Мертвые немецкие солдаты. 1941-1945
« Красная звезда», СССР.
« Известия», СССР.
« Правда», СССР.
« Time», США.
« The Times», Великобритания.
« The New York Times», США.
Они нашли бесславную могилу на нашей земле. || «Известия», 21 января 1942 года
01.02.45: Приятно видеть мертвого пруссака на его собственной земле - за Тильзитом и Гумбинненом, невдалеке от Кенигсберга, на дороге, ведущей к Берлину. Война вернулась на землю, ее породившую. Тесно теперь мертвому пруссаку, тесно в немецкой траншее: труп стынет на трупе. Черный снег. Пепел. И на западе - багровый край неба, огненная линия нашего наступления. Туда уходит война. ("Известия", СССР)
18.02.44: У дороги густой запах трупов - их еще не успели убрать. Трупы можно видеть всюду. Их много. Убитые немцы лежат в коротких зеленых шинелях, в слишком коротких френчах. Идет мелкий дождь. Грязь и тающий снег. В феврале прошлого года под Сталинградом погода была иная, но картина полного разгрома и безысходного положения врага все та же.
Ведут пленных. Они бредут, опустив глаза, спотыкаясь на каждом шагу. Один из них остановился у хаты и попросил воды. Хозяйка вынесла полную до краев кружку, но, убедившись, что это немец, резким жестом выплеснула воду на землю. Так же молча она вошла в сени и захлопнула за собой дверь. ("Красная звезда", СССР)*
ИЮЛЬ 1943:
10.07.43: Когда у завистника нет сил на честное соревнование, он жалит, он убивает. Зависть и свиная жадность на чужой каравай, - вот то горючее, на котором, воняя и гремя, двинулась на нас машина германского фашизма. И правда, мы ещё только зачинаем наши песни, а они уже заканчивают. Они и детей-то наших убивают из подлого страха. Боятся, что из них вырастут исполины, грозные мстители за безмерные их злодейства. Но мы-то, русские, прочно знаем, что мщение придёт гораздо раньше.
Предок твой, русский человек, идя на подвиг ратный, крепко понимал, что одному из двух, ему или недругу, лежать в чистом поле с дыркой в груди. И тогда, чтоб волю на победе сосредоточить, он ни жены, ни родимого дома не хотел видеть раньше, чем улягутся в братскую яму поплотней поганые вражеские кости. Много их, всяких подлецов, уже успокоил навеки и ты, русский воин, на полях России, памятуя, что чем больше их ляжет в землю, тем сильнее острастка на века. Комплектами, вместе с командирами, лежат они на достигнутых рубежах - всякие «Райхи», «Адольфы» и «Великие Германии», тухлые ватаги немецких мертвяков, что закопаны под Сталинградом и Воронежем... Что же, просторна ли им русская земля? Сытна ли рыба в русских реках? Жирна ли нефть в глубинах советской земли? ("Известия", СССР)
12.03.43: Среди развалин тянутся обрывки проводов, и разбитые танки стоят, приткнувшись к обломкам стен, и под командой нескольких красноармейцев идут через пустыри зелено-серые толпы пленных немцев. Они возятся среди развалин домов, вытаскивают из-под обломков изуродованные и окоченевшие трупы в таких же серо-зеленых шинелях, как и у них, и с немецкой аккуратностью, которая осталась у них даже в плену, штабелями складывают многие тысячи этих трупов на разных пустырях, а потом в землю закладывается тол и летят в воздух мерзлые комья, и в новой могиле под землей скрывается еще тысяча мертвецов, еще тысяча и еще тысяча, - потому что, сколько бы ни копали среди развалин, каждый день их находят снова и снова, а к весне воздух над Волгой должен быть чист и свеж...
