Илья Эренбург. Великое одичание
И.Эренбург || « Известия» №23, 29 января 1942 года
Красная Армия продолжает вести упорные бои с немецко-фашистскими войсками, продвигаясь вперед и нанося немцам большой урон в живой силе.
# Все статьи за 29 января 1942 года.
Германия была окружена глухой стеной. До мира едва доходили стоны ее концлагерей. По столицам Европы раз'езжал гладенький Риббентроп. Мало кто заглядывал в черную душу свежевыбритого комми-вояжера. Иногда немцы показывались на международных выставках: вежливые приказчики раскладывали прекрасно изданные книги. Посетители не смотрели, что там напечатано. Приказчики расхваливали самопишущие перья и безопасные бритвы. Никто не знал, что этими перьями немцы будут записывать, сколько девушек они изнасиловали и сколько домов они подожгли. Никто не знал, что, позабыв о безопасных бритвах, немцы будут обыкновенными бритвами отрезать у раненых носы и уши. Вместо фотографий воспроизводили старые портреты. Думая о Гете, многие забывали о Гитлере, помня Шиллера, пренебрегали Геббельсом. Наивные люди полагали, что Германия - страна, а она стала огромной воровской организацией. Думали, что немцы - народ, а они стали многомиллионной бандой.
Стена пала. В сожженных русских городах этнографы всего мира могут изучить повадки и быт гитлеровского племени.
Я начну с внешнего облика. Каждый повидавший пленных признает, что в наших городах стоят не солдаты, а скот с тавром свастики. Захваченные области немцы превратили в хлев. Тошно глядеть на пленных, до того они грязны. Колхозницы в уцелевших избах обдают стены кипятком, скребут пол, держат открытыми настежь двери: «Дух ихний выветриваем». Немцы превратили комнаты, где они жили и спали, в нужник. «Что говорят пленные?» - спросит гражданин в Куйбышеве или в Свердловске. На это трудно ответить: пленные не разговаривают, пленные чешутся, они шумливы, как паршивые собаки. На их руках кора грязи, а грудь покрыта бисером насекомых. Голубые подштанники и розовые рубашонки, вывезенные из Парижа, стали буро-серыми.
Колхозницы рассказывают о быте этих непрошенных постояльцев. Один вытирал ноги, а потом тем же полотенцем лицо; другой оправлялся в избе при женщинах, третий бил вшей на столе, где его сотоварищи обедали; четвертый в помойном ведре кипятил кофе; пятый держал сахарный песок в грязном носке. Не стоит продолжать. Справедливо сказала мне русская женщина: « Опоганили они нас».
Это было лет десять тому назад. В Германии один коммерсант мне спесиво говорил: «У нас, видите ли, даже свиньи отличаются чистоплотностью...» Конечно, это было риторикой - купец хотел поднять в цене вестфальскую ветчину, но как случилось, что немцы, гордившиеся своей аккуратностью, стали куда грязнее свиней?
Немец, который оправлялся в избе при женщинах, искал пепельницу, чтобы бросить окурок. Ряд условностей, заученных правил, механических жестов отделяет берлинца 1942 года от дикаря. Культура современной Германии - это тонкая пленка над хаосом первобытного варварства. Попав в условия русской зимы, немец перестал мыться: он не хочет мыться на морозе. Он предпочитает зуд дрожи и вшей морозу. Если нет теплой уборной, пусть станет уборной комната. Так псевдо цивилизованный человек в две недели становится животным.
Внешняя чистоплотность связана с внутренней. Солдат гогенцоллерновской Германии отнюдь не был ангелом. Он тоже грабил и бесчинствовал. Но по сравнению с немцем выпуска 1942 года он был наивной институткой. В нем жили некоторые моральные устои. Он, например, понимал, что такое мать. Он старался не плевать в комнате. Он грабил, но знал, что грабит, и краденого не называл «трофеями». Гитлер совершил операцию: он действительно удалил из сознания немцев совесть. После такой ампутации немецкие солдаты оказались одновременно и сильными, и слабыми. Сильными, поскольку они лишились моральных тормозов; слабыми, поскольку утратили человеческое достоинство.
