Текстовка прямой линии с Игорем Стрелковым от 03.09.15 г. (ч. 3)
Прямая линия с И.Стрелковым от 03.09.15 г. (ч.1)
Прямая линия с И.Стрелковым от 03.09.15 г. (ч.2)
Прямая линия с И.Стрелковым от 03.09.15 г. (ч.3)
Прямая линия с И.Стрелковым от 03.09.15 г. (ч.4)
Прямая линия с И.Стрелковым от 03.09.15 г. (ч.5)
Прямая линия с И.Стрелковым от 03.09.15 г. (ч.6)
Журналист: Мотивация понятна. Следующий вопрос от Аллы Нишко. «Какие Ваши планы на будущее?». Вопрос касается общественного движения «Новороссия». Игорь Иванович! Может быть, Вы тогда вкратце об идее организации общественного движения «Новороссия» расскажите от себя?
Игорь Стрелков: Движение «Новороссия» не является общественно-политическим, оно является именно общественным.
Оно нацелено на пропаганду идей «Новороссии», потому что «Новороссия - это не сочинение московских политтехнологов и не фейк. «Новороссия» - это идея, которая заслуживает распространения и популяризации.
«Новороссия», когда провозглашалась, мы остались ей верны; все остальные, как ветер подул, по-другому, завертелись как флюгера, а мы остались при своих позициях.
Мы считаем, что Новороссию необходимо создать в той или иной степени ее, либо присоединить, воссоединить с Россией, либо чтобы она существовала в какой-то степени как самостоятельное государство, союзное России, государство, в котором будут обеспечены хотя бы национальные права русского народа.
Что же касается политической, то мы не занимаемся политикой в классическом понимании.
Мы не боремся за власть и не претендуем на нее - ни на территории России, ни на территории Новороссии. Да, мы высказываем свое мнение, высказываем свою позицию. Мы надеемся, что будем услышаны хотя бы потому, что альтернативы того, что предлагаем мы, на самом деле, нет. Все остальные альтернативы - это сочинения капитулянтов и вредителей, которые пытаются, заманивают миражом мирного урегулирования с Украиной, лучший выбор Украины, дорогие партнеры и прочее, т.е. откровенной ложью и миражами.
А мы пытаемся сформулировать то, как надо делать, но отлично понимаем, что в данных условиях никто нам это делать не даст.
Скажем так: работаем просто генераторами идей и защищаем эти идеи, не даем их окончательно затоптать в грязь, замылить, забыть, убрать в дальний ящик. Мы же, в конце концов, не Царёвы.
Царёв, сказали ему быть руководителем парламента Новороссии, он руководил, сказали заткнуться, он про Новороссию тут же забыл и рот не раскрывал. Скажут снова говорить, он снова будет говорить. Мы говорим всегда и постоянно. В том числе, даем смысл, стараемся дать смысл борьбе ополчения, а иначе действительно получится, что они воюют за имущественные интересы Ташкента, Захарченко и Плотницкого. За это воевать и умирать никто не будет, а воевать надо, потому что Захарченко, Плотницкие и Ташкенты приходят и уходят, а Новороссия остается, и интересы русского народа никуда не денутся. Все равно надо сражаться против украинских карателей, потому что если они придут, лучше точно не будет, а то, что будет хуже, это, практически, 100%.
А в остальном - наше движение занимается, по мере сил оказывает гуманитарную помощь. Конечно, это мизер по сравнению с тем, что требуется, откровенный мизер. Скажу честно, мы не смогли развернуться так, как планировали развернуться осенью, когда нам была обещана более или менее серьезная финансовая поддержка; негосударственная, подчеркиваю. «Пятая колонна» сделала все, чтобы мы этой поддержки лишились, и мы действительно ее лишились.
Врезультате, мы живем и существуем (не я лично, а движение) на средства, которые собирают люди: иногда по копейке, иногда по тысяче рублей, иногда по 100 тысяч рублей приносят. Люди разные, разного достатка. Бóльшую, подавляющую часть этих средств мы направляем на гуманитарную помощь беженцам, ополчению, населению, но, повторяю, это - мизер.
Вот два основных направления, как было, так и осталось, ничего не изменилось. Лезть в Государственную Думу под флагом движения «Новороссия» мы отнюдь не собираемся. Я не собираюсь делать политический капитал на гуманитарке.
Журналист: Вот, собственно, сами вопросы, связанные с общественным движением «Новороссия». Какие Ваши планы на будущее?
Игорь Стрелков: У нас нет особых планов, мы просто работаем и все. Делаем то, на что хватает сил, ресурсов, возможностей, то и делаем. Единственное, что в последнее время я говорю, высказываюсь по внутриполитическим проблемам России, потому что о них нельзя молчать. Я считаю, что надо говорить правду. Если ко мне кто-то прислушивается, то надо донести эту правду и ее сформулировать. Ситуация в стране и в России начинает катиться и катится в направлении жесткого кризиса, из которого надо будет выходить; либеральными методами из этого кризиса не выйти никак. Можно по-разному оценивать действия консерваторов, либералов, но либеральными методами из кризиса никто никогда не выходил, никто и никогда, даже в самых либеральных и демократических странах. Но лучше до кризиса не доскатываться, лучше его преодолеть раньше, создать инструменты для его преодоления раньше, чем он обрушится на нас всей тяжестью. Пока же наблюдаем совершенно обратные явления, попытку потушить пожар керосином.
Журналист: Вот еще вопрос: «Когда закроется общественное движение «Новороссия»?» Видимо, при каких условиях закроется движение, или выполнит свои цели и закроется.
Игорь Стрелков: Пока о выполнении целей, к сожалению, речь пока не идет, поскольку несмотря на то, что где-то ситуация с гуманитарным обеспечением улучшилась, все равно гуманитарки требуется очень много. И Новороссия пока не создана как субъект государственный. Поэтому пока о закрытии движения речь не идет. Другое дело, что нас могут, условно говоря, какими-то методами внеэкономического принуждения закрыть или разогнать, или просто сделать так, что мы не сможем работать вообще, но пока, слава Богу, этого нет.
Журналист: Кого бы Вы хотели бы поставить своим преемником в «Новороссии»?
Игорь Стрелков: То есть - уже всё.
Журналист: Нет. Может у Вас есть еще какой-нибудь проект и Вы готовы…
Игорь Стрелков: Нет, пока нет у меня никаких преемников на «Новороссию». Если Новороссия будет провозглашена генеральной линией, там знаете сколько преемников набежит, в очереди будут стоять от Китай-города до Кремлевской стены. Каждый будет кричать, что именно он может руководить и рулить.
Журналист: Про Лимонова спрашивают и про людей, которые от Лимонова.
Игорь Стрелков: Я читал этот вопрос. Единственное, что хочу сказать: мне глубоко все равно было, когда я находился там и в значительной степени все равно сейчас, кто, каких идеологических убеждений воют люди на фронте. Они воюют за наше общее дело, при этом они, насколько я понимаю, не обуславливают свое участие в боях (именно лимоновцы, в частности), чтобы все знали, что там воюют именно лимоновцы под своими флагами. Это у нас этим болеют, хотя отношусь с уважением даже к тем бойцам, которые находятся на фронте, тем более те, которые там погибли или получили ранения.
То есть люди действительно делом доказали и словом, что они не просто готовы в интернете грязью поливать всех оппонентов, а пошли и поехали на фронт, рискнули своими жизнями. Другое дело, что политические формирования в составе ополчения Новороссии я считаю неправильным. Кстати, я и Мозговому это говорил, что неправильно создавать какие-то подразделения из русских националистов или из коммунистов.
Все должны воевать в одном строю с одной идеологией, идеология на фронте должна быть только одна - победа над врагами русского народа. А уже потом, после этой победы, можно разбираться друг с другом - кто правый, кто левый, кто красный, кто белый. В целом у меня отношение к этим людям как к добровольцам - положительное. Ко всем добровольцам, в том числе, и к националистам, и к коммунистам, к любым добровольцам у меня положительное отношение. Мы все воюем за общее дело. Отрицательное у меня только к тем, кто пошел на ту сторону, неважно каких они взглядов: может, они монархисты или националисты, их надо уничтожать как врагов. Это враги русского народа.