Я был в Сталинграде в тяжелые дни и, к сожалению, не был там в радостные дни победы. Но, когда я вспоминаю, как там было тяжело, какого напряжения всех душевных и физических сил требовала у бойцов эта борьба, я хорошо представлял себе, с каким торжеством в январе они вылезли из своих пропахших порохом окопов и пошли, наконец, вперед. Мы помним время, когда небо было черно от немецких самолетов, когда земля дрожала от немецких орудий, когда ревущие немецкие танки вторгались на улицы и когда подчас чувство бессильной ярости сжимало кулаки, и кварталы, и дома попадали в руки к немцам не потому, что люди, защищавшие их, отступили, а только потому, что они погибли.
В такой войне, как эта, месть - святое чувство. Я рад видеть сейчас на улицах Сталинграда эти толпы немецких пленных, я рад видеть сваленные окоченевшие трупы немцев. Чувство радости и чувство мести охватывают меня, когда я вижу на экране этих обезоруженных, замерзших, опустившихся немцев, - этих волков, у которых выбиты их волчьи зубы. ("Красная звезда", СССР)
ФЕВРАЛЬ 1943:
21.02.43: Луна обливает ядовитой зеленью снег. Тысячи и тысячи немцев. Одни разорваны снарядами, другие расплющены танками, третьи, похожие на восковые фигуры паноптикума, скошены милосердной пулей. Метет. Снег засыпает трупы, рядом показываются, оголенные ветром, другие. Их не сочтешь. Здесь нашли конец завоеватели, мечтавшие о соболях, о золоте, о скипетре мира. Полковник обнажил желтые клыки старой крысы. Рыжий фельдфебель прижал к груди флягу. Чудом уцелевшее, пенсне дрожит на носу лейтенанта; а тела у лейтенанта нет: прошел танк. Немцы истоптаны, нашинкованы, нарублены. Они мечтали о «колоссальном» - любимое немецкое слово. Что же, Касторное это колоссальный Некрополь. Здесь Россия встретилась со справедливостью - долгожданная встреча. Полтора года этого зрелища жаждала наша страна. Мы слушали рассказы о виселицах, о лагерях смерти, о городах, растоптанных немцами. Мы слушали молча, а сердце билось и порой трудно было дышать. И вот - возмездие. Здесь лежат жадные померанские фермеры, возжаждавшие русского чернозема. Здесь лежат эсэсовцы, кричавшие о «народе господ». Здесь лежат пивовары, колбасники, химики, мастера заплечных дел. Здесь лежат немцы, прошедшие от Каунаса до Воронежа; они несли смерть в сумке, как вечную ручку, как зажигалку, или перочинный ножик. Но смерть поднялась на них, подобная древнему бурану. Смерть их взяла, и они застыли в последней судороге, ощеренные, жалкие среди чужой им земли. Куски мяса, похожие на части раздавленных машин.
Долина смерти. Офицеры орали: «Скорей», водители впивались в руль, тысячи машин топтались, пытаясь прорваться на запад. Их искрошила наша авиация. Брошенные чемоданы с этикетками европейских гостиниц. Автомобили всех марок «Опель», «Рено», «Бюики», «Фиаты». Легковые машины, прежде мчавшие французских молодоженов на Ривьеру. Грузовики, некогда развозившие датские сливки и голландские сыры. Зенитки - сложные механизмы, превращенные в рухлядь. Эрзац-валенки - из соломы и элегантный кортик полковника. Губные гармоники, компасы, пишущие машинки, куски алюминия, клочки туловищ, железные диски, руки без тел, пражские сосиски, портфели, шлемы, кресты, бинокли и голые розовые пятки, которые торчат из-под снега, как страшная поросль. ("Красная звезда", СССР)
01.02.43: Здесь уничтожены самые отборные германские части, части «СС», которые были присланы Гитлером в октябре для того, чтобы покончить со Сталинградом.
Начальник штаба армии генерал Крылов сказал сегодня:
- Среди трупов фашистов мы на нашем участке не находили ни одного немца, грудь которого не была бы украшена 2-3 «Железными крестами». В Сталинграде они получили еще по одному кресту - деревянному.
