То, что бывает с человеком (2/4)
(начало)
Завещания царей
«В 15-й год, месяц Лоий. В добрый час! Нижеследующее завещал царь Птолемей, сын царя Птолемея и царицы Клеопатры, богов явленных, Младший, причем копия этого отправлена в Рим. О, если бы мне удалось, с благоволения богов, расправиться достодолжным образом с составившими против меня преступный заговор и посягнувшим лишить меня не только царства, но и жизни!
Если со мною случится то, что бывает с человеком, прежде чем оставлю наследников царства, я оставляю подлежащее мне царство римлянам, с которыми я изначала дружбу и союз благородно соблюдал, и им же доверяю, уповая на всех богов и на присущую римлянам добрую славу, соблюдать существующий в царстве режим [pragmata, дословно «Дела»], а если кто пойдет на города или на страну, оказывать изо всех сил помощь, согласно заключенным между нами взаимно дружбе и союзу и согласно справедливости. Свидетелями всего этого я делаю Юпитера Капитолийского, Великих богов, Гелиоса и архегета Аполлона, у которого освящена и грамота обо всем этом. В добрый час!»
Вот такую надпись нашли итальянские археологи в Ливии в 1932 году. Всего вместе с ней известно 5 случаев, когда эллинистические цари завещали свои царства Римской Республике. Хорошее описание этих случаев есть в статье А.П.Беликова и вот ещё можете поглядеть статью К.М.Колобовой .
1. В 155 г. Птолемей Эвергет завещал Киренское царство Риму, если умрет не оставив наследника. О завещании не было ничего известно из трудов историков, его обнаружили в 20 веке археологи. Никаких последствий у завещания, насколько мы знаем, не было.
2. Завещание Аттала III Пергамского в 133 г. Аттал правил 5 лет и скоропостижно умер молодым, якобы, от солнечного удара, завещание было обнародовано после его смерти и Республика его приняла, превратив царство в провинцию Азия. Аристионик, брат Аттала, поднял восстание (к нему сбежал наш с вами знакомец Блоссий), но был разбит римлянами.
3. Завещание Птолемея Апиона (царя Кирены) в 96 г. Завещание было обнародовано после смерти царя. Римляне очень не сразу, но в итоге превратили Кирену в провинцию.
4. Завещание Птолемея XI Александра II в 80 г. Царь правил в Александрии всего 19 дней и погиб в результате восстания. «И в самом деле, до кого из вас не дошла молва, что это царство, в силу завещания царя Алексы, стало принадлежать римскому народу? Насчет этого я, консул римского народа, не только не стану выносить решения, но не скажу даже и того, что думаю. Ибо по этому вопросу, мне кажется, трудно не только принять постановление, но даже высказаться. Я вижу, найдутся люди, которые станут утверждать, что завещание действительно было составлено; я согласен, что существует суждение сената о вступлении в права наследства, вынесенное тогда, когда мы, после смерти Алексы, отправили в Тир послов с поручением получить для нас деньги, положенные там царем. Как я хорошо помню, Луций Филипп не раз настаивал на этом в сенате» - говорит об этом завещании Цицерон в 63 году. В итоге разговоров было много, но завещание реализовано не было.
5. Завещание Никомеда IV Филопатора в 74 г. Завещание было обнародовано после смерти царя, в Рим явился сын царя, но его объявили незаконным и Рим принял завещание и присоединил царство.
Что мы видим из этих пяти случаев?
Первое - завещание было тайным и при жизни не оглашалось. Если после смерти оно почему-то Римом не принималось, и престол занимал наследник, никто кроме узкого круга лиц (министры царя, наследник, «комитет по международным делам» и верхушка сената) ничего о нём не узнавал. Или узнавал, но официально все всё отрицали, как Цицерон насчёт завещания «царя Алексы». То, что опубликовано в Кирене - это не само завещание, а что-то типа манифеста или декрета (подробный разбор смотрите у С.А.Жебелёва), в котором часть завещания процитирована, при этом когда было написано само завещание (очевидно, раньше чем декрет) и когда был опубликован манифест, неизвестно, возможно, его вообще опубликовал не сам царь, а через 90 лет римляне чтобы подтвердить право на аннексию Кирены.
Второе - завещание явно составлялось не перед смертью, а, судя по завещанию Александра, присланного на престол из Рима, правившего 19 дней и погибшего во внезапном бунте (и ещё судя по обстоятельствам короткого правления и быстрой и неожиданной смерти молодого ещё Аттала), перед вступлением на престол и как его условие.
Третье - отсутствие наследников было только совершенно формальным предлогом. У Аттала был наследник, его брат, то, что Аристоник был сыном наложницы, по эллинистическим понятиям его правам на престол не мешало. У Никомеда вообще был совершенно законный сын и наследник от жены-царицы, приехавший в Рим, где он узнал, что незаконный и вообще самозванец. Во всяком случае в Риме формулу «если умру, не оставив наследника» определённо понимали «если умру, не оставив наследника, признанного сенатом», так что были у завещателя дети, братья, племянники и пр. или нет, было совершенно неважно для действительности отказа царства в пользу Рима. То есть ссылку на отсутствие наследника включали в текст для сохранения достоинства царя-завещателя и Рима на случай, если завещание будет опубликовано и исполнено. Рим не выступал тогда по форме беспринципным и беззаконным шантажистом-захватчиком, а просто приходил царю на помощь в сложной семейной ситуации. Неважным было и прочее содержание - Аттал, судя по всему, Риму оставил только царские имущество и земли, а часть городов, включая Пергам, освободил, но римляне распорядились всем царством и городами, как своими.
Всё перечисленное вместе, по-моему, прямо ведёт нас к выводу, что в завещаниях видна чёткая и жёсткая СИСТЕМА, которая, без учета местных особенностей, наличия-отсутствия наследников, ситуации в царстве итд навязывается завещателю целиком. В этом смысле мне кажутся довольно, ну, забавно-наивными некоторые версии историков о том, что мол, вот, завещание Аттала (Птолемея, Никомеда) было плодом его тяжких раздумий над положением царства, так и сяк всё взвесив, он пришёл к решению завещать царство Риму, это казалось ему наилучшим выходом, ну а агрессивному жадному Риму что ж было не согласиться с таким-то интересным предложением... и так пять раз, бессонные ночи, напряженные раздумья - и выход найден! (каждый раз, правда, один и тот же, а старушки всё падали и падали) Это по-моему примерно как конструировать что-то такое: решение дать соболиный ясак московским царским людям было результатом долгих раздумий юкагирского (эвенского, якутского) князька, взвесив все варианты, он придумал лучший выход - и представьте, казаки согласились!
Что тут, друзья, самое для меня ужасное - это то, что все историки, которых я читал, так и пишут, что завещаний было пять. Вот, например, как тему анализирует А.Беликов: «Проблема царских завещаний в пользу Рима настолько сложная и важная тема, что она настоятельно требует специальной отдельной работы. Ограничимся лишь кратким выводом. Поскольку завещание Аттала лишь одно из пяти, то здесь едва ли можно говорить о случайности. Скорее речь идет о тенденции. На наш взгляд, обкатав саму идею на завещании киренского царя в 155 г., римляне успешно применили ее к Пергаму в 133 г. и еще трижды использовали в дальнейшем».