Журналист: Второй вопрос. Ситуация с пропагандой, которая велась на западной Украине в сторону Запада на восточную сторону России. Как Вы считаете, Россия попала в хорошо спланированный капкан, из которого путь, в принципе, невозможно найти…
Игорь Стрелков: Ну вот, начинается то, о чем я говорю. Когда дается посыл, а потом надо не отвечать на вопрос…
Журналист: : Согласен, как-то не получается это перефразировать полностью, Игорь Иванович.
Игорь Стрелков: Россия, как я уже сказал, перешла рубикон.
Можно сравнить еще со следующим. Вы знаете, когда еще можно перейти через болото, надо скакать по кочкам, но нельзя ни на одной из этих кочек останавливаться, оттолкнулся - прыгнул на следующую.
Россию никто в капкан не ставил, она сама залезла в это болото и сама осталась на одной из этих кочек, и то - вместе с этой кочкой, вязнет все больше в этом болоте, не решаясь ни вперед идти, ни назад. Это самая противная, самая неправильная позиция - пытаться уйти от проблем, спрятаться от проблем, страусиная политика. Если решили возвращаться, попытаться снова сесть на трубу, давайте, возвращайтесь на трубу, нечего людям голову дурить. Давайте посадим всех нас; всех, кто против, рассадим по тюрьмам, сделаем здесь филиал «Великий Гондурас», но нет, на это пока не решаются. Значит, надо идти вперед.
Журналист: Следующий вопрос, Евгений Машаров: «Почему необходимо освобождать украинцев, а не вдохновлять их на освобождение? Неужели веры в то, что они победят, нет?».
Игорь Стрелков: Вопрос чисто риторический, не знаю, как на него отвечать, честно скажу. Я считаю, что украинцев отдельно нет, есть часть русского народа, даже со свои языком, это все равно часть русского народа, даже те, которые говорят и думают не по-русски.
Журналист: Вот вопрос касательно теоретической основы КПЕ: «Как Вы относитесь к книге «Мертвая вода»? Читали?».
Игорь Стрелков: Не читал.
Журналист: Тогда следующий вопрос: «Скажите, за что сейчас воюют люди на передовой на Донбассе? Год назад все было понятно. Люди воевали против либералов или…
Игорь Стрелков: Это опять утверждение. За что люди воевали? Люди воевали, у меня подавляющая часть ополченцев была местных, 90-95% в разное время немножко варьировалось Соответственно, какое-то количество было крымчан. Они воевали за присоединение к России, они реально встали за то, чтобы присоединиться к России, потому что их не устраивал тот национальный и экономический гнет, но больше всего их не устраивал национальный подспудный гнет, который там находился.
Поймите, что национально-освободительное было восстание против навязанного искусственного украинства, которое поперек горла всем там встало. В Тароссе оно приобретало черты и социального взрыва, социального выступления, поскольку украинская власть была представлена, естественно, местной олигархией и чиновничеством.
Журналист: Здесь вопрос, что воюет человек, очень похожий на Вас внешне, чуть ли не Ваш это сын. Можете прокомментировать?
Игорь Стрелков: Нет, не могу. У меня нет сыновей на фронте. Сыновья сейчас очень маленькие, чтобы воевать.
Журналист: Вот вопрос по бронежилетам: «Игорь Иванович, мы разговаривали с Алексеем Викторовичем, начальником штаба, по вопросу создания бронежилетов».
Игорь Стрелков: Он мне докладывал этот вопрос. Вопрос заключается только в том, что сейчас у нашего движения просто нет средств на то, чтобы не только бронежилеты делать, но и на форму и обувь для ополченцев с трудом собираем. Я даже не рассматриваю подобного рода предложения, поскольку они … какой смысл, это все равно, что мечтать об оккупации Америки, той же самой войне с Китаем, это бессмысленно.
Журналист: Тогда сразу второй вопрос отпадает. Последний у него такой риторический вопрос: «Война скоро, а мы не готовимся. Мне это непонятно».
Игорь Стрелков: Это многим непонятно, но я уже объяснил, как я вижу эту ситуацию. Ситуация очень простая: испуганная чиновничье-олигархическое сообщество мечтает вернуть все взад. Взад не получается и не получится. Но им настолько страшно смотреть в будущее, что они просто делают все для того, чтобы вернуться как-нибудь боком-боком, задом-задом, авось само рассосется. Людям власть упала в руки, они за нее не боролись, они ее не заслуживали. Им в руки упали огромные богатства, которые они распределили. Пока вся страна в 90-х годах с изумлением и с непониманием смотрела, они активничали, действительно, ограбили своих страну, при этом больше разрушили, чем ограбили.
Журналист: Игорь Иванович! Из Ваших слов складывается впечатление, что они заняли позицию «Царь горы». Основная задача - пинать всех тех, кто пытается что-то делать, не давать им вылезти наверх.
Игорь Стрелков: Естественно. Когда гора начинает под ногами лопаться и разъезжаться, они другой политики не знают. Вы очень правильно сравнили. Действительно играют в «Царь горы», заняли верхушку, но когда сама гора, началось землетрясение, ее трясет, они не знают, что делать. Они просто продолжают, когда к ним обращаются с предложением «давайте, вас там слишком много скопилось, вы, может, мешки с золотом сбросите, чтобы все не отвалилось», они воспринимают это, как покушение на свою власть. Когда им даже пытаются объяснить: «Да Бог с вашими миллиардами, Бог с вашими производствами - давайте страну спасем, заодно спасем и ваши миллиарды. Давайте договоримся». Нет, они договариваться не хотят, они воспринимают это как покушение на собственное состояние, нажитое непосильным трудом. В этом вся проблема всех благонамеренных критиков. Н тех, которые кричат «давайте все сломаем и сделаем как в Америке, а тех, которые предлагают, пытаются именно укрепить страну, а не разрушить ее до основания. Давайте дальше.
Журналист: Дима Дзюк спрашивает: «В западных областях Украины наименьшее количество мобилизованных. Как Вы думаете, с чем это связано?».
Игорь Стрелков: С национальным характером. Они никогда не любили воевать. Приходилось мельком бывать на Западной Украине, там достаточно пестрый национальный состав.
Помнится, я границу под Чопом переходил, вез меня таксист, он рассказывал, что у него один дедушка служил в советской армии, другой - в венгерской, двоюродный дядя в польской армии. По большому счету, это пограничная территория, которая регулярно гуляла из рук в руки, и население принимало ту веру, ту власть и те национальные идеи, которые очередной властитель осуществлял. Поэтому они относятся холодно в значительной степени ко всему, что приходит к ним из Киева. У них сильные автономистские настроения, и воевать за единую Украину где-то на Донбассе они предоставляют возможность новообращенным украинцам, которые говорят и думают по-русски, а также украинцам центральных областей, которых наиболее оболванила пропаганда. Украинец очень силен задним умом, особенно западенец: т.е. всё, что приходит сверху, он воспринимает скептически. Отсюда и настроения такие - пусть воюет кто-то другой, а нам дайте дивиденды с этой войны.
Журналист: Серьезный вопрос от Влада: «Как Вы считаете, есть ли шанс жителям ДНР и ЛНР каким-то образом скинуть установленное руководство в лице Плотницких и Захарченко, и отстоять независимость, или вопрос по их уничтожению и возврату территорий в бандеровскую юрисдикцию уже….
Игорь Стрелков: Опять риторический вопрос. Я считаю, что внутреннее восстание сейчас против Плотницких и Захарченко ни к чему не приведет.
Журналист: Ни к чему хорошему, да?