Те из фашистов, которые ещё не потеряли способности здраво мыслить и перестали верить обещаниям «фюрера», сегодня сдаются в плен. ("Правда", СССР)
ЯНВАРЬ 1943:
29.01.43: Померанских гренадер вышибали из всех углов, и, наконец, они побежали. Части, наступающие юго-восточнее города, били их с тыла, и в городе и в полях валяются окаменевшие фрицы. Они дрались пьяные, они сдохли, как взбесившиеся, загнанные звери. Их глотки забиты снегом. Бойцы обходят их с брезгливостью…
В полушубках, в теплых шапках, в валенках идут наши бойцы мимо застывших немецких мертвяков и с отвращением смотрят на них. Немцы одеты как попало: солдаты в ботинках, офицеры в сапогах. На башку наверчены шарфы, тряпки, под белыми халатами на шинель намотаны одеяла, на ботинки наворочена солома, у иных эрзац-валенки или толстые гамаши, точно это ноги не солдата, а старика, страдающего ревматизмом. Они сражались с отчаянием бандитов, которым пришел конец. ("Красная звезда", СССР)
22.01.43: После Московского разгрома немцев в Красной Армии перестали думать о том, что немецкая военная наука первейшая в мире. В том, что немецкая наука сплоховала, указывали десятки тысяч замороженных немцев, чьи остекляневшие скорченные тела валялись по всем дорогам и деревенским выгонам. Это были непобедимые немецкие зольдаты, а теперь, - просто фрицы. Русский человек догадался, наконец, что он крепче, храбрее, умнее и хитрее немца. Навязывается вопрос: а почему он раньше об этом не догадывался? Чего раньше-то скромничал перед немцами? В том-то вся наша психология, - одно из сокровищ русской души, - скромность в большом деле, даже какая-то тихость, похожая извне на равнодушие, склонность к недооценке самого себя. И при этом в глубоких тайниках живет: «А ну, ребятушки, понатужимся, - все сможем». И отсюда, из этой невысказанной веры, что мы-то в конце-то концов всё сможем, - легкое дыхание русского человека, его беспечность, юмор и то, что он - веселый человек. ("Красная звезда", СССР)
ДЕКАБРЬ 1942:
25.12.42: По дорогам ведут пленных. Их не единицы, не десятки. Они шагают ротными колоннами под конвоем красноармейцев-автоматчиков. Как жалок вид этих надменных претендентов на господство над всем миром! Куда девалась их самоуверенная наглость, задранный кверху нос? Они плетутся, будто нашкодившие шелудивые псы, зябко ежась, вбирая голову в плечи. Они жалки, но не сострадание, а только гадливое презрение вызывают в нас эти выродки, совершающие под конвоем последний марш на восток. Вглядитесь в лицо вон той колхозницы, что застыла в оцепенении над догорающими головнями своей хаты. Обжигающая ненависть бьет из ее глаз. Наверно, такая же вот мученица распорола вилами живот фашистскому офицеру в Перещепном. Так и сейчас он валяется на улице с вилами в животе, вытаращив оловянные глаза. ("Красная звезда", СССР)
19.12.42: Ветер усилился, машина пробивалась сквозь сплошную снежную завесу. В двух шагах не видно было пути, только раздавался свист бурана в ушах и ревел, захлебываясь, мотор. Снег налетал валами, лишь на мгновения открывая простор для глаза. И тогда мы видели лежавшие вдоль дороги опрокинутые немецкие грузовики, танки с порванными гусеницами и развороченными башнями, пушки с торчащими вверх стволами, трупы немцев в серо-голубых шинелях, туши разорванных снарядами лошадей и множество наполненных снегом стальных шлемов. Всё это были путевые знаки немецкого отступления.
