Д.Заславский. Немцы-дикари
Д.Заславский || « Правда» №216, 30 августа 1943 года
СЕГОДНЯ В НОМЕРЕ: От Советского Информбюро. Оперативная сводка за 29 августа (1 стр.). Постановление Совета Народных Комиссаров Союза ССР. О присвоении воинских званий высшему начальствующему составу Красной Армии (1 стр.). Указ Президиума Верховного Совета СССР (1 стр.). Ф.Борисов. - Южнее Брянска (2 стр.). И.Зотов. - Воздушные бои в Заполярье (2 стр.). У.Жуковин. - Западнее Харькова (2 стр.). Д.Заславский. - Немцы-дикари (2 стр.). Ф.Николашин. - Все уборочные работы ведутся одновременно (3 стр.). В.Яхневич. - От тока до элеватора (3 стр.). Е.Кремлева. - Дадим 2.000 центнеров хлопка сверх плана (3 стр.). Вера Инбер. - О ленинградских детях (3 стр.). ОБЗОР ПЕЧАТИ: Деловая помощь газетам (3 стр.). КИНО: Эль-Регистан. - «Насреддин в Бухаре» (4 стр.). М.Чистова. - Норвегия на осадном положении (4 стр.). Н.Сергеева. - Немец, которому повезло (4 стр.). МАЛЕНЬКИЙ ФЕЛЬЕТОН: К.Демидов. - Слоны, мухи и слухи (4 стр.). Шведский протест в Берлине (4 стр.). Военное положение в Дании (4 стр.). Партизанское движение во Франции (4 стр.). Антивенгерские демонстрации в Румынии (4 стр.).
# Все статьи за 30 августа 1943 года.
Немцы почти два года владели Харьковом. Осенью 1941 года они ворвались шумной ордой в один из культурнейших центров Советского Союза, во вторую столицу Украины, в город с почти миллионным населением, в город крупных заводов, научно-исследовательских институтов, многочисленных школ, музеев, библиотек. Харьков хорошо известен Европе и Америке. Его посещали иностранные инженеры, ученые, педагоги, журналисты. На глазах всего мира расцветал этот центр украинской культуры. Советские пятилетки преобразили его. Красоте его площадей могли завидовать красивейшие города Европы. Улицы кипели жизнью, были по вечерам залиты светом, сверкали витринами богатых магазинов.
Два года хозяйничали в Харькове немцы. И вот в развалинах, в диком запустении, загаженный, оскверненный, он предстал перед Красной Армией, изгнавшей немецко-фашистских мерзавцев. Харьков, любимый наш город, - что они сделали с тобой, подлые насильники! За два года они уничтожили то, что было сделано в течение десятилетий, столетий. Они не пощадили не только советскую культуру. Они истребляли досоветскую культуру, всякую культуру. Они искореняли все, что пахло жилым, обжитым, культурным местом. Они разрушали и гадили, сознательно гадили, с расчетом гадили.
Немцы бесчеловечно жестоки. Они этого не скрывают. Они даже цинично похвалялись этим. Они возвели свирепость в ранг исконно-немецкой, тевтонской добродетели. Их зверства - это их подвиги. Но они нагло утверждают, что они - культурный народ. Они смеют кричать на доступных им европейских перекрестках, что они « носители культуры», - никак не меньше! И вот эта похабная ложь, еще раз полностью разоблачена зрелищем разоренного, загаженного немцами, испакощенного ими Харькова. Гитлеровцы - звери и дикари. Об этом вопиют улицы Харькова. Об этом свидетельствуют дома. Об этом заявляют сожженные школы и разрушенные институты, - сожженные и разрушенные не в пылу боев, не в кровавом тумане жестокой схватки, а методически, обдуманно разрушенные, сожженные в тиши будничной обстановки, без всяких помех, без всякой спешки, - разрушенные и уничтоженные во имя дикого разгрома культуры.
Есть элементарное условие культуры, без чего никакая человеческая жизнь и невозможна, с чего и начинается человеческая жизнь. Это - вода. Она человеку и в поле нужна, и в пустыне она предпосылка бытия. А в большом городе пусть иссякнет вода, и люди вскоре захлебнутся в своих нечистотах. Харьков не имеет большой реки, а воды ему надо было много, и он имел воду. Вместе с развитием городского и промышленного строительства разрасталась водопроводная сеть. Могло ли быть иначе!
