Илья Эренбург. Час ответа
И.Эренбург || « Известия» №284, 4 декабря 1945 года
СЕГОДНЯ В ГАЗЕТЕ: Указы Президиума Верховного Совета СССР. (1 стр.). Обращение коллектива Томской железной дороги ко всем железнодорожникам Советского Союза. (1 стр.). Выдвижение кандидатов в участковые избирательные комиссии. (1 стр.). В избирательных округах. В.Пчелин. Великая школа. - В.Сафонов. Центр горнозаводского Урала. - А.Эвентов. В рабочих поселках. (2 стр.). А.Чернышев. Засыпка семян - неотложное дело. (2 стр.). Опровержение ТАСС. (2 стр.). Кино. С.Липкин. «Тахир и Зухра». (2 стр.). Илья Эренбург. Час ответа. (3 стр.). Обсуждение проекта национализации банков в Учредительном собрании Франции. (3 стр.). Резолюция доверия правительству, возглавляемому маршалом Тито. (3 стр.). О немецких воинских частях в английской зоне оккупации Германии. (4 стр.). Процесс главных немецких военных преступников в Нюрнберге. (4 стр.).
# Все статьи за 4 декабря 1945 года
Писатель, падкий на экзотику, нашел бы в Нюрнберге немало курьезов. Как многие другие журналисты, я живу в гостинице, здесь же помещаются американские офицеры, судебные эксперты. Вечером в баре разноязычные постояльцы пьют коктейли, а перед ними полуобнаженные девицы поют английские романсы с сильным немецким акцентом и различные «арийцы» исполняют негритянские танцы. Гостиница выглядит роскошной, но нет крыши, лестницы еще завалены обломками, и под’ем на верхние этажи связан с эквилибристикой. Города нет, но среди развалин ходят трамваи, и в немногочисленных лавочках, уцелевших при бомбардировках, продают сувениры. Жители делают вид, что процесс их не интересует, однако прокурор отказался сообщить защитникам о прибытии в город свидетелей обвинения, мотивируя это тем, что Нюрнберг - гнездо фашизма. Под обломками много крыс, водятся среди крыс и «оборотни». Здание, где заседает трибунал, также повреждено. В судебном зале - прекрасная аппаратура, а в длинных коридорах - щебень и мороз.
Всего экзотичнее поведение подсудимых. Конечно, Зейсс-Инкварт был некогда адвокатом, но не о римском праве думал он, пытая голландских заложников, а, увидев перед собой вежливых судей, палач вспомнил о законе. Да, эти гангстеры теперь прикидываются законниками. Их адвокаты ссылаются на параграфы кодекса. Когда было оглашено письмо, изобличающее преступников, поднялся адвокат в черном балахоне и заявил: если бы автор письма знал, что оно будет оглашено на суде, он бы написал иначе. С этим легко согласиться. К экзотике можно отнести и палача Польши Франка, который, увидев на экране немецкие концлагери, стал вытирать глаза носовым платочком, как будто он не знал, отчего на огородах Майданека росла столь пышная капуста. Услышав хорошо знакомый ему приказ об убийстве советских военнопленных, Геринг развел руками и сказал Риббентропу: «Какой ужас».
Я продолжаю рассказывать о фантастике...
Крупнейшие психиатры мира долго обсуждали, вменяем ли Гесс, об его пульсе были исписаны страницы. Вдруг Гесс подымается и говорит, что ему надоело прикидываться сумасшедшим. Переплетаются величайшие злодеяния и мелкие подлости. Вопрос о разорении Европы перебивается разговорами о том, одобрял или не одобрял в интимной беседе Фриче тот или иной циркуляр Кейтеля. Защитники генералов заявляют, что во всем виноваты СА (штурмовики), а защитник СА спешит ответить, что СА - овечки, виноваты же во всем СС.
