Кульджинские дельцы
Казак Омелька. Кульджинские дельцы. (Очерки нравов) // Восточное обозрение. 1883. № 17 (28 апреля).
Русская почтовая станция по дороге в Кульджу («Всемирная иллюстрация», 1874, № 286)
Неутешно плачущая «кульджинская интеллигенция» [Кстати, кто теперь не называется «интеллигенцией», поэтому и наших культурмахеров и проводников цивилизации в Средней Азии напрасно мы стали бы лишать этого названия.], рассеянная ныне почти по всей Илийской долине, начиная с г. Кульджи и кончая Борохудзиром, внезапно переменилась: отерла слезы скорби и заметно повеселела. Надо правду сказать, что причины горя были немаловажны; поэтому-то и нежданно явившаяся радость оказалась небезосновательной, а как бы вдвойне приятной. «Золото, золото падает с неба!» - восклицают кульджинцы. В этих восклицаниях, без сомнения, справедливо то, что «золото падает» в их карманы, но ни в каком случае нельзя допустить вероятия, что оно «падает с неба». Попробую перефразировать это восклицание, с целью придать ему более правдоподобный смысл. Не будет с моей стороны ни малейшей погрешности, если его переделать в такой форме: «Золото, золото сорвем мы с казны…» Чтобы не быть в этом отношении голословным, постараюсь как можно последовательнее изложить в хронологическом порядке все то, что было причиною неутешной скорби и последовавшего затем восторга нашей, во многих отношениях достойной внимания, интеллигенции.
Со времени занятия русскими войсками г. Кульджи, соблазнительная фортуна щедрою рукою осыпала золотом все военное и статское гражданство. В Кульдже мы нашли вторую Калифорнию, с тою, впрочем, разницею, что американская Калифорния обогащала и своих рудокопов, и целое государство; наша же «возлюбленная вдовушка Кульджа» с государственною казною ничего общего не имела, но зато карманы ее непрошенных гостей-цивилизаторов с каждым днем увеличивались в объеме. В это золотое время Кульджа имела в своем распоряжении очень милую вещицу - «кассу кульджинских сумм», которая очень характерно, неофициальным миром, называлась «неистощимою». Из нее черпались деньги и на дело, и на затеи, и на всякие вздорные, но, по-видимому, благовидные требы, как черпается из доброго и здорового колодца вода, которую сколько ни извлекаешь, а она все-таки не убывает, а прибывает… Из этого колодца не черпал только лентяй, для которого мягкая перина и здоровый сон - дороже золота, слаще меду.
Настало, однако, ужасное время: Кульджу сдали китайцам, а в неистощимой когда-то кассе - пусто! Всеоживлявший благодетельный источник очутился в области прошедшего, но не совсем изгладился из памяти жаждущих его возвращения. Об этом-то именно источнике горько плакался кульджинский «степной интеллигент».
20-го марта 1880 года, как предполагалось, состоялась передача г. Кульджи китайскому правительству. Тогда появился, неизвестно из какого источника, нелепый слух, что всякое недвижимое имущество служащих военного и гражданского ведомств будет оценено, и стоимость его казною будет уплачена владельцам недвижимости, удовлетворения же частных, неслужащих лиц, имеющих в г. Кульдже недвижимость, казна на себя не примет. Этот слух произвел небывалую до тех пор сенсацию среди кульджинского населения, владевшего недвижимостью, но не подходившего под категорию лиц, пользующихся правом получения вознаграждения за недвижимые имущества. Что делать? Как быть? Тогда-то Кульджа разделилась на две партии: торжествующую и скорбящую. Впрочем, уныние вскоре исчезло. Обе партии пришли к тому весьма практичному заключению, что при настоящем положении дел интересы их должны быть более солидарны, и это вот почему. Партия обиженных домовладельцев решила во что бы то ни стало заранее сбыть свою недвижимость, дабы впоследствии не оставить ее китайцам задаром. Служащие же - торжествующие - остановились на том соображении, что им не мешает воспользоваться удобной минутой и приобрести дома частных владельцев, чтобы затем сбыть их, как свои собственные, добродушной казне. Такой компромисс для обеих сторон показался очень выгодным, и с этого момента начинается эпидемия смешной купли и продажи недвижимостей, охватившая все кульджинскоѳ население. Одни продавали свои дома и усадьбы «ни за что», другие, в свою очередь, покупали «ни на что». У кого не было пятака в кармане, у того оказался дом в 2-3 тысячи, и наоборот, кто владел домами в несколько тысяч, у того оказался ничего не доказывающий, ничего не значущий лоскуток бумажки, который если, быть может, и понадобится, то уж, во всяком случае, не как документ, гарантирующий уплату тысяч. Таким хитросплетенным путем порядочная часть кульджинской интеллигенции, не имевшая, как говорится, медной копейки в кармане, очутилась владелицей тысячных недвижимостей.
