Академгородок, 1967. Пост 3. Конференция
Глава Академгородок, 1967: Пост 1, 2.
Начало книги см. главы:
Академгородок, 1959 (посты 1- 20),
Академгородок, 1960 (посты 1- 12),
Академгородок, 1961 (посты 1- 29),
Академгородок, 1962 (посты 1- 19),
Академгородок, 1963 (посты 1- 2 9),
Академгородок, 1964 (посты 1- 42),
Академгородок, 1965 (посты 1 - 62).
Академгородок, 1966 (посты 1 - 51).
Профсоюзная конференция
Конференция началась в 10 часов утра в зале ДК «Академия. Собралось около 800 делегатов. Было человек 20 приглашённых гостей. Играла музыка. По моему предложению был избран состав Президиума конференции. В него вошли Первый заместитель Председателя СОАН академик А.А. Трофимук, Первый секретарь райкома КПСС В.П. Можин, ещё заместители Председателя СОАН, с которыми мы постоянно взаимодействовали, Л.Г. Лавров и Б.В. Белянин, мой Первый заместитель Г.Г. Платонов. В Президиуме конференции сидели Председатель обкома профсоюзов Высшей школы и научных учреждений В.П. Парамзин и даже Председатель Новосибирского Облсовпрофа В.И. Поливанов. Наверное, были и другие люди в Президиуме, но я уже не помню. Впрочем, все выступления конференции стенографировались, и если для какого-нибудь будущего исследователя это представляет интерес, можно всё найти в архиве.
Утвердили повестку дня и порядок работы. Затем дали мне слово для доклада.
Хотя мой доклад целую неделю тщательно приглаживали, он остался острым, значительно острее, чем два года назад, но деловым. Там не было эмоций. Были факты и оценка. Снова факты и оценка. Он не был популистским, не взывал ни к кому о поддержке. Зато чётко указывалось, что именно было плохо и нас не устраивало, что мы предложили, что было принято и сделано. Насколько хорошо было выполнено. И что мы предлагаем сделать в будущем. В целом был сделан отчёт о том, что сделал каждый отдел ОКП, каждая его комиссия, были произнесены фамилии многих сидящих в зале, в том числе и тех, кто недоработал, что и почему. Была представлена и программа нашей работы на следующий год и на перспективу, что ясно указывало на то, что мы не успокоимся, пока не будет сделано всё, что задумано.
Я умею говорить и делать доклады. Я не бубню и не проглатываю слова. Читаю с выражением и акцентами, читаю на зал, обращаясь непосредственно к сидящим там людям и даже задавая им вопросы. И когда я, будто сомневаясь, спрашиваю у зала: «… разве не так?», весь зал отвечает мне дружно: «Так!!»
Я спрашиваю: «Или это неправильно?» И зал в едином порыве провозглашает: «Правильно!»
«Хотим мы эnого или не хотим?», - спрашиваю я. И зал единодушно отвечает: «Хотим!!»
За то, что не всё сделано из намеченного, я взял вину на себя. Сказал: «Если не сделано, значит, я, лично я, недоработал. Значит, не был настойчив. Значит упустил». Не стал перекладывать ни на кого, хотя чаще всего не я был виноват в этом. Но это тоже произвело впечатление на людей. Они об этом потом говорили, выступая.
В общем доклад задал тон всей конференции. Она прошла под знаком резкой критики, значительно превосходящей мою. Люди не стеснялись назвать факты и имена, сколь бы звучными они не были.
Мне запомнилось одно выступление - Евгении Николаевны Верховской. Она руководила в ОКП детским отделом и в этом качестве проявляла деловитость, настойчивость и масштабность. Объем работы был огромен, но и круг её помощников был широк. Кроме того, что на этой работе проявлялись лучшие человеческие качества, надо было ещё любить детей. Я не имею в виду сюсюканье и поглаживание по головке. Я говорю о том, что в каждом вопросе, который решали люди в этом отделе и его комиссиях, ребёнок должен был быть на первом месте. А вот это постоянно противоречило законодательным актам советского правительства и идеологическим установкам ЦК.
