9. Дом Оведа Айзенберга
0. Предисловие
1. Колокол
2. Дом наш и Дундикова
3. Первый дом
3-a. Общее собрание
3-б. Дом Иосефзона, дополнения
4. Дом Канторовича
4 3/4. Герцль в Реховоте
5. Дом Батьи Маков
6. Песни, танцы и прочие рабочие будни
7. Бялик
8. Дом Михла и Хавы Луцки
И наконец, ура! Нам осталось сделать еще один шаг от дома Михла и Хавы Луцки, и мы добрались до моего любимого дома на нашей улице, дома 21, дома Оведа Айзенберга, сына Арона Айзенберга.
Сам папа Арон с женой Бейлой, поселились в Реховоте все в том же 1890-ом году, в двухэтажном доме управления, построенном обществом "Менуха ве Нахала", в том самом, который разрушило бомбой в 48-м. Арон Айзенберг, один из основателей города, пробывший 21 год (с 1901 по 1922) на посту главы Реховотского комитета управления, достоин отдельного рассказа, хотя если привязывать сюжетную линию моего повествования к номерам домов и улицам, то до улицы Эзра, где Арон построил свой собственный дом, мы рискуем так и не добраться. С другой стороны, он был первый, кто понял, что нельзя построить государство только на пожертвования, и создал огромную сельскохозяйственную фирму, продававшую акции иностранным инвеститорам, так что можно считать, что финансово он связан со многими строениями в городе. Но все же сегодня речь не о нем, а о сыне Оведе, родившемся в 1896 году непосредственно в доме управления, в родительской квартире на первом этаже (как и два его старших брата). Следующих детей мама Бейла уже ездила рожать в свежепостроенную больницу.
На втором этаже того же дома в 1890-ом году, несколькими месяцами позже Айзенбергов, поселился молодой рав и сын рава Ицхак Коэн, который работал сторожем на винограднике в Ришоне, потом на каких-то сельхоз работах на севере, корреспондентом газеты в Иерусалиме... В 1892 - женился, в 93 начал работать учителем в гимназии для девочек в Яффо... (может кто-то помнит, я когда-то рассказывала, что гимназия для девочек отличалась тем, что преподавание в ней было на иврите, потому очень многие юноши сионисты оказались ее выпускниками).
Ицхак вернулся в Реховот в 1898 году, получив должность учителя и директора школы.
В 1923 году он оставил работу в школе и купил надел в Реховоте. В том же году комитет превратился в совет (только не спрашивайте меня в чем разница) и Ицхак был избран его главой, сменив тем самым на посту своего соседа (и свояка, но об этом позже).
Жена его, Мирьям, уроженка Вильнюса, росла в добропорядочной еврейской семье, где девочкам учиться было неприлично. Отец, ловя Мирьям за подслушиванием уроков брата, прогонял дочь словами "марш на кухню, с тебя достаточно повареной книги". Этот педагогический прием действовал плохо, и потерявший надежду вырастить приличную дочь - папа нанял ей учителя. "У меня есть для тебя ученик, - сказал он учителю, - я заплачу двойную плату при условии, что ты не будешь обращать внимание на то, что мой ученик носит платье".
Семья Ицхака и Мирьям была одной из первых, для которых иврит стал основным языком общения.
В 1894 году у них родилась дочь Михаль.
Семейное предание гласит, что любовь Михаль и Оведа началась еще с младенчества. Потом они вместе ходили в школу, где директором был отец Михаль. Но старшей школы в Реховоте не было, и Михаль уехала учиться в гимназию Герцлия в Яффо. Мама Мирьям не хотела, чтобы девочка одна ездила из Реховота в Яффо и обратно, и они вдвоем сняли маленькую квартирку в Яффо.
Овед же, окончив Реховотскую школу, поехал учиться в Иерусалим на учителя. Ну, разумеется, они не переставали думать друг о друге все это время, иначе куда годится такое семейное предание. Вернувшись после учебы Овед, ни дня не проработав учителем, занялся сельским хозяйством.