Я знаю, что вши водятся на теле, а не в сознании человека. Я знаю, что эти насекомые непосредственно связаны с трикотажным нитяным бельем, которого немцы не меняют по два, по три месяца. И все же я берусь утверждать, что вши связаны также с фашизмом, что отсутствие моральных норм позволило немцам опуститься даже внешне, дойти до их теперешнего облика. Я видал лейтенантов, обрызганных одеколоном и полных вшей. Им не хотелось отстаивать свой человеческий облик. А одеколон был автоматическим продлением давнего и ныне мертвого быта. Английские моряки каждый день бреются - ледяной водой, под обстрелом. Это не только привычка, это и признак известной культуры. А с немцев их прославленная цивилизованность сошла сразу, как тонкая позолота.
Нужно ли говорить о внутренней нечистоплотности? Они не только раздевают русских или французов, они крадут друг у друга кусочек хлеба, щепотку табаку, пару носков. Напрасно офицеры борются с трипером в своих приказах, заявляя, что трипер « мешает солдатам служить фюреру». В Германии гитлеровцы не выходят из домов терпимости. Они покрыли стены русских домов непристойными рисунками. Я видел немецкого ефрейтора, который занимал достойный пост - начальник дома терпимости. Их подсумки и карманы начинены непристойными открытками вперемежку с семейными фотографиями. Они рассказывают проституткам о своих женах и невестах. Это воистину грязные существа. Гитлеровский режим уничтожил в них остатки христианской морали, культ семьи, примитивную честность. Все это заменено фатализмом игрока: не рискну - не выиграю. Их называют иногда язычниками. Это неверно. В любой языческой религии существовали понятия добра и зла. Они отсутствуют в сознании гитлеровца. Для него хорошо все, что удается.
Один негодяй написал в своем дневнике: «Когда я расскажу Эльзе, что я повесил большевичку, она мне наверно отдастся». Другой в записной книжке соизволил начертать: « Женщины любят жестоких». Вряд ли Ницше признал бы в этих хищных баранах своих последователей. Аморальность современной Германии ближе к скотному двору, нежели к философской системе.
Так, наперекор всем историческим концепциям, в самом центре Европы в тридцатые годы двадцатого века определилось государство, снабженное усовершенствованной техникой и весьма напоминающее кочевую разбойную орду. Мужья отправляются за добычей. Жены ждут: им привезут голландский сыр, парижские чулки, украинское сало. Разговоры о преимуществе германской расы и ученые трактаты в сорок печатных листов о достоинстве геббельсовского черепа - только анахронизм, старая немецкая привычка оправдать каждый чих «научной теорией».
Быстро сползли с немцев все атрибуты культуры. Они легко приняли размножение по заданиям эсэсовских начальников, «исправление» писания согласно бреду тирольского маниака Гитлера, утверждение убийства, как естественного состояния человека, возврат к навыкам пещерного века.
Этому одичанию большой страны способствовала гипертрофия механической цивилизации. Каждый немец привык к жизни автомата. Он не рассуждает, потому что мысль может нарушить и аппарат государства, и его, Фрица, пищеварение. Он повинуется с восторгом. Это не просто баран, нет, это экстатический баран, если можно так выразиться, это баранофил и панбаранист. В механическое повиновение он вносит ту долю страсти, которая ему отпущена. Сколько раз, разговаривая с немецкими пленными, я в нетерпении восклицал: «Но что вы лично об этом думаете?», и сколько раз я слышал тот же ответ: «Я не думаю, я повинуюсь».