И все остальные историки что-то такое говорят. Чтобы оценить уровень анализа, представьте, что некий астроном наблюдал звездное небо, допустим, 50 лет, увидел пять комет и делает научный вывод: во Вселенной так много комет, что только за 50 лет наблюдений из одной точки в Солнечной системе зафиксировано 5 5 (пять) комет. Ну или там я не знаю биолог неделю ходит по лесу, ему попадается пять зайцев, и он пишет в статье: «в этом лесу значительная популяция зайцев живёт пять зайцев». В общем, по-моему остановиться на том, что завещаний было 5 - это даже не начать исследование, тут даже сбор материала-то не завершён.
Здесь у нас конспирология, нам анализировать и выдвигать гипотезы разрешается, так что мы можем, друзья, сказать смело: если дошли сведения о пяти завещаниях, причём некоторые даже не от древних историков, значит, с какого-то момента КАЖДЫЙ эллинистический царь, как полицейский в России, поступая на работу, оставляет начальнику подписанное заявление об уходе по собственному желанию без даты, в качестве условия занятия престола составлял завещание царства в пользу Рима, один экземпляр отправлял в сенат, второй оставлял у себя. Ну хорошо, может, не каждый, но ПОЧТИ каждый, таких завещаний, конечно, было оставлено гораздо больше пяти. Теперь давайте эту гипотезу поразвиваем, посмотрим, какие факты ей можно объяснить.
Перфоманс в контексте Институций
Можно точно сказать, с какого царя и в каком году началась история с завещаниями. Помогут нам в этом «Институции» Гая.
(Как по мне, то одна из величайших книг, оставшихся от Рима. Если бы я выбирал ОДНУ, притом небольшую, книгу, которая бы дошла от всей римской литературы, я бы выбрал «Институции». Это сжатое, полное и системное изложение римского частного права - одной из вершин человеческой мысли, результат многосотлетней работы лучших умов и практиков Рима, идеальной, железной римской системы накопления и развития опыта и правил цивилизованной и свободной жизни. Это и есть в принципе реальный прототип «Основания» Азимова («институции» - это на латыни «основания» и есть), только круче, возрождение цивилизации произошло не из института, а из единственной книжки, - возврат Западной Европы из Средневековья к более цивилизованному и сложному обществу начался тогда, когда в Италии в 11 веке нашли, прочитали и начали пытаться понять, а потом и применять, «Дигесты» (несколько более пространное изложение того же материала, «Институции» там цитируются большими кусками.))
Вот что пишет Гай в Книге III.
"Теперь займемся наследственными имуществами вольноотпущенных.
Прежде дозволялось вольноотпущенному безнаказанно обходить своего патрона в завещании, ибо закон XII таблиц тогда только призывал патрона к наследству после вольноотпущенного, когда последний умирал без завещания, не оставив никакого своего наследника. Следовательно, когда вольноотпущенный умирал без завещания и оставлял своего наследника, тогда патрон не имел никакого права на его имущество. Когда вольноотпущенный оставил своим наследником кого-либо из родных детей, тогда, по-видимому, нечего было жаловаться; но если "своим" наследником было лицо усыновленное, сын или дочь, или жена в супружеской власти, было бы явною несправедливостью не оставить никакого права патрону.
Вот почему впоследствии эдиктом претора эта несправедливость права была исправлена. Именно, составлял ли вольноотпущенный завещание - он обязан был, завещая, оставить патрону половину своего имущества, а если ничего не оставлял, или оставлял менее половины, то патрону предоставляется владение половиною наследственного имущества вопреки завещанию; если же вольноотпущенный умирает без завещания, оставив своим наследником усыновленного сына или жену, которая находилась в его супружеской власти, или невестку, которая была во власти его сына, то равным образом предоставляется патрону против этих ближайших (своих) наследников владение половиною наследства. К исключению патрона служат природные дети вольноотпущенного, не только те, которые он имел под своею властью во время смерти, но тоже эманципированные и отданные на усыновление, если только они были назначены наследниками в какой-либо части, или будучи обойдены молчанием, требовали на основании эдикта владения наследственным имуществом вопреки завещанию; ибо лишенные наследства не устраняют патрона ни в каком случае".
Коротко говоря, по римскому праву имущество вольноотпущенника переходило к патрону, если он умер без завещания и без наследника. При этом у вольноотпущенника всегда была моральная (что в римском суде могло означать, что вполне реальная), а потом и более четко определённая законом (преторским эдиктом) обязанность оставить часть или всё имущество патрону и по завещанию, даже и при наличии наследников.
Теперь вспомните Пруссия в 168, встречающего римское посольство в одежде римского вольноотпущенника словами «Глядите на меня, вашего вольноотпущенника!» (если вам кажется, что так сказать мессидж передаётся зрителю довольно-таки «в лоб» и избыточными средствами, то вам, я думаю, не кажется, автор сценария был не любитель тонких сценических ходов и намеков)
Ребята, ну вот вам и понятное рациональное ложащееся во все контексты объяснение перфоманса Пруссия - он был первым, кого заставили завещать царство Риму, и не просто завещать, а передать «живое письмо» об этом остальным царям. Я бы всё это так реконструировал.
Катон и сенат совершенно не простили царей, и после 168 хотели так же как и греков поставить их в максимально возможно прямое и жёсткое подчинение Республике, без аннексий, но так, чтоб те реально подчинялись и боялись, то есть чтобы в случае неподчинения у сената были бы реальные способы быстрого и жёсткого воздействия на них. Идеальное желаемое положение царя - «друга и союзника» Рима с точки зрения Катона передаёт у Ливия царевич Мастаба, сын нумидийского царя Массинисы, выступающий в сенате с поздравлениями по случаю победы над Персеем в 168.
«Он перечислил, сколько пеших и конных, слонов и хлеба послал в Македонию за эти четыре года его отец, но два обстоятельства, сказал он, заставляли Масиниссу краснеть: первое - что сенат просил его через послов о поставках для нужд войны, вместо того чтобы приказать, а второе - что за хлеб ему присланы были деньги. Царь Масинисса, сказал царевич, помнит, что римский народ и добыл ему царство, и увеличил во много раз. А потому с него хватит и пользованья царством, ибо право собственности, он знает, - у тех, кто ему это царство вручил. А значит, римлянам по справедливости должно брать у него, Масиниссы, а не просить и не покупать за деньги того, что родится на подаренной ими самими земле, ему же, Масиниссе, и теперь и впредь довольно будет того, что римлянам не пригодится».
