Дочь кузнеца
Рассказ из книги «Женщины Тибета»
Автор: Келъян
Перевод с китайского: Валентина Козинец
Содержание
Маленький городок в родных местах. - Подружка детства. - Если ваш отец - бывший кузнец. - Модница из маленького городка. - Печаль, скрываемая двоюродным братом. - Свадьба, состоявшаяся в срок. - Непостижимые условности, затрагивающие самое сокровенное. - Монахиня с красивыми чертами лица и приятными манерами. - Надежда, что огромная душевная рана сможет затянуться.
На форзаце книги тханка, рассказывающая об истоках тибетской цивилизации. На ней изображены дети и внуки священной обезьяны и демоницы. Потомки едят зерновые культуры и постепенно превращаются в людей. Также на тханке в сжатой форме показана история первых девяти тибетских царей (цэнпо).
На нахзаце (заднем форзаце книги) тханка, повествующая о годах правления Трисонга Децэна (755 - 797 гг.), противостоянии бона распространению буддизма в Тибете. После наследования престола Трисонгом Децэном группа придворных аристократов во главе с Машаном Томпакье, поддерживающая боннских жрецов, провела указ, запрещающий буддизм. Китайские и непальские монахи были изгнаны из страны. После достижения совершеннолетия Трисонг Дэцен вместе с семьями, покро-вительствующими буддизму, устранили Машана Томпакье и его сторонников, открыв путь индийскому буддизму. Тогда же был заложен монастырь Самье.
В детстве она была моей близкой подругой, когда же нам довелось встретиться вновь, я её не узнала. Это была незнакомка, которой я невольно залюбовалась, и детские воспоминания отчётливо всплыли в моей памяти.
Будучи совсем маленькой, она уже была красавицей, все так и называли её - «маленькая красавица», поэтому я тайно завидовала ей. Тогда мне зачастую хотелось, чтобы в один прекрасный день она вдруг стала гадкой и отвратительной, а я сама стала точь-в-точь как модница с обложки блокнота. В то время, когда я предавалась таким мечтам, мне только-только исполнилось 8 лет. Вскоре наша семья покинула родные места. За день до моего отъезда, когда мы вместе играли в пригороде, она вдруг спросила меня: «После того, как ты уедешь, ты когда-нибудь ещё вернёшься?»
«Мне кажется, что я смогу вернуться».
«Когда ты вернёшься, ты непременно станешь красивой».
«Почему?»
«Потому что все, кто приезжает из других мест - все красивые, - сказала она с горечью. - Ты будешь красивее меня».
Её слова обрадовали меня, в ту минуту мне грезилось, что у меня начнётся новая прекрасная жизнь. Я всегда мечтала быть красивее подруги, но мне казалось, что, когда эта мечта осуществится, мне будет немного совестно перед ней, поэтому я подарила ей новую заколку, которая была у меня в волосах. К сожалению, вернувшись в родные места через десять лет, я увидела, что подруга детства по-прежнему намного красивее меня.
Моя родина - это ничем ни примечательный маленький городок, похожий на набросок картины, на который достаточно бегло взглянуть, чтобы всё сразу стало понятно. В центре городка стоит трёхэтажный буддийский храм жёлтого цвета, увешанный флажками конь-ветер[1]. Вокруг храма выложена дорога из отполированных до блеска камней. Не обременённые заботами старики, жители городка, большую часть времени проводят, бредя по этой дороге вокруг храма, вращая молитвенные мельницы и читая мантры; выражение их лиц набожное и сосредоточенное, в глазах радость и надежда. Когда они устают, то могут отдохнуть немного, присев возле дороги и перекусив сухофруктами или леденцом. Их лица выражают самодовольство. Неподалёку от храма - небольшой рынок, всегда труднопроходимый из-за вечной слякоти и грязи, которой там полно не только после дождя. За рынком начинаются несколько узких и тесных улочек и маленьких двориков, расположенных скученно и беспорядочно. Изредка можно встретить небольшие трактиры, оживлённые и шумные, сутки напролёт оттуда доносятся топот и песни.
Осень - самое красивое время года в городке, и не только потому, что созревают плоды. Мне больше по душе степь, промокшая до нитки под осенним дождём, заросшая белыми-белыми степными грибами, созревающими там за сутки. Степь начинается сразу за городком, поэтому собирать грибы можно часто. На второй день после возвращения в родные места, я, недолго думая, взяла в руки корзинку, с которой ходила по грибы ещё в детские годы, и вышла за ворота.