В автоматизм мыслей и поступков они вносят присущую им истеричность. Чувство меры им чуждо. Они взяли так называемую «золотую середину» и довели ее до абсурда. Аккуратность и умеренность в их понимании становятся бредовым педантизмом с маниакальными ограничениями. Они живут на ходулях, оставаясь колбасниками или тюремщиками. С припадочным пафосом они говорят о выигранных пфеннигах или о выпоротом сынишке. Что такое Гитлер с его наполеоновскими позами? Шпик, заболевший манией величия, уголовник, уговоривший своих коллег, что он гигант, одна клетка огромной раковой опухоли.
Мы увидели этих людей. Они загадили наши города. В Париже они сносят Эйфелеву башню, у нас строят виселицы. Они ознаменовали свой «крестовый поход» домами терпимости с походом гонококов. Они показали, что за машинной цивилизацией Германии не скрыто никаких общечеловеческих норм. К нам пришли первобытные существа с автоматическим оружием. От их «философии» хочется прежде всего в баню. А видя их упорное сопротивление, не только не чувствуешь уважения, но переживаешь глубочайшую брезгливость: автоматы с автоматами. Хочется над трупом каждого немца закричать: «Великая вещь человеческая свобода».
Их нелегко будет уничтожить. Они спаяны не идеями (какие уж тут идеи!), но механическим послушанием и чувством круговой поруки. Они не стыдятся пролитой крови, но они не слепые - и кровь они видят. Они понимают, что нельзя будет все свалить на Гитлера и об'явить, будто Геринг или Браухич - пасхальный ягненок. У всех рыльце в пуху. Идея об'единяет героев. «Мокрое дело» спаивает шайку. Шайка эта большая, и, как говорится в сказке, таскать их не перетаскать. Конечно, мы их «перетаскаем», но это будет весьма серьезным делом.
Однако то, что произошло под Москвой, - не случайный эпизод, но глубоко поучительная и высоко моральная история. Сила человеческого духа, свет разума, достоинство победили тьму варварства, неодушевленную механику «роботов», напыщенность паразитов. Мы пронесли свет сквозь мглу этой осени, свет нашей культуры и той, которую мы справедливо называем всечеловеческой. Это свет древней Греции, свет Возрождения, свет просветителей восемнадцатого века, - все, что человек противопоставил покорности, косности, атавизму. Дневное ясное начало положено в нашу борьбу против Германии: разум, душевная чистота, свобода, достоинство. «Вы знаете, что такое справедливость?», - спросил я пленного немца. Он вместо ответа закрыл рукой лицо, как будто я хотел его ударить. Такой я вижу теперь Германию - она боится взглянуть вперед. Она еще дышит, еще движется, еще стреляет, она еще способна убивать и разорять, она еще способна причинить миру величайшие бедствия, но все это уже не живая жизнь, а сокращения мышц, напоминающие повторность посмертных движений. // Илья Эренбург.
________________________________________________
И.Эренбург: Орда на Дону ("Красная звезда", СССР)
И.Эренбург: Судьба колбасника* ("Красная звезда", СССР)
И.Эренбург: Бескорыстные гретхен ("Красная звезда", СССР)
*****************************************************************************************************************
ЗАПАДНЫЙ ФРОНТ. Лыжники-разведчики К.В.Лебедев и И.В.Меленчук ведут захваченных ими «языков».
Фото оператора Союзкинохроники Т.Бунимовича
*****************************************************************************************************************
Непреклонная воля советского народа к победе
☆ ☆ ☆
Турецкая печать о наступлении советских войск
СТАМБУЛ, 28 января. (ТАСС). Турецкие газеты помещают обзоры военного положения на советско-германском фронте. «События показали, - пишет Зекерия Сертель в газете «Тан», - что Сталин является великим стратегом. Весь советский народ полон решимости драться с противником до последней капли крови. Моральное состояние советского народа сейчас высоко, как никогда».
Газета «Ени сабах» заявляет, что не может быть и речи о том, что германская армия отступает «по плану». На советско-германском фронте, - заявляет газета, - происходят крупные сражения, и стратегически важные пункты один за другим переходят в руки русских. Не могут не обратить на себя внимания нервозность и беспокойство, которыми проникнуты в последнее время сообщения германского радио об операциях на советско-германском фронте.