Игорь Стрелков: Ни к чему хорошему, по одной простой причине, потому что их поставили из Москвы. А если их поставили из Москвы, то Москва, в крайнем случае, их и поддержит. Либо это будет замечательный повод. Ко мне прошлой осенью обращались люди и говорили: «возвращайтесь, Игорь Иванович, мы их сейчас там перестреляем, и погоним укров и вперед, сделаем государство». На что я отвечал следующим образом: «вы понимаете, какой будет соблазн для нашей «пятой колонны», которая здесь в Москве сидит, прийти к нашему Президенту и сказать: «вот видите, Владимир Владимирович, какие вредители.
Мы им дали и то, и се, и другое, а они своих, наших людей свергли, и хотят ставить своих; давайте их украм отдадим». На самом деле, такая ситуация была более, чем возможна. Поэтому я не знаю, как свергать этих людей в условиях внешней войны, в условиях, когда в значительной степени оставшаяся часть ДНР и ЛНР держится, условно говоря, на помощи со стороны России. А если эта помощь будет перекрыта, просто по факту того, что Захарченко с Плотницким народ уберет? Будет народная власть неделю-две, а дальше что?
По-прежнему подчеркиваю, что решение проблем Новороссии и других частей Украины, Киева, лежит в Москве.
Если здесь будет осознано, что война всерьез и надолго, и альтернативы ей нет, то когда это будет осознано, то Захарченко с Плотницким либо поменяют, или их заставят плясать под другую музыку. Я понимаю, что данная позиция является достаточно уязвимой для критики, но другой у меня нет. Я не вижу альтернативы пока. Конечно, можно разрушить всё до основания, а затем на авось «а давайте-ка мы свергнем и посмотрим, что будет». Все-таки, когда переходили границу, у меня было четкое понимание, примерное понимание, что будет. Мои надежды не сбылись, но это не по моей вине. Тогда, на тот момент, тренд существовал.
Я был действительно уверен, что повторится Крымский вариант, может быть, немного в другом виде.
То, что ситуация изменилась уже после того, как мы зашли… Извините, стрела, выпущенная из лука, не может по своей воле остановиться, развернуться назад и полететь обратно. К тому же непонятно было долгое время, что же на самом деле происходит здесь, в России, какие происходят события.
Существовал план, было понятно, как ситуация может развиваться, желательная степень ее развития, а так просто производить какие-то действия наобум без понимания, куда двигаться дальше, это очень хорошо где-то за компьютером. Надо думать и о людях в первую очередь. Да, получилось не совсем то, что должно было получиться. Только ситуация еще не закончилась. У нас впереди еще реально война с Украиной. Никуда мы от нее не денемся. И все равно эта ситуация еще десять раз измениться в ту или иную сторону. Может, она закончится полной нигеляцией, а может, победой, на что я надеюсь. Но не надо думать, что это навсегда.
Журналист: Это очень страшные слова. Игорь Иванович, у Вас есть родственники на Украине?
Игорь Стрелков: Нет, у меня в основном все родственники в Белоруссии. По крайне мере, близких, вроде бы есть где-то, но не близкие. Основная часть родственников в Белоруссии.
Журналист: У большинства жителей России, думаю, есть родственники на Украине, и война между Россией и Украиной - это просто страшный сон, это ужас.
Игорь Стрелков: А что вы хотели? Посмотрите на идеологию, которая впихивается. Эта власть и создана была как антироссийская.
Журналист: Власть, да.
Игорь Стрелков: Да, это идиотизм, это страшный сон, кошмар. А в 18-м году, думаете, было по-другому? Когда петлюровцы воевали против москалей. Тогда вообще бредом воспринималось, тогда большинство крестьян…
Журналист: огда Украины не существовало как понятия такого.
Игорь Стрелков: Все постепенно делается. Семена осенью, драконьи зубы, они сеются задолго до того, как всходы начинают проявлять себя во всей красе. Подождем десятилетия, и в Белоруссии такая же ситуация может сложиться. Там тоже уже подросла поросль с ведомыми молодежи, особенно в интеллигенции, как обычно, особенно в Минске.
Журналист: Следующий вопрос от Олега Андерсона: «Что бы Вы порекомендовали гражданским людям на случай начала в стране военных действий?».
Игорь Стрелков: Гражданским?
Журналист: Да, именно гражданским.
Игорь Стрелков: Единственное, что могу в данном случае сказать: любым людям, гражданским, негражданским, в случае начала военных действий не стоит рассчитывать на самостоятельное выживание. Когда я посещал одно время сайт выживальщиков, я не обсуждаю сколько они консервов зарыли, сколько лекарств заготовили, как они отстроили схроны, сколько патронов закупили, я всегда смеялся.
Одиночка - всегда труп во время любой смуты. Только в объединении сила людей. Недаром люди всегда объединялись сначала в племена, потом в государства, потому что только в коллективе возможно выживание во всех экстренных ситуациях. Самый верный путь не пережить события - это запереться в своей квартире и пытаться сожрать то, что ты там заготовил.
Журналист: Если рассматривать такие объединения, людям уже сейчас начинать искать эти объединения.
Игорь Стрелков: Я вообще считаю, что современное общество больно очень индивидуализмом. Индивидуализм существует как распространенное явление не так уж долго, несколько десятилетий, а в России еще меньше. Вы помните, у нас до 1991-го года везде провозглашался примат коллектива над отдельной личностью. А с 91-го года все повернулось к верх ногами. Когда было провозглашено, в том числе, законодательно, примат прав отдельной личности над коллективом. Это разрушение общества традиционного: это не переход к новому, это разрушение традиционного человеческого общества. Превращение человека, а человек - существо коллективное, превращение его в индивидуальное животное, в эгоиста, которое во главу угла ставит собственные интересы и, соответственно, в ущерб всем остальным. Это путь саморазрушения и государства, и самого человека.
Журналист: Да, у нас качают эту качель. Получается, нет разумного баланса между личностью и обществом. Пытаются то в одну сторону, задавить личность, либо наоборот - разрушить общество. И то, и то, думаю, обе опасные тенденции, крайности.
Игорь Стрелков: История продемонстрировала, 1991-й год не на голом же месте образовался. Общество разочаровалось в тех идеалах, которые навязали и в которых воспитывали, они перестали соответствовать реальности, перестали соответствовать сегодняшнему дню; они умерли просто, идея советского социалистического государства фактически умерла. Именно поэтому народ так спокойно отреагировал на его обрушение. Он не воспринимал эту власть, эту идею как свою, но не весь, но значительная часть.
Журналист: Анна Буравлева задает вопросы по поводу того, как люди помогают вам финансово и про Бородай, я не буду озвучивать, вы уже ответили. Игорь Иванович, в Вашем понимании патриот, это кто?
Игорь Стрелков: Патриот - это человек, который готов сделать что-то для своей страны, для своего народа. Подчеркиваю, для страны, а не для государства. Что-то безвозмездно, в том числе, в ущерб себе. Вот это патриот, который готов отдать время, средства, силы.
Журналист: Игорь Иванович, вы обозначили два понятия: есть понятие «страна», есть понятие «государство».
Игорь Стрелков: Зачастую, как мы видим, государство не служит ни стране, ни народу. Оно начинает служить самому себе и стремится подменить понятия.
Журналист: А страна что для Вас?
Игорь Стрелков: Моя страна - это Россия. В качестве своей страны я воспринимаю ту, в которой родился, Советский Союз. Я никогда не был в Средней Азии, может быть, за исключением Средней Азии.
Журналист: В территориальном плане…
Игорь Стрелков: В территориальном плане - это там, где живут русские люди, где господствует русская культура, русская речь.
Журналист: Все-таки и культурные тоже…
Игорь Стрелков: Естественно, это одно общее понятие. В этих вопросах я не очень сильно подкован. Я хорошо знаю историю, но в вопросах философско-обществоведческих я не сильно подкован и достаточно мало начитан. Поэтому многие формулировки, которые я сейчас выдаю, они …
Журналист: По наитию…
Игорь Стрелков: По наитию, и нигде не прочитаны.
