковыми семечками; они точь-в-точь что кедровые орехи, немного опутанные ватой. Топят жмыхами, остающимся при выделке масла из тех же семячек. Топят каменным углем. Любого из сказанных материалов достаточно на 3 рубля в месяц для одной печи. Отопление недорого, оказывается.
10 февраля. Едва-едва дотащился до Намангана, ехал целые сутки 70 верст Подобной грязи я еще не видал за всю свою службу, за всю свою жизнь, в продолжение которой изъездил десятки тысяч верст. В другом месте и вышел бы, пешкам лучше пошел, да такая досада, что нельзя, нигде нет места сухого, а на дороге не только калоши, так и сапоги в грязи оставишь. Ехали парой, запряженной в дышло, как обыкновенно ездят киевцы. Встречали и обгоняли сартов, едущих на своих арбах, с огромными колесами. Жалость смотреть на бедных лошадей. Они ездят на одной лошади, а тут помогают друг другу; выпрягают из одной арбы лошадь, подпрягают к другой и т. д. В одном месте обогнали две арбы, стоят среди дороги и кормят лошадей; последние, видно, что выбились из сил. Как ни худа дорога, а мне ехать нужно непременно, так как военный священник, получив из консистории разрешение на передачу мне молитвенного дома в г. Чусте, на 12 февраля назначил освящение его, на которое пригласил и меня.
Культурная равнина близ Варзыка и Чуста. Фото С. Неуструева
11 февраля. Едва доехали к вечеру, при огнях, в Чуст, а выехали в 8 ч. утра. Ехали на арбе. Как я уговаривал о. В. ехать на почтовых! Нет, говорит, на почтовых натрясет, беспокойно. Не забудет он вовек этой покойной езды на арбе, которая оказалась хуже почтовой тряски. Отправились из Намангана, не обратив внимания, что верх арбы непрочный, и не спросив у возчика, есть ли чем закрыться в случае худой погоды. Отъехали версты три от города, пошел дождь, сверху стало мочить сквозь кибитку. Ни у возчика, ни у нас - кошмы (войлока) не оказалось. Верх закрыли одеялом. Спереди опять начало мочить, так как ветер был встречный. Дорогой уже в русско-туземном училище взяли два войлока для спасения от дождя. Одна беда миновала, другая пришла. Возчик, с намерением объехать один крутой и длинный подъем в гору, поехал долиной, подле гор, и заехал на рисовое поле. Да так заехал, что ни взад ни вперед, лошадь из сил выбилась. И выйти нам нельзя, увязнешь по колено в грязи. Говорить по-сартовски ни тот, ни другой не умеем. Хорошо еще, что с нами был военный церковник, которого мы и послали вместе с сартом в соседний кишлак за помощью. Мне подобные случаи не в диво, я уже привык к ним, прослужив 7 лет в Семиречье, в казачьем, разбросанном приходе. Да и на С. Двине не мало доводилось ездить и видать виды. А мой коллега служил все в городах и с подобными историями незнаком. Оказалось, что он даже шубы с собой не взял. А ведь могло случиться, что ночевали бы на поле. Наконец часа чрез 1½ являются наши посланные и с ними трое верховых сартов. Подпрягли двух свежих лошадей и выехали чрез полчаса на почтовый тракт. А там в Чусте нас ждут, не знают, что такое случилось с нами. Пристав уже выслал нам навстречу двух джигитов (конных полицейских). Спасибо, они помогли нам доехать, попеременно подпрягали своих лошадей в помощь нашей. А то бы пришлось ночевать дорогой, лошадь обессилела. Ни всенощной, ни завтра часов служить не будем - так хочет о. В. А мне со своим уставом в чужой монастырь соваться не стоит, только старца обидишь.
12 февраля. В 9 часов совершили освящение молитвенного дома в г. Чусте во имя святителя Николая Мирликийского. После освящения прихожане тотчас же избрали церковного старосту, местного пристава В. Молитвенный дом красивый очень снаружи, чистенький и светлый внутри. Иконостас простой столярной работы, с бронзированною резьбой. Иконы выписные из Москвы на полотне. Для богослужения есть все принадлежности: ризы, сосуды, книги.
Молитвенный дом выстроен стараниями бывшего пристава, так сказать, из ничего. Пустовали старые казармы из сырца кирпича. Он их разобрал и построил. Капитал на постройку давали прихожане, которых там хотя всего 20 домов, но есть богатые, служащие на хлопкоочистительных заводах. Между прочим, есть заводчик Соловьев, зять известного миллионера Саввы Морозова. Он раскольник, между тем на молитвенный дом дал больше всех.
Кроме 20 домохозяев - есть еще много православных рабочих на заводах.
Молитвенный дом и приход я принял от о. В. и забрал все необходимое для служения с собою.
После освящения была приготовлена у пристава закуска, на которую собралось все чустское общество, нас два священника и наманганский уездный начальник. Был предложен подписной лист в пользу нового молитвенного дома, по которому и собрали 100 рублей.
Обратно мы мигом доехали до Намангана на лошадях пристава. О. В. так напугался вчерашней поездки, что дал слово на арбах больше не ездить.
20 февраля. Ездил напутствовать больную за 10 верст от поселка, на хутор в горах. Замечательный этот дом, где я был. Хозяин отставной офицер из простых (крестьян). В офицеры произведен еще в семидесятых годах из фельдфебелей за отличия в разных походах и делах в Средней Азии. Затем его за что-то уволили в отставку, кажется, за непорядки в войсковом хозяйстве. Вскоре после этого с женою его сделалось умопомешательство. С того времени и мучатся с ней, в больницу никак не могут поместить, между тем помешательство у ней буйное. Нет у них такого помещения, куда бы можно было запирать во время приступов болезни. Я ночевал у них и, признаться, все побаивался с вечера, так как хозяйка все буйствовала, а комната, где я ночевал, не запирается изнутри. У него, кроме жены, в семье три сына и дочь девушка. Сыновья нигде не учились и кроме грамоты, чтения и письма ничего не знают, одеваются по-крестьянски. Ни наружностью, ни развитием нисколько от крестьян они не отличаются. По выходе в отставку, служа в объездчиках, в первые годы после покорения Ферганы, он приобрел в собственность 15 десятин земли, по очень дешевой цене, - в то время туземцам еще и во сне не снилось, что десятина земли в Фергане будет цениться до 500 руб., как теперь. Есть еще у него пасека в 150 колодок. Пчеловодством и хлебопашеством они и занимаются, тем и живут.
От обеих этих статей, очень здесь доходных, могли бы они получать, сложа руки, тысяч до 2 дохода. Но все трое они хозяйствуют, каждый тянет себе, поэтому и живут так себе, посредственно, порядка в хозяйстве нет.
Кстати, - ездил я еще на санях, и дорога санная очень хорошая. Ныне зима долго затянулась. Мои прихожане сказывают, что раньше в конце февраля они начинали сеять, а в этот год и думать еще нечего.
У офицера того я совершил две требы: одну сноху приобщил, а у другой окрестил младенца. Оба они женаты на крестьянках с. Успенского. За труды дали десять рублей, по-офицерски.
28 февраля. Кончилась первая седмица поста. Говеющих было человек семьдесят. Молитвенный дом устроили в нежилом доме, даже еще не отстроенном. Теснота, грязь, - пол земляной, стены небеленые. Да и белить нельзя, ибо дом не отопляется, за неимением печи. Место для алтаря отделено лишь занавескою, чисто по-походному. Служить литургию, на походном антиминсе, начал с недели сыропустной, когда только что сделали престол. Объявлено было, что служба будет с понедельника ежедневно; служили, а первые два дня народу очень мало было, лишь со среды собрались все говеющие. Какое-то еще странное обыкновение у малороссов: во время исповеди касаются рукою евангелия. Говорят, что «нас так учили делать батюшки на родине».