Газета отмечает, что «необыкновенная решимость и смелость, которые русский народ проявляет в защите своей родины, вызывают повсюду восхищение».
☆ ☆ ☆
С ТЕЛЕГРАФНОЙ ЛЕНТЫ
Опасные слова
Вот уж поистине по русской пословице: «Пекла, кажись, пирожки, а вышли покрышки на горшки».
Немецкая газета «Национальцейтунг» от 21 января пишет: «Слово «интеллигент» имеет в Германии неприятный оттенок. Оно часто употребляется, как ругательство, и с полным основанием. Немногие узколобые интеллигенты, еще сохранившиеся на территориях, которыми мы будем управлять после войны, будут перевоспитаны или медленно искоренены».
Конечно, если применить слово «интеллигент», скажем, по отношению к Геббельсу, то оно будет звучать, как ругательство. Ничего тут не скажешь. Что касается того, что интеллигенты будут медленно искоренены, то потомкам Гете и Шиллера в условиях фашистской Германии действительно неуютно.
Герой романа Геббельса «Михаэль», тот прямо заявляет: «Когда я слышу слово «культура», я спускаю предохранитель своего револьвера».
Правда, не часто приходится ему спускать предохранитель своего револьвера. Какая уж тут культура, когда даже слово «интеллигент» приводит в бешенство правителей современной Германии. «Чорт его знает, не знаешь, что и делается в голове, - говорил гоголевский городничий. - Просто как будто или стоишь на какой-нибудь колокольне, или тебя хотят повесить».
*****************************************************************************************************************
Молодые лесорубы Архаринского леспромхоза (Амурская область) Н.Петрова (слева) и Е.Лосева, работая на заготовке древесины для изготовления лыж, ежедневно выполняют по две нормы.
Фото К.Фарафонова (ТАСС).
★
Первый вылет Карла Брауш
Признаемся, давненько не доводилось нам встречать таких расфуфыренных индюков. За последнее время чаще попадались потрепанные и ощипанные, с выцветшей окраской, изнуренные. А этот свеженький, чистенький, во всем блеске своей наглости. Новый комбинезон с блестящими «молниями» и застежками, искрящиеся серебром погоны, крахмальная сорочка. Все с иголочки.
В послужном списке обер-лейтенанта Карла Брауша значится около двухсот вылетов. Он бомбил польские деревни, французские порты, английские города.
В воздушном бою над Темзой Карл Брауш был ранен. Его «подвиги» отмечены наградой - «железным крестом». Когда обер-лейтенант выписался из госпиталя, его, как мастера пикирующей авиации, назначили в Грац инструктором школы летчиков.
В 1941 году Карлу Брауш жилось не плохо. Он ни в чем себе не отказывал: папаша - крупный торговец - щедро субсидировал сына.
Иначе начался 1942 год, двадцать шестой год в жизни Брауша. Несколько дней назад его вызвали в летную часть.
- Вы назначаетесь командиром отряда пикирующих бомбардировщиков. Срочно отправиться на Восточный фронт.
Утром 18 января обер-лейтенант Карл Брауш, поднявшись с Кенигсбергского аэродрома, вел восьмерку «Юнкерсов». Брауш любовался ровным строем своих машин, с любопытством смотрел на развалины зданий в русских городах, на сожженные деревни. Он летел над территорией, которую топтали его соотечественники.
С мыслями о новых наградах, которые он, Карл Брауш, конечно, получит, командир отряда посадил свои самолеты на аэродром под городом Дно. Короткий ночной отдых. 19 января Карл Брауш получил задание совершить боевой вылет. Приказ гласил: «Разбомбить и заставить замолчать русскую артиллерию».
В 10 часов утра Карл Брауш поднялся в воздух. Через 40 минут он был над целью, а еще через час мы слушали его показания.
- Снаряд, пущенный русской зениткой, пробил кабину моей машины. Ефрейтор, летевший со мной, был убит, а я выбросился на парашюте...