Только-только набрав пригоршню грибов, я услышала позади себя голос: «Вернулась?»
«Вернулась», - привычно откликнулась я, а повернув голову, увидела прекрасную улыбающуюся девушку. Её лицо было незнакомо мне. «Не признала? Я Мидух, - сказала она. - Я заприметила твою корзинку, в которую мы в детстве собирали грибы». Я смотрела на неё, любуясь её красивыми глазами и правильным носом, а в моих ушах звенел с детства знакомый голос. В этот момент моя рука вдруг машинально потянулась к затылку: проверить, не рассыпались ли волосы, чтобы не выглядеть неряшливой рядом с ней.
Имя «Мидух» на тибетском языке означает «красивый цветок», но никакой цветок не идёт в сравнение с красотой Мидух. Осознание этого разбудило в моей душе прежнюю зависть. Я восхищалась ею, как будто рассматривала какое-то произведение искусства. В тот день нашими общими стараниями моя маленькая корзинка очень быстро заполнилась белоснежными грибами. Мы вместе отправились назад в городок. На полдороге мы повстречали мою двоюродную старшую сестру, она сказала, что несколько друзей как раз должны собраться у неё в гостях, и настойчиво потащила нас за собой.
Все сидели кружком и пили тибетскую водку - по обычаю, из одной ёмкости. Однако я заметила, что сестра поставила перед Мидух отдельный стакан, но не придала этому особого значения. И когда, непрерывно наполняемый и предаваемый в порядке очерёдности в руки каждого из гостей, общий стакан достиг наконец-то меня, я, осушив его залпом, налила в него водки и передала Мидух. Мидух протянула руку, чтобы взять стакан, однако немного помедлила, и как раз в это время моя родственница быстро дала ей в руки другой наполненный стакан. Мидух выпила его наполовину и поставила напротив себя, больше никому не передавая. Все заулыбались и заговорили как ни в чём не бывало. Я ощутила некоторую неловкость: всё-таки это случилось в доме моей сестры и было замечено всеми. Все сидящие были одеты по-домашнему, с виду не чище, чем Мидух, тогда почему же сестра так поступила? Я удивилась. Повернув голову и взглянув на Мидух, я решила, что она как будто не придала этому никакого значения, поэтому списала всё на свою мнительность.
Мы пробыли у сестры до самых сумерек. Я не люблю такие посиделки, поэтому поспешила ускользнуть вместе с Мидух, она проводила меня до двери дома. Расставаясь, мы договорились, что на следующий день я приду к ней в гости обедать.
«Так ты придёшь?» - спросила она меня ещё раз, прежде чем распрощаться.
«Конечно же».
«Если же, - она немного помедлила, если твоя бабушка не разрешит тебе пойти, то тогда и не приходи, я нисколечко не удивлюсь».
Её слова несколько насторожили меня: разве у моей бабушки есть какие-то причины препятствовать? Я не стала докапываться до сути, просто сказала, что приду непременно.
На следующий день после полудня я, держа в руках пальто, хотела незаметно проскользнуть мимо бабушки, но услышала дядин голос: «Куда собралась?»
«К Мидух в гости», - правда невольно сорвалась с моего языка, и было уже поздно о чём-либо сожалеть.
«В гости к Мидух? - бабушка высунула голову в окно кухни. - Когда ты её видела?»
«Вчера, когда пошла собирать грибы», - сейчас я решила говорить только правду.
«Зачем ты пойдёшь к ней в гости?»
«Она пригласила меня на обед».
«На обед? - бабушкино лицо выразило удивление. - Как она посмела позвать тебя обедать?»
«Отчего же она не может пригласить меня на обед?»
«Она дочь кузнеца, её кровь осквернена, мы не можем есть то, что она приготовила».
В моём сознании отец Мидух был добрым человеком, который жил за счёт крестьянской работы и скотоводства и как будто никогда не занимался кузнечным ремеслом, но бабушка заверила, что хоть сейчас он этим и не занимается, но не подлежит никакому сомнению факт двадцатилетней давности: пусть даже её отец и не был кузнецом, но дедушка действительно когда-то зарабатывал этим на жизнь, и этого уже достаточно, чтобы считать, что её жизненная сила осквернена.