Журналист: Все-таки вы различаете страну и государство?
Игорь Стрелков: Еще раз повторяю, что государство может быть антинародным. Государство имеет свойство возводить себя в абсолют, т.е. свои интересы рассматривать как интересы народа. Более того, навязывать представления народу, что интересы государства и народа идентичны - так далеко не всегда бывает. В идеале - государство должно отстаивать интересы народа. На практике, сейчас у нас, к сожалению, государство не соответствует.
Журналист: Еще один вопрос от Владимира, он про патриота спросил и еще вопрос: «Почему Россия продает нефть, газ своим оппонентам?». Получается, практически, врагам.
Игорь Стрелков: Потому что у нас капиталистическая система, причем, ультралиберальная капиталистическая система, когда интересы корпорации поставлены выше интересов и государства и народа, народ вообще где-то там внизу, даже вне интересов государства, выше.
Журналист: Не знаю, будете ли Вы отвечать в виду того, что вы сказали по поводу философии. Спрашивают: «Что такое «русский мир»?». Может, свое личное мнение, не надо академического определения, мы же с вами лично общаемся.
Игорь Стрелков: Русский мир - это совокупность русский людей, которые живут в традиционной культуре, которые являются наследниками традиционной русской культуры и взаимоотношений.
Журналист: Здесь не вопрос, а обращение, пожелание: «Не обращайте внимание на пакости в Вашу сторону, я и кого знаю других жителей Краматорска и Славянска, мнение о Вас и о Вашей деятельности не поменяли».
Игорь Стрелков: Отвечу только, что независимо от того, какое будет обо мне мнение, я все равно буду действовать так, как считаю нужным и говорить то, что считаю нужным, а не гоняться за успехом или популярностью. Если меня никто не будет слушать, я все равно буду говорить для тех, кто будет готов, и действовать, если еще будет возможность.
Журналист: Такой, достаточно конкретный вопрос: «Как вы оцениваете численность ветеранов боевых действий на юго-востоке с обоих сторон?». Как Вы думаете, сколько человек приблизительно прошло?
Игорь Стрелков: Явно не 30-50 тысяч, как сказал Борода, если он о русских добровольцах говорит. Несколько десятков тысяч человек там прошло, включая местных и неместных.
Журналист: С одной стороны, Вы имеете в виду?
Игорь Стрелков: Да, с одной стороны.
Журналист: А с украинской?
Игорь Стрелков: Не готов оценивать. Я не очень представляю их систему ротации, поэтому не готов сказать.
Журналист: Вопрос от Алексея, последний: «Что повлияло на формирование Ваших убеждений?».
Игорь Стрелков: Воспитание и чтение. Я воспитывался, несмотря на то, что оба деда были членами партии, они были военными, несмотря на это, очень традиционная была семья, хотя и не воцерковленная, за исключением бабушек. Потом, когда я начал активно учиться и активно читать, я нашел те политические взгляды, которые наиболее соответствовали моему воспитанию. Закрепился в своих взглядах, в своем нынешнем убеждении у меня сложились где-то на 2-3 курсе института окончательно.
Журналист: Какой институт заканчивали?
Игорь Стрелков: Историко-архивный.
Журналист: В этом вопросе, я не до конца его дочитал, говорится, что Ваши убеждения империалистические. Это действительно можно сказать так, что у Вас империалистические?
Игорь Стрелков: Нет, не в классическом понимании этого слова. Это Борода там заявил, что он русский православный империалист, вкладывал в это понятие экспансия и прочее. Я - сторонник империи, поскольку Россия является по факту империей, независимо от того, как она называется, поскольку она объединяет большое количество народов разного этнического происхождения, разных вер. Я считаю, что этап национального государства Россия прошла в XVI веке, уже в XVII веке Россия была уже империей, - Московское государство, Московское царство. Считаю, что в этом виде она имеет все возможности для дальнейшего существования и, более того, это будет благом не только для русского народа, но и для всех коренных народов, которые традиционно ее населяют. Но никакая внешняя агрессия, ни какое внешнее стремление навязать другим народам, не входящим в состав традиционно в ареал проживания русского народа, это недопустимо. Недопустимо и приведет к очень тяжким последствиям. Условно говоря, Россия должна вернуть свое, и не замахиваться на чужое. Времена великого переселения народов уже прошли, хотя в будущем возможны, но …
Журналист: Что Вы называете «своим» для России?
Игорь Стрелков: Своим для России я считаю ее естественные границы, которые сложились примерно к концу XIX - началу XX века, может быть, за исключением Средней Азии. Кстати, в состав Российской империи эти территории среднеазиатские входили очень частично, не полностью; там существовали зависимые государства, которые в состав империи в полном объеме не входили.
Журналист: А Финляндия?
Игорь Стрелков: Финляндия и Польша по факту, возможно, до той автономии, которую предоставил Финляндии Александр I и впоследствии Александр II, который расширил, возможно, Финляндия могла бы войти в состав русского мира. Но по факту сейчас это сложившееся моноэтническое, вполне жизнеспособное, самостоятельное государство, с которым надо наладить добрососедские отношения. Заниматься ревизией истории авантюристичной, я считаю, абсолютно неконструктивно. Польша - это вообще древнее государство.
Многие русские государственные и военные деятели были против присоединения этнической Польши, то есть малой Польши, той части, которая населена именно поляками, даже в XIX веке. Польша с центром в Варшаве, Великое герцогство Варшавское, нам досталось по итогам наполеоновских войн, и не нужна она была России.
С Польшей надо тоже налаживать нормальные взаимоотношения, как с соседом, с которым нам жить достаточно долго.
Но с другой стороны, надо не поддаваться, не уступать им в вопросах великопольского шовинизма, который у них очень сильно развит. Здесь рассуждать о таких околополитических рассуждениях, я считаю, нерентабельно по одной простой причине: от того, что мы сейчас с Вами, условно говоря, «на диване» их обсудили, от этого ничего не изменится. Наши личные убеждения никак не влияют в данном случае на государственную политику, которую проводят государственные власти России.
Журналист: Почему вы не отдали предпочтение советской идеологии?
Игорь Стрелков: Во-первых, советская идеология, она атеистична.
Журналист: Вы не считаете себя атеистом?
Игорь Стрелков: Нет. Я, конечно, не считаю себя атеистом.
Журналист: Атеистический материализм - это не для Вас?
Игорь Стрелков: Нет. Сначала было слово. Я считаю себя, пусть недостаточно воцерковленным, но православным верующим. Недостаточно, потому что я, к сожалению, редко посещаю храмы. Не приучен с детства ко многим вещам, которые, по идее, должен соблюдать настоящий православный человек. Может быть, это еще в будущем.
Журналист: Сохин Алексей Вас спрашивает: «Игорь Иванович, что бы Вы посоветовали обычным мужчинам Новороссии, которые до сих пор не в армии? Идти добровольцем?».
Игорь Стрелков: Каждый должен выбирать для себя. Здесь добровольцем идет человек… Я всегда был против того, чтобы призывать, людей записывать скопом в добровольцы.
Журналист: Я так понимаю, эта линия до сих пор сохранилась? Или нет призыва?
Игорь Стрелков: Сейчас нет призыва. Сейчас есть набор на контракт, когда людям предлагают…
Журналист: За деньги.
Игорь Стрелков: За деньги. В значительной степени сейчас идет контингент, который «денег нет, заработать негде», полная безработица, семьи кормить надо.
Журналист: Вынуждены.
Игорь Стрелков: Такие люди сейчас идут в армию. Соответственно, ждать от них каких-либо подвигов, стойкости в боях очень сложно. Сейчас назвать добровольцами тех, кто воюет, служит в составе армии корпусов народной милиции ДНР и ЛНР, достаточно сложно. Там есть действительно добровольцы, а есть контрактники. В этом отношении, я считаю, была сделана очень большая ошибка: не ошибка, а вредительства. Надо было получив достаточное количество средств и техники, надо было осуществить хотя бы частичную мобилизацию.