К этой категории импровизированных домовладельцев можно отнести и тех служащих, которые еще во время о́но ухитрились обмакнуть рыльце в пушок. О них предание гласит следующее:
С занятием русскими войсками г. Кульджи туземное население, не знавшее своих гражданских прав в отношениях к русским вообще и к чиновникам, да военным в особенности, - покорно подчинилось победителям. «Наезжая интеллигенция» [Ох уж эта «наезжая интеллигенция», солоно она достается и Сибири.] не замедлила тотчас обнаружить свои русские же цивилизаторские замашки. Администраторы и другие власть имущие, по личному требованию и при содействии туземных старшин и биев, во всякое время могли иметь рабочего - каменщика, плотника или кузнеца в день за пятак (факт!) и китайскую лепешку, которая на базаре стоила копейку, а когда ее приносили во двор какого-нибудь русского тюре (господина), она теряла всякую стоимость. Материал для постройки был под рукою: достаточно было разрушить одну-две китайские ограды, и прекрасного жженого кирпича могло хватить на какое угодно здание. Доски, бревна и прочий материал можно было приобрести за бесценок, на копейки, а то и просто даром. При таких обстоятельствах воздвигались русскими цивилизаторами на десятки руб. такие здания, которые теперь оценены чуть ли не в десятки тысяч. Перспектива будущего казалась владельцам таких домов очень заманчивой и привлекательной. Однако им довелось пережить тяжелое испытание, которого они никак не ожидали и к которому вовсе не подготовились.
В один прекрасный весенний, но для кульджинцев вовсе не отрадный день, все они как громом были поражены официальным известием, что казна имеет в виду уплатить по оценке только за те дома служащих военных и гражданских чинов, которые были построены ими на собственные средства или же приобретены покупкою до 1878 года! «Вот вам, господа домовладельцы, и масляница…» - шутили над кульджинскими аферистами их знакомые. Распоряжение исходило от Туркестанского генерал-губернатора г. Колпаковского [Военный губернатор Семиреченской области; неоднократно исполнял обязанности Туркестанского генерал-губернатора. - rus_turk.], который хорошо знал все проделки подчиненных ему служащих и, на этот раз, пользуясь особо предоставленными ему правами, вздумал разбить планы кульджинских аферистов. Впрочем, этим дело не кончилось. По распоряжению того же г. Колпаковского, была назначена комиссия для переоценки этой недвижимости; но последнее распоряжение не достигло своей цели: оно имело в виду сделать добросовестную оценку, которая не была бы в явный ущерб интересам домовладельцев и в то же время устранила бы незаконное посягательство на казенную копейку. На деле же вышло, что «свои» люди остались очень довольны действиями оценочной комиссии, а до «остальных», не «своих» комиссии мало дела. Известны, например, случаи, что некоторые из членов оценочной комиссии уговаривали бескорыстных домовладельцев ценить свои дома подороже, так как-де другим гг. домовладельцам, обладающим худшими домами и оценившим их в несколько тысяч, будет «неловко», да, кроме того, факт подобной несоответственной оценки слишком резко будет бросаться в глаза начальству. Бескорыстные, конечно, вполне соглашались с такими доводами официальных лиц и спешили заявлять стоимость своих домов на 2-3 тысячи выше… Здесь следует заметить, что слухи о невыдаче казною вознаграждения частным домовладельцам не только не подтвердились, а, напротив, явилось основание предполагать, что этот слух пущен в ход какими-нибудь пройдохами «героями» с целью напугать частных лиц и, воспользовавшись их простотою, скупить у них имущество за бесценок. Если принять во внимание, что большая часть домовладельцев, как я уже сказал, под влиянием этого сенсационного слуха уже решила участь своих домов, променяв их на ничтожные лоскутки простой бумаги, то станет очевидным, что «герои» и мундирные спекулянты вполне достигли намеченной ими цели.