Отчего же ремесло кузнеца нечисто? Проще говоря, оттого, что он производит различные инструменты, которые используются при забое скота и на войне, а убийство живых тварей, с точки зрения буддийского учения, это грех и скверна. Не вижу ничего неверного в этой теории, но сомневаюсь в том, что недостаточно чистая жизненная сила кузнеца может передаться последующим поколениям, да ещё и осквернить других людей.
В тот день я не осмелилась против бабушкиной воли пойти в гости к Мидух. Из вежливости я попросила маленькую племянницу сходить к ней с устным письмом и сообщить, что у меня появилось срочное дело, я не смогу вырваться и что мы увидимся как-нибудь в другой раз. Тогда я не испытала угрызений совести и только по истечении нескольких дней я осознала, как сильно обидела её.
Через несколько дней я снова увидела Мидух на городском рынке, она несла очень тяжёлую большую сумку и как раз шла мне навстречу, мы кивнули друг другу и заулыбались. Я напомнила ей об обеде, который сорвался в прошлый раз, рассчитывая принести извинения. Вопреки ожиданиям, она вдруг занервничала и заговорила: «Это не должно было меня удивить: как я, такая, посмела позвать тебя в гости на обед? Даже мой отец отругал меня за это. На самом деле я считаю…» - она вдруг умолкла, не договорив.
«Что ты считаешь?»
«Ты приехала из большого города, я думала, ты не придашь этому большого значения, - сказала она. - Я знаю, что моя кровь осквернена, но я не собиралась запятнать тебя, мне просто хотелось пообедать с тобой и поговорить, без особого умысла, у меня в самом деле не было никакой задней мысли». Её щеки медленно покраснели, и в конце концов всё лицо запылало, как ярко-красные облака.
Я смотрела на неё и не могла сразу сообразить, что мне следует ей сказать. Она тоже молчала, всё можно было прочитать в её больших грустных глазах. Так продолжалось долго, пока я не услышала слова прощания, после чего она подняла с земли большую сумку и пошла вперёд. В этот момент я осознала, что сама поставила жирную точку в нашей дружбе.
Я вернулась домой расстроенная. И только-только вошла во дворик, как услышала, что бабушка зовёт меня. Она хотела познакомить меня с гостями. Это были две женщины, вероятно, мать и дочь. Старшая выглядела молодо, но была одета попроще. Ту, что помоложе, можно было бы назвать городской модницей. Только лицо было немного продолговатое, бледное, со слабо очерченными контурами. Вблизи оно казалось немного дряблым, но нельзя было сказать, в каких конкретно местах. Мой брат Норзан сидел поодаль и был явно не в своей тарелке. Таким я ещё его не видела. Я догадалась, что это та самая девушка, о которой тётя много раз упоминала и которую хотела видеть своей невесткой.
Знакомство невесты и её родственников с женихом закончилось успешно, все выглядели довольными, кроме двоюродного брата Норзана. Он отстранённо сидел в стороне, изредка отвечал на вопросы, которые были обращены к нему, время от времени кивал головой. По моему мнению, он не проявлял интереса к этой девушке, на что другие не обращали никакого внимания. Мать девушки говорила с сознанием своей правоты, произнося слова с чувством небольшого превосходства. Что касается дочери, то она, естественно, немного смущалась, сидела, наклонив голову и даже слова не проронила. Она совершенно не подходила Норзану. Но её лицо светилось искренней радостью, дядя был рад, тётя и бабушка тоже очень рады. Создавалось впечатление, что все были довольны и радостны, кроме Норзана. Вопрос лишь в том, чему же они все так радовались.
Моего брата Норзана в этом небольшом городке можно было назвать видным женихом. Три года назад он вернулся из Ченду, был единственным, кто получил среднее специальное образование во внутренних районах Китая, и, после двух лам в преклонных годах, слыл самым образованным человеком. Нужно сказать, что родители в этом маленьком городке не придавали большого значения тому, пойдёт ли их ребёнок учиться или нет, и не прилагали к этому достаточных усилий. Дети росли, полностью предоставленные самим себе. С другой стороны, старшее поколение весьма уважало грамотных людей. С моей точки зрения, одно противоречило другому. Норзан, впрочем, не обманул ожиданий земляков. Он добровольно возложил на себя обязанности по обучению грамоте, что хорошо у него получалось, хотя для жителей маленького городка достаточно было только уметь писать и считать. А ещё брат унаследовал от своего отца красоту. Мне очень нравился его нос, я с малых лет была твёрдо уверена, что именно его правильный нос придаёт ему представительный внешний вид, поэтому в детстве мне хотелось, если было бы возможно, в одну из ночей, когда он крепко спал, поменяться с ним носами.