Я уже писал о трудностях при наборе воспитателей и пионервожатых в летний пионерский лагерь. Мы делали для детей таких работников бесплатные путёвки на все три смены, но они просили сохранить им на время их работы в лагере заработную плату в институтах, где они работали. Большинство институтов шло на это. Но каждый год у нас были стычки с руководством двух трёх институтов. И труднее всего было в Институте геологии и геофизики, где директором был академик Трофимук. Женя Верховская в своём выступлении красочно рассказала р своём разговоре с Трофимуком. Разговор не получился, Трофимук её просто выгнал из кабинета. Зал возмущённо загудел. Раздались крики с мест: «Позор! Выгнать его из Президиума конференции!» Я даже подумал, что начнут скандировать: «Позор! Позор! Позор!»
Трофимук сидел красный, как рак. Я увидел, что и первый секретарь райкома КПСС В.П. Можин густо покраснел и беспокойно заворочался. Дело в том, что Трофимук баллотировался на избрание депутатом Верховного совета РСФСР от Новосибирского избирательного округа 12 марта 1967 года, т.е. буквально через 6 дней, и этот инцидент грозил ему потерей голосов.
Когда Трофимук начал выступать со своими оправданиями и извинениями, его чуть не согнали с трибуны. Это уже была катастрофа. Можин тоже выступил, но был осторожен, сказав, что для Трофимука этот эпизод нехарактерен, что он печётся о людях, и это могут подтвердить сотрудники его института. Всё же было видно, что народ не успокоился.
Я готовился отвечать на вопросы и выступать с заключительным словом, когда Можин подошёл сзади ко мне и, наклонившись к моему уху, тихо сказал: «Миша, скажи что-нибудь о Трофимуке. Прошу тебя, сделай что-нибудь…».
Моё заключительное слово приняли аплодисментами и не один раз. Про Трофимука я сказал так: «О разговоре академика Трофимука с зав. отделом ОКП Верховской. Был этот эпизод? Был. Неприятный? Безусловно. Но вот, я уверен, что в будущем он не повторится. Может быть, Андрей Алексеевич и Евгения Николаевна станут друзьями, а над этим злосчастным эпизодом они ещё не раз посмеются». Зал хохотнул, и напряжение спало.
После конференции Владимир Потапович Можин долго жал мне руку и благодарил. А вот Трофимук руки не пожал.
Конференция закончилась полным триумфом. Нашу работу высоко оценили все выступавшие. А при принятии решения об оценке кто-то даже крикнул:
-Надо им поставить «отлично»!
Я встал и казал, что нас вполне устроит оценка «удовлетворительно». На том и порешили.
Началось выдвижение кандидатур в пленум ОКП и ревизионную комиссию. Меня это мало интересовало, - я знал, что обсуждение будет деловым, и абы кого не изберут. Выборы проводил Гарик Платонов. Он кратко характеризовал каждого, кого мы предлагали. С места выдвинули ещё нескольких человек.
Тайное голосование и подсчёт голосов прошли быстро. Я вспомнил, что два года назад против моей кандидатуры было 15 голосов. На это раз - только шесть, чему я очень удивился. Голосование прошло без неожиданностей. Гости - секретари райкома КПСС и председатель обкома профсоюза Купчинский были до конца. Стояли кучкой, о чём-то разговаривали.
А дальше произошло неожиданное. Обычно сразу оставались члены Пленума и выбирали Председателя. Причём Первой заседание Пленума проводил Председатель Обкома Профсоюза Парамзин. Только что избранный Председатель либо предлагает избрать заместителей председателя и членов Президиума, либо откладывает заседание Пленума на день, если у него не подобран состав. Так бывает, когда неожиданно кого-то не избирают. Но Председателя избирают всегда сразу.
А тут вдруг подошёл ко мне Можин и сказал: «Членов Пленума оставлять не надо. Сначала проведём заседание его партгруппы. Она и выдвинет все кандидатуры». А тебя я приглашаю на бюро райкома КПСС. Завтра к 10 часам утра.
Объединённый комитет профсоюза остался на время без Председателя. Ко мне подошли Платонов, Верховская, Рыжков и ещё много других людей, вошедших в новый Пленум, спрашивали в недоумении, в чём дело. Я говорил им о приглашении в райком партии. А что ещё я мог сказать.
Это было необычно. Значит, предвещало что-то не очень хорошее. Но собирать Пленум сейчас я уже не имел права. Решения Первого секретаря райкома КПСС не могло обсуждаться.
Продолжение следует