В пользу священника исповедники дают по 5-копеечной свечке и многие деньгами. А народ туговатый. Пред иконами ставят более пятикопеечные свечки. Иные еще спрашивают, почему нет в продаже 2-3-копеечных, как в «России». Кружечный церковный доход тоже невелик будет: на блюдо кладут 2-3 копейки, и то не все. Ничего нет для церкви. Когда все заведешь при таком доходе? Из казны, правда, назначено на церковную утварь 700 руб. В двух приходах я служил, в обоих много было трудов, и хлопот по устройству храмов. Но там были средства, было на что устраивать. А здесь приход новый, мужики сами еще устраиваются.
25 марта. Можно сказать, что великопостное служение кончил, так как все прихожане отговели и в Успенском и в Чусте. Первые три седмицы служил в Успенском. С 18 по 25 служил в Чусте. Здесь отдохнул и душой, и телом. Исповедников в Чусте было мало - всего человек 60. Квартира была у пристава, конечно с содержанием, очень хорошая. Жить было не скучно. Между службами сходишь к тому, другому. Псаломщика со мною не было, а исправлял его обязанности служащий при одном заводе, ранее бывший учителем в с. Успенском, в моем приходе. Он же и пел на клиросе с хором любителей из здешних служащих. К Пасхе обещается разучить всю пасхальную службу.
Чустское общество меня просило, чтоб я служил у них последние три дня страстной и первые два дня Светлой седмиц. Я отказался; неудобно же оставить своих, так сказать, коренных прихожан без службы в такие дни, и ехать за 100 верст. Невольно каждый подумает, что я так поступил из-за своих выгод, из-за своих удобств. Пробовали просить об этом уездного начальника, т. е. просить епископа о разрешении здесь служить мне. Тот на их телеграмму даже не ответил. Хорошо и сделал. А то как-никак обижаться стали бы успенские мужики на меня, а не на кого другого.
Просили еще чустские меня переехать или, вернее, поступить к ним навсегда. Дают 700 руб. жалованья, 4 десятины земли, помещение с отоплением. Я, конечно, отказался, так как в Успенском я получу вдвое более содержания. Этот вопрос решали ежедневно. Я им посоветовал, чтоб они просили о назначении пока временного священника, монаха какого-либо. В Верном, при епископе, имеются таких два монаха, командируемые для служения к вдовым приходам.
Да! Отдохнул в Чусте. И время такое веселое в природе, весна пришла. С 20 числа стали цвести деревья. Говорят, весна ныне запоздала здесь дней на 20. При квартире пристава огромный, благоустроенный сад в 5 десятин: с аллеями, беседками. Как хорошо было гулять в свободное время, особенно утром на восходе солнца! Пение птиц, везде цветы. Скорее нужно назвать этот сад парком. С трудом верится, что в 20 лет могли вымахать такие деревья.
Второй раз пускают слух, что я умер. В первый раз, когда уехал с Двины. По приезде в Семиречье, вдруг получаю письмо от знакомых, в котором спрашивают о моем здоровье и пишут, что были у них слухи о моей смерти в дороге. Теперь получил письмо от детей. Пишут, что подобный же слух пущен в Верном, и будто бы лицом, приехавшим отсюда. Теперь я понимаю, почему на пути в Чуст - в Намангане получил я от детей телеграмму, в которой спрашивают, как мы живем. Пускать всякие слухи без разбора не для всех удобно. Ребят моих довели до слез. Едва успокоились после ответной телеграммы.
26 марта. Сегодня вечером в 10 часов еле-еле дотащился домой на арбе от с. Наная (10 вер.) По сторонам лежит еще снег, а дорога растаяла; смешалась на ней грязь со снегом, и замерзло. До Наная ехал от Чуста на тройке приставских лошадей; там скоро переехали. Домой ехать прямо не посмел на тех лошадях, тяжело им, да я экипаж рессорный сломать не долго. В Намангане весна запоздала на 20 дней, а здесь на целый месяц против прежних лет. Дай Бог, чтоб с 1 апреля начался посев. Снегу хотя и мало, но грязь еще продержится.
5 апреля. Страстная суббота. За неимением плащаницы положили на столик икону, взятую у одного крестьянина: снятие Господа со креста. После славословия великого народ прикладывался к этой иконе. Обхождения вокруг молитвенного дома не было. Сегодня, в четверг вечером и в Вербное воскресенье многие покупали свечи в 50 коп., которых я захватил взаймы в Чусте. Многие спрашивали свечи рублевые, которых у нас вовсе нет. Иные стояли с большими самодельными, желтыми свечами. Понакупили воску, а у иных свой нашелся, так как человек десять имеют свои пасеки, и накатали свечи. Иные стали было ставить такие свечи к иконам, но я не дозволил. После службы объяснил им, что такие грязные свечи носить в церковь грешно, и что воск можно обменивать на свечи или жертвовать в церковь.
В Вербное воскресенье нанесли таких верб, что в дом не входят - прутья в 4-5 аршин. Говорят: «У нас на родине все с такими вербами стоят». Потом - вербы, приготовленные для стояния в церкви, заносят в нее с особенной церемонией: ставят пучки пред папертью, поют что-то и обносят вокруг церкви, а потом уже заносят в церковь. Вот обычай киевский. Началась настоящая весна, появилась зелень на горах. С 2-го апреля мужики начали сеять пшеницу. Мне не удалось посеять нисколько. Предполагаю пахать помочью, а пред праздниками кто же поедет. Да и свое еще только начали мужики. Сельский староста советует сделать помочь в конце Светлой недели.
На исповедников был сделан налог по 25 к. на душу в пользу церкви. Собралось таким родом до 50 руб., которые и послали за богослужебные книги. Псаломщик мой намерен выписать для церкви небольшой сосуд руб. в 60-70. Вот - слава Богу, помаленьку начинаем обзаводиться.
6 апреля. Светлое Христово Воскресение. Светлый праздник, а настроение непраздничное было за службой, несмотря на хорошее пение. Так настраивает убогая обстановка. Напев у малороссов особенный. Пасхальные песнопения поются уж очень игриво.
Для освящения нанесены были всевозможные яства, все что приготовляют к празднику: куличи, сыр, яйца, жареная птица, сало и свинина.
После обедни посидели у меня с часок пристав с женою. Уговорились, что к нему поедем с крестом завтра. Он говорил, что церковь будет строить сам инженер, есть у него и десятник, какой-то наманганский еврей [Неужели? - Прим. ред. «Туркестанских епархиальных ведомостей», где под заглавием «Из дневника священника» также печатались извлечения из дневника В. И. Иларионова.].
По уходе пристава пошли по домам со св. крестом.
Много наслушался рассказов от крестьян о тех мытарствах, которые они претерпели, прежде чем здесь устроиться. Прожили они год в горах, зимою совершенно будучи отрезаны от мира за отсутствием дорог и из-за глубоких снегов. Здесь целый год жили в землянках. Теперь поустроились. Многие уже купили у киргизов земли. Завели и любимых ими свиней. Теперь каждый имеет две-три матки. Замечательно, что пасет свиней киргиз мусульманин. Терпели они вначале лишения и из-за любимого ими сала. Дело в том, что поселок русский - село Успенское - первый в Фергане (теперь пять имеется), а горожане русские свиней не держат. Вот и бились они первые два года без сала. Редко кто когда привозил из Ташкента.
Губернатор-малоросс вступился в их слезы, распорядился выписать из Ташкента несколько маток, развели своих. Рады ли нет, говорят, были!
Зазеленело, зацвело на горах, которые начинаются за ¼ версты от села. Надо сказать, что цветы появляются одновременно почти с травой. Между цветами преобладает дикий мак.
8 апреля. Вчера утром прославили у пристава, посидели часок-другой и отправились в Чуст служить, поехали прямой дорогой, минуя город. Ямщик русский довез нас только до половины дороги, а затем наняли арбу. Нанимали возчика ночью, едва-едва нашли, и то арбу без кибитки. И попылило нас дорогой, - я взял с собою псаломщика. Колоса у арбы большие, выше сиденья. Поэтому вся пыль с верху колес сыплется на седоков. Ехали ночью, спешили, и напрасно. Приезжаем в Чуст, никого нет - все уехали за 5 верст на прогулку за шампиньонами. Даже ключей от молитвенного дома не нашли. Пристав, он же и церковный староста, также уехал с прочими. Они не рассчитывали, что мы так рано приедем, хотя я, уезжая в пост, дал слово служить у них на третий день Пасхи. Да и из Успенского писал бумагу, что приедем к третьему дню.
