Дорогами победы. 1. Лицо родной земли
Л.Соболев || « Правда» №128, 28 мая 1944 года
СЕГОДНЯ В НОМЕРЕ: От Советского Информбюро. Оперативная сводка за 27 мая (1 стр.). Указ Президиума Верховного Совета СССР (1 стр.). Письмо товарищу Сталину от Курултая духовенства и верующих мусульман Закавказья (2 стр.). Письма товарищу Сталину от трудящихся Советского Союза и ответы товарища Сталина (2 стр.). «Партийное строительство» - 25 лет журнала (2 стр.). Н.Воробьев. - На полях сибирских совхозов (2 стр.). Леонид Соболев. - Дорогами победы (3 стр.). Я.Макаренко. - Снайпер Максим Брыксин (3 стр.). Удары торпедоносцев Балтики (3 стр.). СТИХИ: Ило Мосашвили. - Вот она, Москва! (3 стр.). Обозреватель. - Международное обозрение (4 стр.). Каторжный режим в финских концлагерях для советских людей (3 стр.). Венгерские рабочие уклоняются от работы на немцев (3 стр.). Славянский митинг в Лондоне (4 стр.). Обращение славянского митинга в Лондоне к славянским народам (4 стр.). Положение на итальянском фронте (4 стр.). Новый греческий кабинет (4 стр.). Филов вызван в ставку Гитлера (4 стр.). Выступление Рузвельта на пресс-конференции (4 стр.). МАЛЕНЬКИЙ ФЕЛЬЕТОН: Г.Рыклин. - У гадалки (4 стр.)
# Все статьи за 28 мая 1944 года.
1. Лицо родной земли
Мы летели в Одессу.
Самолет идет над огромными просторами освобожденной нашей земли. Под крылом следы войны, истерзавшей за эти два года русскую землю. Вся она - в круглых желтых язвах орудийных окопов, в глубоких, извилистых порезах траншей, в толстых шрамах противотанковых рвов, в густой сыпи воронок от мин, бомб, снарядов. Под крылом проходят города с зияющими пустырями разрушенных кварталов, с обугленными коробками домов без крыш. Чернеют сожженные деревни. Страшным видением, от которого сжимается сердце, проходят справа развалины Днепрогэса... Горько и больно видеть лицо родной земли, изуродованное войной.
Сколько человеческого труда, таланта и надежд было вложено в эти заводы, села и города, сколько светлой мечты о свободной и привольной жизни! - и всё это разрушено, разломано, сожжено. И сколько человеческого страдания, которого не увидишь глазом, осело на этой земле, где прошел немец - палач, убийца и разрушитель, уничтожитель всякой жизни и свободы...
Мысль отказывается найти меру возмездия.
Если кто устал в лишениях военного времени, если кого тяготит трудная жизнь третьего года войны, - я хотел бы, чтобы он вот так, с самолета, где быстрый полет сжимает пространства и откуда глаз охватывает всё разом, увидел бы эти огромные просторы разоренной земли, залитые человеческой скорбью, увидел бы эти города - и следы городов, деревни - и золу деревень. Я хотел бы, чтобы он угадал в этих развалинах бледные призраки умерщвленных немцами наших людей, подумал бы о пропавших и разлученных семьях, о детях, бесследно исчезнувших на дорогах войны, о нашей молодежи, уведенной отсюда в рабство. Всё трудное тогда покажется ему легким и выполнимым. Огромная ненависть к врагу, причине этого зла и беды, придаст ему сил. Всё можно сделать, увидев это.
Говорят, мы - русские - отходчивы и добросердечны, мы легко забываем причиненное нам зло. Этого зла забыть нельзя. О нем надо помнить всегда и везде - в окопе и в атаке, на заводе и в поле, в школе и в семье, на работе и во сне. О нем надо будет помнить и в день окончательной нашей победы. Нашего счета фашистской Германии не смогут оплатить до конца ни она сама, ни связавшиеся с нею государства, ибо чем можно оплатить драгоценные жизни людей наших! Но пусть немцы и те, кто разрушал вместе с ними, годы и годы исправляют все беды, причиненные ими нашим городам, нашей земле. Это они смогут сделать - и это они обязаны сделать!
Чем далее к югу, тем прозрачней и ярче синева неба. Дружная весна подняла всходы. Зелеными коврами лежат внизу поля, влажной, прелой чернью темнеют массивы поднятой зяби. Ползут по узким полевым дорогам тракторы, и кто-то машет платком пролетающему самолету. Жизнь - неистребимая, неуничтожаемая жизнь - кипит на полях и преображает землю. И удивляешься - какая огромная силища живет в нашем народе! В пламени войны, рядом со сгоревшей хатой, в лишениях и в горе, едва вернувшись на родные места, он уже трудится в поле, взращивая хлеба для нашей страны, для ее армии, для ее победы.