Моральное ничтожество подсудимых еще острее подчеркивает ту зловещую нелепость событий, с которой не мирятся ни разум, ни сердце. Так мы узнаем, что Геринг, разоривший половину Европы, торговался, покупая чайный сервиз. Штрейхер, который повинен в смерти миллионов евреев, невежественный провинциал с уголовным прошлым: в том же Нюрнберге двадцать лет тому назад велось следствие о растлении им малолетней. Один из свидетелей, генерал немецкой разведки, обличает Кейтеля, который приказал убивать советских военнопленных и английских парашютистов. Только не подумайте, что у немецкого генерала больная совесть, нет, он спешит пояснить: мы, разведчики, были заинтересованы в доставке нам живых военнопленных. Заходит речь о клеймении советских военнопленных, и мы слышим об’яснение автора приказа, фельдмаршала Кейтеля: это неприятное недоразумение. Выясняется, что в конце 1940 года Кейтель отдал приказ убить генерала Вейгана, находившегося в неоккупированной зоне Франции, - гитлеровцы тогда еще не знали, что Вейган им никак не опасен. Кейтель протестует: нет такого приказа в письменной форме. Риббентроп уверяет, что, нападая на Польшу, он не хотел обидеть ни одного поляка, он даже не желал зла ни одному польскому еврею. Очевидно, пепел и кровь, газовые камеры и танковые рвы, в которые закапывали живых, - все это «неприятное недоразумение».
Не экзотики мы ищем в Нюрнберге, а справедливости. Процесс разворачивается медленно. Это процесс всего третьего райха: на скамье подсудимых, кроме двух десятков негодяев, германская армия и фашистский строй. Вот почему судебные заседания сочетают скандальную хронику с уроками истории. Мы узнаем, что, задумав нападение на Польшу, немцы обзаводились польской военной формой. Мы узнаем, что задолго до войны немецкая разведка содержала кучку украинских предателей-диверсантов. Мы узнаем, что Риббентроп изучал, как лучше всего натравить итальянцев на югославов. Мы узнаем, что немецкие военные власти официально приказывали убивать всех пленных «большевиков». О преступлениях немецких фашистов можно говорить месяцы, не исчерпав темы. Но, помимо отдельных злодеяний, налицо общее злодеяние: Германия начала войну с целью завоевать Европу. Подсудимые хотят выйти сухими из моря крови. Они утверждают, что нельзя их судить, так как нет немецкого закона, запрещающего нападать на другие народы. Ясно, что такого закона в Германии не было и не могло быть. Это закон всех честных наций, и приговор над немецкими агрессорами будет вкладом в международное право: впредь другие задумаются прежде, чем в ночь на воскресенья заправлять свои бомбардировщики.
Палачи Франк, Фрик, Штрейхер, Нейрат, Зейсс-Инкварт будут до последней минуты валить грехи друг на друга или на покойников. Геринг, Кейтель, Иодль решили отрицать основную вину - агрессию. Они, видите ли, напали потому, что защищались. К такой аргументации внимательно прислушивается бывалый Шахт. Он никого не сажал в душегубки, даже не занимался пытками. Он был только финансистом разбойников и палачей. Этого он не скрывает, с гордостью он говорит, что при помощи подставной организации «Мефо» он набрал двенадцать миллиардов марок на вооружение третьего райха. Когда на заседание показывали фильм «Зверства гитлеровцев», Шахт повернулся к экрану спиной. Он хотел демонстративно показать, что это его не касается. Однако Шахт помогал нападению рейхсвера на другие государства, и если гитлеровские палачи могли убивать французов, поляков, русских, то это и потому, что Шахт обеспечил нападавших деньгами. Вот почему с тусклой личностью Шахта связана одна из основных нитей процесса: Шахт не должен закончить свои дни в богадельне. Он никого лично не убивал, он мог даже не знать о быте Майданека, но он отвечает за нападение Германии на другое государство, он отвечает за гибель многих десятков миллионов людей. Может ли он повернуться спиной к развалинам Европы и сказать, что это его не касается?
Итак, оставим в стороне легкую экзотику. Забудем сейчас и об отдельных злодеяниях. Посмотрим на самую суть совершившегося. На скамье подсудимых циничные злодеи, и действовали они не в запальчивости, но обдуманно и корыстно. С трудом можно отнести «Майн кампф» к литературе. Но нельзя отнести к литературе заявления Гитлера, сделанные им до второй мировой войны: «Разрешение наших задач возможно только путем нападения, решать вопросы надо только с помощью меча». Кейтель и Иодль переводили слова фюрера на язык вклинений, обхватов и клещей, Геринг подготовлял уничтожение сотен городов, Риббентроп был озабочен дымовой завесой, декларациями, переговорами, договорами, а мирнейший Шахт гнал монету. При чем Шахт великолепно знал, что делает Кейтель, а Риббентроп, подписывая очередной договор о ненападении, чокался шампанским, улыбался и повторял про себя слова фюрера: «Договоры мы соблюдаем только до тех пор, пока они целесообразны».