Продолжение следует
Прямая линия с И.Стрелковым от 03.09.15 г. (ч.2)
Прямая линия с И.Стрелковым от 03.09.15 г. (ч.3)
Прямая линия с И.Стрелковым от 03.09.15 г. (ч.4)
Прямая линия с И.Стрелковым от 03.09.15 г. (ч.5)
Прямая линия с И.Стрелковым от 03.09.15 г. (ч.6)
Журналист: Мотивация понятна. Следующий вопрос от Аллы Нишко. «Какие Ваши планы на будущее?». Вопрос касается общественного движения «Новороссия». Игорь Иванович! Может быть, Вы тогда вкратце об идее организации общественного движения «Новороссия» расскажите от себя?
Игорь Стрелков: Движение «Новороссия» не является общественно-политическим, оно является именно общественным.
Оно нацелено на пропаганду идей «Новороссии», потому что «Новороссия - это не сочинение московских политтехнологов и не фейк. «Новороссия» - это идея, которая заслуживает распространения и популяризации.
«Новороссия», когда провозглашалась, мы остались ей верны; все остальные, как ветер подул, по-другому, завертелись как флюгера, а мы остались при своих позициях.
Мы считаем, что Новороссию необходимо создать в той или иной степени ее, либо присоединить, воссоединить с Россией, либо чтобы она существовала в какой-то степени как самостоятельное государство, союзное России, государство, в котором будут обеспечены хотя бы национальные права русского народа.
Что же касается политической, то мы не занимаемся политикой в классическом понимании.
Мы не боремся за власть и не претендуем на нее - ни на территории России, ни на территории Новороссии. Да, мы высказываем свое мнение, высказываем свою позицию. Мы надеемся, что будем услышаны хотя бы потому, что альтернативы того, что предлагаем мы, на самом деле, нет. Все остальные альтернативы - это сочинения капитулянтов и вредителей, которые пытаются, заманивают миражом мирного урегулирования с Украиной, лучший выбор Украины, дорогие партнеры и прочее, т.е. откровенной ложью и миражами.
А мы пытаемся сформулировать то, как надо делать, но отлично понимаем, что в данных условиях никто нам это делать не даст.
Скажем так: работаем просто генераторами идей и защищаем эти идеи, не даем их окончательно затоптать в грязь, замылить, забыть, убрать в дальний ящик. Мы же, в конце концов, не Царёвы.
Царёв, сказали ему быть руководителем парламента Новороссии, он руководил, сказали заткнуться, он про Новороссию тут же забыл и рот не раскрывал. Скажут снова говорить, он снова будет говорить. Мы говорим всегда и постоянно. В том числе, даем смысл, стараемся дать смысл борьбе ополчения, а иначе действительно получится, что они воюют за имущественные интересы Ташкента, Захарченко и Плотницкого. За это воевать и умирать никто не будет, а воевать надо, потому что Захарченко, Плотницкие и Ташкенты приходят и уходят, а Новороссия остается, и интересы русского народа никуда не денутся. Все равно надо сражаться против украинских карателей, потому что если они придут, лучше точно не будет, а то, что будет хуже, это, практически, 100%.
А в остальном - наше движение занимается, по мере сил оказывает гуманитарную помощь. Конечно, это мизер по сравнению с тем, что требуется, откровенный мизер. Скажу честно, мы не смогли развернуться так, как планировали развернуться осенью, когда нам была обещана более или менее серьезная финансовая поддержка; негосударственная, подчеркиваю. «Пятая колонна» сделала все, чтобы мы этой поддержки лишились, и мы действительно ее лишились.
Врезультате, мы живем и существуем (не я лично, а движение) на средства, которые собирают люди: иногда по копейке, иногда по тысяче рублей, иногда по 100 тысяч рублей приносят. Люди разные, разного достатка. Бóльшую, подавляющую часть этих средств мы направляем на гуманитарную помощь беженцам, ополчению, населению, но, повторяю, это - мизер.
Вот два основных направления, как было, так и осталось, ничего не изменилось. Лезть в Государственную Думу под флагом движения «Новороссия» мы отнюдь не собираемся. Я не собираюсь делать политический капитал на гуманитарке.
Журналист: Вот, собственно, сами вопросы, связанные с общественным движением «Новороссия». Какие Ваши планы на будущее?
Игорь Стрелков: У нас нет особых планов, мы просто работаем и все. Делаем то, на что хватает сил, ресурсов, возможностей, то и делаем. Единственное, что в последнее время я говорю, высказываюсь по внутриполитическим проблемам России, потому что о них нельзя молчать. Я считаю, что надо говорить правду. Если ко мне кто-то прислушивается, то надо донести эту правду и ее сформулировать. Ситуация в стране и в России начинает катиться и катится в направлении жесткого кризиса, из которого надо будет выходить; либеральными методами из этого кризиса не выйти никак. Можно по-разному оценивать действия консерваторов, либералов, но либеральными методами из кризиса никто никогда не выходил, никто и никогда, даже в самых либеральных и демократических странах. Но лучше до кризиса не доскатываться, лучше его преодолеть раньше, создать инструменты для его преодоления раньше, чем он обрушится на нас всей тяжестью. Пока же наблюдаем совершенно обратные явления, попытку потушить пожар керосином.
Журналист: Вот еще вопрос: «Когда закроется общественное движение «Новороссия»?» Видимо, при каких условиях закроется движение, или выполнит свои цели и закроется.
Игорь Стрелков: Пока о выполнении целей, к сожалению, речь пока не идет, поскольку несмотря на то, что где-то ситуация с гуманитарным обеспечением улучшилась, все равно гуманитарки требуется очень много. И Новороссия пока не создана как субъект государственный. Поэтому пока о закрытии движения речь не идет. Другое дело, что нас могут, условно говоря, какими-то методами внеэкономического принуждения закрыть или разогнать, или просто сделать так, что мы не сможем работать вообще, но пока, слава Богу, этого нет.
Журналист: Кого бы Вы хотели бы поставить своим преемником в «Новороссии»?
Игорь Стрелков: То есть - уже всё.
Журналист: Нет. Может у Вас есть еще какой-нибудь проект и Вы готовы…
Игорь Стрелков: Нет, пока нет у меня никаких преемников на «Новороссию». Если Новороссия будет провозглашена генеральной линией, там знаете сколько преемников набежит, в очереди будут стоять от Китай-города до Кремлевской стены. Каждый будет кричать, что именно он может руководить и рулить.
Журналист: Про Лимонова спрашивают и про людей, которые от Лимонова.
Игорь Стрелков: Я читал этот вопрос. Единственное, что хочу сказать: мне глубоко все равно было, когда я находился там и в значительной степени все равно сейчас, кто, каких идеологических убеждений воют люди на фронте. Они воюют за наше общее дело, при этом они, насколько я понимаю, не обуславливают свое участие в боях (именно лимоновцы, в частности), чтобы все знали, что там воюют именно лимоновцы под своими флагами. Это у нас этим болеют, хотя отношусь с уважением даже к тем бойцам, которые находятся на фронте, тем более те, которые там погибли или получили ранения.
То есть люди действительно делом доказали и словом, что они не просто готовы в интернете грязью поливать всех оппонентов, а пошли и поехали на фронт, рискнули своими жизнями. Другое дело, что политические формирования в составе ополчения Новороссии я считаю неправильным. Кстати, я и Мозговому это говорил, что неправильно создавать какие-то подразделения из русских националистов или из коммунистов.
Все должны воевать в одном строю с одной идеологией, идеология на фронте должна быть только одна - победа над врагами русского народа. А уже потом, после этой победы, можно разбираться друг с другом - кто правый, кто левый, кто красный, кто белый. В целом у меня отношение к этим людям как к добровольцам - положительное. Ко всем добровольцам, в том числе, и к националистам, и к коммунистам, к любым добровольцам у меня положительное отношение. Мы все воюем за общее дело. Отрицательное у меня только к тем, кто пошел на ту сторону, неважно каких они взглядов: может, они монархисты или националисты, их надо уничтожать как врагов. Это враги русского народа.
