Серебряная (рассказ)
Другие мои рассказы:
Вторая Экспансия Тварь
Все как у людей
Нарисуй мне город
Главный Архитектор
Рябина
Муза
Серебряная
Самая грустная любовь,
Запах сентября, сладкие мечты
Новая песенка без слов
Сложится не зря - ею станешь ты.
(с) Руслан Бажин
Крепкий черный кофе без сахара - божественный напиток. Люди разбавляют кофе сливками, молоком, водой и даже фруктовым соком. Но для подношения Дее, Великой Богине мира и процветания, подходит только черный кофе - очень крепкий, очень горячий. Наливать его следует в глубокую чашу в форме кувшинки - так, чтобы коричневая пенка была вровень с лепестками.
На лепестки кувшинки ложатся женские руки. Белые, с истинно божественной точностью вылепленные кисти, тонкие пальцы - одновременно трепетные и сильные. Дея поднимает чашу, отпивает глоток и улыбается.
- Спасибо, Дориш, - говорит она. - Очень вкусный кофе.
Дориш, юноша из Центрального Секретариата, один из ближайших помощников богини, улыбается в ответ. Варить кофе он умеет лучше всего в жизни - гораздо лучше других секретарских обязанностей, с которыми за семь лет службы научился справляться почти безупречно. А еще каждую чашку он варит с любовью. Потому что тогда, семь лет назад все началось именно с кофе.
* * *
Доришу было пятнадцать, и он уже два года безраздельно властвовал за стойкой «Горечи и меда» - единственного кафе в маленьком городке, где он родился. Городок стоял на берегу широкой судоходной реки, в небольшой долине, со всех сторон окруженной лесистыми сопками. От городка не отходило никаких торговых трактов, но он удачно располагался на середине пути между двумя большими торговыми городами. Поэтому речные суда и баржи частенько там останавливались, обеспечивая жителям городка - вместе с богатой охотой и рыбной ловлей, - сытую благополучную жизнь.
Когда Дориш - третий из пяти детей в семье, - начал работать в кофейне, у нее не было названия. Да и не кофейней она была, а маленьким дешевым трактиром, где можно было наскоро перекусить, выпить местной настойки, травяного чая или кофе. Тогдашняя владелица - тетушка Дориша, бездетная вдова, в помощь которой его отправили родители, - варила кофе в котелке над камином. Кофе получался горьким и перестоявшимся, но Дориш тогда этого не знал, потому что не пробовал ничего другого. Так было до тех пор, пока в кафе не зашел богато одетый капитан. Увидев котелок, капитан поморщился, и попросил возможность приготовить кофе самому. Деньги, которые он за это предложил, подразумевали, что желание клиента - закон. Дориш принес с кухни маленький ковшик и запас зерен. И завороженно наблюдал, как капитан медленно томит кофе, поставив ковшик на угли. А потом с восхищением смаковал остатки напитка, которыми капитан любезно угостил его. И приходил к пониманию, что есть кофе - и есть Кофе.
С тех пор кофе стал его страстью. Дориш начал предлагать кофе по рецепту капитана другим приезжим - и выяснил, что многие готовы платить за него в несколько раз больше, чем за чашку бурды из котелка. Тетушка, обнаружив такую прибавку к бюджету, дала решительное добро на любые кофейные эксперименты. Дориш расспрашивал приезжих о разных способах варки, покупал газеты с рецептами, кофейные турки, экзотические ингредиенты - и добавлял, добавлял в меню новые позиции.
Постепенно трактир стал самой настоящей кофейней, популярной не только у приезжих, но и у местных жителей, поначалу настроенных весьма скептически. Дориш, наслушавшись рассказов приезжих, выровнял и отполировал столы, стал каждое утро расставлять на них свежие цветы, а по стенам развесил поделки местных мастеров. Тогда же у кофейни появилось имя - «Горечь и мед». Его подсказал сын владельца одной из барж, который частенько говорил Доришу, что давно бы сбежал от отца в разбойники, если бы не эта кофейня.
Когда Доришу исполнилось тринадцать, тетушка окончательно передала управление кофейней в его руки, а сама занялась своим изрядно запущенным огородом. После чего букеты в кофейне стали куда более изысканными - у женщины обнаружился истинный талант цветовода.
Дориш пробыл владельцем кафе два года, и был все это время совершенно счастлив. Некоторые гости спрашивали его, не хочет ли он поездить и посмотреть мир. Но Дориш не понимал, зачем это нужно - историй путешественников ему было вполне достаточно.