Ожидать такой степени подчинения от восточных царей, к большому сожалению Катона, было невозможно. С формально-юридической, она же имиджевая, она же пропагандистская, стороны восточные цари не получили власть и царства от Рима, так что обращаться с ними следовало как с равноправными и суверенными союзниками. С фактической стороны при наличии мощного царства Селевкидов у царей, с которыми стали бы обращаться как с Масиниссой, была возможность искать защиты у Антиоха, да и заключив союз друг с другом. Нумидия-то была на западе, где никакого альтернативного центра силы не осталось. Через 100 лет римляне начнут заменять «природных» царей тетрархами, типа того же Ирода, выбранными специально из сапожников и пирожников, получавшими царства и города от римлян и полностью зависимых от них, как Масинисса - но то через 100 лет...
Пока на Востоке существовала ещё система царств, управляемых династиями, признававшими статус, суверенитет и права друг друга, состоящими в родстве и союзах. Если бы римляне начали эту систему ломать, допустим, заменяя царей на своих, она бы скорее всего объединилась против них. Да Катон и Павл и не хотели новой войны на востоке - с Македонией-то еле справились.
Так что средство укрепить контроль над царями нашли очень римское - правовое. Уже одно это даёт мне 99% уверенность, что придумали систему завещаний никакие не цари, и не просто римляне, а вот лично Марк Порций Катон, всю жизнь не вылезавший из судов и голову сломавший, думая, как не допустить нового броска Антиоха в Египет.
Почему завещания - именно римское средство, скажете вы, ведь греческое право того времени было (пока ещё) более изощренным и развитым, чем римское, и завещания цари оставляли... По двум признакам римское, мне кажется - по существу и по форме.
По существу эллинистический царь был полным господином царства и мог, по идее, распоряжаться им свободно, как своим имуществом. Царь мог уступить, продать, подарить завоеванный город. Случаи, когда цари дарили республикам территории известны - сирийские цари подарили родосцам Стратоникею. Но аналогия не полна, царская власть не была в полом смысле «имуществом», у неё были свои отличия, а значит, и свои особенности в распоряжении. Право царя передать всё царство, всю суверенную власть по наследству не было абсолютно произвольным. (Эллинистическое царство не мыслилось греками как наше «государство», территория, на которой существует власть, а от обратного, от царя и его власти. Государство, рассматриваемое как совокупность права правителя и обязанностей подданных, называлось у греков «дела» (pragmata), а конкретное эллинистическое царство - «дела (такого-то) царя». Обычно царь и обозначал его государство. Для официального обозначения эллинистического царства в договорах использовалась формулировка «царь такой-то и его подданные». Власть была неотделима от персоны царя и поэтому мыслилась только как целое. Поэтому не возникало и концепции раздела царства между наследниками, царская власть была одна и передавалась наследнику новому царю только целиком. (Кажется, саму идею территориального раздела царства между представителями одной династии как равноправными царями принесли на восток римляне, впервые предложив такой раздел Атталу в 167.)
После царя-основателя, чьё право было создано победой и завоеванием, царство получали его наследники, чье владение было основано уже на династическом принципе, происхождении от основателя. Современный историк А.Ханиотис пишет: Никогда в эллинистическом мире не менялось значение династического принципа престолонаследия: сохранение власти в круге одной, иногда весьма расширенной, семьи. Эллинистические монархии уподоблялись домохозяйству и управлялись соответственно. Теоретически вся власть находилась в руках главы хозяйства, но в зависимости от его возраста, опыта и личных свойств значительным могло быть влияние его жен, матери, детей и придворных («друзей»).
И когда царь оставлял завещание, и когда не оставлял, власть переходила к его сыновьям, при их отсутствии - к братьям и другим представителям боковых линий династии, к родственникам по женским линиям и, наконец, к побочным и «незаконным» детям и дальним родственникам. В этом смысле отсутствие наследника у царя для эллинистической династии - вещь почти невозможная, дети были нужны хотя бы для сохранения власти и их старались завести если не от жены, то хотя бы от наложницы. У того же Эвергета, вопреки тому, что он написал в декрете-завещании, которое мы с вами выше читали, детей, может, к тому моменту и не было, но законный наследник вполне был - старший брат. Итак, своей волей царь - не основатель династии просто не мог передать по наследству «царство», власть куда-то на сторону, чужому человеку, а уж тем более республике, в которой просто нет лица, к которому перейдёт «царство» понимаемое как личная власть. Конечно, высказанного expressis verbis такого правила вы в античных книгах не найдёте. Но оно вполне выводится из всего что мы знаем о практике наследования в эллинистических царствах. Ханиотис пишет: переход высших полномочий от одной семьи к другой мог случиться лишь в исключительных обстоятельствах: отделение периферийной неконтролируемой провинции или внешнее вмешательство, ну то есть насилие или угроза насилия.
Ещё, если очень коротко, то кроме собственно наследственной царской власти в эллинистических царствах передавались от царя к царю и установленный династией порядок, те самые Дела, «pragmata», которые включали определенные правила подчинения царю, привычные для подданных и учитывающие их интересы, данные городам конституции и свободы, привилегии храмов, дружеские отношения и память об услугах и добрых делах подданных старым царям-предкам, выраженные в льготах, дарах, привилегиях, которые новые цари-потомки должны были уважать и сохранять. И которые чужаку были бы и неизвестны, и для него (не связанного родством с прежней династией) необязательны. Опять-таки республика с постоянно сменяющейся властью и принципиальным поэтому отсутствием прочных и постоянных персональных связей и отношений с подвластными такой порядок поддержать и не сможет.
И вот потому, я думаю, что сама мысль, что царство как вещь можно завещать чужаку - она по существу не греческая, она римская. Тогдашний римский взгляд на царей - сильно идеологизированный, черно-белый (с преобладанием черного) и отчасти даже грубо-карикатурный. «Кому бублик, кому дырка от бублика - это и есть буржуазная республика». В Риме цари - это такие древние суровые мужики, которые делали что хотели, и которых славные предки, любящие свободу, за это свергли, а на востоке это натуральные тираны-деспоты, которым изнеженные гречишки и варвары послушно подчиняются не как свободные люди, а как бессубъектные рабы. Рабов-то как раз спокойно и можно завещать, они же и есть имущество. Фактически, завещание в пользу Рима - это как если бы под сентенцией про бублик стояла подпись: «Президент Французской Республики Клемансо». Ну или как у нас в былинах: «Я, собака, поганый Калин-царь, повелеваю...»
Перечитайте ещё раз с этой точки зрения декрет-завещание Птолемея. Теперь вы видите, что он почти целиком состоит из извинений? Мол, подданные, дорогие, я сам понимаю, что делаю что-то странное (да если бы я мог по-другому!), но это ж временно, только пока наследников нет! Потом, вы сами виноваты, зачем заговоры устраиваете?! И вообще, Прагмата, мой порядок, даже при римлянах не изменится, честное слово, Юпитером-богом клянусь! Явно с такими же соображениями, как бы хоть какие-то приличия соблюсти и от стыда не сгореть, Аттал III в завещании дал свободу столице - Пергаму и как бы вообще (точное и полное содержание неизвестно) не передал Риму только действительно собственно «имущество» - казну и царские земли, оставив свободными входящие в царство полисы - он, похоже, так пытался их хоть немного от новых хозяев защитить. Впрочем, как мы уже говорили, римлянам, содержание завещаний было пофигу.