Вдруг водитель застопорил машину на полном ходу. Кузов резко тряхнуло. Проклиная дорогу, мы вскочили и увидали, как от дороги в степь убегала, не поворачивая головы, большая серая собака… Нет, это был донской волк. Перед радиатором грузовика лежал полуобглоданный труп немца. Грудная клетка была раскрыта, страшно белели обручи ребер, и между ними темнело то, что у человека называется сердцем…
Быстро темнело. Машина благополучно миновала минные поля, и когда мы под’ехали к следующей станице, в ней уже горели костры. Бойцы бросали в огонь сухие сосновые кресты, взятые на немецком солдатском кладбище. Немцы жили под землей, в оврагах, но мертвецов хоронили на станичных площадях, с прусской солдатской точностью выравнивая линию могил. ("Красная звезда", СССР)
08.12.42: По дороге от селения к селению мы видим первые трофеи. Машины, танки, тягачи, орудия разбросаны, подобно убитым немцам, сначала поодиночке, потом группами, а дальше сплошными толпами, словно и они были охвачены паникой, как и люди…
Курган с пулеметными гнездами, блиндажами, окопами. Рядом свежая могила с красной пирамидкой и звездой на ее вершине. Чуть дальше еще не зарытые трупы немцев. Горит костер. Четверо бойцов разогревают консервы.
- Чего не зароете?
- Подождут, не хочется падалью руки пачкать, - говорит один.
Другой, улыбнувшись, машет рукой:
- Нам их зарывать, да зарывать, работы хватит. Хочут срочно, так нехай сами себе могилки приготавливают. ("Красная звезда", СССР)
05.12.42: Весь день, всю ночь и весь следующий день продолжалась метель. Крупными хлопьями снега заносило немецкие самоходные пушки, автомашины, пулеметы. По обочинам дорог торчало занесенное снегом, изуродованное, теперь бессильное оружие. Танки проходили по валявшимся на дорогах немецким трупам. Зрелище раздавленного человеческого тела само по себе не представляет ничего веселого, но здесь, на поле боя, раздавленный танком немец - это всего-навсего еще один мертвый немец. И может быть даже хорошо, что трупы врагов валяются в первые дни наступления по обочинам дорог, в траншеях, на поле - там, где их застигла смерть, и двигающиеся вперед подкрепления проходят мимо них и считают: еще один, еще два, еще один. Так и надо! Да, мы здесь их убили. Здесь, на узком куске земли, между берегом и брошенной деревней немецкая армия сократилась еще на 500 человек. Еще пятьсот немцев превратились на нашей земле в мертвых обледеневших кукол. ("Красная звезда", СССР)
04.12.42: В районе Ржева валяются мертвые немцы. Это, конечно, ефрейторы, и, конечно, их карманы полны письменностью. Вот Артур Вольф. Накануне смерти он получил об'емистое послание из Лейпцига от «Германского акционерного общества по сооружению гражданских построек». Ефрейтору Артуру Вольфу предлагали построить дом в рассрочку. В Лейпциге? О, нет! «В Крыму или в плодородной Курской области». Ему посылали фотографии, схемы, проекты. Его спрашивали, сколько га он хотел бы получить «для сада, огорода и специальных культур». Ефрейтору Генриху Генделю писала его гретхен уже из Киевщины: «Я живу здесь, как помещица...». Вокруг Ржева мы почистили. Почистим и в Киевщине. ("Красная звезда", СССР)
ОКТЯБРЬ 1942:
09.10.42: Что нужно для победы? Одни скажут, тщательная подготовка операции, другие превосходство вооружения, третьи - отвага. Для победы нужно все: и пот сталеваров Челябинска, и мужество бронебойщика, и карты Генштаба, истерзанные цветными карандашами. Всего важнее для победы человеческое сознание, зрелость чувств, накал воли. Я говорю об этом на клочке родной земли, только что отвоеванной у немцев. Направо, налево трупы фрицев. В предсмертной судороге они цеплялись за чужую, враждебную им землю. У одного в руке горсточка земли. Магистр права или просто колбасник, он шел за добычей, за мехами, за пшеницей, за золотом. Он получил щепотку земли. ("Красная звезда", СССР)
08.10.42: Для немцев Ржев связан с прошлогодней мечтой о Москве. Ржев для них также барьер - позади Вязьма, Смоленск, Белоруссия. Не смолкает суровая музыка боя. Труп немца. Неотправленное письмо обер-ефрейтора Роберта Клопфа своему брату: «Это нужно пережить самому, чтобы понять, что такое настоящая война. Здесь идет жесточайшая битва. Вопрос стоит - быть или не быть». Для ефрейтора вопрос решен: он лежит под кровавым огрызком ущербной луны. Будет решен вопрос и для проклятой Германии. ("Красная звезда", СССР)
СЕНТЯБРЬ 1942:
30.09.42: У лейтенанта, пишущего стихи в короткие часы отдыха, громкое имя - его зовут Георгий Суворов. Он молод, но он видел битвы и схватки в количестве, достаточном для старого бойца.