12 апреля. Сегодня утром вернулись из Чуста. Служили там по три дня. Остались очень довольны, и впредь приглашали ездить почаще.
Опять пристав проводил на своих лошадях до Намангана. Пели в Чусте любители, под управлением бывшего учителя. Порядок службы только плохо знает регент, а пели хорошо. Доходу получили порядочно - рублей 40; за труды довольно. И в церковь поступило доходу не меньше того. Один из служащих завода, москвич-раскольник, обещается собрать в Москве серебряной утвари в пользу чустской и нашей церкви. Он едет скоро в Москву и там займется этим делом сам лично, пригласит к пожертвованиям богатые церкви и магазины церковной утвари. Курьезно, что этот господин как-то приобрел привычку к табаку, и вот покуривает потихоньку от жены. У него были на квартире с крестом и пели, но ко кресту он не подходил.
Встретились в Намангане со священником с. Никольского С. из Андижанского уезда, назначенным для присутствования при избрании церковного старосты вместо благочинного. Со стороны последнего излишняя формальность в этом случае. Не слышал, чтоб где-либо присутствовали благочинные при выборах старост, ни здесь, ни в России. Соблюдением этой формальности в здешнем крае только обременяется церковь. Так, - нам придется заплатить представителю благочинного 80 рублей прогонов. Хорошо еще, что сам благочинный не вздумал ехать за 700 вер., он живет в г. Н. Бухаре. Предоставляю читателям высчитать прогоны благочинному на случай поездки его к нам.
13 апреля. После обедни произвели выборы старосты. Как-то скоро избрали, единогласно, без споров и шума. Должно быть, у них уже ранее намечен был на сельском сходе.
О. С… понравилось наше село. Говорит, что «более благоустроено, чем мое», хотя основаны они почти одновременно. Церковь у него уже построена, но не освящена; дом причтовый тоже готов. Земли причту почему-то еще не нарезано. Но он человек, видимо, бойкий и ловкий. Как-то устроил, что прихожане взамен земли дали ему 400 пудов пшеницы. Никак не может он привыкнуть к хохлам и они ему не нравятся во всем. Видимо, человек нервный, - все его возмущает. Я бы, говорит, не стал и служить в вашем молитвенном доме. А как бы поступил, интересно, если строить зимою было нельзя, а лучшего не найти.
14 апреля. Сегодня, в понедельник правили Радоницу, - у малороссов в этот день правят, а не во вторник. В церкви почти не было панихид, большинство служили на кладбище. Та еще у них особенность, что к панихиде носят три хлеба, а не кутью или блины. Поэтому мне привезли хлеба с кладбища целый воз. Как и в Семиречье, все нанесли на могилы всевозможных яств. После панихиды каждый дом на своей могиле садятся и закусывают. Увидал у многих бутылочки с водкой. Постыдил их за это нехристианское поминовение. Мы, говорят, немного, по чарочке выпьем. Так, говорят, ранее велось дедами.
25 апреля. Целых восемь дней буквально шел дождь с 14 по 22 , не переставая. По один лишь день около полудня выглянуло солнце и дождь перестал часа на два. Каждую весну, говорят мужики, бывает много дождей в апреле и мае. Недаром же хлеб растет здесь без полива. Посевы хлебов задержались у всех. Сегодня лишь мог собрать я помочь для посева пшеницы. Собралось много. Пахали 22 плуга и заборанивали пять борон. Посеяли 10 десятин пшеницы и 1½ овса с клевером. Моих трудов мало было: приходил раза два посмотреть ненадолго. Церковный и сельский старосты и землю отвели, и всем распоряжались во время угощенья. Земля какая прекрасная, так и рассыпается во время пахоты, с черноземом наполовину. Почва из выветрившихся горных пород, целина, никогда не паханная. Вблизи Успенского только два кишлака киргизских, домов 50. И то, много ли они сеют - по ½ десятине на юрту. Если своей земли мало, то можно арендовать у киргиз по 3 рубля за десятину, тут же рядом с нашей землей. Даже есть земли, которые продают киргизы в вечное владение по 50 р. десятина.
26 апреля. Был инспектор народных училищ.
Приехал он уже после уроков, ребят не собирали. Ревизию ограничил лишь тем, что зашел в школу минут на 20 и расписался в книгах: «смотрел такой-то». Значит, правду говорили мне ранее, что он большею частию так ревизует училища, т. е. расписывается в книгах, а детей не испытывает.
Во время бывших дождей вода, скопившаяся в одном ущелье вблизи Успенского, ударила сильным ручьем, вернее, валом в аршин высоты, мимо церкви чрез поселок. Наделало много вымоин. Такие потоки в здешнем крае, называемые силями, бывают нередко во время дождей, особенно грозовых в горах, и причиняют много вреда. Ими замывает посевы, уносит много скота и людей. Тем худо, что предусмотреть их трудно: ныне в одном месте силь, на другой год в другом. Так как этот силь может замывать церковную площадь и причтовую полевую землю, то я и пошел расследовать сперва один. Оказалось, что этот поток из ущелья тек ранее в другом направлении на юг, а несколько лет назад поворотил на восток, и что направить его в прежнее русло ничего не стоит целым селом. Потом сходили со старостой, который пришел к тому же заключению. Сказали об этом мужикам: куда тут - не сговоришь, не согласились отвести поток.
11 мая. В Николин день и сегодня служил в Чусте, приехал по случаю храмового у них праздника.
В праздник, за обедней, являются в алтарь двое священников из Урмии; одного из них я видал еще в Семиречье, ездил он за сбором. После обедни, во время молебна, они уходят из церкви. Когда народ весь разошелся из церкви и мы остались двое с приставом, разговорились об этих священниках и о цели их приезда. Я спросил пристава, знает ли он наши распоряжения о сборах на заграничные церкви, монастыри. И он добавил, что отправил этих священников в Наманган не особенно благородным образом. Но урмийцы оказались хитрее полиции. Чрез час времени после обедни, когда мы сидели с приставом и еще с двумя его гостями и рассматривали коллекцию азиатских древних серебряных монет, явились персидские священники и предъявили паспорта. На вопрос пристава, для чего же они приехали сюда, ответили: «Посмотреть здешний край». Посидев с полчаса, они ушли. Чрез четверть часа после них являются к приставу некоторые из здешнего общества и в разговорах, между прочим, касаются урмийских священников. Оказывается, что они у них были и что им подписали в предъявленные книжки по несколько рублей пожертвований. Пристав тотчас же послал полицейских разыскивать священников, но их и след простыл. Оказалось, что пока они сидели у пристава, им приготовляли на почтовой станции лошадей, и они уехали в г. Наманган. Единственно, что оставалось сделать приставу, - это телеграфировать в гор. Наманган о задержании их, что он и сделал. В Чусте наподписывали урмийцам до 30 рублей.
12 мая. Вернулся из Чуста и узнал приятную новость. Еще 8 мая приехал в Успенское мастер еврей строить церковь. Раньше строил сарт, теперь еврей. Странно что-то - христианскую церковь строят мусульмане и евреи. Еврей этот взят инженером. Только на каких правах будет строить еврей - не разберешь: как десятник или как подрядчик? Кирпич будут работать и обжигать на месте, печь есть готовая, построенная бывшим подрядчиком. Но лесу ни для постройки, ни для обжигания нет.
Еще скажу о похождениях урмийских священников в Намангане. По приезде в город они постарались зайти к богатым и которые попроще гражданам, которые и пожертвовали им рублей до 50. А потом уже явились в полицию с своими паспортами. Помощники уездного начальника без церемонии предложили им немедленно уехать из города, припугнув отправкою по этапу в родную Урмию. На другой же день выехали. Так-то обирают православных заграничные проходимцы, пользуясь русской скромностью и простотой. В последние годы постоянно разъезжает заграничное духовенство по здешнему краю для сборов. Назад тому года два ездили по Семиречью за сбором трое палестинских священников, я их прогнал из своего села.