Свадьбу сыграли в 1917 году, хупу над молодоженами держали на балконе синагоги. Поженившись, молодые жили у тещи Мирьям. Тесть с тещей купили дом в продолжении улицы Яков, на пересечении с улицей Сирени. Там же у Оведа и Михаль родились две дочери. И вот наконец я подошла к ключевому моменту. Молодые купили участок на улице Яков и в 1920 году начали строительство. Весь Реховот решил, что у Михаль поехала крыша. Таких домов в городе никто никогда не строил. Хоть дом выглядел не совсем как сегодня: окна были зеленого бутылочного цвета и комнаты были расположены немного подругому, боковых пристроек не было, но этот сумащедший подъезд с колоннами все же был.
Чертеж этот составил инженер Авив Маркс, внук Оведа и Михаль. Он создал целый толстенный том с описанием каждой плитки и каждой перепланировки, чтобы муниципалитет признал дом памятником старины, но муниципалитет пока молчит.
Всю эту красоту разложила передо мной его сестра. Сегодня она занимает левую половину дома, а Авив - правую.
Но вернемся к Оведу и Михаль. Дом был полностью закончен к Суккоту 1922 года, а в 1923 у них родилась дочь Битья. Нет, не Батья. Имя это упоминается в Танахе как "Битья - дочь Фараона". Битья, выросла, вышла замуж, сменила фамилию на звонкую фамилию мужа - Маркс, и родила сына Авива и дочь Кармелу, которая и водила меня по дому.
Бабушка же Мирьям осовбодившуюся после отъезда детей жилплощадь сдавала в трудные годы, притом вела очень точные записи:
Написано "21.8.35. Приняла у господина Гальперина 5 лей в счет оплаты квартиры из расчета (непонятного мне) за месяц с 20 августа по 20 сентября". Да, брат и сестра Марксы хранят неимоверное количество бумаг своих предков.
В 1928 году у Оведа и Михаль родился сын. В 34-ом они отправились в Карловы Вары и привезли оттуда цветную плитку для пола.
Забавно, иногда беседуя с бабушками Реховота, кажется, что они не ходили друг к другу в гости. Батья, внучка Иосефзона, спрашивала меня: а что у Марксов тоже такая плитка? Нет, - говорю, - они в 35-ом поменяли на чешскую. А мы свою итальянскую оставили! - гордо ответила Батья. И еще забавно, спросила у обеих, кто жил в доме, в котором теперь винный магазин? Батье он приходится через дорогу, а Марксам - по их стороне, через два дома. Ни одна не вспомнила. Там, кстати, брат другой Батьи, Батьи Маков - жил, ну да ладно.
В 1935 году Овед и Михаль пригласили архитектора, и он перепланировал комнаты: поменял местами кухню с детской, сделал вход со стороны, не помню уже почему парадный вход показался ему неуместным. Позже, уже в восьмидесятых, пристроили комнату, но в основном так дом и выглядел с 35 года.
Впрочем нет, витражей не было - их сделала собственными руками моя собеседница, Кармела Маркс.
Дочка Оведа - Битья и ее муж Маркс (имя не спросила и сама не нашла), перекупили старый дом деда Арона Айзенберга на улице Эзра.
Овед умер в 1954 году и бабушке Михаль стало страшно одной, она попросилась к дочери на Эзру. Вообще-то понять ее можно: снаружи дом ночью прекрасен, но внутри, наверное, действительно жутковато. К тому же люди считают, что раз это дворец, грех не зайти, не сфотаться на фоне. И вот бабуля одна в огромных комнатах, снаружи кто-то ходит...
Как-то увлекшись описанием дома, ничего не рассказала про Оведа, но нет, я вам лучше еще про дом. Он был полон всякими диковиными предметами, к тому же бабушка Михаль собирала самовары. Вот этот, в виде паровоза, выезжал, когда закипала вода:
Мне немного не повезло: хозяева не помню уж зачем, все сложили в коробки - то ли потолки белили, то ли что... Но зато есть фильмик, в котором железяки бабушки Михаль видны лучше:
Вильм не слишком информативный, переводить не имеет смысла, но наученная горьким опытом, что картинки Реховотского архива имеют обыкновение исчезать из постов, я использовала только свои, совсем не лучшего качества. Может, хоть в фильме удастся разглядеть подробности.
