Укрепление советской системы
« The Times» (Великобритания).
# Все статьи за 11 апреля 1945 года.
Вскоре после того, как наша «Дакота» пролетела над замерзшей Волгой и взяла курс на юг, где-то над Махачкалой нас застигла метель, принесенная ветром с Каспийского моря. Самолет окутала серая снежная пелена, а поперечный ветер был настолько силен, что мы, казалось, двигались уже не вперед, а вбок и вверх, вслед за снежным потоком. Поэтому, когда самолет сумел приземлиться на ближайшем военном аэродроме, мы все вздохнули с облегчением - хотя в Баку, куда мы направлялись, нам попасть не удалось.
Вечером за длинным голым столом в библиотеке при аэродроме собрались офицеры и солдаты - почитать « Правду» и « Красную звезду». За их спиной книжные полки были плотно заставлены «Кратким курсом истории ВКП (б)», собранием сочинений Ленина, сборниками выступлений Сталина, томами Маркса и Энгельса (каждой книги там было экземпляров по двадцать). В углу красовалась переносная кафедра, напоминающая рубку подлодки, покрашенную в красный цвет; мне рассказали, что раз-два в неделю всему личному составу читают лекции по «основам марксизма-ленинизма».
Усиление иерархических различий
Этот маленький читальный зал, который не забыли оборудовать при всех заботах большой войны - весьма символичная деталь. В последние недели по всему СССР активизируется «партучеба»; в пропаганде усиливается акцент на роли ВКП (б) во главе со Сталиным в качестве главной руководящей и направляющей силы советского государства.
Сегодня и в России и за рубежом внимание людей приковано к весьма важным изменениям, произошедшим за годы войны - либерализации в сфере свободы вероисповедания, взлету патриотизма, резкому повышению жалования и привилегий высшего офицерства и чиновничества, усилению иерархических различий, и в целом увеличению материальных и иных стимулов для интеллигенции и талантливых управленцев.
Эти изменения почти наверняка надолго определят структуру советского общества. Детям высокопоставленных военных и чиновников теперь будет куда легче делать карьеру, чем большинству выходцев из рабочих семей. На верхних уровнях социальной пирамиды формируется «резерв» талантов, из которого скорее всего выйдут многие - хотя, конечно, не все - будущие руководители и представители государства.
Государство превыше всего
Эти изменения носят существенный, но отнюдь не фундаментальный характер. «Чиновный люд», получающий ныне новые привилегии, не представляет собой четко очерченный и замкнутый «новый класс». Эти чиновники остаются должностными лицами, обязанными своим положением и материальными благами исключительно государству. Ни о какой гарантированности постов, их передаче по наследству, и - уж конечно - каком-либо ослаблении монопольного положения государства во главе с партией в качестве работодателя и организатора трудовых ресурсов говорить не приходится. Все эти меры подчинены одной цели - повышению эффективности государства. Никакой «иконостас» орденов и медалей не спасет человека от утраты должности или опалы, стоит ему «почить на лаврах» или утратить бдительность.
Важнейшим элементом административного влияния государства есть и будет создание для всех чиновников, даже самого низкого ранга, возможности быстрого продвижения по служебной лестнице. На чем в конечном итоге зиждется всемогущество советского государства? Авторитет маршала Сталина, естественно, непререкаем; он занимает четыре поста одновременно - Верховного главнокомандующего, председателя Государственного комитета обороны (советского аналога нашего Военного кабинета), председателя Совета народных комиссаров и главы партии. За ним стоит Политбюро (партийное «правительство») и более многочисленный Центральный комитет ВКП (б) - орган, обсуждающий на закрытых пленумах политический курс: именно на его рассмотрение, по словам иностранцев, работающих в Москве, выносятся принципиальные вопросы.
Подобный механизм позволяет принимать важнейшие решения в короткие сроки: ведь во главе партийных и государственных органов стоят одни и те же люди. Однако многие из тех, кому приходилось иметь дело с аппаратчиками среднего звена, полагают: именно необходимостью все согласовывать с «инстанцией» объясняется нежелание советских чиновников четко высказываться по вновь возникающим вопросам и зачастую медленный ход переговоров. В этой связи не могу не вспомнить нелицеприятный портрет типичного шотландца, нарисованный Лэмбом: «Он никогда не даст вам проследить развитие его мысли - если она, конечно, развивается постепенно, а не собирается из готовых деталей, подобно часовому механизму. Он не ищет решения, а преподносит его вам сразу. Он не способен на компромисс, и не понимает, что такое «золотая середина». Для него существует только черное и белое». Вывод Лэмба, по крайней мере, представляется весьма уместным: «С ним следует говорить прямо».