Журналист: Второй вопрос. Ситуация с пропагандой, которая велась на западной Украине в сторону Запада на восточную сторону России. Как Вы считаете, Россия попала в хорошо спланированный капкан, из которого путь, в принципе, невозможно найти…
Игорь Стрелков: Ну вот, начинается то, о чем я говорю. Когда дается посыл, а потом надо не отвечать на вопрос…
Журналист: : Согласен, как-то не получается это перефразировать полностью, Игорь Иванович.
Игорь Стрелков: Россия, как я уже сказал, перешла рубикон.
Можно сравнить еще со следующим. Вы знаете, когда еще можно перейти через болото, надо скакать по кочкам, но нельзя ни на одной из этих кочек останавливаться, оттолкнулся - прыгнул на следующую.
Россию никто в капкан не ставил, она сама залезла в это болото и сама осталась на одной из этих кочек, и то - вместе с этой кочкой, вязнет все больше в этом болоте, не решаясь ни вперед идти, ни назад. Это самая противная, самая неправильная позиция - пытаться уйти от проблем, спрятаться от проблем, страусиная политика. Если решили возвращаться, попытаться снова сесть на трубу, давайте, возвращайтесь на трубу, нечего людям голову дурить. Давайте посадим всех нас; всех, кто против, рассадим по тюрьмам, сделаем здесь филиал «Великий Гондурас», но нет, на это пока не решаются. Значит, надо идти вперед.
Журналист: Следующий вопрос, Евгений Машаров: «Почему необходимо освобождать украинцев, а не вдохновлять их на освобождение? Неужели веры в то, что они победят, нет?».
Игорь Стрелков: Вопрос чисто риторический, не знаю, как на него отвечать, честно скажу. Я считаю, что украинцев отдельно нет, есть часть русского народа, даже со свои языком, это все равно часть русского народа, даже те, которые говорят и думают не по-русски.
Журналист: Вот вопрос касательно теоретической основы КПЕ: «Как Вы относитесь к книге «Мертвая вода»? Читали?».
Игорь Стрелков: Не читал.
Журналист: Тогда следующий вопрос: «Скажите, за что сейчас воюют люди на передовой на Донбассе? Год назад все было понятно. Люди воевали против либералов или…
Игорь Стрелков: Это опять утверждение. За что люди воевали? Люди воевали, у меня подавляющая часть ополченцев была местных, 90-95% в разное время немножко варьировалось Соответственно, какое-то количество было крымчан. Они воевали за присоединение к России, они реально встали за то, чтобы присоединиться к России, потому что их не устраивал тот национальный и экономический гнет, но больше всего их не устраивал национальный подспудный гнет, который там находился.
Поймите, что национально-освободительное было восстание против навязанного искусственного украинства, которое поперек горла всем там встало. В Тароссе оно приобретало черты и социального взрыва, социального выступления, поскольку украинская власть была представлена, естественно, местной олигархией и чиновничеством.
Журналист: Здесь вопрос, что воюет человек, очень похожий на Вас внешне, чуть ли не Ваш это сын. Можете прокомментировать?
Игорь Стрелков: Нет, не могу. У меня нет сыновей на фронте. Сыновья сейчас очень маленькие, чтобы воевать.
Журналист: Вот вопрос по бронежилетам: «Игорь Иванович, мы разговаривали с Алексеем Викторовичем, начальником штаба, по вопросу создания бронежилетов».
Игорь Стрелков: Он мне докладывал этот вопрос. Вопрос заключается только в том, что сейчас у нашего движения просто нет средств на то, чтобы не только бронежилеты делать, но и на форму и обувь для ополченцев с трудом собираем. Я даже не рассматриваю подобного рода предложения, поскольку они … какой смысл, это все равно, что мечтать об оккупации Америки, той же самой войне с Китаем, это бессмысленно.
Журналист: Тогда сразу второй вопрос отпадает. Последний у него такой риторический вопрос: «Война скоро, а мы не готовимся. Мне это непонятно».
Игорь Стрелков: Это многим непонятно, но я уже объяснил, как я вижу эту ситуацию. Ситуация очень простая: испуганная чиновничье-олигархическое сообщество мечтает вернуть все взад. Взад не получается и не получится. Но им настолько страшно смотреть в будущее, что они просто делают все для того, чтобы вернуться как-нибудь боком-боком, задом-задом, авось само рассосется. Людям власть упала в руки, они за нее не боролись, они ее не заслуживали. Им в руки упали огромные богатства, которые они распределили. Пока вся страна в 90-х годах с изумлением и с непониманием смотрела, они активничали, действительно, ограбили своих страну, при этом больше разрушили, чем ограбили.
Журналист: Игорь Иванович! Из Ваших слов складывается впечатление, что они заняли позицию «Царь горы». Основная задача - пинать всех тех, кто пытается что-то делать, не давать им вылезти наверх.
Игорь Стрелков: Естественно. Когда гора начинает под ногами лопаться и разъезжаться, они другой политики не знают. Вы очень правильно сравнили. Действительно играют в «Царь горы», заняли верхушку, но когда сама гора, началось землетрясение, ее трясет, они не знают, что делать. Они просто продолжают, когда к ним обращаются с предложением «давайте, вас там слишком много скопилось, вы, может, мешки с золотом сбросите, чтобы все не отвалилось», они воспринимают это, как покушение на свою власть. Когда им даже пытаются объяснить: «Да Бог с вашими миллиардами, Бог с вашими производствами - давайте страну спасем, заодно спасем и ваши миллиарды. Давайте договоримся». Нет, они договариваться не хотят, они воспринимают это как покушение на собственное состояние, нажитое непосильным трудом. В этом вся проблема всех благонамеренных критиков. Н тех, которые кричат «давайте все сломаем и сделаем как в Америке, а тех, которые предлагают, пытаются именно укрепить страну, а не разрушить ее до основания. Давайте дальше.
Журналист: Дима Дзюк спрашивает: «В западных областях Украины наименьшее количество мобилизованных. Как Вы думаете, с чем это связано?».
Игорь Стрелков: С национальным характером. Они никогда не любили воевать. Приходилось мельком бывать на Западной Украине, там достаточно пестрый национальный состав.
Помнится, я границу под Чопом переходил, вез меня таксист, он рассказывал, что у него один дедушка служил в советской армии, другой - в венгерской, двоюродный дядя в польской армии. По большому счету, это пограничная территория, которая регулярно гуляла из рук в руки, и население принимало ту веру, ту власть и те национальные идеи, которые очередной властитель осуществлял. Поэтому они относятся холодно в значительной степени ко всему, что приходит к ним из Киева. У них сильные автономистские настроения, и воевать за единую Украину где-то на Донбассе они предоставляют возможность новообращенным украинцам, которые говорят и думают по-русски, а также украинцам центральных областей, которых наиболее оболванила пропаганда. Украинец очень силен задним умом, особенно западенец: т.е. всё, что приходит сверху, он воспринимает скептически. Отсюда и настроения такие - пусть воюет кто-то другой, а нам дайте дивиденды с этой войны.
Журналист: Серьезный вопрос от Влада: «Как Вы считаете, есть ли шанс жителям ДНР и ЛНР каким-то образом скинуть установленное руководство в лице Плотницких и Захарченко, и отстоять независимость, или вопрос по их уничтожению и возврату территорий в бандеровскую юрисдикцию уже….
Игорь Стрелков: Опять риторический вопрос. Я считаю, что внутреннее восстание сейчас против Плотницких и Захарченко ни к чему не приведет.
Журналист: Ни к чему хорошему, да?