В настоящее время, по распоряжению высшего начальства оценены дома и частных лиц; из чего следует заключить, что казна вовсе не предполагала вознаградить одних в ущерб материальному благосостоянию и нравственному чувству других членов своей государственной семьи.
После оценки, вопрос об уплате кульджинцам за недвижимость отослан в Петербург, на рассмотрение высшей правительственной власти, и вот уже около двух лет о нем не было, как говорится, ни слуху ни духу. Бедные кульджинские аферисты-интеллигенты, потерявшие «неистощимую» голубушку кассу, давно уже оплакивали соблазнительные куши уплаты за дома. При таких удручающих душу обстоятельствах, вдруг нежданно-негаданно из Петербурга получается в Кульдже радостная весточка: «Вопрос об уплате казною кульджинцам за дома в высших правительственных сферах решен в удовлетворительном смысле». Дорогая весточка, подобно электричеству, быстро разнеслась но всем закоулкам Илийского края, оживила, ободрила и несказанно обрадовала упавшую было духом «степную интеллигенцию». В столицах гремят витии о хищении, а на окраинах свои витии гремят о «расхищении».
____________
Оставим на некоторое время в покое интеллигентных искателей легкой наживы и обратимся к их собратам по службе, людям с совершенно противоположными взглядами на жизнь, у которых есть «свой», в свою очередь, также очень интересный идеал. К последним можно отнести почти половину всего привилегированного воинства, рассеянного по всем закоулкам Илийского края. Эти господа почему-то убеждены, что война России с Китаем из-за кульджинских интересов положительно неизбежна. На чем основаны такие политические выводы - об этом вам никто ничего определенного не скажет. Но читатель, конечно, догадывается, что война «нужна» для искателей ее. Если война, в смысле государственном и народном, тяжелая необходимость и иногда горькое бедствие, акт, на который решается государство и его политики только при весьма серьезных поводах, по понятию других это хорошая игра, афера, дающая в конце карьеру и деньги. Такой взгляд на войну господствует преимущественно у героев окраин, стекающихся искать счастия, удачи, отличий и денег.
Из хат, из келий, из темниц
Они стеклися для стяжаний.
Для них, после войны, нужна война и вечно война против людей и карманов.
Насколько красноречиво умалчивают наши герои о поводах к якобы неизбежной войне русских с китайцами из-за Кульджи, настолько же развязно трактуют они о будущих последствиях этой войны. Из сотни известных мне примеров приведу один разговор, из которого читатель может вывести заключение, «почему» война русских с китайцами является неизбежной.
Однажды, за стаканом чаю, мне довелось беседовать с одним из местных ярых приверженцев войны. Мой собеседник уже не первой молодости, бывалый, несколько заслуженный, но нельзя сказать, чтобы очень дальновидный. Держит он себя важно, говорит как будто обдуманно и сдержанно. В настоящее время он временный судья, администратор, как военный - сотник и еще что-то представляет из себя. По части административной сочиняет всевозможные нелепые проекты; как судья решает дела на основании принятия одною из тяжущихся сторон присяги, а как казачий офицер ухаживает за барынями, играет в карты и плохо танцует польку-мазурку.
Он принадлежал к тому типу, который называется «отчаянными»: отчаянный на лошади, отчаянный в польке-мазурке, за карточным столом и в жизни.
- Скажите, пожалуйста, Павел Иванович, - спросил я, - есть ли у вас по крайней мере повод к объявлению столь желанной вами войны? Сами китайцы имеют настолько рассудка, чтобы избегать каких бы то ни было столкновений с нами. Сыны Поднебесной империи, как мне кажется, лучше нашего понимают общественные и государственные бедствия, порождаемые войнами, и потому едва ли позволят себе повод к неприязненным действиям со стороны нашей.
Павел Иванович улыбнулся.