Так вот, это по существу, - тут есть, как видите, большие сомнения. Ну а вот по форме цари ТОЧНО так сами не делали. Э.Бикерман пишет в "Государстве Селевкидов" (На русском об эллинизме книги лучше по-моему просто нет. Может быть, уже и не будет - так как писали в 1930-е, с таким полным охватом и анализом всей доступной информации (которая с тех пор почти не увеличилась), так глубоко, умно, кратко и ясно, сейчас, увы, не пишут.) Basileus («царь») для грека - это тот, выше которого никто не стоит. Зевс - basileus («царь») богов и людей. Властитель персов, наиболее абсолютный из всех известных грекам деспотов, является «царем» - βασιλεύς. Чтобы выразить мысль, что миром правит nomos («закон»), позитивный порядок вещей, греки говорили, повторяя стих Пиндара: «Закон - царь всего: и смертных и бессмертных». Поэтому и о законах говорили, что они «в республике цари». Но эллинистический правитель сам был воплощением «закона». Политическая доктрина эпохи на разные лады повторяла основополагающую идею, несколько озадачивающую нас сейчас, что basileus («царь») - это «одушевленный закон». Такие претензии явственно противопоставляли в глазах греков эллинистическую автократию, «надменность» «дворов селевкидских сатрапов» власти конституционных царей Спарты, основанной на законе. Царская доблесть проявляется прежде всего и главным образом с помощью силы. Царь - это человек, который может вести себя как суверен.
Поэтому царь, реализуя власть, действует перед своими подданными открыто. Иначе это не царь и не власть получается. А уж важнейшие для царства акты иначе чем публично совершаться просто не могут. Бикерман: Эллинистической практикой, заимствованной у персов было то, что о каждом важном назначении сообщали народу и назначенное лицо показывали толпе. А уж назначение наследника было важнейшим назначением. Известные нам назначения наследников царями происходят публично- Антиох II и Лаодика устраивают чехарду с наследниками, приведшую к катастрофической для царства Третьей Сирийской войне, перед народом, Ирод представляет наследников народу Иерусалима.
Вот вам пример из Библии. Во 2 книге Маккавеев процитировано письмо Антиоха IV, направленное в 164 году иудеям.
"Царь и военачальник Антиох добрым Иудеям-гражданам - много радоваться и здравствовать и благоденствовать.
Если вы здравствуете с детьми вашими и дела ваши идут по вашему желанию, то я воздаю Богу величайшую благодарность, возлагая надежду на небо. Я же лежу в болезни и с любовью воспоминаю о вашей почтительности и благорасположении ко мне. Возвращаясь из пределов Персии и подвергшись тяжкой болезни, я за нужное почел позаботиться об общей безопасности всех. Хотя я не отчаиваюсь в себе и имею полную надежду освободиться от болезни, но, зная, что и отец мой, когда воевал в верхних странах, объявил преемника, дабы, если последует что-нибудь неожиданное или объявлена будет какая невзгода, жители страны знали, кому предоставлено правление, и не приходили в смущение; сверх того, замечая, что окрестные владетели и соседние с нашим государством наблюдают время и выжидают, какой будет исход, я назначил царем сына моего Антиоха, которого я уже часто во время походов в верхние сатрапии весьма многим из вас препоручал и представлял; и к нему я написал особо.
Итак, убеждаю вас и прошу, чтобы вы, помня мои благодеяния вообще и в частности, сохранили ваше теперешнее благорасположение ко мне и к сыну моему. Ибо я уверен, что он, следуя моему желанию, будет обращаться с вами милостиво и человеколюбиво".
Вот как должны были сделаны по форме все пять завещаний - (1) царь в столице выводит на балкон дворца перед народом римского посла и оглашает завещание в пользу Рима, (2) во все остальные города и области царства рассылаются письма царя с официальным сообщением об этом. Как вы видели, какое-то подобие этого, и то, по всей видимости, устроенное пост-фактум, было только в случае с Птолемеем в 155(?) году.
Фактически было ровно наоборот - содержание завещания до смерти не обнародовалось. И да, именно такова была тогдашняя римская частно-правовая практика, основанная на принципе сохранения тайны завещания. Римлянин оставлял завещание на табличках, сложенных и обмотанных нитью, которую запечатывали печатями семь свидетелей, вслух он объявлял только, что этими табличками он назначает наследника.
Именно по этим причинам, я думаю, Митридат Понтийский у Саллюстия пишет, что у Аттала римляне simulato impio testamento - сфальсифицировали нечестивое, нарушающее законы человеческие и божеские завещание. Митридату не надо было проводить расследование, завещание Аттала просто очевидно «не билось» ни с какими элементарными правилами, о чём он и пишет.
(Мне кажется, Саллюстий, хоть он и римлянин, нашёл очень точное слово чтобы описать передачу царства Риму с точки зрения царской династии. Пиетас, важное для римлян понятие, - это верность и благочестивое почитание родителей, предков и богов, старших, в общем, здесь именно это всё нарушено. Царь, отдающий царство чужакам и добровольно, без поражения или божественной воли прекращающий царствование своей династии (которой царство вручили боги), совершает самое наверное страшное из мыслимых предательств всех своих предков и богов, это практически Каин и Иуда в одном лице получается. Уничтожая из-за слабости дело всех своих предков он обесчещивает и проклинает себя. В Гадесе его, как в Страшной мести Гоголя, должны вечно грызть деды и прадеды.)
Ну вот, если всё это вас не убедило в римском авторстве схемы, сорри, добавить мне больше нечего.
Теперь вернёмся к нашему первому завещателю. Почему первым стал Пруссий? - Он был ближе всего, его царство было слабым, ну и после гибели Македонии ему было деваться некуда, Персея больше нет, Антиох далеко, а рядом сильный и исторически враждебный Пергам (а с другой стороны не менее враждебный Понт).
Зачем Пруссия заставили устраивать унизительный спектакль? - Ну вот здесь мне кажется есть политическая тонкость. ВСЯ схема была, как вы видели, тайная, так что все переговоры велись с каждым царем отдельно и секретно. Никто из царей не мог быть уверен, что его лично не обманывают, уверяя, что теперь такая система будет навязана всем царям, которые хотят оставаться в союзе с Римом, и что это не лично его хотят подвесить на крючок, позволяющий в любой момент отобрать царство. Поэтому нужно было послание условному Эвмену/Птолемею/Ариарату (а) не от сената, а от кого-то своего, на востоке, кому цари бы поверили, в идеале от равного, (б) которое бы однозначно и ясно (вот 12 таблиц, римский закон о вольноотпущенниках, можете сами убедиться, ваше величество) подтверждало, что завещание предлагается подписать не только ему, а всем и каждому из царей, (в) притом не открытым текстом, а оставляющее дело в тайне для несведущих, (г) но не оставляющее сомнений что автор послания не врёт.
Опять-таки, видя тот грубый, простой и прямой способ, которым эта цель была достигнута, мне трудно кого-то кроме Катона и его круга (Гракха, Марцелла, Попилия) подозревать в авторстве - если кто в Риме тогда царей как класс ТАК не любил, то это вот они.