Церковь Благовещения на станции Ташкент. Не позднее 1903 г.
25 мая. Троица. Третий день живу в Ташкенте, приехал встречать детей. Остановился на почтовой станции. Народу здесь, по обыкновению, много, большинство едут на Верный. Здесь же учитель туземной школы - сосед, учительствует за 10 верст от Успенского.
За всенощными и литургиями был в двух церквах приходских и военном соборе. Эти церкви отличаются благолепием внутри и снаружи: золоченые иконостасы, стенная живопись, серебряные ризы на иконах, богатая ризница и утварь. Есть еще две церкви - на вокзале железнодорожная и на кладбище, и только. Остальные церкви домовые, при учебных заведениях пять, и при частях войск - военные. Стоит страшная жара и выйти никуда не хочется. Да и праздники - за службой проходит времени часа четыре. Намеревался осматривать Ташкент с завтрашнего дня, и не удалось. Около 3 часов дня вдруг являются мои ребята. Совсем не ожидал. Выехали они 19 и проехали 800 вер. в 6 суток. Так никто не ездит. Они ехали с рукоположенным во диакона псаломщиком из Ташкента, как по казенной надобности. Ехали и ночами, а кроме того, от Чимкента ехали на вольных без задержек. Осматривать Ташкент они не пожелали, должно быть, скорее хочется дома быть. Почти полгода не были дома, а жили за тысячу верст от родителей. Поэтому сегодня же и отправились в г. Коканд с вечерним поездом. Старших перевели в следующие классы с наградами, и их уже примут в маргеланские гимназии, без сомнения, так как места свободные есть. Младшей же назначены две переэкзаменовки, которой придется уезжать в августе.
28 мая. Из Ташкента вернулись домой. Нас и не ожидали ранее 1 июня. По железной дороге есть одна пересадка на станции Черняево, откуда один путь идет на г. Самарканд, а другой на г. Андижан. И мученье же на этой пересадке! Целую ночь держат в вокзале, очень малопоместительном. И в вагоны не пускают почему-то. Да еще несчастный почтовый тракт между Кокандом и Наманганом досаждает: экипажи худые, лошадей мало, ждать заставляют на каждой станции.
Работа у церкви закипела: подвозят и обделывают лес для постройки, работают кирпич. Столяры и каменщики привезены из Намангана. Подрядчик жалуется, что инженер дает мало денег, обещал перевести по почте и не переводит.
20 июля. Наконец-то приехал инженер, чрез 2½ месяца после начала построек. Я рассчитывал, что он будет жить постоянно, но нет, чрез три дня уедет в Маргелан. А когда приедет? опять через два месяца, когда уже постройки каменные здесь невозможны из-за холодов. Еврей без него, видимо, не поспешит. Я узнал, что подрядчик уже много денег получил от инженера, а между тем материалов мало заготовлено. Лесу недостаточно будет. А его ведь нужно привезти ранее, чтоб высох. Кирпича выжжена одна печь, а еще нужно две. Сырца же заготовлено на полпечи, работают его тихо, дров для обжигания его нет. Киргизы привезли возов 50, потом отказались из-за того, что худо рассчитывают. Рабочие все жалуются, что худо кормит, дает мало хлеба. Думаю, что этот строитель затянет постройку, не окончит ныне, а инженеру заедет в карман. Одновременно строят дом причтовый и церковь. Дом во многих отношениях неудобный, особенно расположение служб. Так, службы от дома на расстоянии всего 6 аршин, против окна гостиной ватерклозет, против парадного крыльца ворота в конюшню. Крыша на службах зальется землею и, конечно, будет протекать. Просил инженера кое-что изменить, не соглашается, напр., вместо земляной крыши сделать камышевую.
Ходил всей семьей рыбачить верст за пять на горную речку, теперь довольно многоводную, и как все горные реки - очень быструю. Рыба в речке двух родов - осман и маринка, общие всему Туркестану. В горных местах мы еще не живали, и теперь наслаждаемся природой и воздухом. Температура выше 22° по Р. в тени не бывает - я произвожу ежедневно измерения три раза. А вдали от гор, напр., в Намангане, жарит, доходит до 34° по Р. в тени. Дорога к речке идет узким ущельем, покрытым внизу и по бокам травою, цветущими кустарниками, фруктовыми деревьями: абрикосами, яблонями, вишнями, грушами. Наверху ущелий растет хвойный лес - туи.
Ходили на другие горы, к югу от села, в трех верстах. Там по южным склонам громадные леса грецкого ореха. Ореховое дерево имеет темно-зеленую гладкую кору, огромные светло-зеленые листья в 6 вер. длиною и 4 в поперечнике. Орех, кроме скорлупы, покрыт еще мягкою, толстою кожурою, от которой он очищается во время сбора. Старые ореховые деревья громадны - в комле до пол-аршина в диаметре. В последнее время они стали давать громадный доход казне. На старых деревьях образуются наросты, которые отправляют за границу и продают на вес, что-то по 70 руб. за пуд. Идут они для столярства.
ПРОДОЛЖЕНИЕ
Начало: 1. В Азию!
Предыдущая часть: 11. Путь в Наманганский уезд. Успенское. Малороссы-киевцы
Следующая часть: 13. Визит губернатора. Плутни подрядчика. В Русском Селе
Город Наманган. Вход в парк
6 января [1903 года]. После службы ходили на ключевой арык, где и освящали воду. Иконы для крестного хода собрали из домов. Хотя очень будничный крестный ход вышел, зато конец скрасил все дело. При погружении креста поднялась пальба из десятка ружей, продолжавшаяся во все время обратного пути. На освящении, само собой, было все село.
После водоосвящения ходили по домам со св. крестом и водою, хотя в Малороссии это не в обычае. Священник там ходит со крестом пред Пасхой и Рождеством, читает молитвы; о Пасхе ходит по домам один псаломщик с иконой Воскресения Христова. В Богоявление не бывает никакого хождения. Во многих домах, по приглашению, останавливались посидеть, напиться чаю и закусить. Знакомился с малороссийскими кушаньями: колбасами, салом, ветчинами. Тем худо, что у них нет в употреблении вилок. Мне, как незнакомому с малороссийским бытом, обычаями и языком, необходимо беседовать при каждом удобном случае, - знакомиться. Разговор с женщинами для меня затруднителен, а для них и еще хуже. Мужчины - те понимают, и их речь понятна, особенно молодежи, да еще которые учились в школе. В речи киевских малороссов есть много польских слов. Почти в каждом доме заводили разговор относительно молитвенного дома. Все склоняются более к тому, чтоб нанять и приспособить вновь строящийся дом у одного крестьянина, а нового, особого молитвенного дома не строить, дабы не производить излишней траты, ввиду того, что с весны начнется достройка церкви.
8 января. Был в училище на уроке. Учащиеся собрались все 26 человек, сколько и в списке значится, в том числе 10 девочек. Учитель говорит, что исправно посещают школу только три месяца в году. С началом работ 1-15 марта все разбегутся, осенью до конца октября не можно собрать. Поэтому-то, должно быть, и пишут плохо почти все.
В остальном познания сносны. При ответах стараются говорить по-великорусски, конечно, с малороссийским выговором (бул, нэ хочу и пр.), и с примесью малороссийских слов вроде «гарно», «хиба» и т. д.
В школе грязь, хуже улицы. На улице снег тает, ребята со снегом на сапогах бегут в школу на земляной пол. Можно вообразить, какая получается каша. Учитель не знает как и дождаться своего помещения.
Да и мне тошно приходится: куда ни оглянись, везде неотрадно. Нет церкви, нет ничего для службы, квартира - дрянь. Нужно же испить горькое, чтоб увидеть сладкое. Приход здесь богатый. На причт 32 дес. земли. При здешних ценах на хлеб от 1½ до 2½ р. пуд пшеницы, при урожае от 60 до 90 пуд. с десятины, - хозяйство дает доход хороший. Жалованье с доходом на священника 1000 руб. Обработка 1 десятины стоит не более 15 руб., да и та окупается соломой.