Нельзя победить страну, в которой труд идет по пятам боя вплотную, как вплотную за огневым валом артиллерии идет в атаку солдат. Нельзя сломить страну, в которой сила народа, как живая вода в сказке, одним касанием возвращает жизнь убитой врагом земле. Такой народ и такая страна непобедимы.
Невыразимо - слепительно, торжественно и спокойно - сверкнуло в глаза широкое Черное море. Мы летим вдоль берега на Очаков, и совсем другая земля проплывает внизу. Не видно мягкой черноты вспашки, узкими, редкими полосками идут бедные посевы, пусты и заброшены поля. Здесь недавно были немцы. Лишь глубокие царапины траншей бегут вдоль крутого берега моря. Так и кажется: стоял здесь немец, стоял, втиснув в нашу землю шипы подкованных своих сапог, пока не ударили его сокрушительным ударом под подбородок, - и тогда он упал, поскользнувшись и исцарапав землю обеими подошвами.
И вот мы подлетаем к Одессе. Узкими, длинными озерами блестят внизу лиманы - Куяльницкий, Андреевский, Хаджибейский, проходят Лузановка, Григорьевка, Крыжановка, видна Пересыпь...
Как странно видеть линию нашей обороны с самолета. Тогда, в осаде, нам казалось, что она страшно далека от города - целых двенадцать километров! Мы гордились этим и радовались этому. Теперь, с самолёта, видно, что кольцо обороны было угрожающе близко, вплотную к городу. И уже не понимаешь, как смогли защитники Одессы держаться за ней более двух месяцев.
Оборона была создана за несколько дней, в боях, под снарядами, минами и бомбами врага. На фронт вышли части Приморской армии, Чапаевская дивизия под командованием генерал-майора И.Е.Петрова и моряки одесской базы. Здесь не за что было зацепиться, - ровная, как блюдо, степь, в которой разбросаны редкие пригорочки да торчат посадки из акаций и кустов. В степи, без укрытий, в наспех вырытых окопах, защитники Одессы остановили врага и держали его 69 дней.
Мы пролетаем над Жеваховой горой. Румыны стремились взять ее, чтобы стрелять по Одессе прямой наводкой. На этом участке в начале августа их остановил Первый морской полк. Его создал из моряков порта, базы, аэродрома, батарей и кораблей бывший матрос крейсера «Рюрик», дравшийся еще на Урале и на Волге в гражданской войне, командир Одесского военного порта полковник Яков Иванович Осипов. Моряки полка отбросили румын бешеной и яростной морской атакой, и здесь, в Одессе, родились прозвища «черная туча», «черные дьяволы». Так назвали румыны морскую пехоту, и отсюда пошло это прозвище гулять по всем фронтам, где только встречал враг морскую пехоту.
Дрогнуло сердце - внизу аккуратным прямым углом видна знакомая посадка у Ильичевки. Самолет проходит низко, и видно, что акации ее и кустики покрыты густой зеленью. Тогда, в осаде, я не нашел здесь ни одного целого листочка: все они были сбиты, прострелены, сорваны металлическим дождем осколков и пуль. Три недели сидел здесь в окружении третий батальон осиповского полка моряков, отбиваясь от двух пехотных и одного артиллерийского полка румын.
Обрыв берега у Григорьевки... Сюда с кораблей высадился десант моряков - Третий морской полк. Отсюда повезли моряки в Одессу отбитые ими орудия немецкой батареи, обстреливавшей порт, и на длинном черном стволе каждой пушки одесситы читали выразительную надпись: «Она стреляла по Одессе - больше не будет»...
Самолет делает круг, отыскивая аэродром. Внизу проплывают места боев Приморской армии: Дальник, Татарка, Сухой лиман, линия старых окопов, еще узнаваемая. На ней держались красноармейцы, не сделав ни шагу назад, пока оборона Одессы в общем ходе войны не перестала иметь значение. Вплотную к линии бывшего фронта в расцветающих садах Люстдорфа и предместий можно угадать взорванные нами морские береговые батареи Куколева, Шкирмана, Никитенко. Они были костяком обороны, метким и сильным своим огнем срывая атаки румын, уничтожая их тылы, поддерживая наши контратаки. Трижды за время осады сменили их орудия стволы. При оставлении Одессы морские батареи более суток вели по румынам ураганный беспрерывный огонь. У тех создалось впечатление, что мы готовим грандиозную атаку. Под гул этих орудий в порту шла посадка войск на транспорты. Утром 17 октября моряки, расстреляв весь боезапас, взорвали батареи и ушли в море на шлюпках. Свыше суток румыны боялись поднять головы. Только на следующий день они вошли в город. Это румыны называли: «Мы взяли Одессу штурмом...».