- Э-э-э, у нас пока не надо предлога - его и нет; а понадобится - найдео-о-ом!..
Теперь, когда я пишу эти строки, оказывается, что Павел Иванович был прав: сотни таких Павлов Ивановичей, - отчаянных, энергично уже работают лопатами с целью выкопать предлог к войне. На их стороне много шансов, обеспечивающих успех предприятия, и «отчаянные окраинцы», надо полагать, очень, очень скоро восторжествуют.
- Но позвольте: биться с китайцами вещь серьезная; ведь это многомильонный народ, выгодно ли его вызывать? вспомните отдаленность окраин, пустыни, расстояния…
Я недосказал: «Распущенность и некоторая нецеремонность с казенным сундуком…»
Павел Иванович еще раз улыбнулся, но более снисходительной и кроткой улыбкой. Он начал, как все «отчаянные», не с рассмотрения шансов и обстоятельств, а прямо с «атаки».
- Чтобы не разбить этих опиумщиков, да наши ребята их в пух и прах!
Затем он в одно мгновение на словах организовал из дунган лихой летучий отряд, сам принял над ним начальство и вмиг разгромил неприятеля… загнал его или в реку Илью, и даже на край света…
Мне оставалось только быть свидетелем этих подвигов. Когда я начал прощаться, я вспомнил, что удивительный воин остановился на интересном месте и как будто что-то недосказал. Поэтому я полюбопытствовал узнать, что, по его мнению, дальше должно произойти.
Воин от души захохотал.
- Дальше? - переспросил он. - А дальше - пойдут в дело награды, производства… Потом - вторичное занятие Кульджи…
- Восстановление «неистощимой», занятие проданных и перепроданных, купленных и перекупленных домов, оценка и переоценка их; новый трактат; опять уплата казны за недвижимость и т. д., без конца? - добавил я, вопросительно глядя на отчаянного.
Ответ сам собою следовал.
См. также:
• Передача Кульджи китайцам (Всемирная иллюстрация);
• И. И. Поклевский-Козелл. Новый торговый путь от Иртыша в Верный и Кульджу и исследование реки Или на пароходе «Колпаковский»;
• А. П. Сумароков. Кульджа накануне сдачи.
Русская почтовая станция по дороге в Кульджу («Всемирная иллюстрация», 1874, № 286)
Неутешно плачущая «кульджинская интеллигенция» [Кстати, кто теперь не называется «интеллигенцией», поэтому и наших культурмахеров и проводников цивилизации в Средней Азии напрасно мы стали бы лишать этого названия.], рассеянная ныне почти по всей Илийской долине, начиная с г. Кульджи и кончая Борохудзиром, внезапно переменилась: отерла слезы скорби и заметно повеселела. Надо правду сказать, что причины горя были немаловажны; поэтому-то и нежданно явившаяся радость оказалась небезосновательной, а как бы вдвойне приятной. «Золото, золото падает с неба!» - восклицают кульджинцы. В этих восклицаниях, без сомнения, справедливо то, что «золото падает» в их карманы, но ни в каком случае нельзя допустить вероятия, что оно «падает с неба». Попробую перефразировать это восклицание, с целью придать ему более правдоподобный смысл. Не будет с моей стороны ни малейшей погрешности, если его переделать в такой форме: «Золото, золото сорвем мы с казны…» Чтобы не быть в этом отношении голословным, постараюсь как можно последовательнее изложить в хронологическом порядке все то, что было причиною неутешной скорби и последовавшего затем восторга нашей, во многих отношениях достойной внимания, интеллигенции.
Со времени занятия русскими войсками г. Кульджи, соблазнительная фортуна щедрою рукою осыпала золотом все военное и статское гражданство. В Кульдже мы нашли вторую Калифорнию, с тою, впрочем, разницею, что американская Калифорния обогащала и своих рудокопов, и целое государство; наша же «возлюбленная вдовушка Кульджа» с государственною казною ничего общего не имела, но зато карманы ее непрошенных гостей-цивилизаторов с каждым днем увеличивались в объеме. В это золотое время Кульджа имела в своем распоряжении очень милую вещицу - «кассу кульджинских сумм», которая очень характерно, неофициальным миром, называлась «неистощимою». Из нее черпались деньги и на дело, и на затеи, и на всякие вздорные, но, по-видимому, благовидные требы, как черпается из доброго и здорового колодца вода, которую сколько ни извлекаешь, а она все-таки не убывает, а прибывает… Из этого колодца не черпал только лентяй, для которого мягкая перина и здоровый сон - дороже золота, слаще меду.