Вновь делая акцент на идеологической «подкованности» кадров и политучебе, ЦК в первую очередь имеет в виду самих партийцев. Дисциплина в ВКП (б) явно ужесточается. С 1939 и особенно с 1941 года вступить в партию стало гораздо проще, чем когда-либо раньше. Если в 1939 году в рядах ВКП (б) насчитывалось 1.600.000 человек, то к январю нынешнего года ее численность возросла до 5.700.000 - и это несмотря на то, что много коммунистов погибло на фронте. Из статей, публикуемых сегодня в партийной печати, явствует, что офицеров и рядовых красноармейцев принимали в ВКП (б) исходя из их боевых качеств, и даже простого желания идти в бой, из которого они могли не вернуться, коммунистами. Сотрудников местных административных органов и промышленных рабочих также принимали в партию целыми группами - за хорошую работу. Существовавший прежде длительный кандидатский стаж был сокращен или отменялся вовсе.
Сейчас ходят слухи о том, что этот «конвейерный метод» пополнения партийных рядов уходит в прошлое. Обкомам и другим партийным органам даны указания внимательно изучить списки коммунистов, и многих из тех, кого принимали по ускоренной процедуре, уже перевели обратно в «кандидаты».
О новых задачах партии нагляднее всего можно судить по событиям в недавно освобожденных районах Союза: там восстановление промышленности идет рука об руку с наведением порядка в политической сфере. «Партийные кадры, - отмечалось в одном из недавних номеров «Большевика», - должны... искоренять националистические, частнособственнические настроения и враждебность к колхозной системе, насаждавшиеся немецко-фашистскими захватчиками».
Горькие уроки войны
На остальной территории Союза особой необходимости в подобном «обращении» или наставлении «заблудших» на путь истинный просто нет. Советский народ сегодня сплочен как никогда, и полностью осознает, что без индустриализации довоенных лет, советской системы и партийного руководства победа в войне была бы невозможна. Русским всегда была свойственна любовь к Родине, но сейчас насаждается именно советский патриотизм - преданность не только отечеству, но и строю. По сути партия сегодня создает систему высшего политического образования, гарантирующую после периода громадных изменений, не всегда доступных истолкованию с точки зрения ортодоксии, правильное с идеологической точки зрения понимание советской политики в стране и за рубежом.
Чему же учат в этих «университетах»? В партийных журналах заявляется, - или признается - что перед политучебой сегодня стоят более сложные задачи, чем прежде. В основе, несомненно, лежит традиционное утверждение о превосходстве советского строя над всеми другими политико-экономическими системами, о том, что он служит примером для подражания. Это, однако, сочетается с жестким признанием реалий современной обстановки.
Утверждается, в частности, что преимущества советской системы еще нагляднее проявятся в условиях мира, когда общества, исповедующие идеализм, из-за трудностей переходного периода столкнутся с массовой безработицей. Тем не менее, и даже несмотря на то, что в ближайшие годы Европа и другие регионы мира несомненно столкнутся с экономическими затруднениями, о простом «попугайском повторении» старых коммунистических лозунгов, как выразился Сталин, речь не идет. Тезис о том, что советский социализм - пример для других народов, будет пропагандироваться громко и искусно, но война преподнесла Москве немало горьких уроков относительно силы национализма, и развеяла немало гревших душу иллюзий о том, что пролетарии всех стран чуть ли не автоматически должны встать на сторону СССР. Достаточно вспомнить, что немецкие рабочие, когда им дали в руки оружие, не повернули его против собственных капиталистов.
Хотя здесь считается, что большинство европейских стран непременно перейдут к социализму, упор делается на более поздний ленинский тезис о том, что к этой цели ведут различные пути. Главное, как утверждается, - искоренить последние «фашистские элементы», способные развязать новую войну и воспрепятствовать социальному прогрессу; и Советский Союз несомненно использует свое влияние для решения этой задачи. Когда я разговаривал с русскими, они неизменно возвращались вопросу о необходимости обеспечить безопасность СССР за счет сохранения его международного влияния и альянса с великими союзными державами. // Перевод: Максим Коробочкин ©
Примечание редакции: Это вторая статья из цикла «Россия и Европа». Автор - наш дипломатический корреспондент, недавно побывавший в СССР
_______________________________________________________________________
Преобразование Европы и советская концепция демократии ("The Times", Великобритания)
Россия: страну придется восстанавливать почти с нуля ("The Times", Великобритания)
Что нас ждет после войны? ("The New York Times", США)
Русские взяли Берлин ("The New York Times", США)
Последний акт ("The New York Times", США)
Время триумфа ("The Times", Великобритания)
Шаг за шагом ("The Times", Великобритания)
Красноармеец ("The New Yorker", США)
Взлет и падение германского вермахта ("Time", США)
Битва за Берлин началась! ("The New York Times", США)
Красная Армия: как «чистки» сказываются на гигантской военной машине ("The Times", Великобритания)