Навсегда запомнился мне тот солнечный октябрьский день 41-го года в осажденной Одессе, когда в новом - зловещем - звучании услышал я родное, с детства любимое слово Севастополь.
Это было в самый тяжелый период начала войны. Немецкие полчища подходили к Москве. На севере они вплотную осадили Ленинград. Здесь, на юге, их армии подкатились к Мариуполю и Таганрогу, стучались в Перекоп, и угроза Крыму стала реальной. Одесса осталась в глубочайшем тылу врага. Севастополь, который сам готовился к обороне, уже не мог снабжать ее боеприпасами. Родина, напрягавшая все силы на огромном фронте, где на каждом участке шли тяжелые бои, не могла присылать резервов ни в Крым, ни в Севастополь. Каждый воин был на счету, и каждый воин был нужен в Крыму, в Севастополе.
Едва мы отметили двухмесячный юбилей обороны Одессы, как я узнал о том, что наши морские полки, Приморская армия и корабли эвакуируются в Крым для защиты Севастополя. Приказ Верховного Главнокомандования отзывал нас в Крым.
Одесса сделала всё, что требовала от нее Родина. Шестьдесят девять дней она оттягивала на себя двадцать дивизий врага и могла бы держать их и дольше, если бы Крыму не угрожала опасность. Половину румынской армии перемолола в боях Одесса, - и всю бы уничтожила, если б не Крым. По шесть врагов приходилось на каждого из защитников Одессы, - по десять бы приняли, если бы не Севастополь.
16 октября, после блестящих боев, которые отбросили румын на девять километров и прекратили этим обстрел порта, защитники Одессы ушли в Севастополь в полном составе, со всем вооружением. Новые подвиги ждали их в Крыму.
Лишь теперь, когда, всматриваясь вперед, уже ясно различаешь в кровавых дымах войны сияющий облик победы и когда, оглядываясь назад, видишь этапы великой войны уже отлитыми в бронзу истории, - лишь теперь понимаешь, чем была Одесса в ходе Отечественной войны.
Одесса была первым городом, который сумел не только задержать, но и надолго остановить огромные полчища врага, ослепленного легкими европейскими успехами. Чтобы пройти всю Францию до Парижа, Гитлеру понадобилось 37 дней. И 69 дней он топтался у Одессы. Эти цифры многозначительны.
В первых числах августа Одесса начала свою героическую оборону. В конце его начал свою героическую эпопею другой морской город - Ленинград. В октябре началась великая битва за Москву, закончившаяся декабрьским разгромом немцев. В ноябре на их пути встал Севастополь. И, наконец, в ряду городов-героев поднялся над Волгой Сталинград - могила немецких успехов, первый видимый всем луч несомненной нашей победы.
Но зарождение этой победы было здесь, в Одессе. Одесса учила нас, как сдерживать напор врага, чтобы дать стране драгоценные дни и месяцы, нужные для подготовки встречного сокрушительного удара.
На бушлатах моряков, встреченных мной в первые дни освобождения Одессы, я увидел севастопольские медали. На гимнастерках красноармейцев, штурмовавших Севастополь на самом трудном участке, я видел медали Сталинграда. Это - не совпадение. Это логика Отечественной войны. Города-героя отдают друг другу старые долги. Одесса научила Севастополь, как, держаться против огромных сил врага. Героический пример Севастополя научил Сталинград стоять до конца. Там, в Сталинграде, оборона наша обернулась наступлением. Города-герои пошли на запад, и севастопольцы пришли к Одессе, сталинградцы - к Севастополю.
Уходя из Одессы, мы, конечно, не могли еще понимать, что́ такое Одесса в истории Отечественной войны. Но сердцем, любовью к Родине, горечью нашей за ее раны и страстной ненавистью к врагу мы угадывали это, и каждый из защитников Одессы, покидая ее, говорил, как клятву:
- Мы вернемся, Одесса... Мы вернемся!
И мы вернулись.