Глава никакая. Дом Айзенберга
1. Колокол
2. Дом наш и Дундикова
3. Первый дом
3-a. Общее собрание
3-б. Дом Иосефзона, дополнения
4. Дом Канторовича
4 3/4. Герцль в Реховоте
5. Дом Батьи Маков
6. Песни, танцы и прочие рабочие будни
7. Бялик
8. Дом Михла и Хавы Луцки
И наконец, ура! Нам осталось сделать еще один шаг от дома Михла и Хавы Луцки, и мы добрались до моего любимого дома на нашей улице, дома 21, дома Оведа Айзенберга, сына Арона Айзенберга.
Сам папа Арон с женой Бейлой, поселились в Реховоте все в том же 1890-ом году, в двухэтажном доме управления, построенном обществом "Менуха ве Нахала", в том самом, который разрушило бомбой в 48-м. Арон Айзенберг, один из основателей города, пробывший 21 год (с 1901 по 1922) на посту главы Реховотского комитета управления, достоин отдельного рассказа, хотя если привязывать сюжетную линию моего повествования к номерам домов и улицам, то до улицы Эзра, где Арон построил свой собственный дом, мы рискуем так и не добраться. С другой стороны, он был первый, кто понял, что нельзя построить государство только на пожертвования, и создал огромную сельскохозяйственную фирму, продававшую акции иностранным инвеститорам, так что можно считать, что финансово он связан со многими строениями в городе. Но все же сегодня речь не о нем, а о сыне Оведе, родившемся в 1896 году непосредственно в доме управления, в родительской квартире на первом этаже (как и два его старших брата). Следующих детей мама Бейла уже ездила рожать в свежепостроенную больницу.
На втором этаже того же дома в 1890-ом году, несколькими месяцами позже Айзенбергов, поселился молодой рав и сын рава Ицхак Коэн, который работал сторожем на винограднике в Ришоне, потом на каких-то сельхоз работах на севере, корреспондентом газеты в Иерусалиме... В 1892 - женился, в 93 начал работать учителем в гимназии для девочек в Яффо... (может кто-то помнит, я когда-то рассказывала, что гимназия для девочек отличалась тем, что преподавание в ней было на иврите, потому очень многие юноши сионисты оказались ее выпускниками).
Ицхак вернулся в Реховот в 1898 году, получив должность учителя и директора школы.
В 1923 году он оставил работу в школе и купил надел в Реховоте. В том же году комитет превратился в совет (только не спрашивайте меня в чем разница) и Ицхак был избран его главой, сменив тем самым на посту своего соседа (и свояка, но об этом позже).
Жена его, Мирьям, уроженка Вильнюса, росла в добропорядочной еврейской семье, где девочкам учиться было неприлично. Отец, ловя Мирьям за подслушиванием уроков брата, прогонял дочь словами "марш на кухню, с тебя достаточно повареной книги". Этот педагогический прием действовал плохо, и потерявший надежду вырастить приличную дочь - папа нанял ей учителя. "У меня есть для тебя ученик, - сказал он учителю, - я заплачу двойную плату при условии, что ты не будешь обращать внимание на то, что мой ученик носит платье".
Семья Ицхака и Мирьям была одной из первых, для которых иврит стал основным языком общения.
В 1894 году у них родилась дочь Михаль.
Семейное предание гласит, что любовь Михаль и Оведа началась еще с младенчества. Потом они вместе ходили в школу, где директором был отец Михаль. Но старшей школы в Реховоте не было, и Михаль уехала учиться в гимназию Герцлия в Яффо. Мама Мирьям не хотела, чтобы девочка одна ездила из Реховота в Яффо и обратно, и они вдвоем сняли маленькую квартирку в Яффо.
Овед же, окончив Реховотскую школу, поехал учиться в Иерусалим на учителя. Ну, разумеется, они не переставали думать друг о друге все это время, иначе куда годится такое семейное предание. Вернувшись после учебы Овед, ни дня не проработав учителем, занялся сельским хозяйством.