(продолжение)
Завещания царей
«В 15-й год, месяц Лоий. В добрый час! Нижеследующее завещал царь Птолемей, сын царя Птолемея и царицы Клеопатры, богов явленных, Младший, причем копия этого отправлена в Рим. О, если бы мне удалось, с благоволения богов, расправиться достодолжным образом с составившими против меня преступный заговор и посягнувшим лишить меня не только царства, но и жизни!
Если со мною случится то, что бывает с человеком, прежде чем оставлю наследников царства, я оставляю подлежащее мне царство римлянам, с которыми я изначала дружбу и союз благородно соблюдал, и им же доверяю, уповая на всех богов и на присущую римлянам добрую славу, соблюдать существующий в царстве режим [pragmata, дословно «Дела»], а если кто пойдет на города или на страну, оказывать изо всех сил помощь, согласно заключенным между нами взаимно дружбе и союзу и согласно справедливости. Свидетелями всего этого я делаю Юпитера Капитолийского, Великих богов, Гелиоса и архегета Аполлона, у которого освящена и грамота обо всем этом. В добрый час!»
Вот такую надпись нашли итальянские археологи в Ливии в 1932 году. Всего вместе с ней известно 5 случаев, когда эллинистические цари завещали свои царства Римской Республике. Хорошее описание этих случаев есть в статье А.П.Беликова и вот ещё можете поглядеть статью К.М.Колобовой .
1. В 155 г. Птолемей Эвергет завещал Киренское царство Риму, если умрет не оставив наследника. О завещании не было ничего известно из трудов историков, его обнаружили в 20 веке археологи. Никаких последствий у завещания, насколько мы знаем, не было.
2. Завещание Аттала III Пергамского в 133 г. Аттал правил 5 лет и скоропостижно умер молодым, якобы, от солнечного удара, завещание было обнародовано после его смерти и Республика его приняла, превратив царство в провинцию Азия. Аристионик, брат Аттала, поднял восстание (к нему сбежал наш с вами знакомец Блоссий), но был разбит римлянами.
3. Завещание Птолемея Апиона (царя Кирены) в 96 г. Завещание было обнародовано после смерти царя. Римляне очень не сразу, но в итоге превратили Кирену в провинцию.
4. Завещание Птолемея XI Александра II в 80 г. Царь правил в Александрии всего 19 дней и погиб в результате восстания. «И в самом деле, до кого из вас не дошла молва, что это царство, в силу завещания царя Алексы, стало принадлежать римскому народу? Насчет этого я, консул римского народа, не только не стану выносить решения, но не скажу даже и того, что думаю. Ибо по этому вопросу, мне кажется, трудно не только принять постановление, но даже высказаться. Я вижу, найдутся люди, которые станут утверждать, что завещание действительно было составлено; я согласен, что существует суждение сената о вступлении в права наследства, вынесенное тогда, когда мы, после смерти Алексы, отправили в Тир послов с поручением получить для нас деньги, положенные там царем. Как я хорошо помню, Луций Филипп не раз настаивал на этом в сенате» - говорит об этом завещании Цицерон в 63 году. В итоге разговоров было много, но завещание реализовано не было.
5. Завещание Никомеда IV Филопатора в 74 г. Завещание было обнародовано после смерти царя, в Рим явился сын царя, но его объявили незаконным и Рим принял завещание и присоединил царство.
Что мы видим из этих пяти случаев?
Первое - завещание было тайным и при жизни не оглашалось. Если после смерти оно почему-то Римом не принималось, и престол занимал наследник, никто кроме узкого круга лиц (министры царя, наследник, «комитет по международным делам» и верхушка сената) ничего о нём не узнавал. Или узнавал, но официально все всё отрицали, как Цицерон насчёт завещания «царя Алексы». То, что опубликовано в Кирене - это не само завещание, а что-то типа манифеста или декрета (подробный разбор смотрите у С.А.Жебелёва), в котором часть завещания процитирована, при этом когда было написано само завещание (очевидно, раньше чем декрет) и когда был опубликован манифест, неизвестно, возможно, его вообще опубликовал не сам царь, а через 90 лет римляне чтобы подтвердить право на аннексию Кирены.
Второе - завещание явно составлялось не перед смертью, а, судя по завещанию Александра, присланного на престол из Рима, правившего 19 дней и погибшего во внезапном бунте (и ещё судя по обстоятельствам короткого правления и быстрой и неожиданной смерти молодого ещё Аттала), перед вступлением на престол и как его условие.
Третье - отсутствие наследников было только совершенно формальным предлогом. У Аттала был наследник, его брат, то, что Аристоник был сыном наложницы, по эллинистическим понятиям его правам на престол не мешало. У Никомеда вообще был совершенно законный сын и наследник от жены-царицы, приехавший в Рим, где он узнал, что незаконный и вообще самозванец. Во всяком случае в Риме формулу «если умру, не оставив наследника» определённо понимали «если умру, не оставив наследника, признанного сенатом», так что были у завещателя дети, братья, племянники и пр. или нет, было совершенно неважно для действительности отказа царства в пользу Рима. То есть ссылку на отсутствие наследника включали в текст для сохранения достоинства царя-завещателя и Рима на случай, если завещание будет опубликовано и исполнено. Рим не выступал тогда по форме беспринципным и беззаконным шантажистом-захватчиком, а просто приходил царю на помощь в сложной семейной ситуации. Неважным было и прочее содержание - Аттал, судя по всему, Риму оставил только царские имущество и земли, а часть городов, включая Пергам, освободил, но римляне распорядились всем царством и городами, как своими.
Всё перечисленное вместе, по-моему, прямо ведёт нас к выводу, что в завещаниях видна чёткая и жёсткая СИСТЕМА, которая, без учета местных особенностей, наличия-отсутствия наследников, ситуации в царстве итд навязывается завещателю целиком. В этом смысле мне кажутся довольно, ну, забавно-наивными некоторые версии историков о том, что мол, вот, завещание Аттала (Птолемея, Никомеда) было плодом его тяжких раздумий над положением царства, так и сяк всё взвесив, он пришёл к решению завещать царство Риму, это казалось ему наилучшим выходом, ну а агрессивному жадному Риму что ж было не согласиться с таким-то интересным предложением... и так пять раз, бессонные ночи, напряженные раздумья - и выход найден! (каждый раз, правда, один и тот же, а старушки всё падали и падали) Это по-моему примерно как конструировать что-то такое: решение дать соболиный ясак московским царским людям было результатом долгих раздумий юкагирского (эвенского, якутского) князька, взвесив все варианты, он придумал лучший выход - и представьте, казаки согласились!
Что тут, друзья, самое для меня ужасное - это то, что все историки, которых я читал, так и пишут, что завещаний было пять. Вот, например, как тему анализирует А.Беликов: «Проблема царских завещаний в пользу Рима настолько сложная и важная тема, что она настоятельно требует специальной отдельной работы. Ограничимся лишь кратким выводом. Поскольку завещание Аттала лишь одно из пяти, то здесь едва ли можно говорить о случайности. Скорее речь идет о тенденции. На наш взгляд, обкатав саму идею на завещании киренского царя в 155 г., римляне успешно применили ее к Пергаму в 133 г. и еще трижды использовали в дальнейшем».
