Россия: после германского вторжения страну придется восстанавливать почти с нуля
« The Times» (Великобритания).
# Все статьи за 10 апреля 1945 года.
Плакаты с изображением тощего и изрядно ощипанного германского орла, пронзенного тремя штыками, - русским, британским и американским - вызывают у москвичей мрачноватые улыбки. Женщины в шубах и мужчины поношенных ватниках останавливаются и долго, молча смотрят на плакат. Так же внимательно, словно не веря, они разглядывают снимки какой-то немецкой деревни, где красноармейцы прикрепили к столбу дощечку с надписью мелом «Вот она, проклятая Германия!»
Простым людям, потерявшим на войне сыновей или отцов, до сих пор трудно осознать, что четыре года испытаний подходят к концу, и лишь сейчас они начинают задумываться о чем-то еще кроме «все для фронта, все для победы». И будущее, что угадывается впереди, не во всем отвечает их надеждам. Да, они убеждены, что Германии не позволят развязать новую агрессию, они знают, что из войны СССР выходит более мощной, более влиятельной державой, а советский народ - более сплоченным. Но еще им бы хотелось хоть небольшой передышки, возможности пожить для себя. Им хочется жить в отдельных квартирах (сегодня у большинства семей есть лишь одна комната на всех), лучше одеваться, лучше питаться - всего того, что, после многолетних усилий, подстегиваемых властями, казалось уже достижимым четыре года назад. Но тут на них напала Германия.
Жизнь на развалинах
Москва сейчас, конечно, переполнена: до войны здесь жило 4 миллиона человек, а сейчас население столицы увеличилось до 5 миллионов. Но эта теснота ничто по сравнению с тем, что творится в районах страны, по которым прокатилась война. Там сотни и сотни тысяч людей живут в ужасающих условиях - в подвалах разрушенных домов (как, например, в Минске и Севастополе), в землянках возле железнодорожных насыпей, в вагонах, загнанных на запасной путь, прямо на перронах станций, в домах без окон. Лишь немногие счастливчики обосновались в избах, построенных собственными руками из бревен, которыми их снабдило государство. Страна разорена так, словно пережила сотню землетрясений и чуму впридачу.
Даже там, где не побывали немцы, товаров первой необходимости либо нет вовсе, либо они строго нормируются. В некоторых крупных городах, правда, открылись так называемые «коммерческие магазины», где можно купить потребительские товары без карточек, но по заоблачным ценам. Это дает надежду, что положение исправится. Но когда? Люди, с которыми мне довелось беседовать, - даже москвичи - не питают иллюзий. Они знают, что первым делом необходимо восстановить промышленность, пути сообщения, систему административного управления, а потому не ропщут из-за того, что их личные потребности откладываются на потом или удовлетворяются лишь частично. Победа уже близка - но чудес не бывает.
Метро как панорама контрастов
Находясь в Москве, вы, конечно, не получите представления о масштабе разрушений, что причинила Советскому Союзу война. Поначалу даже кажется, что столица вообще не изменилась. Например, нельзя сказать, что бесконечная вереница людей, спускающихся в метро на эскалаторе - этой движущейся панораме типажей - как-то отличается от довоенных времен, что на их лицах заметно больше усталости и напряжения, чем шесть-семь лет назад, или что одежда у всех сильно истрепалась.
Ты видишь все тех же деловитых бабушек в аккуратно повязанных платках, закрывающих лоб почти до глаз: они, похоже, постоянно рыщут, что где можно добыть для семьи, неизменно оказываясь первыми в любой очереди, втискиваясь в самый переполненный трамвай, продавая вещи на рынке по самой выгодной цене. А вот спускаются крестьяне - с такими же, как и раньше, мешками, и вид у них такой же жалкий, как и прежде: ободранные меховые шапки, засаленные ватники, валенки. Правда, как мне рассказали, сегодня они зарабатывают лучше, чем когда-либо - привозят в столицу овощи и продают их по цене брильянтов. Москвичи покупают - куда денешься во времена повального дефицита.
Эскалатор - это еще и панорама контрастов. Вот за крестьянами-мешочниками спускаются две девушки в песцовых шубах, с живыми, румяными, умными лицами. На следующей ступеньке видишь молодых офицеров - стройных, бодрых, уверенных представителей поколения, с такой заботой взращенного советской властью: я видел их крепкими, здоровыми детьми в пионерлагерях в начале тридцатых, наблюдал, как они превращались в таких же здоровых юношей - лучше накормленных, лучше воспитанных, лучше образованных, чем их отцы. Это - дети новой России, но ряды этого поколения, увы, страшно проредила война. Вслед за офицерами эскалатор несет башкира, с довольным видом щеголяющего в новом пальто из желтой толстой кожи, озабоченного мелкого чиновника в черной шапке пирожком и с портфелем в руке, казака в синем облегающем полушубке, отороченном серой овчиной.
Кажется, никакой войны нет вообще. Но даже в Москве она оставила глубокий след. Насколько глубокий - можно судить по множеству безногих, одноногих, слепых; кто-то донашивает военную форму, другие ходят в гражданском; некоторые с видимым трудом осваивают новенькие протезы. Об этом можно судить по тому, что на заводах сплошь и рядом работают подростки - мальчишки и девчонки; по всему Союзу более половины промышленных рабочих составляют женщины и девушки. Ежедневные салюты в честь очередных побед не создают у людей праздничного настроения. Те, кто останавливается возле Кремля, когда из громкоговорителей звучат имена командующих фронтами, а фейерверки заливают зеленым и красным светом заснеженные крыши домов, стоят в основном молча, с тревожными лицами - наверняка думая, не заплатил ли кто-то из близких жизнью за выигранное сражение. Огоньки салютов кажутся такими маленькими и одинокими во тьме разрушения, распростершейся над огромным пространством от Москвы до Одера.