Свадьбу сыграли в 1917 году, хупу над молодоженами держали на балконе синагоги. Поженившись, молодые жили у тещи Мирьям. Тесть с тещей купили дом в продолжении улицы Яков, на пересечении с улицей Сирени. Там же у Оведа и Михаль родились две дочери. И вот наконец я подошла к ключевому моменту. Молодые купили участок на улице Яков и в 1920 году начали строительство. Весь Реховот решил, что у Михаль поехала крыша. Таких домов в городе никто никогда не строил. Хоть дом выглядел не совсем как сегодня: окна были зеленого бутылочного цвета и комнаты были расположены немного подругому, боковых пристроек не было, но этот сумащедший подъезд с колоннами все же был.
Чертеж этот составил инженер Авив Маркс, внук Оведа и Михаль. Он создал целый толстенный том с описанием каждой плитки и каждой перепланировки, чтобы муниципалитет признал дом памятником старины, но муниципалитет пока молчит.
Всю эту красоту разложила передо мной его сестра. Сегодня она занимает левую половину дома, а Авив - правую.
Но вернемся к Оведу и Михаль. Дом был полностью закончен к Суккоту 1922 года, а в 1923 у них родилась дочь Битья. Нет, не Батья. Имя это упоминается в Танахе как "Битья - дочь Фараона". Битья, выросла, вышла замуж, сменила фамилию на звонкую фамилию мужа - Маркс, и родила сына Авива и дочь Кармелу, которая и водила меня по дому.
Бабушка же Мирьям осовбодившуюся после отъезда детей жилплощадь сдавала в трудные годы, притом вела очень точные записи:
Написано "21.8.35. Приняла у господина Гальперина 5 лей в счет оплаты квартиры из расчета (непонятного мне) за месяц с 20 августа по 20 сентября". Да, брат и сестра Марксы хранят неимоверное количество бумаг своих предков.
В 1928 году у Оведа и Михаль родился сын. В 34-ом они отправились в Карловы Вары и привезли оттуда цветную плитку для пола.
Забавно, иногда беседуя с бабушками Реховота, кажется, что они не ходили друг к другу в гости. Батья, внучка Иосефзона, спрашивала меня: а что у Марксов тоже такая плитка? Нет, - говорю, - они в 35-ом поменяли на чешскую. А мы свою итальянскую оставили! - гордо ответила Батья. И еще забавно, спросила у обеих, кто жил в доме, в котором теперь винный магазин? Батье он приходится через дорогу, а Марксам - по их стороне, через два дома. Ни одна не вспомнила. Там, кстати, брат другой Батьи, Батьи Маков - жил, ну да ладно.
В 1935 году Овед и Михаль пригласили архитектора, и он перепланировал комнаты: поменял местами кухню с детской, сделал вход со стороны, не помню уже почему парадный вход показался ему неуместным. Позже, уже в восьмидесятых, пристроили комнату, но в основном так дом и выглядел с 35 года.
Впрочем нет, витражей не было - их сделала собственными руками моя собеседница, Кармела Маркс.
Дочка Оведа - Битья и ее муж Маркс (имя не спросила и сама не нашла), перекупили старый дом деда Арона Айзенберга на улице Эзра.
Овед умер в 1954 году и бабушке Михаль стало страшно одной, она попросилась к дочери на Эзру. Вообще-то понять ее можно: снаружи дом ночью прекрасен, но внутри, наверное, действительно жутковато. К тому же люди считают, что раз это дворец, грех не зайти, не сфотаться на фоне. И вот бабуля одна в огромных комнатах, снаружи кто-то ходит...
Как-то увлекшись описанием дома, ничего не рассказала про Оведа, но нет, я вам лучше еще про дом. Он был полон всякими диковиными предметами, к тому же бабушка Михаль собирала самовары. Вот этот, в виде паровоза, выезжал, когда закипала вода:
Мне немного не повезло: хозяева не помню уж зачем, все сложили в коробки - то ли потолки белили, то ли что... Но зато есть фильмик, в котором железяки бабушки Михаль видны лучше:
Click to viewВильм не слишком информативный, переводить не имеет смысла, но наученная горьким опытом, что картинки Реховотского архива имеют обыкновение исчезать из постов, я использовала только свои, совсем не лучшего качества. Может, хоть в фильме удастся разглядеть подробности.
Глава никакая. Дом Айзенберга