Предвидится три-четыре брака. Двое уже приходили благословляться, принесли предбрачные документы. Какое еще, сказывают, безнравственное обыкновение у малороссов. Невеста после сговоров живет в доме жениха до брака месяца два-три. При всяких требах: браках, крещениях, погребениях, панихидах приносят священнику хлебы и еще птицу: куриц, - сало.
При смерти кого-либо производят звон церковный, дабы знали, что «душа отошла к Богу», как они выражаются.
Общество приговором постановило платить за мою квартиру и давать на отопление солому. В Киевской губернии топят соломой. И мои крестьяне продолжают и здесь соломенное отопление. Я еще дорогою слышал об этом, но все не верил. Топят кизяком, - это видал и слыхал, но… соломой - что-то невероятно. Теперь уверился, на опыте убедился. Печь натапливается жарко, но пеплу остается много в печи, и хлопотливо: нужно с полчаса подбрасывать солому горстями и постоянно мешать в печи клюкою.
Квартира наша хотя тесновата, но зато тепла и покойна.
3 февраля 1903 года. 20 января был в г. Намангане, сегодня опять там же. Обе поездки для браков - четыре повенчал. Очень дорога грязна, исключая 10 верст от Успенского, где лежит снег. В первый раз ездили на санях объездной дорогой, горами. Теперь и там снегу мало. Поездка не очень приятная, но что поделаешь. Правда, кстати и свои дела исправишь: купить необходимое для дома. В этот раз свечи получил. А самое главное удовольствие испытаешь - сходишь в баню. Малороссы бани не знают, поэтому и в Успенском бань ни у кого нет. Да и в Намангане хороших бань, русских не имеется. Прежде была, да закрыта. Имеются две сартовских торговых бани. Чистотою и удобствами они не отличаются, но вымыться можно.
Мужики мои обижаются на наманганского священника, что дорого берут с жениха и невесты в пользу церкви - по 2 рубля. Свечи также продаются очень дорого - по 6 руб. за фунт. Просфоры продаются по 15 коп. за штуку. Печет их жена священника. Последнее, пожалуй, покажется необычным. Но это так. Да и не только здесь, а при многих церквах занимаются просфоропечением жены кого-либо из причта. Наманганский военный священник заведует заштатным г. Чустом, где есть молитвенный дом, правда, еще не освященный, со всеми богослужебными принадлежностями: сосудами, облачениями, книгами. Ему, как старцу, да и притом одному на весь город, - (другого священника нет), трудно ездить за 35 верст; да и он же военный, а в Чусте войск нет ни одной души. Поэтому он и предложил мне взять в свое заведывание г. Чуст. Я, конечно, согласился с радостию. Я же езжу, и нужно будет ездить впредь, в Наманган для своих и церковных нужд. А от Намангана до Чуста рукой подать, и притом почтовый тракт. Служить придется не более 5-6 раз в год. Не мешает и лишняя копейка. Там народ все богатый - хлопковые заводчики и их служащие. Для меня же принятие молитвенного дома в Чусте теперь незаменимо. Оттуда можно будет брать все необходимое для богослужения в Успенском. О передаче мне Чуста подали с Наманганским священником обоюдный рапорт епископу.
Оказывается, что здешний край богат топливом. Топят хлопковыми семечками; они точь-в-точь что кедровые орехи, немного опутанные ватой. Топят жмыхами, остающимся при выделке масла из тех же семячек. Топят каменным углем. Любого из сказанных материалов достаточно на 3 рубля в месяц для одной печи. Отопление недорого, оказывается.
10 февраля. Едва-едва дотащился до Намангана, ехал целые сутки 70 верст Подобной грязи я еще не видал за всю свою службу, за всю свою жизнь, в продолжение которой изъездил десятки тысяч верст. В другом месте и вышел бы, пешкам лучше пошел, да такая досада, что нельзя, нигде нет места сухого, а на дороге не только калоши, так и сапоги в грязи оставишь. Ехали парой, запряженной в дышло, как обыкновенно ездят киевцы. Встречали и обгоняли сартов, едущих на своих арбах, с огромными колесами. Жалость смотреть на бедных лошадей. Они ездят на одной лошади, а тут помогают друг другу; выпрягают из одной арбы лошадь, подпрягают к другой и т. д. В одном месте обогнали две арбы, стоят среди дороги и кормят лошадей; последние, видно, что выбились из сил. Как ни худа дорога, а мне ехать нужно непременно, так как военный священник, получив из консистории разрешение на передачу мне молитвенного дома в г. Чусте, на 12 февраля назначил освящение его, на которое пригласил и меня.
Культурная равнина близ Варзыка и Чуста. Фото С. Неуструева
11 февраля. Едва доехали к вечеру, при огнях, в Чуст, а выехали в 8 ч. утра. Ехали на арбе. Как я уговаривал о. В. ехать на почтовых! Нет, говорит, на почтовых натрясет, беспокойно. Не забудет он вовек этой покойной езды на арбе, которая оказалась хуже почтовой тряски. Отправились из Намангана, не обратив внимания, что верх арбы непрочный, и не спросив у возчика, есть ли чем закрыться в случае худой погоды. Отъехали версты три от города, пошел дождь, сверху стало мочить сквозь кибитку. Ни у возчика, ни у нас - кошмы (войлока) не оказалось. Верх закрыли одеялом. Спереди опять начало мочить, так как ветер был встречный. Дорогой уже в русско-туземном училище взяли два войлока для спасения от дождя. Одна беда миновала, другая пришла. Возчик, с намерением объехать один крутой и длинный подъем в гору, поехал долиной, подле гор, и заехал на рисовое поле. Да так заехал, что ни взад ни вперед, лошадь из сил выбилась. И выйти нам нельзя, увязнешь по колено в грязи. Говорить по-сартовски ни тот, ни другой не умеем. Хорошо еще, что с нами был военный церковник, которого мы и послали вместе с сартом в соседний кишлак за помощью. Мне подобные случаи не в диво, я уже привык к ним, прослужив 7 лет в Семиречье, в казачьем, разбросанном приходе. Да и на С. Двине не мало доводилось ездить и видать виды. А мой коллега служил все в городах и с подобными историями незнаком. Оказалось, что он даже шубы с собой не взял. А ведь могло случиться, что ночевали бы на поле. Наконец часа чрез 1½ являются наши посланные и с ними трое верховых сартов. Подпрягли двух свежих лошадей и выехали чрез полчаса на почтовый тракт. А там в Чусте нас ждут, не знают, что такое случилось с нами. Пристав уже выслал нам навстречу двух джигитов (конных полицейских). Спасибо, они помогли нам доехать, попеременно подпрягали своих лошадей в помощь нашей. А то бы пришлось ночевать дорогой, лошадь обессилела. Ни всенощной, ни завтра часов служить не будем - так хочет о. В. А мне со своим уставом в чужой монастырь соваться не стоит, только старца обидишь.
12 февраля. В 9 часов совершили освящение молитвенного дома в г. Чусте во имя святителя Николая Мирликийского. После освящения прихожане тотчас же избрали церковного старосту, местного пристава В. Молитвенный дом красивый очень снаружи, чистенький и светлый внутри. Иконостас простой столярной работы, с бронзированною резьбой. Иконы выписные из Москвы на полотне. Для богослужения есть все принадлежности: ризы, сосуды, книги.
Молитвенный дом выстроен стараниями бывшего пристава, так сказать, из ничего. Пустовали старые казармы из сырца кирпича. Он их разобрал и построил. Капитал на постройку давали прихожане, которых там хотя всего 20 домов, но есть богатые, служащие на хлопкоочистительных заводах. Между прочим, есть заводчик Соловьев, зять известного миллионера Саввы Морозова. Он раскольник, между тем на молитвенный дом дал больше всех.
Кроме 20 домохозяев - есть еще много православных рабочих на заводах.
Молитвенный дом и приход я принял от о. В. и забрал все необходимое для служения с собою.
После освящения была приготовлена у пристава закуска, на которую собралось все чустское общество, нас два священника и наманганский уездный начальник. Был предложен подписной лист в пользу нового молитвенного дома, по которому и собрали 100 рублей.