Подготовку к агрессии они называли различно: « предприятие Барбаросса», «план Отто». Иногда названия менялись. Я не мог удержаться от улыбки, узнав, что первоначально план нападения на Россию немецкие генералы обозначали словом « Фриц». Вряд ли они тогда подозревали, какую роль сыграет это словечко в деле изгнания немцев из России... Впрочем, все это отнюдь не смешно. Как бы они ни называли нападение на нашу страну, - «восстановление Востока», «Фриц» или «Барбаросса», - для нас это - то воскресное утро, развалины городов, могилы близких.
Был «план Грюн» - захват Чехословакии. Был «план Марита» - уничтожение Югославии. Были планы «Акула» и «Гарпун» - нападение на Англию. Они нападали по конвейеру: поздравив своих генералов с капитуляцией Франции, Гитлер тотчас сказал им: «Предстоят новые задачи на Востоке». В августе 1940 года они уже разрабатывали детали похода на Советский Союз. В апреле 1941 года немецкое командование уже рассылало циркуляры о хозяйственной организации Баку и Ярославля. Адмирал Редер рассказывает, что гитлеровцы давно задумали напасть на Россию, и однажды, когда Гитлеру рассказали, что на Кавказе построены прекрасные санатории, фюрер ответил: «Нам нужно торопиться»... Они торопились напасть на нас, потому что мы построили хорошие санатории, потому что мы построили новые города, потому что в 1941 году мы увидели первые плоды тех деревьев, которые мы растили с таким трудом, с такой самоотверженностью, с такой любовью. Вот почему мне трудно смотреть на эти маски убийц. Разве могут их жалкие жизни искупить сделанное ими?
Мнимобольной Гесс заявил, что Международный трибунал не компетентен судить его. Судьи в начале процесса уже ответили на попытку защиты отрицать компетентность трибунала. Я не юрист, и то, что я хочу сказать, не относится к параграфам законов. Я хочу еще раз напомнить о самом простом: каждый из нас и все мы, народы Советского Союза и народы других государств, узнавших низость, жестокость захватчиков, - все мы компетентны судить и этих злодеев, и рейхсвер, и райх, и финансиста Шахта, и всю фашистскую партию, и никто, никто не отнимет у нас этого права. Мы его передоверили восьми судьям, ибо мы верим, что не разойдется возмущенная совесть с точным соблюдением всех законов.
Летом я много ездил по нашей стране, я снова увидел развалины Орла, мертвый Крещатик, изуродованную Одессу, раны Ленинграда, Брянск, Смоленск, Минск. Мы понимаем друг друга без длинных речей, и одни названия городов заставляют нас все вспомнить, все заново пережить. Мне трудно найти среди друзей семью, которая за праздничным столом не чувствовала бы зияния пустого места. Я знаю юношей из Литературного института, они писали хорошие стихи, страстные и робкие стихи первой молодости. Они погибли. Может быть, из них вышел бы новый Пушкин, не знаю, но я знаю, что матери этих юношей в праве судить Кейтеля или Геринга, и я в праве, и весь наш народ. И мы в праве судить Шахта за развалины древнего Новгорода, за голодную зиму Ленинграда, за могилы, за сожженную деревушку Васильково или Петушки, за Олю или за Таню, которых замучили гитлеровцы в этом же Нюрнберге, за наши ночи без сна, за тоску, когда не приходили письма с фронта, и за великую скорбь, когда читала мать: «Геройски... за родину».