Тётя упрашивала гостей остаться поужинать, но девушка с её матерью отказались. Я втайне обрадовалась этому обстоятельству. Когда все посторон-ние удалились, я набросилась на еду.
В последующие несколько дней эта девушка стала главной темой разговоров тёти и бабушки - от них я и узнала многое о жизни невесты. Её отец - единственный врач в городке, поговаривают, что когда-то давно он обучался тибетской медицине в Лхасе, даже сейчас это считается его козырем. Впрочем, по моему мнению, преимуществом семьи являлся сад в пригороде, с яблоками, персиками, сливами, грецкими орехами, при упоминании которых у меня глаза загораются и слюнки текут. Я слышала, Гаюн была грамотной, долго росла возле отца, занимавшегося медициной, изучила немало трав, но это - дело десятое для бабушки и тёти. На самом деле невеста не представляла из себя ничего особенного, только что родилась в хорошей семье.
Этот брак семья единодушно одобрила, за исключением только одного человека, выглядевшего несколько расстроенным (по меньшей мере он не был вне себя от радости) - это был Норзан. Или ответственность за прибли-жающуюся церемонию бракосочетания ложилась на его сердце тяжёлым грузом, или он совсем не хотел жениться? У меня в душе было много вопросов.
День свадьбы приближался, а вопросов становилось всё больше и больше. Через несколько дней я нашла подтверждение тому, что моя интуиция меня не подвела. В тот день я осталась одна дома. Вдруг мне захотелось кефира, я взяла маленькую посудину и отправилась за город к родственникам, которые держали хайнаков. Расстояние было неблизкое, поэтому я решила идти короткой дорогой через речушку, затем преодолела несколько невысоких земляных холмов, после чего прошла через большой сад. Взобравшись на ещё один холм, я могла увидеть дворик моих родственников. И вдруг в леске неподалёку я неожиданно заприметила парочку, сидящую ко мне спиной. Со спины я совершенно точно узнала Норзана. Но кто была та женщина рядом с ним? Я вроде бы нашла ответ на вопрос, почему Норзан не рад женитьбе. Вдруг парочка встала, собираясь расходиться, поэтому, чтобы укрыться, мне пришлось броситься к зарослям кустарника. Я разглядела лицо девушки; это была Мидух. Для меня в этом не было ничего удивительного: если бы я была мужчиной в этом маленьком городке, то Мидух непременно стала бы самой желанной для меня женщиной. На людей помимо красоты Мидух производили впечатление её остроумие, воспитанность и доброта.
Пара дошла до опушки леса. Мидух замедлила шаг, было слышно только, как она сказала: «Сначала ты иди! Не нужно, чтобы люди видели нас вместе, а то у тебя будут неприятности». Норзан повернул голову, чтобы посмотреть на неё; ничего не говоря, он только двумя руками легонько погладил её по щекам. Я отчётливо увидела как из очаровательных глаз Мидух потекли слёзы, она утирала их и говорила: «Ты иди, со мной ничего не случится, у тебя ещё уроки». Норзан всё ещё не уходил, упрямо удерживая её руку в своей.
«Иди, со мной ничего не случится, я не обижусь, это моя доля, - бормотала Мидух. - Я поняла, ты иди на урок, иди же!» Норзан ушёл, а Мидух осталась, горько плача. В это время мне уже расхотелось идти пить кефир, лучше уж было пересидеть в кустах. Сейчас мне стало до конца ясно, что тревожило моего брата. Я тоже оказалась втянутой в этот круг проблем.
В Тибете люди, занимающиеся убоем скота, выделкой кожи, ковкой железа, изготовлением металлических изделий, а также их прямые родственники считаются осквернёнными. Если с ними много общаться, то можно запятнать себя. Самым опасным является вступление в брак и принятие пищи из их рук, особенно вступление в брак. Кто бы ты ни был, если выберешь спутником жизни человека, имеющего кровное родство с осквернённым, то будешь отвергнут своей семьёй, которая не допустит твоего возвращения обратно.