Немцы оставили Харьков без воды. Они разрушили водопровод и канализацию. Этого одного достаточно, чтобы представить себе жизнь большого города, в котором оставалось и после ухода населения, и после массовых убийств, и после массового увода в немецкое рабство еще много тысяч народа. Немцы сознательно разводили грязь в городе. Они гадили злобно. Они создали свинарник на паркете университетских аудиторий. В этом была их ненависть к населению. Они и себя обрекали на жизнь среди нечистот. Нечистоплотные животные, хуже свиней, они не испытывали от этого неудобства. Они смотрели, как жители носили в ведрах воду и заставляли носить воду для себя. Они обходились без всех тех удобств, которые стали совершенно необходимыми в больших городах. Их не смущала вонь. Сами вонючие дикари, обовшивевшие и опаршивевшие, они обрекали город на первобытную жизнь.
Жители одного дома своими силами восстановили старый, заброшенный колодец обычного деревенского типа, откуда воду черпают ведрами на веревке. Это превратилось в «культурное событие». Оно сопровождалось торжеством, о котором немецкая газетенка на украинском языке, «Харькiвянин», писала напыщенно: «На торжестве открытия колодца присутствовали ответственные деятели с районным бургомистром во главе». Но и такое «открытие» первобытного колодца было единичным случаем в Харькове за два года его пребывания во власти немцев-дикарей.
В Харькове не было воды, не было и света. За два года немцы не хотели и не могли восстановить электростанцию, хотя некоторое время и пытались это сделать. Не для того, чтобы дать свет населению. Немцы-дикари намеренно оставляли жителей без света. Они от этого получали лишь удовольствие. Пусть русские и украинцы сидят в полном мраке, пусть возвращаются к лучине! - немцы сознательно проводили эту политику обескультуривания, раскультуривания советского народа.
Но ведь им-то самим нужен был свет, для себя-то стоило бы восстановить электростанцию. Немцы не могли этого сделать за два года. Они командовали, убивали, мучили, но ничего не строили, ничего не восстанавливали и не могли восстановить. Они не были хозяевами города, не были и гостями. Они были дикарями в чужом городе - и только дикарями. Эх, «культурный народ»! Оставшиеся в Харькове жители могли своими собственными глазами убедиться в том, что такое нынешняя немецкая культура. Германия одичала. Германия превратилась в разбойничье гнездо, в котором люди умеют вооружаться, грабить, умеют, пожалуй, производить все необходимое для грабительской войны, но, не могут ничего производить для культуры.
Немцы, придя в Харьков, говорили, что останутся в нем навсегда. Они пытались уверить в этом население. Но всеми своими свиными поступками, всей своей грязной распущенностью они воочию показывали, что сами не верят в прочность своей оккупации, что они и не пытаются создать необходимые условия для длительного пребывания в городе, а живут, как дикари на временном привале, как кочующее племя, которое завтра уйдет, оставив после себя только грязь, вонь, мерзость запустения.
Когда немцы вторглись в Харьков, они нашли многочисленные корпуса заводов-гигантов. Конечно, в основном оборудование было эвакуировано, рабочие в большинстве выехали в восточные районы Советского Союза. Два года сидели немцы среди заводских корпусов и ничего не сделали, чтобы хотя бы как-нибудь восстановить, пустить в ход промышленность. О, конечно, они и не ставили перед собой задачу воссоздать украинскую промышленность для украинского народа. Напротив, они проводили задачу, в полном согласии с программой германского правительства, превращения всей Украины в страну чисто аграрную, разрушения всех индустриальных центров.
Немцы хотели пустить в ход некоторые цехи и не могли. Приезжали из Германии комиссии, бродили по опустевшим цехам немецкие инженеры, нюхали, щупали, примерялись - и ничего не сделали. Обнаружилась техническая их немощь. Они не могли завезти свое оборудование. Они не могли заставить рабочих работать по-настоящему на Германию. Самое большое - им удалось наладить мелкий ремонт, производить незначительные, простейшие детали. Но и это делалось в самых первобытных, в самых диких условиях. Наши рабочие, оставшиеся в Харькове, не успевшие уйти, диву давались. Так вот это-то и есть «культурные» немцы!
Нечего и говорить о том, что немецкие инженеры ничем не отличались от самых свирепых гестаповцев, расхаживали по цехам с палками, с плетями, с револьверами, били рабочих и инженеров, расстреливали непокорных. Эти инженеры-палачи были дикарями в технике. Они ничего не могли сделать и ничего не сделали. У них не было станков и инструментов, у них не было энергии. В харьковские опустевшие заводы словно пришли кочевники с первобытными кузнечными приспособлениями.
Так всюду и везде, в масштабе всего города и в мельчайших проявлениях быта приход немцев был вторжением дикарей. В Харькове была широко развитая трамвайная, троллейбусная, автобусная сеть. В громадном городе без этого и жить нельзя было. Но при немцах городской транспорт полностью бездействовал. Когда наши войска вошли в город, их поразила трава, густо выросшая на трамвайных путях. Трудно было поверить, что всего за два года город скатился в столь первобытное состояние.