Настало, однако, ужасное время: Кульджу сдали китайцам, а в неистощимой когда-то кассе - пусто! Всеоживлявший благодетельный источник очутился в области прошедшего, но не совсем изгладился из памяти жаждущих его возвращения. Об этом-то именно источнике горько плакался кульджинский «степной интеллигент».
20-го марта 1880 года, как предполагалось, состоялась передача г. Кульджи китайскому правительству. Тогда появился, неизвестно из какого источника, нелепый слух, что всякое недвижимое имущество служащих военного и гражданского ведомств будет оценено, и стоимость его казною будет уплачена владельцам недвижимости, удовлетворения же частных, неслужащих лиц, имеющих в г. Кульдже недвижимость, казна на себя не примет. Этот слух произвел небывалую до тех пор сенсацию среди кульджинского населения, владевшего недвижимостью, но не подходившего под категорию лиц, пользующихся правом получения вознаграждения за недвижимые имущества. Что делать? Как быть? Тогда-то Кульджа разделилась на две партии: торжествующую и скорбящую. Впрочем, уныние вскоре исчезло. Обе партии пришли к тому весьма практичному заключению, что при настоящем положении дел интересы их должны быть более солидарны, и это вот почему. Партия обиженных домовладельцев решила во что бы то ни стало заранее сбыть свою недвижимость, дабы впоследствии не оставить ее китайцам задаром. Служащие же - торжествующие - остановились на том соображении, что им не мешает воспользоваться удобной минутой и приобрести дома частных владельцев, чтобы затем сбыть их, как свои собственные, добродушной казне. Такой компромисс для обеих сторон показался очень выгодным, и с этого момента начинается эпидемия смешной купли и продажи недвижимостей, охватившая все кульджинскоѳ население. Одни продавали свои дома и усадьбы «ни за что», другие, в свою очередь, покупали «ни на что». У кого не было пятака в кармане, у того оказался дом в 2-3 тысячи, и наоборот, кто владел домами в несколько тысяч, у того оказался ничего не доказывающий, ничего не значущий лоскуток бумажки, который если, быть может, и понадобится, то уж, во всяком случае, не как документ, гарантирующий уплату тысяч. Таким хитросплетенным путем порядочная часть кульджинской интеллигенции, не имевшая, как говорится, медной копейки в кармане, очутилась владелицей тысячных недвижимостей.
К этой категории импровизированных домовладельцев можно отнести и тех служащих, которые еще во время о́но ухитрились обмакнуть рыльце в пушок. О них предание гласит следующее:
С занятием русскими войсками г. Кульджи туземное население, не знавшее своих гражданских прав в отношениях к русским вообще и к чиновникам, да военным в особенности, - покорно подчинилось победителям. «Наезжая интеллигенция» [Ох уж эта «наезжая интеллигенция», солоно она достается и Сибири.] не замедлила тотчас обнаружить свои русские же цивилизаторские замашки. Администраторы и другие власть имущие, по личному требованию и при содействии туземных старшин и биев, во всякое время могли иметь рабочего - каменщика, плотника или кузнеца в день за пятак (факт!) и китайскую лепешку, которая на базаре стоила копейку, а когда ее приносили во двор какого-нибудь русского тюре (господина), она теряла всякую стоимость. Материал для постройки был под рукою: достаточно было разрушить одну-две китайские ограды, и прекрасного жженого кирпича могло хватить на какое угодно здание. Доски, бревна и прочий материал можно было приобрести за бесценок, на копейки, а то и просто даром. При таких обстоятельствах воздвигались русскими цивилизаторами на десятки руб. такие здания, которые теперь оценены чуть ли не в десятки тысяч. Перспектива будущего казалась владельцам таких домов очень заманчивой и привлекательной. Однако им довелось пережить тяжелое испытание, которого они никак не ожидали и к которому вовсе не подготовились.