Он знает, как отбивают у врага родную землю. Она не похожа на ту цветущую, которою она была до того. В грохоте разрывов, в темных полосах дымовых завес, в черных столбах бомбовых ударов мы отбиваем разоренную пустыню, где торчат трубы и обгорелые стены, сожженная трава перемешана с глыбами земли, но всюду приятные взору немецкие трупы. Их много, значит враг обескровлен на этом участке, он отступает. В этих сраженьях родится новая молодость советских людей, родится новый голос песен и стихов. ("Красная звезда", СССР)
29.09.42: Пришли на смену новые части. Теперь радисты вышли из подвала. Утренний ветер освежал потные, закопченные лица. Они оглядели место, отвоеванное их отвагой и стойкостью, и увидели, что окрестный пейзаж сильно изменился. Не было ни густой травы, ни домов на холме, ни деревьев. Изрытая ямами, закопченная черносизая земля громоздилась кругом. От пожарищ тянуло сладковатым противным дымом. Трупы немцев лежали повсюду. Они торчали из травы, висли на кирпичах, точно обнимая их, лежали на спине, на боку, задрав ноги, в каких-то странных и жутких позах. И они, как чума, отравили воздух, было трудно дышать. Тютев вспомнил, как некоторые из них, там в траншее, бежали, прижав каски к животу. Они не боялись за голову, но берегли от пуль живот. Все они были в лягушачьего цвета куртках, в ботинках, грязные, с длинными, всклокоченными волосами, закрывавшими черные лица, заросшие, отвратительные. От одного их вида подымалась тошнота. ("Красная звезда", СССР)
АВГУСТ 1942:
27.08.42: У входа в блиндаж стоит истощенная молодая женщина с бледным, без кровинки в лице, ребенком. Ее грудь перехвачена платком крест-накрест. Ребенок привязан за спиной: от голода у женщины трясутся руки, она не может нести ребенка на руках. Она держит на ладони кусок куклы - отдельно руки, отдельно туловище, отдельно голова. Все разворовано в ее доме, все разломано, даже вот эта кукла ее дочки. Она смотрит на меня, словно спрашивает: может, я понимаю? Но я тоже не понимаю, потому что трудно понять человеку психологию обезьяны. Я только чувствую, что здесь были очень злые и очень подлые обезьяны. Гораздо злее и подлее, чем это может представить себе человеческое сознание. Одна из этих обезьян - длинноногая, грязная и, наконец, теперь дохлая - лежит у входа в блиндаж, раскинув волосатые руки, и это доставляет мне удовольствие. Я рад, что она лежит здесь, что женщина, выходя из блиндажа, ткнула ее ногой, что много этой падали валяется по улицам города, что люди плюют в их мертвые звериные морды, и машины переезжают их колесами. Завтра их уберут, потому что они начнут смердеть, завтра в последний раз кому-то с отвращением придется коснуться их руками, - с отвращением, потому что это не трупы солдат, а трупы убийц, это не трупы людей, а вонючие останки обезьян. ("Красная звезда", СССР)
20.08.42:Враг наступал. Он навалился на позиции одной нашей части, оборонявшей село. Две атаки выдержали стойкие защитники этого рубежа и не отошли ни на один шаг. Потом они ринулись в контратаку и далеко отогнали немцев. Теперь перед окопами лежат в два ряда убитые немцы - около 60 трупов солдат и офицеров. Их скосили преимущественно пулеметчики. Кругом валяются автоматы, винтовки, ранцы, каски. Из забрызганной кровью полевой сумки офицера торчит краденое полотенце с украинской вышивкой. Среди солдатского хлама странно видеть вещи, ничего не имеющие общего с военным имуществом. В ранцах можно найти детские платьица, женские кофточки, куски домотканных холстин. Все это наворовано у наших крестьян и городских жителей. Теперь грабители мертвы и смердят. Над этой падалью кружатся черные вороны.