Трамвай не действовал, да он по сути и не нужен был. Кто бы и зачем стал ездить на трамвае? Весь город оцепенел в принудительном бездействии. Заводы были мертвы. Школы сожжены. Магазины заколочены после того, как были разграблены. Население боялось показаться на улицах, потому что здесь, как волки, бродили немецкие патрули и устраивали облавы на людей, как на зверей. В джунглях человеку безопаснее было бы, чем посреди белого дня на площадях Харькова.
Как жили люди среди этого мертвого города? Но они и не жили. Нельзя назвать жизнью это страшное прозябание. Люди старались только выжить, как-нибудь выжить до прихода Красной Армии. Этого прихода ждали со страстным нетерпением, готовились к нему, боролись как могли против немцев. Только это и давало силу переносить муки голода, тоски, унижения. Немцы это знали. Они вешали людей по одному подозрению в том, что люди ожидают Красную Армию.
Конечно, немцев ни в малейшей степени не интересовал вопрос, чем и как питается население. Они не запрещали людям есть, но они сделали все для того, чтобы не было никакой еды. Харьков был осужден на вымирание от голода, от холода, от болезней. Продовольственные организации, государственное снабжение, общественное питание детей - все то, что составляет неот’емлемую часть советской культуры, советской заботы о людях, особенно о детях.- все это, конечно, совершенно отсутствовало при немцах и решительно ничем не было заменено. Немецким дикарям только забавно было смотреть на страшные лица советских детей, умирающих от истощения. Всякое общественное питание на языке немецких извергов - это «большевизм», нечто недопустимое, нечто несовместимое с немецкими порядками.
Но была провозглашена свобода частной торговли, были открыты рынки. Но с большим успехом можно было бы провозгласить свободу торговли в центре пустыни Сахары! Какой может быть рынок в городе, зарастающем сорной травой!
Гнусная немецкая газетка «Харькiвянин» 28 июля 1943 года, воспев хвалу частной торговле, закончила статью меланхолическим признанием: «Частная торговля до сих пор не могла развернуться, так как нет товаров».
Немцы ничего не хотели и не могли ввезти в Харьков и ничего не ввозили. Рынки имели жалкий, нищенский вид. За два года население не видело никаких продуктов. Летом появились в незначительном количестве помидоры и огурцы. Крестьяне боялись Харькова, как зачумленного немцами города. Они ничего не привозили да и нечего было им привозить. Немцы всех обстригли под общую гребенку. - и крестьян и горожан, всех привели к единому знаменателю нищеты.
Летом 1943 года жители Харькова завели было индивидуальные огороды. Германские власти сначала не препятствовали Местная продажная газетка призывала к охране посевов, так как «преступные элементы вырывают рассаду капусты, помидоров и других овощей». А потом немцы пустили танки по огородам, и гусеницами танков, под хулиганский злорадный смех дикарей, огороды были уничтожены.
На лотках шла мизерная торговля спичками, мелом, гребешками. Немцы не могли пустить в ход даже мастерские, которых было немало в Харькове. Население было охвачено апатией, чувством безнадежности и обреченности. Все поняли за два года немецкого хозяйничанья, что никакой жизни при оккупантах не может быть, что если, продлится этот разгром культуры, то смерть останется единственным подлинным хозяином больниц города.
Немцы кричали о «жизненном пространстве». Они гнались за «жизненным пространством». Но они создавали пространства смерти всюду, где ступает их нога. Они обнаружили себя как носители дикости и одичания.
И это не только потому, что ими владеет смертельная ненависть к советскому народу; не только потому, что безумный страх перед Красной Армией, перед партизанами и просто перед советскими людьми заставляет их превращать в зону смерти все их окружающее, так как только мертвые советские люди им не страшны. Гитлеровцы несут с собой одичание, потому что они дикари по существу своему. Они одичали еще в Германии. Гитлеризм раз’ел на них тонкую внешнюю лакировку культуры. Гитлеризм разнуздал самые звериные, самые первобытные инстинкты, освободил от всех сдерживающих зверя моментов. Немцы шли на нашу страну как дикари. Они теперь под ударами Красной Армии отступают, уходят как дикари. Им чужда культура во всех ее проявлениях. Они разрушают всякие основы цивилизации. Они грязны внешне и внутренне. От них идет смрад по всей Европе, по всему миру.
Достаточно освободить от них города и села, - и культура немедленно начинает оживать, потому что оживают люди. В тот же день, когда были выброшены после жестоких боев из Харькова последние немцы-дикари, вошедшие в город советские люди начали восстанавливать культурную жизнь. Расчищаются улицы, восстанавливается водопровод, убирается мусор, создается человеческое жилье там, где были пещерные норы и пещерный быт. Харьковцы впервые за два года получают хлеб, подлинный, всамделишный хлеб, а не противный, нес’едобный немецкий эрзац из опилок.