Не мы одни. Я недавно проехал по многим странам. Я видел повсюду черные дела фашистских захватчиков. Живые города разнолики, но до чего похожи развалины одна на другую! Я был в Черногории, это бедный край, но в нем живут смелые и гордые люди. Самый большой черногорский город - Подгорица разрушен. Деревни пустые: люди погибли в бою или замучены немцами. Голод там, горе, и неужели не компетентны черногорцы судить авторов «плана Марита»? Я пришел в Праге на любимую площадь и увидел развалины прекрасной старой ратуши. Я встретил друзей, чешских писателей, среди них не было Ванчуры - его расстреляли гестаповцы. Болгария, Югославия, Румыния разуты и раздеты, - кто их разул, кто их раздел? Элегантный фон Папен, который не забывает и теперь засунуть в верхний карман платочек, корректнейший господин Шахт. Фашисты убили шестьсот тысяч венгерских евреев. Я видел отдельных спасшихся в Сегеде: у них нет ни жен, ни детей, ни близких, - они остались одни, как деревья вырубленного леса. Может быть, они не компетентны судить Штрейхера, Риббентропа или Франка? Нет в Словении книг: немцы сожгли. Разорена милая, простодушная Словакия. Зияют раны некогда красивого Будапешта, и я не забуду бронзовую статую девушки, случайно уцелевшую среди пепла старой Буды. Я помню и другую статую - из мрамора - богини мира в Пушкинском парке. Бронза и мрамор... А сколько живых девушек убито? Их брили перед казнью, и волосы иx шли германскому военно-морскому ведомству. Может бьют, мы не компетентны судить Редера или Деница? Есть в Югославии край Лика, вернее сказать, был. Я видел женщину из Лики, у нее были семь детей, их всех убили фашисты. Я говорил только-что о статуях, а это живая женщина, Ниобея из плоти и крови. Ее нет сейчас в Нюрнберге. Но и она компетентна судить злодеев. Я был в Праге на выставке рисунков художника Бедриха Фритта. Немцы его замучили вместо со ста пятьюдесятью тысячами беззащитных в гетто Терезина. На выставке страшные рисунки: жизнь обреченных, - художник их закопал перед смертью, и среди видений ада фотография ребенка - это сын художника, он случайно уцелел. Ему четыре года, но и он компетентен судить фон Нейрата. Я не был после освобождения в городе, который люблю, - в Париже. Я встретил в Нюрнберге французскую журналистку Андре Виолис, и весь вечер она мне рассказывала о грусти Парижа после четырех лет унижения и страданий. Разве камни Нотр-Дам, разве гамены Парижа не компетентны судить Заукеля?
Юристы установили компетентность Международного трибунала, и не Гессу, который сразу вспомнил все - даже параграфы кодекса, - с ними спорить. Есть другой простейший довод: люди компетентны судить убийц, это - азбука всякого права. Когда немцы разрабатывали «предприятие Марита» или «план Барбаросса», мы строили и санатории, и школы, и детские дома. Мы растили наших детей для мира, для труда, для творчества, для счастья. Они разрушили и санатории, и детские дома, и школы. Они убили наших детей. Тогда мы поклялись отстоять справедливость, хотя бы ценой жизни любого из нас. Через тела наших близких, через кровь наших детей шел путь от Керченского рва, от волоколамских виселиц, от пепла Истры к нюрнбергскому трибуналу. Мы привели справедливость в этот серый мрачный дом, и каждый воин Красной Армии компетентен судить преступников.
Настал час ответа! // Илья Эренбург.