Двести раз летал Карл Брауш над Польшей, Францией и Англией и всегда удачно маневрировал в зоне зенитного огня. Сегодня он впервые полетел над Россией, и первый же снаряд нашей зенитки попал в его самолет.
- Русская зенитная артиллерия - лучшая артиллерия в мире, - говорит теперь Карл Брауш. - Это я могу подтвердить на собственном опыте...
Мы не впервые слышали подобные признания. Гюнтер Кисик, награжденный орденом «железного креста» первого и второго класса и золотой медалью за девяносто полетов над Англией и за 20 полетов над Голландией и сбитый зенитчиками при первом полете над СССР, теперь тоже очень высокого мнения о советских зенитчиках.
На нашем участке фронта за десять дней в воздушных боях зенитной артиллерией и бомбардировщиками на аэродромах противника уничтожено 30 немецких самолетов. 6 немецких самолетов было истреблено на аэродроме огневым налетом артиллерийского дивизиона т. Скоробогатова. Артиллеристы, наблюдая за полетами вражеских машин, заметили, что они снижаются где-то вблизи переднего края. Разведка установила, что рядом с передним краем обнаглевшие фашисты устроили аэродром. Старший лейтенант Ободовский вынес наблюдательный пункт к самому вражескому аэродрому и оттуда корректировал огонь орудий.
Карл Брауш, как и все, живущие в глубокому тылу Германии, не знал реального положения вещей на советско-германском фронте. Он лишь кое о чем догадывался. Курс обучения в школе, где он был инструктором, раньше был десятимесячным, а сейчас пилотов готовят только пять месяцев. Ему известно также, что еще в ноябре первая эскадра бомбардировщиков второй воздушной армии в результате больших потерь на фронте по группам возвращена в тыл на переформирование, которое почему-то затянулось.
К тому же срочный вызов на фронт его отряда тоже весьма знаменателен... Карл Брауш, элегантный фашистский офицер, богатый лоботряс, хладнокровный убийца, быстро теряет свой апломб.
- Гитлер, видимо, ложно информировал немецкий народ. Я чувствовал, а теперь и вижу, что на Востоке предстоит очень и очень тяжелая борьба, нас ждет много разочарований... // Л.Кудреватых, спец. корреспондент « Известий». СЕВЕРО-ЗАПАДНЫЙ ФРОНТ, 28 января.
*****************************************************************************************************************
Орденоносец Коля Андрианов
Одно из подразделений войск генерала Ефремова вело наступление на село, в котором засел хорошо укрепившийся враг. Сильный пулеметный огонь противника мешал продвижению наших бойцов.
Неожиданно среди красноармейцев появился 14-летний мальчик Коля Андрианов. Хорошо зная эти места, он пробрался в расположение наших войск и подробно рассказал, где и как замаскированы огневые точки немцев. Пользуясь полученными от мальчика данными, бойцы подошли к огневым точкам фашистов с тыла, уничтожили их и быстро, без потерь заняли село.
Военный Совет Западного фронта наградил Колю Андрианова орденом Красной Звезды. Фотохроника ТАСС.
*****************************************************************************************************************
Хозяйка
Как свадьба собачья, ввалились солдаты,
Орут, - не поймешь: это лай или речь.
Своим табаком прокурили всю хату
И заняли все - ни присесть, ни прилечь.
Топить приказали по-своему печку, -
Топи да топи - доняла их зима.
По-своему жарить велели овечку,
Что бабка поила-кормила сама.
Наелись, лежат середь хаты на сене,
И давит ей душу тревога и жуть.
Старуха бочком пробирается в сени,
Чтоб там кашлянуть иль тихонько вздохнуть.
Тут собственной дверью свободно не скрипнешь
И лишний шаг шагнуть сторожись.
Прикажут - не пикнешь, зарежут - не крикнешь.
Оставят в живых, - но какая то жизнь.
И жить не захочешь от муторной муки.