Обратно мы мигом доехали до Намангана на лошадях пристава. О. В. так напугался вчерашней поездки, что дал слово на арбах больше не ездить.
20 февраля. Ездил напутствовать больную за 10 верст от поселка, на хутор в горах. Замечательный этот дом, где я был. Хозяин отставной офицер из простых (крестьян). В офицеры произведен еще в семидесятых годах из фельдфебелей за отличия в разных походах и делах в Средней Азии. Затем его за что-то уволили в отставку, кажется, за непорядки в войсковом хозяйстве. Вскоре после этого с женою его сделалось умопомешательство. С того времени и мучатся с ней, в больницу никак не могут поместить, между тем помешательство у ней буйное. Нет у них такого помещения, куда бы можно было запирать во время приступов болезни. Я ночевал у них и, признаться, все побаивался с вечера, так как хозяйка все буйствовала, а комната, где я ночевал, не запирается изнутри. У него, кроме жены, в семье три сына и дочь девушка. Сыновья нигде не учились и кроме грамоты, чтения и письма ничего не знают, одеваются по-крестьянски. Ни наружностью, ни развитием нисколько от крестьян они не отличаются. По выходе в отставку, служа в объездчиках, в первые годы после покорения Ферганы, он приобрел в собственность 15 десятин земли, по очень дешевой цене, - в то время туземцам еще и во сне не снилось, что десятина земли в Фергане будет цениться до 500 руб., как теперь. Есть еще у него пасека в 150 колодок. Пчеловодством и хлебопашеством они и занимаются, тем и живут.
От обеих этих статей, очень здесь доходных, могли бы они получать, сложа руки, тысяч до 2 дохода. Но все трое они хозяйствуют, каждый тянет себе, поэтому и живут так себе, посредственно, порядка в хозяйстве нет.
Кстати, - ездил я еще на санях, и дорога санная очень хорошая. Ныне зима долго затянулась. Мои прихожане сказывают, что раньше в конце февраля они начинали сеять, а в этот год и думать еще нечего.
У офицера того я совершил две требы: одну сноху приобщил, а у другой окрестил младенца. Оба они женаты на крестьянках с. Успенского. За труды дали десять рублей, по-офицерски.
28 февраля. Кончилась первая седмица поста. Говеющих было человек семьдесят. Молитвенный дом устроили в нежилом доме, даже еще не отстроенном. Теснота, грязь, - пол земляной, стены небеленые. Да и белить нельзя, ибо дом не отопляется, за неимением печи. Место для алтаря отделено лишь занавескою, чисто по-походному. Служить литургию, на походном антиминсе, начал с недели сыропустной, когда только что сделали престол. Объявлено было, что служба будет с понедельника ежедневно; служили, а первые два дня народу очень мало было, лишь со среды собрались все говеющие. Какое-то еще странное обыкновение у малороссов: во время исповеди касаются рукою евангелия. Говорят, что «нас так учили делать батюшки на родине».
В пользу священника исповедники дают по 5-копеечной свечке и многие деньгами. А народ туговатый. Пред иконами ставят более пятикопеечные свечки. Иные еще спрашивают, почему нет в продаже 2-3-копеечных, как в «России». Кружечный церковный доход тоже невелик будет: на блюдо кладут 2-3 копейки, и то не все. Ничего нет для церкви. Когда все заведешь при таком доходе? Из казны, правда, назначено на церковную утварь 700 руб. В двух приходах я служил, в обоих много было трудов, и хлопот по устройству храмов. Но там были средства, было на что устраивать. А здесь приход новый, мужики сами еще устраиваются.
25 марта. Можно сказать, что великопостное служение кончил, так как все прихожане отговели и в Успенском и в Чусте. Первые три седмицы служил в Успенском. С 18 по 25 служил в Чусте. Здесь отдохнул и душой, и телом. Исповедников в Чусте было мало - всего человек 60. Квартира была у пристава, конечно с содержанием, очень хорошая. Жить было не скучно. Между службами сходишь к тому, другому. Псаломщика со мною не было, а исправлял его обязанности служащий при одном заводе, ранее бывший учителем в с. Успенском, в моем приходе. Он же и пел на клиросе с хором любителей из здешних служащих. К Пасхе обещается разучить всю пасхальную службу.
Чустское общество меня просило, чтоб я служил у них последние три дня страстной и первые два дня Светлой седмиц. Я отказался; неудобно же оставить своих, так сказать, коренных прихожан без службы в такие дни, и ехать за 100 верст. Невольно каждый подумает, что я так поступил из-за своих выгод, из-за своих удобств. Пробовали просить об этом уездного начальника, т. е. просить епископа о разрешении здесь служить мне. Тот на их телеграмму даже не ответил. Хорошо и сделал. А то как-никак обижаться стали бы успенские мужики на меня, а не на кого другого.
Просили еще чустские меня переехать или, вернее, поступить к ним навсегда. Дают 700 руб. жалованья, 4 десятины земли, помещение с отоплением. Я, конечно, отказался, так как в Успенском я получу вдвое более содержания. Этот вопрос решали ежедневно. Я им посоветовал, чтоб они просили о назначении пока временного священника, монаха какого-либо. В Верном, при епископе, имеются таких два монаха, командируемые для служения к вдовым приходам.
Да! Отдохнул в Чусте. И время такое веселое в природе, весна пришла. С 20 числа стали цвести деревья. Говорят, весна ныне запоздала здесь дней на 20. При квартире пристава огромный, благоустроенный сад в 5 десятин: с аллеями, беседками. Как хорошо было гулять в свободное время, особенно утром на восходе солнца! Пение птиц, везде цветы. Скорее нужно назвать этот сад парком. С трудом верится, что в 20 лет могли вымахать такие деревья.
Второй раз пускают слух, что я умер. В первый раз, когда уехал с Двины. По приезде в Семиречье, вдруг получаю письмо от знакомых, в котором спрашивают о моем здоровье и пишут, что были у них слухи о моей смерти в дороге. Теперь получил письмо от детей. Пишут, что подобный же слух пущен в Верном, и будто бы лицом, приехавшим отсюда. Теперь я понимаю, почему на пути в Чуст - в Намангане получил я от детей телеграмму, в которой спрашивают, как мы живем. Пускать всякие слухи без разбора не для всех удобно. Ребят моих довели до слез. Едва успокоились после ответной телеграммы.
26 марта. Сегодня вечером в 10 часов еле-еле дотащился домой на арбе от с. Наная (10 вер.) По сторонам лежит еще снег, а дорога растаяла; смешалась на ней грязь со снегом, и замерзло. До Наная ехал от Чуста на тройке приставских лошадей; там скоро переехали. Домой ехать прямо не посмел на тех лошадях, тяжело им, да я экипаж рессорный сломать не долго. В Намангане весна запоздала на 20 дней, а здесь на целый месяц против прежних лет. Дай Бог, чтоб с 1 апреля начался посев. Снегу хотя и мало, но грязь еще продержится.
5 апреля. Страстная суббота. За неимением плащаницы положили на столик икону, взятую у одного крестьянина: снятие Господа со креста. После славословия великого народ прикладывался к этой иконе. Обхождения вокруг молитвенного дома не было. Сегодня, в четверг вечером и в Вербное воскресенье многие покупали свечи в 50 коп., которых я захватил взаймы в Чусте. Многие спрашивали свечи рублевые, которых у нас вовсе нет. Иные стояли с большими самодельными, желтыми свечами. Понакупили воску, а у иных свой нашелся, так как человек десять имеют свои пасеки, и накатали свечи. Иные стали было ставить такие свечи к иконам, но я не дозволил. После службы объяснил им, что такие грязные свечи носить в церковь грешно, и что воск можно обменивать на свечи или жертвовать в церковь.
В Вербное воскресенье нанесли таких верб, что в дом не входят - прутья в 4-5 аршин. Говорят: «У нас на родине все с такими вербами стоят». Потом - вербы, приготовленные для стояния в церкви, заносят в нее с особенной церемонией: ставят пучки пред папертью, поют что-то и обносят вокруг церкви, а потом уже заносят в церковь. Вот обычай киевский. Началась настоящая весна, появилась зелень на горах. С 2-го апреля мужики начали сеять пшеницу. Мне не удалось посеять нисколько. Предполагаю пахать помочью, а пред праздниками кто же поедет. Да и свое еще только начали мужики. Сельский староста советует сделать помочь в конце Светлой недели.