☆ ☆ ☆
03.12.45: С.Маршак. «Невольное признание» || «Правда» №288, 3 декабря 1945 года
02.12.45: Л.Леонов: Фашистский змий ("Правда", СССР)
02.12.45: Л.Шейнин: Немые свидетели ("Правда", СССР)
02.12.45: А.Трайнин: Искатели «юридических щелей» ("Правда", СССР)
02.12.45: Обозреватель: Международное обозрение ("Правда", СССР)
01.12.45: Вс.Вишневский: Провокаторы и убийцы ("Правда", СССР)
01.12.45: Д.Заславский: Волчья голова и волчий хвост ("Правда", СССР)
01.12.45: И.Эренбург: Мораль истории || «Известия» №282, 1 декабря 1945 года
Ноябрь 1945 года:
30.11.45: Д.Заславский: Разбойничий план Барбаросса ("Правда", СССР)
30.11.45: Вс.Вишневский: Террор и провокации - оружие гитлеризма ("Правда", СССР)
30.11.45: В.Лебедев-Кумач: Вступающему в партию || «Правда» №285, 30 ноября 1945 года
29.11.45: Вс.Вишневский: Заговор гитлеровцев против мира ("Правда", СССР)
29.11.45: Процесс главных немецких военных преступников в Нюрнберге ("Правда", СССР)
27.11.45: И.Эренбург: Письма из Югославии* ("Известия", СССР)
27.11.45: Процесс главных немецких военных преступников в Нюрнберге ("Известия", СССР)
26.11.45: Вс.Вишневский: В Нюрнберге ("Правда", СССР)
25.11.45: Р.Кармен: Из зала суда || «Известия» №277, 25 ноября 1945 года
25.11.45: Процесс главных немецких военных преступников в Нюрнберге ("Правда", СССР)
25.11.45: Документ о подготовке Германии к войне против СССР ("Правда", СССР)
25.11.45: Да здравствует Советская Армения! ("Известия", СССР)
24.11.45: Л.Шейнин: Суд идет || «Известия» №276, 24 ноября 1945 года
24.11.45: Речь главного обвинителя от США Джексона ("Правда", СССР)
24.11.45: Процесс главных немецких военных преступников в Нюрнберге ("Правда", СССР)
23.11.45: Процесс главных немецких военных преступников в Нюрнберге ("Правда", СССР)
23.11.45: С.Маршак. Черная немочь || «Правда» №279, 23 ноября 1945 года
23.11.45: А.Твардовский: В родных местах* ("Известия", СССР)
22.11.45: Д.Заславский: Германский фашизм перед судом народов ("Правда", СССР)
22.11.45: Братья Тур: Солдатская дружба || «Известия» №274, 22 ноября 1945 года
21.11.45: Начался процесс главных немецких военных преступников ("Правда", СССР)
21.11.45: И.Эренбург: Письма из Югославии* ("Известия", СССР)
21.11.45: А.Твардовский: В родных местах ("Известия", СССР)
20.11.45: Верный соратник Ленина и Сталина ("Известия", СССР)
18.11.45: Слава советской артиллерии! ("Известия", СССР)
18.11.45: Л.Кудреватых: Пушка «зверобой» ("Известия", СССР)
18.11.45: Н.Яковлев: Ударная сила Красной Армии ("Известия", СССР)
18.11.45: А.Шестак: Живая повесть || «Известия» №271, 18 ноября 1945 года
16.11.45: И.Эренбург: Письма из Югославии* ("Известия", СССР)
15.11.45: Суд над палачами из гитлеровского концлагеря в Бельзене ("Правда", СССР)
14.11.45: И.Эренбург: Письма из Югославии ("Известия", СССР)
13.11.45: И.Эренбург: Народный фронт победил ("Известия", СССР)
13.11.45: Братья Тур: Вечная слава! || «Известия» №267, 14 ноября 1945 года
13.11.45: Е.Кригер: Письма с Тихого океана. 5. Спустя 40 лет ("Известия", СССР)
12.11.45: М.Брагин: Гвардейцы-кантемировцы ("Правда", СССР)
12.11.45: И.Золин: Памятник воинам, павшим в боях за Берлин ("Правда", СССР)
11.11.45: И.Эренбург: Второе рождение ("Известия", СССР)
10.11.45: Т.Тэсс: Мирные люди || «Известия» №264, 10 ноября 1945 года
10.11.45: Да здравствует и да процветает наша Великая Родина! ("Известия", СССР)
10.11.45: Парад частей Московского гарнизона на Красной площади 7 ноября 1945 года! ("Известия", СССР)
09.11.45: С.Крушинский: Пушки в чехлах ("Правда", СССР)
09.11.45: Закрепим достигнутую победу ("Правда", СССР)
08.11.45: А.Сурков: С именем Сталина ("Правда", СССР)
08.11.45: Исторический праздник советского народа ("Правда", СССР)
07.11.45: Н.Жданов: В Ленинграде || «Известия» №263, 7 ноября 1945 года
07.11.45: М.Исаковский. Первый тост || «Правда» №266, 7 ноября 1945 года
07.11.45: В.Молотов: 28-я годовщина Великой Октябрьской Социалистической революции ("Правда", СССР)
05.11.45: Б.Полевой: Народ героев, народ-герой ("Правда", СССР)
05.11.45: Д.Заславский: Пафос строительства ("Правда", СССР)
Газета «Известия» №284 (8894), 4 декабря 1945 года