Немного дальше, у кукурузного поля, был тыл противника. Здесь гитлеровцы успевали хоронить убитых. Длинной вереницей могил вытянулось немецкое кладбище. Вот двадцать металлических касок с небольшими рожками. Все они расположены в линию. Значит, здесь закопано двадцать бандитов и для них поставлен один крест. Пройдешь десять шагов - еще двадцать касок. В общем, славно поработали бойцы Красной Армии, защищавшие населенный пункт. Об этом с удовлетворением говорят и возвращающиеся сюда жители. Входя в свои дома, они первым долгом берут лопаты и сразу же направляются за околицу зарывать разлагающуюся фашистскую падаль. ("Красная звезда", СССР)
ИЮЛЬ 1942:
15.07.42: Ниже публикуются выдержки из записной книжки убитого немецкого фельдфебеля Альберта Лихтенберга: «Продвигаемся с большим трудом. Потери ужасные. Во многих ротах выбыло 40-50 процентов боевого состава. Во время массированного налета русских летчиков убито и ранено около 600 человек. Убитых не убирают - некому. Трупный запах угнетает... Солдаты покрылись грязью, оборвались. Растеряли снаряжение и разные принадлежности. В новых местах стараемся организовать что-нибудь. 3десь есть куры, яйца, масло. Мы все с’едаем. Труднее найти ценные вещи. Жители их спрятали. Вчера вместе с унтер-офицером Шульцем очистили несколько домов...». (Совинформбюро)
16.04.42: Сейчас в роще все тихо. Молчат полтора десятка крытых в четыре наката землянок. Молчат мертвые немецкие солдаты, в разных позах лежащие под белыми русскими березами. Один из мертвецов сидит на снегу, обхватив березу руками, и почему-то хочется оторвать от нее эти вцепившиеся нечистые руки.
В двух местах мертвецы сложены в штабеля. Они убиты еще вчера и позавчера, и, очевидно, оставшиеся в живых немцы, отчаявшись вырваться из кольца, стащили их вместе, чтоб похоронить здесь или сжечь.
Да, они дерутся с волчьим упорством. И каждый день все-таки побеждать их, - это значит, каждый день, на каждом метре земли ломать их невероятное упорство своим еще более невероятным напором…
Мы убиваем их много, но штабель из трупов такой, как сегодня, - редкость. Немцы уносят убитых в тыл. Издалека это может показаться проявлением солдатской солидарности - чувство товарищества бывает ведь и у зверей.
Но последние пленные, взятые здесь, говорят, что на деле это не так. Они выдают оборотную сторону медали. Немецкий солдат может уйти на время в тыл, только унося раненого или труп. И вот он под огнем ждет смерти соседа, чтобы, вынеся его труп, сегодня спастись от смерти. Мертвый на время спасет живого...
Сейчас, когда тает снег и обнажается земля, явственней становятся следы недавних боев. Вот у этой опушки леса всего неделю назад снег был чист, сверкал белизной. Теперь он осел, почернел, а в одном месте совсем растаял, и глазам представляется густое минное поле. На небольшом клочке земли больше сотни противопехотных мин и больше тридцати противотанковых. Этот участок был обойден нашей пехотой. Он огорожен, всюду предупреждающие надписи. Там и сям торчат колья проволочных заграждений, свободных от снега.