Прежде этот обычай вовсе не казался мне таким уж плохим. Когда я жила в Лхасе, там было много сапожников, кузнецов и мастеров, занятых изготовлением изделий из металла, конечно же, были люди, занимающиеся забоем скота, и люди, выполняющие ритуал «небесных похорон». Я с ними много не общалась, но не специально, а просто не было надобности. По соседству от нас жила семья мастера, занимающегося изготовлением изделий из металла; их дочь, по общему мнению, считалась красавицей, вдобавок семья была обеспеченной, что привлекало всеобщее внимание. Впрочем, когда моя матушка видела её, то всегда с сожалением говорила: «Такая красавица, а родилась в семье ремесленника, работающего с металлом!» И действительно, в вопросе замужества эта девушка столкнулась с большими трудностями. После нескольких неудач она вышла замуж за старого американца. Известие об этой свадьбе поразило всех как гром среди ясного неба. Мне неизвестно, была ли она счастлива в замужестве, но я слышала, что такой поспешный брак был заключён с целью рассердить мужчину, которого она по-настоящему любила. Этот мужчина после трёх лет дружбы бросил её, потому что она была кровной родственницей осквернённого человека. Можно только посочувствовать тому мужчине. Когда человек сердится, у него мутится разум и он совершает безрассудные поступки; в таком случае он, впрочем, достоин прощения, но если сознательно так ранить себя, то это такая боль, которую не высказать словами.
Мидух тоже писаная красавица, а самое главное - она была моей детской подругой, которая до сих пор в моём сердце, поэтому я не могла оставаться в стороне. Осознав это, я обернулась и увидела, что Мидух всё ещё сидит и плачет. И тогда я тихо подошла к ней, напугав её.
«Откуда ты?» - заволновалась она.
«Я ходила попить кефиру, а чтобы побыстрее вернуться домой, пошла коротким путём и как раз заприметила тебя, - ответила я. - Что с тобой? Почему ты плачешь?»
«Ничего. На душе немного неспокойно», - она всё время утирала слёзы, они всё текли из её глаз.
«Отчего же?»
Она ничего не сказала, однако заревела ещё громче, как будто хотела выплакать всю обиду и боль, давящие ей на сердце. Возможность выплакаться до конца даёт облегчение израненной душе.
Так мы и сидели молча, пока солнце медленно не закатилось за гору, и тогда мы, взявшись за руки, перешли небольшую речушку. Прощаясь, она так ничего и не сказала, только крепко пожала мою руку, как будто хотела вложить в это рукопожатие тысячи забот, теснящихся в её душе.
До того, как бабушка сообщила мне, что Мидух родилась в семье кузнеца, она всегда была для меня любимой подругой. Небо одарило её не только природной красотой, но и доброй безропотной душой. И хотя репутацию её семьи нельзя было назвать хорошей, зато сама она была такой, каких свет не видывал, её красота и изящество, которые были даны ей от природы, не шли ни в какое сравнение с искусственной красотой. Мне когда-то казалось, что небо слишком благоволит ей, я готова была отдать всё, чтобы у меня были такие же обворожительные, как у неё, глаза. Но сейчас женщина, на которую так приятно было когда-то смотреть, была сломлена и превращена в сумрачную, грустную, меланхоличную, тающую, как убывающая луна. И, если говорить прямо, сломили её традиции общества, которые в голове не укладываются.
Церемония бракосочетания Норзана прошла в назначенный час. Гаюн стала хозяйкой в доме. Мы были с ней взаимно вежливы и неплохо ладили, хотя я всегда против своей воли сравнивала её с Мидух. По красоте Мидух не было равных. Мне было понятно, что в жизни мало быть красивой, но неужели чувства не принимаются во внимание при заключении брака? Возможно, Норзан сможет постепенно полюбить Гаюн, воспылать к ней чувствами и даже мало-помалу начнёт забывать Мидух, только время от времени вспоминая её, и его дни потекут спокойно и монотонно, похожие один на другой как две капли воды. Также и Мидух постепенно оправится, больше не будет с утра до вечера умываться слезами. Что судьбой предначертано, того не избежать: можно вернуться в те места, где ты был раньше, но ты уже не будешь прежним. Так была сломлена вера в себя красивой и умной женщины, снижена её самооценка, и из-за этого она стала с жалостью и пренебрежением относиться к себе.