И все остальные историки что-то такое говорят. Чтобы оценить уровень анализа, представьте, что некий астроном наблюдал звездное небо, допустим, 50 лет, увидел пять комет и делает научный вывод: во Вселенной так много комет, что только за 50 лет наблюдений из одной точки в Солнечной системе зафиксировано 5 5 (пять) комет. Ну или там я не знаю биолог неделю ходит по лесу, ему попадается пять зайцев, и он пишет в статье: «в этом лесу значительная популяция зайцев живёт пять зайцев». В общем, по-моему остановиться на том, что завещаний было 5 - это даже не начать исследование, тут даже сбор материала-то не завершён.
Здесь у нас конспирология, нам анализировать и выдвигать гипотезы разрешается, так что мы можем, друзья, сказать смело: если дошли сведения о пяти завещаниях, причём некоторые даже не от древних историков, значит, с какого-то момента КАЖДЫЙ эллинистический царь, как полицейский в России, поступая на работу, оставляет начальнику подписанное заявление об уходе по собственному желанию без даты, в качестве условия занятия престола составлял завещание царства в пользу Рима, один экземпляр отправлял в сенат, второй оставлял у себя. Ну хорошо, может, не каждый, но ПОЧТИ каждый, таких завещаний, конечно, было оставлено гораздо больше пяти. Теперь давайте эту гипотезу поразвиваем, посмотрим, какие факты ей можно объяснить.
Перфоманс в контексте Институций
Можно точно сказать, с какого царя и в каком году началась история с завещаниями. Помогут нам в этом «Институции» Гая.
(Как по мне, то одна из величайших книг, оставшихся от Рима. Если бы я выбирал ОДНУ, притом небольшую, книгу, которая бы дошла от всей римской литературы, я бы выбрал «Институции». Это сжатое, полное и системное изложение римского частного права - одной из вершин человеческой мысли, результат многосотлетней работы лучших умов и практиков Рима, идеальной, железной римской системы накопления и развития опыта и правил цивилизованной и свободной жизни. Это и есть в принципе реальный прототип «Основания» Азимова («институции» - это на латыни «основания» и есть), только круче, возрождение цивилизации произошло не из института, а из единственной книжки, - возврат Западной Европы из Средневековья к более цивилизованному и сложному обществу начался тогда, когда в Италии в 11 веке нашли, прочитали и начали пытаться понять, а потом и применять, «Дигесты» (несколько более пространное изложение того же материала, «Институции» там цитируются большими кусками.))
Вот что пишет Гай в Книге III.
"Теперь займемся наследственными имуществами вольноотпущенных.
Прежде дозволялось вольноотпущенному безнаказанно обходить своего патрона в завещании, ибо закон XII таблиц тогда только призывал патрона к наследству после вольноотпущенного, когда последний умирал без завещания, не оставив никакого своего наследника. Следовательно, когда вольноотпущенный умирал без завещания и оставлял своего наследника, тогда патрон не имел никакого права на его имущество. Когда вольноотпущенный оставил своим наследником кого-либо из родных детей, тогда, по-видимому, нечего было жаловаться; но если "своим" наследником было лицо усыновленное, сын или дочь, или жена в супружеской власти, было бы явною несправедливостью не оставить никакого права патрону.
Вот почему впоследствии эдиктом претора эта несправедливость права была исправлена. Именно, составлял ли вольноотпущенный завещание - он обязан был, завещая, оставить патрону половину своего имущества, а если ничего не оставлял, или оставлял менее половины, то патрону предоставляется владение половиною наследственного имущества вопреки завещанию; если же вольноотпущенный умирает без завещания, оставив своим наследником усыновленного сына или жену, которая находилась в его супружеской власти, или невестку, которая была во власти его сына, то равным образом предоставляется патрону против этих ближайших (своих) наследников владение половиною наследства. К исключению патрона служат природные дети вольноотпущенного, не только те, которые он имел под своею властью во время смерти, но тоже эманципированные и отданные на усыновление, если только они были назначены наследниками в какой-либо части, или будучи обойдены молчанием, требовали на основании эдикта владения наследственным имуществом вопреки завещанию; ибо лишенные наследства не устраняют патрона ни в каком случае".
Коротко говоря, по римскому праву имущество вольноотпущенника переходило к патрону, если он умер без завещания и без наследника. При этом у вольноотпущенника всегда была моральная (что в римском суде могло означать, что вполне реальная), а потом и более четко определённая законом (преторским эдиктом) обязанность оставить часть или всё имущество патрону и по завещанию, даже и при наличии наследников.
Теперь вспомните Пруссия в 168, встречающего римское посольство в одежде римского вольноотпущенника словами «Глядите на меня, вашего вольноотпущенника!» (если вам кажется, что так сказать мессидж передаётся зрителю довольно-таки «в лоб» и избыточными средствами, то вам, я думаю, не кажется, автор сценария был не любитель тонких сценических ходов и намеков)
Ребята, ну вот вам и понятное рациональное ложащееся во все контексты объяснение перфоманса Пруссия - он был первым, кого заставили завещать царство Риму, и не просто завещать, а передать «живое письмо» об этом остальным царям. Я бы всё это так реконструировал.
Катон и сенат совершенно не простили царей, и после 168 хотели так же как и греков поставить их в максимально возможно прямое и жёсткое подчинение Республике, без аннексий, но так, чтоб те реально подчинялись и боялись, то есть чтобы в случае неподчинения у сената были бы реальные способы быстрого и жёсткого воздействия на них. Идеальное желаемое положение царя - «друга и союзника» Рима с точки зрения Катона передаёт у Ливия царевич Мастаба, сын нумидийского царя Массинисы, выступающий в сенате с поздравлениями по случаю победы над Персеем в 168.
«Он перечислил, сколько пеших и конных, слонов и хлеба послал в Македонию за эти четыре года его отец, но два обстоятельства, сказал он, заставляли Масиниссу краснеть: первое - что сенат просил его через послов о поставках для нужд войны, вместо того чтобы приказать, а второе - что за хлеб ему присланы были деньги. Царь Масинисса, сказал царевич, помнит, что римский народ и добыл ему царство, и увеличил во много раз. А потому с него хватит и пользованья царством, ибо право собственности, он знает, - у тех, кто ему это царство вручил. А значит, римлянам по справедливости должно брать у него, Масиниссы, а не просить и не покупать за деньги того, что родится на подаренной ими самими земле, ему же, Масиниссе, и теперь и впредь довольно будет того, что римлянам не пригодится».
Ожидать такой степени подчинения от восточных царей, к большому сожалению Катона, было невозможно. С формально-юридической, она же имиджевая, она же пропагандистская, стороны восточные цари не получили власть и царства от Рима, так что обращаться с ними следовало как с равноправными и суверенными союзниками. С фактической стороны при наличии мощного царства Селевкидов у царей, с которыми стали бы обращаться как с Масиниссой, была возможность искать защиты у Антиоха, да и заключив союз друг с другом. Нумидия-то была на западе, где никакого альтернативного центра силы не осталось. Через 100 лет римляне начнут заменять «природных» царей тетрархами, типа того же Ирода, выбранными специально из сапожников и пирожников, получавшими царства и города от римлян и полностью зависимых от них, как Масинисса - но то через 100 лет...