Обнажились и блиндажи на самой опушке. Немцы сильно ее укрепили, но вынуждены были отойти. Они старались унести трупы своих солдат, но многих хоронили тут же, наспех зарывая в снегу. И теперь всюду - в канавах, кюветах, в поле, а чаще всего в лесу, - можно встретить черные трупы фрицев.
Тут фрицы зимние, в тряпье и эрзац-валенках, и фрицы весенние, совсем недавно подброшенные из глубоких германских тылов. На них новые шинели, еще не успевшие загрязниться в блиндажах и землянках. ("Красная звезда", СССР)
13.02.42: У какого-то Карла Екеля в мундире нашли мы открытку. Снега, елочки, домики в огнях и немец с оленем у столба, на котором написано «Урал». Немцы - любители символов. Фашистская организация приветствует Карла Екеля и символически желает ему с быстротой оленя достигнуть Урала. А Карл Екель, ощеривши зубы, весь ледяной лежит на берегу Волхова. Это тоже символ!
За каждой деревней - немецкий погост. На всех площадях и улицах, даже у домов, под окнами немецкие кресты. Раньше они над каждым убитым солдатом ставили отдельный крест. В последнее время они вбивали в могилы только березовые и осиновые колы и на 40 или 50 колов делали одну перекладину. По всей дороге в свете луны могильные заборы. ("Красная звезда", СССР)
ЯНВАРЬ 1942:
20.01.42: В одной из сожженных деревень под Можайском я видел назидательную картину: на пепелище лежит полусгоревший труп немца. Огонь выел его лицо, а голая ступня, розовая на морозе, кажется живой. Колхозницы рассказывают, что этот немец, вместе с другими «факельщиками», поджигал деревню. Бутылка с горючим вспыхнула в его руке. Лежит ком обугленного мяса: преступление и наказание. ("Красная звезда", СССР)
06.01.42: У снежной дороги на очищенной от немцев территории сидит замерзший немец. Он полузанесен снегом. Страшен оскал его почерневшего рта. Это лицо, сведенное судорогой, - лицо гитлеровской Германии. Мы заставим немцев расплатиться сполна за кровь, за горе, за дым пожаров, за слезы, за весь урон, причиненный нам войной. Никому не будет пощады! Судорога смерти сведет навсегда ненавистное лицо немецких бандитов...
В оврагах валяется фашистская падаль. Около сотни трупов покрывают пригорок у селения Панское. Когда, отступая из села, гитлеровцы бежали на пригорок, их настигли меткие снаряды артиллеристов Сидоренко. Это - молодая еще часть, недавно вступившая в бой, но уже стяжавшая заслуженные успехи на нашем участке фронта. Выбивать врага из сел нашим частям помогают и местные колхозники. Они подбирают брошенные немцами винтовки и стреляют по убегающим шакалам. И так во всех селениях, где немцы собирались зажечь под Новый год елки. Врага давят гусеницами своих боевых машин танкисты тов. Хасина, освободившие уже десятки селений. Немцам не дают жизни гвардейцы тов. Акименко. Они сотнями гибнут под ударами доблестных бойцов Героя Советского Союза Родимцева. ("Известия", СССР)
03.01.42: Дело происходило на станции Б., где немцы сидели достаточно прочно, о чем свидетельствуют не только оставленные ими в полном изобилии средства обороны, но также рождественские елки в помещении разгромленного штаба, склады вооружения и амуниции, уютная и неплохо обставленная столярная мастерская, где заготавливались кресты для солдатских и офицерских могил. Это дело поставлено было в мастерской на широкую ногу, с размахом, заготовка крестов велась чуть ли не поточным методом, для надписей использовались трафареты, писать от руки нехватало времени, - дорога от переднего края до самого Малоярославца представляет собой бесконечное, вытянутое в длину по шоссе кладбище германских солдат и офицеров. В канун Нового года станция была частью немецкого тыла, и, судя по запасам спиртного, штабные офицеры готовились встретить праздник наславу.