На исповедников был сделан налог по 25 к. на душу в пользу церкви. Собралось таким родом до 50 руб., которые и послали за богослужебные книги. Псаломщик мой намерен выписать для церкви небольшой сосуд руб. в 60-70. Вот - слава Богу, помаленьку начинаем обзаводиться.
6 апреля. Светлое Христово Воскресение. Светлый праздник, а настроение непраздничное было за службой, несмотря на хорошее пение. Так настраивает убогая обстановка. Напев у малороссов особенный. Пасхальные песнопения поются уж очень игриво.
Для освящения нанесены были всевозможные яства, все что приготовляют к празднику: куличи, сыр, яйца, жареная птица, сало и свинина.
После обедни посидели у меня с часок пристав с женою. Уговорились, что к нему поедем с крестом завтра. Он говорил, что церковь будет строить сам инженер, есть у него и десятник, какой-то наманганский еврей [Неужели? - Прим. ред. «Туркестанских епархиальных ведомостей», где под заглавием «Из дневника священника» также печатались извлечения из дневника В. И. Иларионова.].
По уходе пристава пошли по домам со св. крестом.
Много наслушался рассказов от крестьян о тех мытарствах, которые они претерпели, прежде чем здесь устроиться. Прожили они год в горах, зимою совершенно будучи отрезаны от мира за отсутствием дорог и из-за глубоких снегов. Здесь целый год жили в землянках. Теперь поустроились. Многие уже купили у киргизов земли. Завели и любимых ими свиней. Теперь каждый имеет две-три матки. Замечательно, что пасет свиней киргиз мусульманин. Терпели они вначале лишения и из-за любимого ими сала. Дело в том, что поселок русский - село Успенское - первый в Фергане (теперь пять имеется), а горожане русские свиней не держат. Вот и бились они первые два года без сала. Редко кто когда привозил из Ташкента.
Губернатор-малоросс вступился в их слезы, распорядился выписать из Ташкента несколько маток, развели своих. Рады ли нет, говорят, были!
Зазеленело, зацвело на горах, которые начинаются за ¼ версты от села. Надо сказать, что цветы появляются одновременно почти с травой. Между цветами преобладает дикий мак.
8 апреля. Вчера утром прославили у пристава, посидели часок-другой и отправились в Чуст служить, поехали прямой дорогой, минуя город. Ямщик русский довез нас только до половины дороги, а затем наняли арбу. Нанимали возчика ночью, едва-едва нашли, и то арбу без кибитки. И попылило нас дорогой, - я взял с собою псаломщика. Колоса у арбы большие, выше сиденья. Поэтому вся пыль с верху колес сыплется на седоков. Ехали ночью, спешили, и напрасно. Приезжаем в Чуст, никого нет - все уехали за 5 верст на прогулку за шампиньонами. Даже ключей от молитвенного дома не нашли. Пристав, он же и церковный староста, также уехал с прочими. Они не рассчитывали, что мы так рано приедем, хотя я, уезжая в пост, дал слово служить у них на третий день Пасхи. Да и из Успенского писал бумагу, что приедем к третьему дню.
12 апреля. Сегодня утром вернулись из Чуста. Служили там по три дня. Остались очень довольны, и впредь приглашали ездить почаще.
Опять пристав проводил на своих лошадях до Намангана. Пели в Чусте любители, под управлением бывшего учителя. Порядок службы только плохо знает регент, а пели хорошо. Доходу получили порядочно - рублей 40; за труды довольно. И в церковь поступило доходу не меньше того. Один из служащих завода, москвич-раскольник, обещается собрать в Москве серебряной утвари в пользу чустской и нашей церкви. Он едет скоро в Москву и там займется этим делом сам лично, пригласит к пожертвованиям богатые церкви и магазины церковной утвари. Курьезно, что этот господин как-то приобрел привычку к табаку, и вот покуривает потихоньку от жены. У него были на квартире с крестом и пели, но ко кресту он не подходил.
Встретились в Намангане со священником с. Никольского С. из Андижанского уезда, назначенным для присутствования при избрании церковного старосты вместо благочинного. Со стороны последнего излишняя формальность в этом случае. Не слышал, чтоб где-либо присутствовали благочинные при выборах старост, ни здесь, ни в России. Соблюдением этой формальности в здешнем крае только обременяется церковь. Так, - нам придется заплатить представителю благочинного 80 рублей прогонов. Хорошо еще, что сам благочинный не вздумал ехать за 700 вер., он живет в г. Н. Бухаре. Предоставляю читателям высчитать прогоны благочинному на случай поездки его к нам.
13 апреля. После обедни произвели выборы старосты. Как-то скоро избрали, единогласно, без споров и шума. Должно быть, у них уже ранее намечен был на сельском сходе.
О. С… понравилось наше село. Говорит, что «более благоустроено, чем мое», хотя основаны они почти одновременно. Церковь у него уже построена, но не освящена; дом причтовый тоже готов. Земли причту почему-то еще не нарезано. Но он человек, видимо, бойкий и ловкий. Как-то устроил, что прихожане взамен земли дали ему 400 пудов пшеницы. Никак не может он привыкнуть к хохлам и они ему не нравятся во всем. Видимо, человек нервный, - все его возмущает. Я бы, говорит, не стал и служить в вашем молитвенном доме. А как бы поступил, интересно, если строить зимою было нельзя, а лучшего не найти.
14 апреля. Сегодня, в понедельник правили Радоницу, - у малороссов в этот день правят, а не во вторник. В церкви почти не было панихид, большинство служили на кладбище. Та еще у них особенность, что к панихиде носят три хлеба, а не кутью или блины. Поэтому мне привезли хлеба с кладбища целый воз. Как и в Семиречье, все нанесли на могилы всевозможных яств. После панихиды каждый дом на своей могиле садятся и закусывают. Увидал у многих бутылочки с водкой. Постыдил их за это нехристианское поминовение. Мы, говорят, немного, по чарочке выпьем. Так, говорят, ранее велось дедами.
25 апреля. Целых восемь дней буквально шел дождь с 14 по 22 , не переставая. По один лишь день около полудня выглянуло солнце и дождь перестал часа на два. Каждую весну, говорят мужики, бывает много дождей в апреле и мае. Недаром же хлеб растет здесь без полива. Посевы хлебов задержались у всех. Сегодня лишь мог собрать я помочь для посева пшеницы. Собралось много. Пахали 22 плуга и заборанивали пять борон. Посеяли 10 десятин пшеницы и 1½ овса с клевером. Моих трудов мало было: приходил раза два посмотреть ненадолго. Церковный и сельский старосты и землю отвели, и всем распоряжались во время угощенья. Земля какая прекрасная, так и рассыпается во время пахоты, с черноземом наполовину. Почва из выветрившихся горных пород, целина, никогда не паханная. Вблизи Успенского только два кишлака киргизских, домов 50. И то, много ли они сеют - по ½ десятине на юрту. Если своей земли мало, то можно арендовать у киргиз по 3 рубля за десятину, тут же рядом с нашей землей. Даже есть земли, которые продают киргизы в вечное владение по 50 р. десятина.
26 апреля. Был инспектор народных училищ.
Приехал он уже после уроков, ребят не собирали. Ревизию ограничил лишь тем, что зашел в школу минут на 20 и расписался в книгах: «смотрел такой-то». Значит, правду говорили мне ранее, что он большею частию так ревизует училища, т. е. расписывается в книгах, а детей не испытывает.
Во время бывших дождей вода, скопившаяся в одном ущелье вблизи Успенского, ударила сильным ручьем, вернее, валом в аршин высоты, мимо церкви чрез поселок. Наделало много вымоин. Такие потоки в здешнем крае, называемые силями, бывают нередко во время дождей, особенно грозовых в горах, и причиняют много вреда. Ими замывает посевы, уносит много скота и людей. Тем худо, что предусмотреть их трудно: ныне в одном месте силь, на другой год в другом. Так как этот силь может замывать церковную площадь и причтовую полевую землю, то я и пошел расследовать сперва один. Оказалось, что этот поток из ущелья тек ранее в другом направлении на юг, а несколько лет назад поворотил на восток, и что направить его в прежнее русло ничего не стоит целым селом. Потом сходили со старостой, который пришел к тому же заключению. Сказали об этом мужикам: куда тут - не сговоришь, не согласились отвести поток.