Игорь Стрелков: Ни к чему хорошему, по одной простой причине, потому что их поставили из Москвы. А если их поставили из Москвы, то Москва, в крайнем случае, их и поддержит. Либо это будет замечательный повод. Ко мне прошлой осенью обращались люди и говорили: «возвращайтесь, Игорь Иванович, мы их сейчас там перестреляем, и погоним укров и вперед, сделаем государство». На что я отвечал следующим образом: «вы понимаете, какой будет соблазн для нашей «пятой колонны», которая здесь в Москве сидит, прийти к нашему Президенту и сказать: «вот видите, Владимир Владимирович, какие вредители.
Мы им дали и то, и се, и другое, а они своих, наших людей свергли, и хотят ставить своих; давайте их украм отдадим». На самом деле, такая ситуация была более, чем возможна. Поэтому я не знаю, как свергать этих людей в условиях внешней войны, в условиях, когда в значительной степени оставшаяся часть ДНР и ЛНР держится, условно говоря, на помощи со стороны России. А если эта помощь будет перекрыта, просто по факту того, что Захарченко с Плотницким народ уберет? Будет народная власть неделю-две, а дальше что?
По-прежнему подчеркиваю, что решение проблем Новороссии и других частей Украины, Киева, лежит в Москве.
Если здесь будет осознано, что война всерьез и надолго, и альтернативы ей нет, то когда это будет осознано, то Захарченко с Плотницким либо поменяют, или их заставят плясать под другую музыку. Я понимаю, что данная позиция является достаточно уязвимой для критики, но другой у меня нет. Я не вижу альтернативы пока. Конечно, можно разрушить всё до основания, а затем на авось «а давайте-ка мы свергнем и посмотрим, что будет». Все-таки, когда переходили границу, у меня было четкое понимание, примерное понимание, что будет. Мои надежды не сбылись, но это не по моей вине. Тогда, на тот момент, тренд существовал.
Я был действительно уверен, что повторится Крымский вариант, может быть, немного в другом виде.
То, что ситуация изменилась уже после того, как мы зашли… Извините, стрела, выпущенная из лука, не может по своей воле остановиться, развернуться назад и полететь обратно. К тому же непонятно было долгое время, что же на самом деле происходит здесь, в России, какие происходят события.
Существовал план, было понятно, как ситуация может развиваться, желательная степень ее развития, а так просто производить какие-то действия наобум без понимания, куда двигаться дальше, это очень хорошо где-то за компьютером. Надо думать и о людях в первую очередь. Да, получилось не совсем то, что должно было получиться. Только ситуация еще не закончилась. У нас впереди еще реально война с Украиной. Никуда мы от нее не денемся. И все равно эта ситуация еще десять раз измениться в ту или иную сторону. Может, она закончится полной нигеляцией, а может, победой, на что я надеюсь. Но не надо думать, что это навсегда.
Журналист: Это очень страшные слова. Игорь Иванович, у Вас есть родственники на Украине?
Игорь Стрелков: Нет, у меня в основном все родственники в Белоруссии. По крайне мере, близких, вроде бы есть где-то, но не близкие. Основная часть родственников в Белоруссии.
Журналист: У большинства жителей России, думаю, есть родственники на Украине, и война между Россией и Украиной - это просто страшный сон, это ужас.
Игорь Стрелков: А что вы хотели? Посмотрите на идеологию, которая впихивается. Эта власть и создана была как антироссийская.
Журналист: Власть, да.
Игорь Стрелков: Да, это идиотизм, это страшный сон, кошмар. А в 18-м году, думаете, было по-другому? Когда петлюровцы воевали против москалей. Тогда вообще бредом воспринималось, тогда большинство крестьян…
Журналист: огда Украины не существовало как понятия такого.
Игорь Стрелков: Все постепенно делается. Семена осенью, драконьи зубы, они сеются задолго до того, как всходы начинают проявлять себя во всей красе. Подождем десятилетия, и в Белоруссии такая же ситуация может сложиться. Там тоже уже подросла поросль с ведомыми молодежи, особенно в интеллигенции, как обычно, особенно в Минске.
Журналист: Следующий вопрос от Олега Андерсона: «Что бы Вы порекомендовали гражданским людям на случай начала в стране военных действий?».
Игорь Стрелков: Гражданским?
Журналист: Да, именно гражданским.
Игорь Стрелков: Единственное, что могу в данном случае сказать: любым людям, гражданским, негражданским, в случае начала военных действий не стоит рассчитывать на самостоятельное выживание. Когда я посещал одно время сайт выживальщиков, я не обсуждаю сколько они консервов зарыли, сколько лекарств заготовили, как они отстроили схроны, сколько патронов закупили, я всегда смеялся.
Одиночка - всегда труп во время любой смуты. Только в объединении сила людей. Недаром люди всегда объединялись сначала в племена, потом в государства, потому что только в коллективе возможно выживание во всех экстренных ситуациях. Самый верный путь не пережить события - это запереться в своей квартире и пытаться сожрать то, что ты там заготовил.
Журналист: Если рассматривать такие объединения, людям уже сейчас начинать искать эти объединения.
Игорь Стрелков: Я вообще считаю, что современное общество больно очень индивидуализмом. Индивидуализм существует как распространенное явление не так уж долго, несколько десятилетий, а в России еще меньше. Вы помните, у нас до 1991-го года везде провозглашался примат коллектива над отдельной личностью. А с 91-го года все повернулось к верх ногами. Когда было провозглашено, в том числе, законодательно, примат прав отдельной личности над коллективом. Это разрушение общества традиционного: это не переход к новому, это разрушение традиционного человеческого общества. Превращение человека, а человек - существо коллективное, превращение его в индивидуальное животное, в эгоиста, которое во главу угла ставит собственные интересы и, соответственно, в ущерб всем остальным. Это путь саморазрушения и государства, и самого человека.
Журналист: Да, у нас качают эту качель. Получается, нет разумного баланса между личностью и обществом. Пытаются то в одну сторону, задавить личность, либо наоборот - разрушить общество. И то, и то, думаю, обе опасные тенденции, крайности.
Игорь Стрелков: История продемонстрировала, 1991-й год не на голом же месте образовался. Общество разочаровалось в тех идеалах, которые навязали и в которых воспитывали, они перестали соответствовать реальности, перестали соответствовать сегодняшнему дню; они умерли просто, идея советского социалистического государства фактически умерла. Именно поэтому народ так спокойно отреагировал на его обрушение. Он не воспринимал эту власть, эту идею как свою, но не весь, но значительная часть.
Журналист: Анна Буравлева задает вопросы по поводу того, как люди помогают вам финансово и про Бородай, я не буду озвучивать, вы уже ответили. Игорь Иванович, в Вашем понимании патриот, это кто?
Игорь Стрелков: Патриот - это человек, который готов сделать что-то для своей страны, для своего народа. Подчеркиваю, для страны, а не для государства. Что-то безвозмездно, в том числе, в ущерб себе. Вот это патриот, который готов отдать время, средства, силы.
Журналист: Игорь Иванович, вы обозначили два понятия: есть понятие «страна», есть понятие «государство».
Игорь Стрелков: Зачастую, как мы видим, государство не служит ни стране, ни народу. Оно начинает служить самому себе и стремится подменить понятия.
Журналист: А страна что для Вас?
Игорь Стрелков: Моя страна - это Россия. В качестве своей страны я воспринимаю ту, в которой родился, Советский Союз. Я никогда не был в Средней Азии, может быть, за исключением Средней Азии.
Журналист: В территориальном плане…
Игорь Стрелков: В территориальном плане - это там, где живут русские люди, где господствует русская культура, русская речь.
Журналист: Все-таки и культурные тоже…
Игорь Стрелков: Естественно, это одно общее понятие. В этих вопросах я не очень сильно подкован. Я хорошо знаю историю, но в вопросах философско-обществоведческих я не сильно подкован и достаточно мало начитан. Поэтому многие формулировки, которые я сейчас выдаю, они …
Журналист: По наитию…
Игорь Стрелков: По наитию, и нигде не прочитаны.
Журналист: Все-таки вы различаете страну и государство?