Энергично работают приезжие. Всюду разносится оживленный шум строительства. И отовсюду идут на помощь местные люди. Они берутся за работу с охотой и любовью. Никто, как они, не знает теперь, что такое рабский, а что такое свободный труд.
Родная, украинская, советская речь звучит на улицах, куда высыпало население, встречая родную Красную Армию. Рабочие деловито ходят по цехам, и словно чудом откуда-то, из неведомых тайников, появляются припрятанные от немцев станки и инструменты, и то, что никак не удавалось немцам, легко налаживается в советских руках.
Культура возвращается вместе с Красной Армией, вместе с советскими учреждениями. Глубоки раны, нанесенные немцами городу, да здоров советский организм. С удвоенными усилиями работают харьковцы над восстановлением своего города, - и он будет снова жемчужиной Украины и Советского Союза, городом творческого труда, научной мысли и богатейшей украинской культуры.
Харьков живет и будет жить. Но никогда не забудутся эти страшные годы, когда немецкие дикари с оскаленными клыками уничтожали в городе все живое и пытались стереть с лица земли самый город и все, что создали советские люди с мыслью о счастье своего народа. // Д.Заславский.
*****************************************************************************************************************
Люботин
(От военных корреспондентов «Правды»)
ДЕЙСТВУЮЩАЯ АРМИЯ, 29 августа. (Воен. корр. «Правды»). Выбитые из Харькова мощным ударом наших войск, немцы зацепились за город и железнодорожный узел Люботин, который они хотели удержать во что бы то ни стало, как плацдарм на подступах к Харькову.
Сюда по всем оставшимся в их руках дорогам, на машинах, на поездах, в пешем строю и по воздуху они спешно подтягивали войска, артиллерию, тапки. Здесь наскоро формировали из подтянутых частей крупные кулаки и обрушивали на наши части удар за ударом. Борьба шла жестокая за каждый холм, за каждую лощинку, за каждую полосу кукурузы, за каждый баштан, за каждый метр украинской земли. Непрерывными контратаками немцы хотели прорвать линию наших частей на флангах, чтобы потом сконцентрировать силу удара в центре, обрушиться на Харьков.
Военнопленный унтер-офицер Эрнст Лернер, взятый в плен сегодня на подступах к Люботину, так и заявляет:
- Подполковник не раз говорил нам, что фюрер и Германия не простят нам оставления Харькова, что мы должны кровью смыть позор этого нового поражения и во что бы то ни стало вернуть этот город, хотя бы для этого нам пришлось погибнуть всем до одного.
В полку, где служил этот пленный, к концу боёв насчитывалось всего 85 активных штыков. В другом полку, откуда взят военнопленный Эрик Хундман, в роте осталось всего 8 человек. Немецкие части в эти последние дни таяли в непрерывных контратаках. Однако немцы подбрасывали всё новые и новые силы, подтягивали части из тыла, наскоро формировали маршевые роты и с ходу бросали их в бой. В пехотном строю у Люботина дрались кадеты танкового училища вместе со своими преподавателями, дрались сводные роты, наскоро сформированные из тыловиков - обозников, ветеринаров и даже музыкантских команд.
По мере того, как части немцев таяли, наши части, действующие южнее Харькова, готовили силы для нового удара по врагу. И вот утром наши части сразу на нескольких направлениях начали мощную атаку наскоро возведённых немцами укреплений. Первое слово сказала артиллерия. Она обрушила огонь сотен орудий на узкие участки немецких укреплений, сокрушая вражескую оборону на большую глубину. Таким образом, артиллерия проделала в немецких укреплениях несколько коридоров, в которые хлынула пехота. Не давая немцам опомниться, она продолжала наступление, заставляя неприятельский фронт осыпаться уступами.
Прорвав немецкие оборонительные линии сразу на нескольких направлениях, наши части преследовали немцев, не давая им остановиться, пресекая каждую их попытку задержаться в том или другом населённом пункте.
Умелым фланговым охватом наши части нависли над коммуникациями вражеской обороны у Люботина и заставили немцев оставить город и свои укрепления, которые они воздвигнули за последние две недели. Очистив Люботин, советские войска продолжали двигаться дальше на юг.
Таким образом, за сутки наступления наши части прошли на юго-запад от 6 до 12 километров, очистили десятки населённых пунктов и заняли город и железнодорожный узел Люботин. // Б.Полевой, П.Лидов.
________________________________________________
Л.Леонов: Ярость* ("Известия", СССР)**
И.Эренбург: Суд идет! ("Красная звезда", СССР)
К ответу немецких убийц! ("Красная звезда", СССР)
К.Симонов: Страшные факты ("Красная звезда", СССР)
И.Эренбург: Стандартные убийцы ("Красная звезда", СССР)
Газета «Правда» №216 (9352), 30 августа 1943 года