Батальон капитана Петрова позаботился о том, чтобы внести в этот праздник известное разнообразие. Передовые подразделения батальона ночью обошли укрепленную немцами высоту, лесными тропами, по снегу за спиной у сидевших в траншеях немцев проникли к ним в тыл и вышли к Б., где немцы раскупоривали бутылки и зажигали свечи на рождественских елках. Так выполнялся строгий наказ генерал-майора Голубева: в лоб не бить, фронтальных ударов избегать, брать немцев в клещи.
Насколько неожиданным оказалось все это для немецких штабов, свидетельствовала картина, которая представилась нашим глазам на стыке двух дорог перед станцией и позже - в самом поселке. Немецкая штабная машина, остановленная гранатами красноармейцев. Одеревяневшие от стужи трупы офицеров рядом с машиной, которая спокойно следовала на станцию, с хода врезалась в колонну наших бойцов, и тогда старший сержант Киселев крикнул: «Гранатами их!» И офицеры бросились вон из машины, отстреливаясь и замертво падая в снег. Один из них так и остался лежать в кабине с перекошенным от бешенства ртом, с закинутыми через борт ногами и туловищем, прижатым к спинке сиденья, - не так он думал встречать Новый год, победитель Европы! ("Известия", СССР)
ДЕКАБРЬ 1941:
24.12.41: Они считали себя безнаказанными. Они полагали себя хозяевами этого города, этих людей, этой земли. Просчитались! Они не знали ни этих людей, ни этой земли.
Час расплаты настал! Ликуя, жители ходят по своему городку, заваленному немецкими трупами. Трупов множество, они всюду - с размозженными головами, с пробитыми спинами, с проломленными грудными клетками. Это работа снарядов, мин, пуль Красной Армии. ("Красная звезда", СССР)
17.12.41: Немцы бежали из Калинина в панике. На одной из улиц они бросили 3 танка, не успев их даже зажечь. На проспекте Калинина застряла длинная вереница автомашин: шоферы бежали, оставив их.
Одна из машин разбилась о телеграфный столб. В ней были посылки немецких солдат, которые не успели отправить адресатам в Германию. Красноармейцы вынули содержимое одной из них и разложили на снегу. Это: два поношенных детских костюмчика, выкраденных из чьего-то комода, две пары поношенных женских галош, грязное мужское белье, кукла без ноги и две измятых серебряных ризы, содранных с какой-то иконы. Все это обер-ефрейтор Курт Рухенау посылал своей матери в город Кельн, на Кайзерштрассе, 14.
И вот лежат на снегу эти трофеи гитлеровского жулика! А рядом с раскроенной головой лежит труп дюжего немца. Красноармейцы, проходя мимо, брезгливо смотрят на них: сколько вору ни воровать, а расплаты не миновать! ("Правда", СССР)
13.12.41: Немец осквернил нашу землю, отравил наш воздух. И вот лежит он на нашей земле. У него плоский живот. Снег набился в его восковые уши, засыпал глаза. Уже одной ноги не видно, она скрыта под небольшим сугробом. Другая высоко торчит, согнутая и одеревяневшая.
Ночью опять нанесет порошу, и скроется под снегом страшная кукла в летней пилотке, повязанной бабьим платком, в вязаной зеленой бабьей кофте. ("Известия", СССР)
______________________________________________
Стихи о немецких солдатах. 1941-1945
Кладбища немецких солдат и офицеров
Истребляй гитлеровцев!* ("Известия", СССР)***
Б.Ямпольский. Стой и убей! ("Известия", СССР)**
И.Кричевский: Стисни зубы!* ("Известия", СССР)*
Э.Виленский: Смерть зверю!* ("Известия", СССР)*
А.Толстой: Убей зверя!* ("Красная звезда", СССР)
И.Эренбург: Его кровью!* ("Красная звезда", СССР)**
И.Эренбург: Говорят судьи ("Красная звезда", СССР)**