В один прекрасный весенний, но для кульджинцев вовсе не отрадный день, все они как громом были поражены официальным известием, что казна имеет в виду уплатить по оценке только за те дома служащих военных и гражданских чинов, которые были построены ими на собственные средства или же приобретены покупкою до 1878 года! «Вот вам, господа домовладельцы, и масляница…» - шутили над кульджинскими аферистами их знакомые. Распоряжение исходило от Туркестанского генерал-губернатора г. Колпаковского [Военный губернатор Семиреченской области; неоднократно исполнял обязанности Туркестанского генерал-губернатора. - rus_turk.], который хорошо знал все проделки подчиненных ему служащих и, на этот раз, пользуясь особо предоставленными ему правами, вздумал разбить планы кульджинских аферистов. Впрочем, этим дело не кончилось. По распоряжению того же г. Колпаковского, была назначена комиссия для переоценки этой недвижимости; но последнее распоряжение не достигло своей цели: оно имело в виду сделать добросовестную оценку, которая не была бы в явный ущерб интересам домовладельцев и в то же время устранила бы незаконное посягательство на казенную копейку. На деле же вышло, что «свои» люди остались очень довольны действиями оценочной комиссии, а до «остальных», не «своих» комиссии мало дела. Известны, например, случаи, что некоторые из членов оценочной комиссии уговаривали бескорыстных домовладельцев ценить свои дома подороже, так как-де другим гг. домовладельцам, обладающим худшими домами и оценившим их в несколько тысяч, будет «неловко», да, кроме того, факт подобной несоответственной оценки слишком резко будет бросаться в глаза начальству. Бескорыстные, конечно, вполне соглашались с такими доводами официальных лиц и спешили заявлять стоимость своих домов на 2-3 тысячи выше… Здесь следует заметить, что слухи о невыдаче казною вознаграждения частным домовладельцам не только не подтвердились, а, напротив, явилось основание предполагать, что этот слух пущен в ход какими-нибудь пройдохами «героями» с целью напугать частных лиц и, воспользовавшись их простотою, скупить у них имущество за бесценок. Если принять во внимание, что большая часть домовладельцев, как я уже сказал, под влиянием этого сенсационного слуха уже решила участь своих домов, променяв их на ничтожные лоскутки простой бумаги, то станет очевидным, что «герои» и мундирные спекулянты вполне достигли намеченной ими цели.
В настоящее время, по распоряжению высшего начальства оценены дома и частных лиц; из чего следует заключить, что казна вовсе не предполагала вознаградить одних в ущерб материальному благосостоянию и нравственному чувству других членов своей государственной семьи.
После оценки, вопрос об уплате кульджинцам за недвижимость отослан в Петербург, на рассмотрение высшей правительственной власти, и вот уже около двух лет о нем не было, как говорится, ни слуху ни духу. Бедные кульджинские аферисты-интеллигенты, потерявшие «неистощимую» голубушку кассу, давно уже оплакивали соблазнительные куши уплаты за дома. При таких удручающих душу обстоятельствах, вдруг нежданно-негаданно из Петербурга получается в Кульдже радостная весточка: «Вопрос об уплате казною кульджинцам за дома в высших правительственных сферах решен в удовлетворительном смысле». Дорогая весточка, подобно электричеству, быстро разнеслась но всем закоулкам Илийского края, оживила, ободрила и несказанно обрадовала упавшую было духом «степную интеллигенцию». В столицах гремят витии о хищении, а на окраинах свои витии гремят о «расхищении».
____________
Оставим на некоторое время в покое интеллигентных искателей легкой наживы и обратимся к их собратам по службе, людям с совершенно противоположными взглядами на жизнь, у которых есть «свой», в свою очередь, также очень интересный идеал. К последним можно отнести почти половину всего привилегированного воинства, рассеянного по всем закоулкам Илийского края. Эти господа почему-то убеждены, что война России с Китаем из-за кульджинских интересов положительно неизбежна. На чем основаны такие политические выводы - об этом вам никто ничего определенного не скажет. Но читатель, конечно, догадывается, что война «нужна» для искателей ее. Если война, в смысле государственном и народном, тяжелая необходимость и иногда горькое бедствие, акт, на который решается государство и его политики только при весьма серьезных поводах, по понятию других это хорошая игра, афера, дающая в конце карьеру и деньги. Такой взгляд на войну господствует преимущественно у героев окраин, стекающихся искать счастия, удачи, отличий и денег.