Игорь Стрелков: Еще раз повторяю, что государство может быть антинародным. Государство имеет свойство возводить себя в абсолют, т.е. свои интересы рассматривать как интересы народа. Более того, навязывать представления народу, что интересы государства и народа идентичны - так далеко не всегда бывает. В идеале - государство должно отстаивать интересы народа. На практике, сейчас у нас, к сожалению, государство не соответствует.
Журналист: Еще один вопрос от Владимира, он про патриота спросил и еще вопрос: «Почему Россия продает нефть, газ своим оппонентам?». Получается, практически, врагам.
Игорь Стрелков: Потому что у нас капиталистическая система, причем, ультралиберальная капиталистическая система, когда интересы корпорации поставлены выше интересов и государства и народа, народ вообще где-то там внизу, даже вне интересов государства, выше.
Журналист: Не знаю, будете ли Вы отвечать в виду того, что вы сказали по поводу философии. Спрашивают: «Что такое «русский мир»?». Может, свое личное мнение, не надо академического определения, мы же с вами лично общаемся.
Игорь Стрелков: Русский мир - это совокупность русский людей, которые живут в традиционной культуре, которые являются наследниками традиционной русской культуры и взаимоотношений.
Журналист: Здесь не вопрос, а обращение, пожелание: «Не обращайте внимание на пакости в Вашу сторону, я и кого знаю других жителей Краматорска и Славянска, мнение о Вас и о Вашей деятельности не поменяли».
Игорь Стрелков: Отвечу только, что независимо от того, какое будет обо мне мнение, я все равно буду действовать так, как считаю нужным и говорить то, что считаю нужным, а не гоняться за успехом или популярностью. Если меня никто не будет слушать, я все равно буду говорить для тех, кто будет готов, и действовать, если еще будет возможность.
Журналист: Такой, достаточно конкретный вопрос: «Как вы оцениваете численность ветеранов боевых действий на юго-востоке с обоих сторон?». Как Вы думаете, сколько человек приблизительно прошло?
Игорь Стрелков: Явно не 30-50 тысяч, как сказал Борода, если он о русских добровольцах говорит. Несколько десятков тысяч человек там прошло, включая местных и неместных.
Журналист: С одной стороны, Вы имеете в виду?
Игорь Стрелков: Да, с одной стороны.
Журналист: А с украинской?
Игорь Стрелков: Не готов оценивать. Я не очень представляю их систему ротации, поэтому не готов сказать.
Журналист: Вопрос от Алексея, последний: «Что повлияло на формирование Ваших убеждений?».
Игорь Стрелков: Воспитание и чтение. Я воспитывался, несмотря на то, что оба деда были членами партии, они были военными, несмотря на это, очень традиционная была семья, хотя и не воцерковленная, за исключением бабушек. Потом, когда я начал активно учиться и активно читать, я нашел те политические взгляды, которые наиболее соответствовали моему воспитанию. Закрепился в своих взглядах, в своем нынешнем убеждении у меня сложились где-то на 2-3 курсе института окончательно.
Журналист: Какой институт заканчивали?
Игорь Стрелков: Историко-архивный.
Журналист: В этом вопросе, я не до конца его дочитал, говорится, что Ваши убеждения империалистические. Это действительно можно сказать так, что у Вас империалистические?
Игорь Стрелков: Нет, не в классическом понимании этого слова. Это Борода там заявил, что он русский православный империалист, вкладывал в это понятие экспансия и прочее. Я - сторонник империи, поскольку Россия является по факту империей, независимо от того, как она называется, поскольку она объединяет большое количество народов разного этнического происхождения, разных вер. Я считаю, что этап национального государства Россия прошла в XVI веке, уже в XVII веке Россия была уже империей, - Московское государство, Московское царство. Считаю, что в этом виде она имеет все возможности для дальнейшего существования и, более того, это будет благом не только для русского народа, но и для всех коренных народов, которые традиционно ее населяют. Но никакая внешняя агрессия, ни какое внешнее стремление навязать другим народам, не входящим в состав традиционно в ареал проживания русского народа, это недопустимо. Недопустимо и приведет к очень тяжким последствиям. Условно говоря, Россия должна вернуть свое, и не замахиваться на чужое. Времена великого переселения народов уже прошли, хотя в будущем возможны, но …
Журналист: Что Вы называете «своим» для России?
Игорь Стрелков: Своим для России я считаю ее естественные границы, которые сложились примерно к концу XIX - началу XX века, может быть, за исключением Средней Азии. Кстати, в состав Российской империи эти территории среднеазиатские входили очень частично, не полностью; там существовали зависимые государства, которые в состав империи в полном объеме не входили.
Журналист: А Финляндия?
Игорь Стрелков: Финляндия и Польша по факту, возможно, до той автономии, которую предоставил Финляндии Александр I и впоследствии Александр II, который расширил, возможно, Финляндия могла бы войти в состав русского мира. Но по факту сейчас это сложившееся моноэтническое, вполне жизнеспособное, самостоятельное государство, с которым надо наладить добрососедские отношения. Заниматься ревизией истории авантюристичной, я считаю, абсолютно неконструктивно. Польша - это вообще древнее государство.
Многие русские государственные и военные деятели были против присоединения этнической Польши, то есть малой Польши, той части, которая населена именно поляками, даже в XIX веке. Польша с центром в Варшаве, Великое герцогство Варшавское, нам досталось по итогам наполеоновских войн, и не нужна она была России.
С Польшей надо тоже налаживать нормальные взаимоотношения, как с соседом, с которым нам жить достаточно долго.
Но с другой стороны, надо не поддаваться, не уступать им в вопросах великопольского шовинизма, который у них очень сильно развит. Здесь рассуждать о таких околополитических рассуждениях, я считаю, нерентабельно по одной простой причине: от того, что мы сейчас с Вами, условно говоря, «на диване» их обсудили, от этого ничего не изменится. Наши личные убеждения никак не влияют в данном случае на государственную политику, которую проводят государственные власти России.
Журналист: Почему вы не отдали предпочтение советской идеологии?
Игорь Стрелков: Во-первых, советская идеология, она атеистична.
Журналист: Вы не считаете себя атеистом?
Игорь Стрелков: Нет. Я, конечно, не считаю себя атеистом.
Журналист: Атеистический материализм - это не для Вас?
Игорь Стрелков: Нет. Сначала было слово. Я считаю себя, пусть недостаточно воцерковленным, но православным верующим. Недостаточно, потому что я, к сожалению, редко посещаю храмы. Не приучен с детства ко многим вещам, которые, по идее, должен соблюдать настоящий православный человек. Может быть, это еще в будущем.
Журналист: Сохин Алексей Вас спрашивает: «Игорь Иванович, что бы Вы посоветовали обычным мужчинам Новороссии, которые до сих пор не в армии? Идти добровольцем?».
Игорь Стрелков: Каждый должен выбирать для себя. Здесь добровольцем идет человек… Я всегда был против того, чтобы призывать, людей записывать скопом в добровольцы.
Журналист: Я так понимаю, эта линия до сих пор сохранилась? Или нет призыва?
Игорь Стрелков: Сейчас нет призыва. Сейчас есть набор на контракт, когда людям предлагают…
Журналист: За деньги.
Игорь Стрелков: За деньги. В значительной степени сейчас идет контингент, который «денег нет, заработать негде», полная безработица, семьи кормить надо.
Журналист: Вынуждены.
Игорь Стрелков: Такие люди сейчас идут в армию. Соответственно, ждать от них каких-либо подвигов, стойкости в боях очень сложно. Сейчас назвать добровольцами тех, кто воюет, служит в составе армии корпусов народной милиции ДНР и ЛНР, достаточно сложно. Там есть действительно добровольцы, а есть контрактники. В этом отношении, я считаю, была сделана очень большая ошибка: не ошибка, а вредительства. Надо было получив достаточное количество средств и техники, надо было осуществить хотя бы частичную мобилизацию.
Продолжение следует