Какие-то псы, что хотят, то велят,
А стой да держи под передником руки,
Пускай хоть не видят, что руки дрожат.
Корову поить разрешенья просила,
Коровка-то, дескать, она ж не при чем...
И все ожидала, что спросят про сына,
Ходила и чуяла смерть за плечом.
О смерти ли речь, но уж так одиноко,
Так тяжко, как, может, бывает во сне...
Вот будто ты здесь, - а далеко-далеко,
В родимом селе, - а в чужой стороне.
Взглянуть ли на них - на людей не похожи,
Ни бога, ни чорта у них, ни стыда.
А жадность одна - до еды, до одежи,
И смех не людской, и глаза, как вода.
Что хочешь, такой сотворит пустоглазый,
Не диво, что кровь да война им мила.
А на руки - и не взглянула ни разу -
Нe то, чтобы страшно. А так. Не могла.
Вставали они - и за стол до рассвета,
И пьют да едят, что хотят, то велят.
Казалось, конца уж их царствию нету,
Казалось, вернутся ли наши назад...
Ни пища на ум не идет, ни работа,
Сама не своя и жилье - не жилье.
Однако приметила, шепчутся что-то,
Как будто бы даже таясь от нее.
Совсем отпихнули, отбили от печи,
Бельем занялись, барахлишком своим.
А я и словечка не знаю их речи,
Но вижу, чего-то невесело им...
Боялась, услышат, как сердце забилось.
Из хаты бочком и - стара да ловка -
Тайком за советскую власть помолилась,
За русское войско... Еще - за сынка...
Ох, что тут творилось. Как срок тот кромешен.
Какое тут было раздолье врагу.
Там сторож Матвеич в воротах повешен,
Там мальчик убитый лежит на снегу.
И люди, и, кажется, хаты приникли
От горького горя, от смертной тоски.
Да как же так жить, когда люди привыкли
Считаться людьми и жить по-людски...
А утром, чуть свет, по морозу-морозу, -
От скрипа, от визга оглохла изба, -
Немецкие вспять колыхнулись обозы,
А сзади - все ближе да ближе - пальба.
Пальба. Заметались мои постояльцы,
Хватают, что видят, да вяжут в узлы.
Шинель застегнуть - ошибаются пальцы,
Трясучка взяла, а смотреть так - орлы,
С ведерком, как будто бы я за водою,
На улицу вышла, - денек-то денек...
Гляжу, над селом - самолет со звездою
Ревет, залетает. Не ты ли, сынок?
Хоть ты, хоть не ты, - ну-ка, жару им дай-ка,
Гони, сокрушай их разбойную рать.
Да что ж это я загляделась, хозяйка,
А наши-то близко... А дома прибрать…
Метелкой мету, выгребаю лопатой,
А сердце от счастья поет, от любви.
Пожалуйте, гости родные, в хату,
Спасители наши, сыночки мои...
А.Твардовский.
*****************************************************************************************************************
ЮЖНЫЙ ФРОНТ. Немецкие тяжелые орудия, захваченные N-ской частью Красной Армии на одном из участков фронта.
Фото М.Озерского (ТАСС).
________________________________________________
Фашистский солдат* ("Правда", СССР)
В.Финк: Варвары ("Красная звезда", СССР)
И.Эренбург: Олухи ("Красная звезда", СССР)
Л.Копелев: Немецкие офицеры в плену* ("Красная звезда", СССР)
Д.Заславский: Облик фашистской армии* ("Красная звезда", СССР)
Солдат блицкрига - был да весь вышел? ("The New York Times", США)
А.Леонтьев: Система оболванивания в германской армии ("Красная звезда", СССР)
В.Прозоровский: Венерические болезни в немецкой армии ("Красная звезда", СССР)
А,Ерусалимский: О моральном облике гитлеровского офицера* ("Красная звезда", СССР)
А,Ерусалимский: Моральное состояние гитлеровского солдата* ("Красная звезда", СССР)
Газета «Известия» №23 (7709), 29 января 1942 года