11 мая. В Николин день и сегодня служил в Чусте, приехал по случаю храмового у них праздника.
В праздник, за обедней, являются в алтарь двое священников из Урмии; одного из них я видал еще в Семиречье, ездил он за сбором. После обедни, во время молебна, они уходят из церкви. Когда народ весь разошелся из церкви и мы остались двое с приставом, разговорились об этих священниках и о цели их приезда. Я спросил пристава, знает ли он наши распоряжения о сборах на заграничные церкви, монастыри. И он добавил, что отправил этих священников в Наманган не особенно благородным образом. Но урмийцы оказались хитрее полиции. Чрез час времени после обедни, когда мы сидели с приставом и еще с двумя его гостями и рассматривали коллекцию азиатских древних серебряных монет, явились персидские священники и предъявили паспорта. На вопрос пристава, для чего же они приехали сюда, ответили: «Посмотреть здешний край». Посидев с полчаса, они ушли. Чрез четверть часа после них являются к приставу некоторые из здешнего общества и в разговорах, между прочим, касаются урмийских священников. Оказывается, что они у них были и что им подписали в предъявленные книжки по несколько рублей пожертвований. Пристав тотчас же послал полицейских разыскивать священников, но их и след простыл. Оказалось, что пока они сидели у пристава, им приготовляли на почтовой станции лошадей, и они уехали в г. Наманган. Единственно, что оставалось сделать приставу, - это телеграфировать в гор. Наманган о задержании их, что он и сделал. В Чусте наподписывали урмийцам до 30 рублей.
12 мая. Вернулся из Чуста и узнал приятную новость. Еще 8 мая приехал в Успенское мастер еврей строить церковь. Раньше строил сарт, теперь еврей. Странно что-то - христианскую церковь строят мусульмане и евреи. Еврей этот взят инженером. Только на каких правах будет строить еврей - не разберешь: как десятник или как подрядчик? Кирпич будут работать и обжигать на месте, печь есть готовая, построенная бывшим подрядчиком. Но лесу ни для постройки, ни для обжигания нет.
Еще скажу о похождениях урмийских священников в Намангане. По приезде в город они постарались зайти к богатым и которые попроще гражданам, которые и пожертвовали им рублей до 50. А потом уже явились в полицию с своими паспортами. Помощники уездного начальника без церемонии предложили им немедленно уехать из города, припугнув отправкою по этапу в родную Урмию. На другой же день выехали. Так-то обирают православных заграничные проходимцы, пользуясь русской скромностью и простотой. В последние годы постоянно разъезжает заграничное духовенство по здешнему краю для сборов. Назад тому года два ездили по Семиречью за сбором трое палестинских священников, я их прогнал из своего села.
Церковь Благовещения на станции Ташкент. Не позднее 1903 г.
25 мая. Троица. Третий день живу в Ташкенте, приехал встречать детей. Остановился на почтовой станции. Народу здесь, по обыкновению, много, большинство едут на Верный. Здесь же учитель туземной школы - сосед, учительствует за 10 верст от Успенского.
За всенощными и литургиями был в двух церквах приходских и военном соборе. Эти церкви отличаются благолепием внутри и снаружи: золоченые иконостасы, стенная живопись, серебряные ризы на иконах, богатая ризница и утварь. Есть еще две церкви - на вокзале железнодорожная и на кладбище, и только. Остальные церкви домовые, при учебных заведениях пять, и при частях войск - военные. Стоит страшная жара и выйти никуда не хочется. Да и праздники - за службой проходит времени часа четыре. Намеревался осматривать Ташкент с завтрашнего дня, и не удалось. Около 3 часов дня вдруг являются мои ребята. Совсем не ожидал. Выехали они 19 и проехали 800 вер. в 6 суток. Так никто не ездит. Они ехали с рукоположенным во диакона псаломщиком из Ташкента, как по казенной надобности. Ехали и ночами, а кроме того, от Чимкента ехали на вольных без задержек. Осматривать Ташкент они не пожелали, должно быть, скорее хочется дома быть. Почти полгода не были дома, а жили за тысячу верст от родителей. Поэтому сегодня же и отправились в г. Коканд с вечерним поездом. Старших перевели в следующие классы с наградами, и их уже примут в маргеланские гимназии, без сомнения, так как места свободные есть. Младшей же назначены две переэкзаменовки, которой придется уезжать в августе.
28 мая. Из Ташкента вернулись домой. Нас и не ожидали ранее 1 июня. По железной дороге есть одна пересадка на станции Черняево, откуда один путь идет на г. Самарканд, а другой на г. Андижан. И мученье же на этой пересадке! Целую ночь держат в вокзале, очень малопоместительном. И в вагоны не пускают почему-то. Да еще несчастный почтовый тракт между Кокандом и Наманганом досаждает: экипажи худые, лошадей мало, ждать заставляют на каждой станции.
Работа у церкви закипела: подвозят и обделывают лес для постройки, работают кирпич. Столяры и каменщики привезены из Намангана. Подрядчик жалуется, что инженер дает мало денег, обещал перевести по почте и не переводит.
20 июля. Наконец-то приехал инженер, чрез 2½ месяца после начала построек. Я рассчитывал, что он будет жить постоянно, но нет, чрез три дня уедет в Маргелан. А когда приедет? опять через два месяца, когда уже постройки каменные здесь невозможны из-за холодов. Еврей без него, видимо, не поспешит. Я узнал, что подрядчик уже много денег получил от инженера, а между тем материалов мало заготовлено. Лесу недостаточно будет. А его ведь нужно привезти ранее, чтоб высох. Кирпича выжжена одна печь, а еще нужно две. Сырца же заготовлено на полпечи, работают его тихо, дров для обжигания его нет. Киргизы привезли возов 50, потом отказались из-за того, что худо рассчитывают. Рабочие все жалуются, что худо кормит, дает мало хлеба. Думаю, что этот строитель затянет постройку, не окончит ныне, а инженеру заедет в карман. Одновременно строят дом причтовый и церковь. Дом во многих отношениях неудобный, особенно расположение служб. Так, службы от дома на расстоянии всего 6 аршин, против окна гостиной ватерклозет, против парадного крыльца ворота в конюшню. Крыша на службах зальется землею и, конечно, будет протекать. Просил инженера кое-что изменить, не соглашается, напр., вместо земляной крыши сделать камышевую.
Ходил всей семьей рыбачить верст за пять на горную речку, теперь довольно многоводную, и как все горные реки - очень быструю. Рыба в речке двух родов - осман и маринка, общие всему Туркестану. В горных местах мы еще не живали, и теперь наслаждаемся природой и воздухом. Температура выше 22° по Р. в тени не бывает - я произвожу ежедневно измерения три раза. А вдали от гор, напр., в Намангане, жарит, доходит до 34° по Р. в тени. Дорога к речке идет узким ущельем, покрытым внизу и по бокам травою, цветущими кустарниками, фруктовыми деревьями: абрикосами, яблонями, вишнями, грушами. Наверху ущелий растет хвойный лес - туи.
Ходили на другие горы, к югу от села, в трех верстах. Там по южным склонам громадные леса грецкого ореха. Ореховое дерево имеет темно-зеленую гладкую кору, огромные светло-зеленые листья в 6 вер. длиною и 4 в поперечнике. Орех, кроме скорлупы, покрыт еще мягкою, толстою кожурою, от которой он очищается во время сбора. Старые ореховые деревья громадны - в комле до пол-аршина в диаметре. В последнее время они стали давать громадный доход казне. На старых деревьях образуются наросты, которые отправляют за границу и продают на вес, что-то по 70 руб. за пуд. Идут они для столярства.
ПРОДОЛЖЕНИЕ