Считается, что Советский Союз потерял не менее 8 миллионов человек убитыми и пропавшими без вести на фронте, и еще 5-6 миллионов жизней унесли репрессии немцев, голод и лишения. На селе цена победы ощущается не меньше, чем в городах. Девять десятых работников в колхозах и совхозах - женщины. На многих подворьях и во многих деревнях последние три-четыре года мужчин вообще нет. Более того, немалая часть машинно-тракторных станций, обеспечивавших механизацию труда в деревне, либо разрушена, либо закрыта из-за того, что большинство трактористов сейчас сидят за рычагами танков. Технику тоже взять неоткуда - тракторные заводы на западе страны стерты с лица земли, а на востоке переведены на выпуск танков. Девушки учатся водить сельхозтехнику, но тракторов на селе осталось очень мало.
В результате сельскохозяйственное производство в западных районах России, да и на востоке, отброшено на 10-15 лет назад, а то и больше. В плуги сегодня впрягают скот, а порой их тянут сами женщины. Кроме того, когда транспортное сообщение было нарушено, женщины, естественно, обрабатывали не колхозные поля, а собственные огороды, чтобы прокормиться. Единственное, чему здесь можно удивляться - это тому, что несмотря на все ужасающие трудности и разрушения, в России все же производится достаточно продовольствия, чтобы обеспечивать горожан черным хлебом, картошкой и капустой (все эти продукты, особенно хлеб, составляют основу их рациона). Несомненно, этого не удалось бы достичь, если бы в предвоенные годы не принимались энергичные меры по развитию земледелия в Поволжье, Западной Сибири и Средней Азии - ведь районы, составлявшие житницу страны, оказались под немецкой оккупацией. По предварительным оценкам, чтобы восстановить сельское хозяйство примерно до его предвоенного уровня, понадобится не меньше четырех лет.
Немецкие военнопленные как рабочая сила
В городах и индустриальных зонах разрушения еще больше бросаются в глаза. Самый короткий срок для восстановления основных мощностей промышленности, который мне называли - десять лет, даже если на это будут брошены все силы. Многие, наверно, скажут, что понадобится еще больше времени, но как бы то ни было, именно восстановление станет первостепенной задачей СССР после окончания войны; ресурсы и рабочая сила для этого есть.
При ее выполнении правительство сможет опереться на гигантские промышленные центры, - Москву, Урал, Сибирь - где ковалось оружие победы. Кроме того, в его распоряжении большое количество немецких военнопленных. Пока им поручают в основном разборку развалин, и эту работу, судя по всему, они делают без особой спешки. Но после окончательного разгрома германских армий и присоединения к ним еще многих десятков тысяч товарищей по несчастью, они, надо думать, захотят поскорее вернуться на родину, и система вознаграждения за усердный труд и наказаний за нерадивость, которая для них разрабатывается, станет эффективным инструментом.
Русские также надеются, что в соответствии с согласованным планом, чьей детальной проработкой займется специальная союзная комиссия в Москве, они смогут получить из Германии большое количество промышленного оборудования и товаров в качестве репараций. Сообщается в частности, что ценное оборудование из Восточной Пруссии уже переправляется в Россию. Кроме того, пусть и в меньших масштабах, различная продукция - прежде всего столь необходимые потребительские товары - будет поступать из бывших стран-сателлитов Германии.
Иностранная помощь
Если же говорить о торговых отношениях с союзниками, то СССР больше всего заинтересован в приобретении станков, локомотивов и сложной аппаратуры вроде телефонных коммутаторов; заказы на них скорее всего будут размещаться в тех странах, которые смогут дать Советам долгосрочные кредиты. Наконец, не стоит забывать о труде и энергии самого советского народа.
За пределами России многие задаются вопросом: не выйдет ли советский народ из войны настолько измученным, что новая индустриализация окажется ему не по силам? Думаю, на него следует ответить отрицательно. Советский Союз с радостью примет иностранную помощь, но он от нее не зависит.
Пока что восстановление страны только-только начинается. В освобожденных городах главные усилия направляются на то, чтобы вновь запустить военные заводы, а из железных дорог в первую очередь восстанавливаются те, по которым можно перевозить грузы для фронта. В кратких сообщениях прессы говорится и о вводе в строй других предприятий, но чаще всего при этом отмечается, что в полном объеме они начнут давать продукцию лишь в будущем году, или даже позже.
Именно страшный ущерб, нанесенный немцами - гибель людей, уничтожение материального имущества, крушение надежд советских людей на то, что они наконец смогут пожать плоды своих усилий в довоенные годы - обусловливает направленность внешней политики СССР, настойчиво добивающегося для себя максимальной безопасности в будущем. // Перевод: Максим Коробочкин ©
Примечание редакции: данная статья - первая из цикла «Россия и Европа». Автор - наш дипломатический корреспондент, недавно побывавший в СССР
________________________________________________________________________
Преобразование Европы и советская концепция демократии ("The Times", Великобритания)
Укрепление советской системы ("The Times", Великобритания)
Взлет и падение германского вермахта ("Time", США)
Время триумфа ("The Times", Великобритания)
Шаг за шагом ("The Times", Великобритания)
Красноармеец ("The New Yorker", США)
Стоять насмерть! ("Time", США)
Любимец Сталина ("Time", США)
Что принесет весна? ("Time", США)
Уроки Курской битвы ("The Times", Великобритания)
Немцы не знают, что они разбиты ("The New York Times", США)
Психология «гибели богов»: сможет ли Геббельс вновь овладеть умами немцев? ("The New York Times", США)