Пока на Востоке существовала ещё система царств, управляемых династиями, признававшими статус, суверенитет и права друг друга, состоящими в родстве и союзах. Если бы римляне начали эту систему ломать, допустим, заменяя царей на своих, она бы скорее всего объединилась против них. Да Катон и Павл и не хотели новой войны на востоке - с Македонией-то еле справились.
Так что средство укрепить контроль над царями нашли очень римское - правовое. Уже одно это даёт мне 99% уверенность, что придумали систему завещаний никакие не цари, и не просто римляне, а вот лично Марк Порций Катон, всю жизнь не вылезавший из судов и голову сломавший, думая, как не допустить нового броска Антиоха в Египет.
Почему завещания - именно римское средство, скажете вы, ведь греческое право того времени было (пока ещё) более изощренным и развитым, чем римское, и завещания цари оставляли... По двум признакам римское, мне кажется - по существу и по форме.
По существу эллинистический царь был полным господином царства и мог, по идее, распоряжаться им свободно, как своим имуществом. Царь мог уступить, продать, подарить завоеванный город. Случаи, когда цари дарили республикам территории известны - сирийские цари подарили родосцам Стратоникею. Но аналогия не полна, царская власть не была в полом смысле «имуществом», у неё были свои отличия, а значит, и свои особенности в распоряжении. Право царя передать всё царство, всю суверенную власть по наследству не было абсолютно произвольным. (Эллинистическое царство не мыслилось греками как наше «государство», территория, на которой существует власть, а от обратного, от царя и его власти. Государство, рассматриваемое как совокупность права правителя и обязанностей подданных, называлось у греков «дела» (pragmata), а конкретное эллинистическое царство - «дела (такого-то) царя». Обычно царь и обозначал его государство. Для официального обозначения эллинистического царства в договорах использовалась формулировка «царь такой-то и его подданные». Власть была неотделима от персоны царя и поэтому мыслилась только как целое. Поэтому не возникало и концепции раздела царства между наследниками, царская власть была одна и передавалась наследнику новому царю только целиком. (Кажется, саму идею территориального раздела царства между представителями одной династии как равноправными царями принесли на восток римляне, впервые предложив такой раздел Атталу в 167.)
После царя-основателя, чьё право было создано победой и завоеванием, царство получали его наследники, чье владение было основано уже на династическом принципе, происхождении от основателя. Современный историк А.Ханиотис пишет: Никогда в эллинистическом мире не менялось значение династического принципа престолонаследия: сохранение власти в круге одной, иногда весьма расширенной, семьи. Эллинистические монархии уподоблялись домохозяйству и управлялись соответственно. Теоретически вся власть находилась в руках главы хозяйства, но в зависимости от его возраста, опыта и личных свойств значительным могло быть влияние его жен, матери, детей и придворных («друзей»).
И когда царь оставлял завещание, и когда не оставлял, власть переходила к его сыновьям, при их отсутствии - к братьям и другим представителям боковых линий династии, к родственникам по женским линиям и, наконец, к побочным и «незаконным» детям и дальним родственникам. В этом смысле отсутствие наследника у царя для эллинистической династии - вещь почти невозможная, дети были нужны хотя бы для сохранения власти и их старались завести если не от жены, то хотя бы от наложницы. У того же Эвергета, вопреки тому, что он написал в декрете-завещании, которое мы с вами выше читали, детей, может, к тому моменту и не было, но законный наследник вполне был - старший брат. Итак, своей волей царь - не основатель династии просто не мог передать по наследству «царство», власть куда-то на сторону, чужому человеку, а уж тем более республике, в которой просто нет лица, к которому перейдёт «царство» понимаемое как личная власть. Конечно, высказанного expressis verbis такого правила вы в античных книгах не найдёте. Но оно вполне выводится из всего что мы знаем о практике наследования в эллинистических царствах. Ханиотис пишет: переход высших полномочий от одной семьи к другой мог случиться лишь в исключительных обстоятельствах: отделение периферийной неконтролируемой провинции или внешнее вмешательство, ну то есть насилие или угроза насилия.
Ещё, если очень коротко, то кроме собственно наследственной царской власти в эллинистических царствах передавались от царя к царю и установленный династией порядок, те самые Дела, «pragmata», которые включали определенные правила подчинения царю, привычные для подданных и учитывающие их интересы, данные городам конституции и свободы, привилегии храмов, дружеские отношения и память об услугах и добрых делах подданных старым царям-предкам, выраженные в льготах, дарах, привилегиях, которые новые цари-потомки должны были уважать и сохранять. И которые чужаку были бы и неизвестны, и для него (не связанного родством с прежней династией) необязательны. Опять-таки республика с постоянно сменяющейся властью и принципиальным поэтому отсутствием прочных и постоянных персональных связей и отношений с подвластными такой порядок поддержать и не сможет.
И вот потому, я думаю, что сама мысль, что царство как вещь можно завещать чужаку - она по существу не греческая, она римская. Тогдашний римский взгляд на царей - сильно идеологизированный, черно-белый (с преобладанием черного) и отчасти даже грубо-карикатурный. «Кому бублик, кому дырка от бублика - это и есть буржуазная республика». В Риме цари - это такие древние суровые мужики, которые делали что хотели, и которых славные предки, любящие свободу, за это свергли, а на востоке это натуральные тираны-деспоты, которым изнеженные гречишки и варвары послушно подчиняются не как свободные люди, а как бессубъектные рабы. Рабов-то как раз спокойно и можно завещать, они же и есть имущество. Фактически, завещание в пользу Рима - это как если бы под сентенцией про бублик стояла подпись: «Президент Французской Республики Клемансо». Ну или как у нас в былинах: «Я, собака, поганый Калин-царь, повелеваю...»
Перечитайте ещё раз с этой точки зрения декрет-завещание Птолемея. Теперь вы видите, что он почти целиком состоит из извинений? Мол, подданные, дорогие, я сам понимаю, что делаю что-то странное (да если бы я мог по-другому!), но это ж временно, только пока наследников нет! Потом, вы сами виноваты, зачем заговоры устраиваете?! И вообще, Прагмата, мой порядок, даже при римлянах не изменится, честное слово, Юпитером-богом клянусь! Явно с такими же соображениями, как бы хоть какие-то приличия соблюсти и от стыда не сгореть, Аттал III в завещании дал свободу столице - Пергаму и как бы вообще (точное и полное содержание неизвестно) не передал Риму только действительно собственно «имущество» - казну и царские земли, оставив свободными входящие в царство полисы - он, похоже, так пытался их хоть немного от новых хозяев защитить. Впрочем, как мы уже говорили, римлянам, содержание завещаний было пофигу.