Я никогда не входила в число тех, кто готов идти против течения, я чту обычаи и традиции, которые сотни лет передавались из поколения в поколение. Как мне кажется, это даёт нам глубокое понимание исторической мудрости и позволяет проникнуть в человеческую природу. Я всегда строго придержи-валась существующих правил, согласно которым последующие поколения должны быть скромны и почтительны, должны быть благодарны пред-шествующим поколениям, упорным трудом по крупицам постигавшим истину. По моему мнению, покорность - это ценное качество, люди, обладающие этой высокой добродетелью, вне всякой опасности. По правде сказать, мне никогда не нравились люди с неуравновешенным характером. С моей точки зрения, резкое поведение бунтовщиков недостаточно зрелое и разумное. Но в тот момент покорность Норзана мне показалась проявлением лицемерия и бесхарактерности. Национальные пережитки заставили его отказаться от женщины, которая по-настоящему любила его; Норзану не хватило смелости и силы воли, чтобы распутать этот сложный клубок предрассудков.
Я боюсь непостижимых условностей, затрагивающих самое сокровен-ное!
Один высокочтимый и высокообразованный человек написал: «В этом мире все люди одинаковые: ламы, крестьяне, скотобойцы или кузнецы. Грехи в предыдущих жизнях приводят нас к бедам в нынешней жизни, поэтому нам следует прилагать двойные усилия для того, чтобы сочувствием и добротой искоренить всё это зло. Мы должны повиноваться воле неба, а не стремиться к саморазложению. Люди, вынужденные умерщвлять живое, испытывающие угрызения совести, нуждаются в наших молитвах. Мы должны молиться за них так же, как мы молимся за себя, в то же время мы можем принимать от них пожелания добра и счастья. Желать друг другу много добра и счастья - это так приятно! Вне зависимости от того, беден ты или богат, высокого или низкого происхождения, перед лицом священного будды все равны».
Я вернулась в родные места через несколько лет. К тому времени Норзан уже стал отцом троих крепких мальчуганов. Гаюн постарела, она стала немного ворчлива, во время еды не обращала внимания, наполнены ли у взрослых членов семьи их чашки с едой, а старалась накормить детей: пользуясь моментом, пока они отвлеклись, засовывала им в рот большую ложку каши. Не оставляет сомнений, что Гаюн была неплохой матерью, отдающей себя целиком и полностью сыновьям и мужу. Таких людей, как Гаюн, без остатка посвящающих себя семье, ещё надо поискать. Мне вполне понятно, почему она так постарела. Она, когда-то так любившая наряжаться, городская модница, сейчас со спокойным сердцем носила старую одежду, запачканную детьми. Волосы, некогда украшенные красивыми заколками, были кое-как собраны на затылке. На её лице больше нет макияжа, но сейчас мне она кажется намного красивее, чем в первую нашу встречу.
Конечно же, не нашлось никого, кто бы сообщил мне что-нибудь о Мидух, я сама случайно столкнулась с ней на выложенной из камней дороге вокруг храма. Я заметила, что кто-то улыбается мне, глянула - прекрасная Мидух. Она сильно изменилась, обрезала длинные волосы, некогда румяные щёки стали немного бледнее. Просторная монашеская одежда красно-бурого цвета окутывала её прекрасный стан. Я увидела в её руках старинные чётки, а её глаза были широко раскрыты. Она подошла, взяла меня за руку и с очень искренней улыбкой сказала: «Ты вернулась. Как хорошо, что я с тобой встретилась!»
Я смотрела на неё и просто не могла поверить, что эта полная сил женщина - та самая девушка, некогда страдавшая и навсегда раз-очаровавшаяся. Изначально она стала монахиней, возможно, потому, что разочаровалась в жизни, но сегодня она обрела мир и покой в душе. Вера - это загадочная вещь, способная залечить душевную рану.
Позже мне приходилось встречать женщин, не вышедших замуж по той же причине, что и Мидух, но мне никогда не приходилось слышать, чтобы мужчина по этой причине не женился. Вероятно, в этом мире женщина должна приобрести больший душевный опыт, а мужчина больше подвержен влиянию общественного мнения!
*******************************************
Дорогие читатели!
Другие рассказы из книги «Женщины Тибета» читайте на моей странице:
«Женщина, у которой было четыре мужа»
«Царь Гесар и Бругмо»
«Женщины Тибета»
«Тибетская богиня Палден Лхамо»
Всего в книге 15 рассказов. Заказывайте и читайте! Я - переводчик и издатель книги. Пишите: xi1zang4@mail.ru
Вниманию тех, кто привык откладывать «на потом» приобретение книг. Как известно, со временем хорошие книги имеют привычку заканчиваться, после чего стремительно дорожать у букинистов. Но зачем отсрочивать покупку книги, которую хочется прочитать, а затем ее разыскивать и платить за нее втридорога? Всё надо делать вовремя!