Наши войска ворвались в город по пятам врага. Батарея моряков-артиллеристов майора Солуянова, бившая немцев еще под Новороссийском, успела подвезти орудия к Одессе еще тогда, когда немцы выходили из порта. Прямой наводкой моряки потопили две быстроходных десантных баржи с войсками - первую четырьмя, вторую тремя залпами. Моряки-разведчики, ворвавшись на Пересыпь, еще застали там немцев, готовивших взрыв железнодорожных мостов на дамбе. Два паровоза под парами стояли на мостах, чтобы увеличить разрушения. Моряки огнем отогнали немцев и перерезали горящий шнур. Советские войска ворвались в Одессу стремительно и внезапно, и благодаря этому враг не успел выполнить намеченный им план разрушений. Шоссе на Овидиополь, забитое машинами и техникой, пленные, захваченные по квартирам, в сараях и уборных, порой в женском платье, и невзлетевшие на аэродромах самолеты свидетельствуют о том, как была взята нами Одесса.
На промежуточном аэродроме мы справлялись, как садиться в Одессе: это был третий день ее освобождения, а у немцев есть привычка минировать аэродромы. Летчик, только что прилетевший из Одессы, деловито пояснил:
- Летите на школьный аэродром, там немцы для нас выложили «Т»... Садитесь к нему впритирочку, аккуратно получится.
И вот мы увидели это «Т» - посадочный знак. Он был огромных размеров и, вопреки правилам, черного цвета. Снизившись, мы рассмотрели, что это был «Мессершмидт-323» - громадная транспортная многомоторная машина. Утром 10 апреля она, нагруженная немецкими офицерами, коврами, штабниками, швейными машинками и прочим, что считают нужным вывозить немцы, пыталась взлететь. Обгорелые ее обломки лежали на аэродроме, распростерши гигантские крылья в виде буквы «Т». По этому оригинальному посадочному знаку мы и сели в Одессе. Рядом чернели обгорелые самолеты помельче, и на бетонной взлётной дорожке лежали бомбы. Немцы не успели ни взорвать аэродрома, ни взлететь.
Мы пошли в город пешком по Овидиопольскому шоссе, разглядывая сожженные и разбитые машины. Награбленное добро виднелось в них. Лежали брошенные узлы, оказавшиеся помехой немцам, бежавшим из Одессы пешком. На Мельничной улице, которая вливается в шоссе, мы увидели уже около двухсот машин сразу. Они были нагромождены друг на друга и все сгорели.
Вечером 9 апреля вся эта масса машин ринулась на шоссе. Получилась пробка, машины задержались. Тогда из домов на передние машины полетели гранаты, те вспыхнули, и огонь перекинулся на всю колонну. Немцы выскочили из машин. Их встретил винтовочный огонь, уложивший тут до двухсот солдат и офицеров.
Так провожали из Одессы ненавистных гостей партизаны, вышедшие из катакомб под городом. Они потеряли в этом бою пять человек. Могилы их виднелись рядом в сквере, в цветах и флагах.
Так встретила нас Одесса: зрелищем разгромленного врага и памятниками мужества одесских патриотов.
Мы пошли дальше, в город. // Леонид Соболев.
***********************************************************************************************
Вот она, Москва!
Так вот Москва и Кремль узорный.
Устой отчизны, сердце, щит,
Река, небес синее горных,
Тиха, но скрытый гнев таит.
Вот так же в Картли*) непокорно
У Гори стен река шумит.
Так мост навеки перебросив,
Сроднив простор полей и гор,
Москва и Картли - словно сестры,
Солнцеподобен их убор,
И две реки, струясь, как косы,
Бегут вдоль плеч у двух сестер.
Когда, салютом озаренный
Сияет Кремль, отчизна вся, -
Полям победы вторит звоном
Горийский меч, в ночи вися.
Перед полками, окрыленный,
Врагам отчизны смерть неся.
Так бьются Кремль и Гори славный,
Отчизны став щитом живым,
Кура клянется в беге плавном
Кремлевским солнцем боевым.
Его пою, что греет равно
И землю Картли, и Москвы.
*) Картли - Грузия.
Ило Мосашвили.
Перевёл с грузинского Николай Тихонов.
______________________________________
Одесса || «Красная звезда» №86, 11 апреля 1944 года
И.Чумак: В Одессе || «Красная звезда» №79, 2 апреля 1944 года
Т.Тэсс: Это было в Одессе || «Известия» №127, 30 мая 1944 года
И.Эренбург: Пынтя и компания || «Красная звезда» №131, 3 июня 1944 года
В.Курбатов: Юноша из Одессы || «Красная звезда» №126, 28 мая 1944 года
Газета «Правда» №128 (9585), 28 мая 1944 года