Так вот, это по существу, - тут есть, как видите, большие сомнения. Ну а вот по форме цари ТОЧНО так сами не делали. Э.Бикерман пишет в "Государстве Селевкидов" (На русском об эллинизме книги лучше по-моему просто нет. Может быть, уже и не будет - так как писали в 1930-е, с таким полным охватом и анализом всей доступной информации (которая с тех пор почти не увеличилась), так глубоко, умно, кратко и ясно, сейчас, увы, не пишут.) Basileus («царь») для грека - это тот, выше которого никто не стоит. Зевс - basileus («царь») богов и людей. Властитель персов, наиболее абсолютный из всех известных грекам деспотов, является «царем» - βασιλεύς. Чтобы выразить мысль, что миром правит nomos («закон»), позитивный порядок вещей, греки говорили, повторяя стих Пиндара: «Закон - царь всего: и смертных и бессмертных». Поэтому и о законах говорили, что они «в республике цари». Но эллинистический правитель сам был воплощением «закона». Политическая доктрина эпохи на разные лады повторяла основополагающую идею, несколько озадачивающую нас сейчас, что basileus («царь») - это «одушевленный закон». Такие претензии явственно противопоставляли в глазах греков эллинистическую автократию, «надменность» «дворов селевкидских сатрапов» власти конституционных царей Спарты, основанной на законе. Царская доблесть проявляется прежде всего и главным образом с помощью силы. Царь - это человек, который может вести себя как суверен.
Поэтому царь, реализуя власть, действует перед своими подданными открыто. Иначе это не царь и не власть получается. А уж важнейшие для царства акты иначе чем публично совершаться просто не могут. Бикерман: Эллинистической практикой, заимствованной у персов было то, что о каждом важном назначении сообщали народу и назначенное лицо показывали толпе. А уж назначение наследника было важнейшим назначением. Известные нам назначения наследников царями происходят публично- Антиох II и Лаодика устраивают чехарду с наследниками, приведшую к катастрофической для царства Третьей Сирийской войне, перед народом, Ирод представляет наследников народу Иерусалима.
Вот вам пример из Библии. Во 2 книге Маккавеев процитировано письмо Антиоха IV, направленное в 164 году иудеям.
"Царь и военачальник Антиох добрым Иудеям-гражданам - много радоваться и здравствовать и благоденствовать.
Если вы здравствуете с детьми вашими и дела ваши идут по вашему желанию, то я воздаю Богу величайшую благодарность, возлагая надежду на небо. Я же лежу в болезни и с любовью воспоминаю о вашей почтительности и благорасположении ко мне. Возвращаясь из пределов Персии и подвергшись тяжкой болезни, я за нужное почел позаботиться об общей безопасности всех. Хотя я не отчаиваюсь в себе и имею полную надежду освободиться от болезни, но, зная, что и отец мой, когда воевал в верхних странах, объявил преемника, дабы, если последует что-нибудь неожиданное или объявлена будет какая невзгода, жители страны знали, кому предоставлено правление, и не приходили в смущение; сверх того, замечая, что окрестные владетели и соседние с нашим государством наблюдают время и выжидают, какой будет исход, я назначил царем сына моего Антиоха, которого я уже часто во время походов в верхние сатрапии весьма многим из вас препоручал и представлял; и к нему я написал особо.
Итак, убеждаю вас и прошу, чтобы вы, помня мои благодеяния вообще и в частности, сохранили ваше теперешнее благорасположение ко мне и к сыну моему. Ибо я уверен, что он, следуя моему желанию, будет обращаться с вами милостиво и человеколюбиво".
Вот как должны были сделаны по форме все пять завещаний - (1) царь в столице выводит на балкон дворца перед народом римского посла и оглашает завещание в пользу Рима, (2) во все остальные города и области царства рассылаются письма царя с официальным сообщением об этом. Как вы видели, какое-то подобие этого, и то, по всей видимости, устроенное пост-фактум, было только в случае с Птолемеем в 155(?) году.
Фактически было ровно наоборот - содержание завещания до смерти не обнародовалось. И да, именно такова была тогдашняя римская частно-правовая практика, основанная на принципе сохранения тайны завещания. Римлянин оставлял завещание на табличках, сложенных и обмотанных нитью, которую запечатывали печатями семь свидетелей, вслух он объявлял только, что этими табличками он назначает наследника.
Именно по этим причинам, я думаю, Митридат Понтийский у Саллюстия пишет, что у Аттала римляне simulato impio testamento - сфальсифицировали нечестивое, нарушающее законы человеческие и божеские завещание. Митридату не надо было проводить расследование, завещание Аттала просто очевидно «не билось» ни с какими элементарными правилами, о чём он и пишет.
(Мне кажется, Саллюстий, хоть он и римлянин, нашёл очень точное слово чтобы описать передачу царства Риму с точки зрения царской династии. Пиетас, важное для римлян понятие, - это верность и благочестивое почитание родителей, предков и богов, старших, в общем, здесь именно это всё нарушено. Царь, отдающий царство чужакам и добровольно, без поражения или божественной воли прекращающий царствование своей династии (которой царство вручили боги), совершает самое наверное страшное из мыслимых предательств всех своих предков и богов, это практически Каин и Иуда в одном лице получается. Уничтожая из-за слабости дело всех своих предков он обесчещивает и проклинает себя. В Гадесе его, как в Страшной мести Гоголя, должны вечно грызть деды и прадеды.)
Ну вот, если всё это вас не убедило в римском авторстве схемы, сорри, добавить мне больше нечего.
Теперь вернёмся к нашему первому завещателю. Почему первым стал Пруссий? - Он был ближе всего, его царство было слабым, ну и после гибели Македонии ему было деваться некуда, Персея больше нет, Антиох далеко, а рядом сильный и исторически враждебный Пергам (а с другой стороны не менее враждебный Понт).
Зачем Пруссия заставили устраивать унизительный спектакль? - Ну вот здесь мне кажется есть политическая тонкость. ВСЯ схема была, как вы видели, тайная, так что все переговоры велись с каждым царем отдельно и секретно. Никто из царей не мог быть уверен, что его лично не обманывают, уверяя, что теперь такая система будет навязана всем царям, которые хотят оставаться в союзе с Римом, и что это не лично его хотят подвесить на крючок, позволяющий в любой момент отобрать царство. Поэтому нужно было послание условному Эвмену/Птолемею/Ариарату (а) не от сената, а от кого-то своего, на востоке, кому цари бы поверили, в идеале от равного, (б) которое бы однозначно и ясно (вот 12 таблиц, римский закон о вольноотпущенниках, можете сами убедиться, ваше величество) подтверждало, что завещание предлагается подписать не только ему, а всем и каждому из царей, (в) притом не открытым текстом, а оставляющее дело в тайне для несведущих, (г) но не оставляющее сомнений что автор послания не врёт.
Опять-таки, видя тот грубый, простой и прямой способ, которым эта цель была достигнута, мне трудно кого-то кроме Катона и его круга (Гракха, Марцелла, Попилия) подозревать в авторстве - если кто в Риме тогда царей как класс ТАК не любил, то это вот они.
(продолжение)