Из хат, из келий, из темниц
Они стеклися для стяжаний.
Для них, после войны, нужна война и вечно война против людей и карманов.
Насколько красноречиво умалчивают наши герои о поводах к якобы неизбежной войне русских с китайцами из-за Кульджи, настолько же развязно трактуют они о будущих последствиях этой войны. Из сотни известных мне примеров приведу один разговор, из которого читатель может вывести заключение, «почему» война русских с китайцами является неизбежной.
Однажды, за стаканом чаю, мне довелось беседовать с одним из местных ярых приверженцев войны. Мой собеседник уже не первой молодости, бывалый, несколько заслуженный, но нельзя сказать, чтобы очень дальновидный. Держит он себя важно, говорит как будто обдуманно и сдержанно. В настоящее время он временный судья, администратор, как военный - сотник и еще что-то представляет из себя. По части административной сочиняет всевозможные нелепые проекты; как судья решает дела на основании принятия одною из тяжущихся сторон присяги, а как казачий офицер ухаживает за барынями, играет в карты и плохо танцует польку-мазурку.
Он принадлежал к тому типу, который называется «отчаянными»: отчаянный на лошади, отчаянный в польке-мазурке, за карточным столом и в жизни.
- Скажите, пожалуйста, Павел Иванович, - спросил я, - есть ли у вас по крайней мере повод к объявлению столь желанной вами войны? Сами китайцы имеют настолько рассудка, чтобы избегать каких бы то ни было столкновений с нами. Сыны Поднебесной империи, как мне кажется, лучше нашего понимают общественные и государственные бедствия, порождаемые войнами, и потому едва ли позволят себе повод к неприязненным действиям со стороны нашей.
Павел Иванович улыбнулся.
- Э-э-э, у нас пока не надо предлога - его и нет; а понадобится - найдео-о-ом!..
Теперь, когда я пишу эти строки, оказывается, что Павел Иванович был прав: сотни таких Павлов Ивановичей, - отчаянных, энергично уже работают лопатами с целью выкопать предлог к войне. На их стороне много шансов, обеспечивающих успех предприятия, и «отчаянные окраинцы», надо полагать, очень, очень скоро восторжествуют.
- Но позвольте: биться с китайцами вещь серьезная; ведь это многомильонный народ, выгодно ли его вызывать? вспомните отдаленность окраин, пустыни, расстояния…
Я недосказал: «Распущенность и некоторая нецеремонность с казенным сундуком…»
Павел Иванович еще раз улыбнулся, но более снисходительной и кроткой улыбкой. Он начал, как все «отчаянные», не с рассмотрения шансов и обстоятельств, а прямо с «атаки».
- Чтобы не разбить этих опиумщиков, да наши ребята их в пух и прах!
Затем он в одно мгновение на словах организовал из дунган лихой летучий отряд, сам принял над ним начальство и вмиг разгромил неприятеля… загнал его или в реку Илью, и даже на край света…
Мне оставалось только быть свидетелем этих подвигов. Когда я начал прощаться, я вспомнил, что удивительный воин остановился на интересном месте и как будто что-то недосказал. Поэтому я полюбопытствовал узнать, что, по его мнению, дальше должно произойти.
Воин от души захохотал.
- Дальше? - переспросил он. - А дальше - пойдут в дело награды, производства… Потом - вторичное занятие Кульджи…
- Восстановление «неистощимой», занятие проданных и перепроданных, купленных и перекупленных домов, оценка и переоценка их; новый трактат; опять уплата казны за недвижимость и т. д., без конца? - добавил я, вопросительно глядя на отчаянного.
Ответ сам собою следовал.
См. также:
• Передача Кульджи китайцам (Всемирная иллюстрация);
• И. И. Поклевский-Козелл. Новый торговый путь от Иртыша в Верный и Кульджу и исследование реки Или на пароходе «Колпаковский»;
• А. П. Сумароков. Кульджа накануне сдачи.