* * *
Это случилось через неделю после его пятнадцатого дня рождения. В тот день обычная для ранней осени ясная погода сменилась бурей. Буря пришла не по календарю, что случалось исключительно редко. «Это Дея приехала к нам повеселиться» - говорили люди о таких внезапных капризах погоды. Дориш считал такие присловья суевериями. Ну не может же всамделишная Великая Богиня бродить по улицам их городка! Но он и в календарь заглядывал редко. Посетители в «Горечь и мед» приходили даже в дождливые и снежные дни, а камин всегда можно было разжечь посильнее.
В тот день в кафе долго было людно, - многие капитаны, планировавшие отплыть поутру, предпочли переждать бурю. Однако наступил момент, когда из кофейни выскочил, опасливо поглядывая на швыряющееся молниями небо, последний посетитель. Дориш собрал со столов чашки и уже совсем было собирался закрываться. Но тут дверь распахнулась, и в свете нестерпимо яркой молнии в кофейню вошла самая красивая женщина из всех, кого Доришу случалось видеть за свою короткую жизнь. Женщина тряхнула головой, откидывая назад роскошные волосы. Черные как вороново крыло змейки мокрых прядей взметнулись и упали на плечи. Незнакомка скинула плащ, небрежно бросив его на спинку ближайшего стула. Под плащом обнаружилось простое черное платье, мягко облегающее точеную фигуру. Но тут женщина взглянула на Дориша - и все мысли о ее фигуре вылетели у него из головы. Изумрудно-зеленые глаза незнакомки были глубоки - глубже самых темных речных омутов, - и Дориш почувствовал, что тонет в них и что счастлив тонуть...
- Кофе, пожалуйста, - голос женщины вывел Дориша из оцепенения. - Самый горячий, самый крепкий кофе, какой Вы сможете сварить. И в самую большую чашку.
Дориш кивнул и занялся кофе. Закончив, он поставил чашку перед незнакомкой и робко спросил:
- Можно я с Вами посижу?
К его удивлению, незнакомка кивнула. Отпила первый глоток кофе. Улыбнулась и приподняла бровь, явно демонстрируя удовольствие и удивление. А после нескольких глотков начала расспрашивать Дориша - о его жизни, о городке, о кофейне. Дориш рассказывал. О себе женщина не говорила, но вопросов хватило, чтобы юношу заворожил ее голос - глубокий, с теплой бархатной хрипотцой.
Дориш не знал, сколько они проговорили, прежде чем незнакомка спросила:
- Ты все еще ничего не замечаешь?
Юноша оторвался от созерцания зеленых глаз, вынырнул из теплой мелодии голоса - и ахнул. Перед ним сидела богиня Дея в ее каноническом изображении. Черное платье превратилось в черную, расшитую золотыми кругами мантию, а копна мокрых прядей стала элегантной прической - знаменитыми «крыльями Богини», которые вот уже столетие хоть раз в жизни пыталась скопировать каждая девушка.
- Так это правда была Ваша буря? - спросил юноша, стараясь унять дрожь в голосе и стук сердца, вдруг ставший неровным и нестерпимо громким.
- Ну а чья же еще? - легко откликнулась Дея. - Пойдешь со мной? В Центральном Секретариате найдется для тебя должность. Раз ты так отлично научился варить кофе, живя в этой глуши, то с остальными обязанностями точно справишься.
- Конечно, - кивнул Дориш. - я готов. Ведите.
- Ты действительно готов, - улыбнулась богиня. - Раз даже не вспомнил о кофейне, тетушке и других своих делах. Но мне не нужны жертвы - мне нужна любовь. Заверши все здесь, а через две недели я жду тебя в Столице. Покажешь это любому капитану, и тебя отвезут, не взяв платы.
С этими словами Дея положила что-то на стол. Дориш опустил глаза и увидел знак богини - «монету Деи», золотой кружок, внутри которого пульсировала нестерпимая чернота. Таким жрец благословлял их каждое воскресенье в храме, прикладывая знак ко лбу собравшихся верных. Любому, кроме жреца, «монета Деи» должна была нестерпимо обжигать руки. Но когда Дориш робко прикоснулся к монете, та оказалась приятно-теплой.
В следующий миг юноша поднял глаза от знака, и увидел напротив пустой стул. Богини в кофейне не было. Дориш взял ее кружку и отнес в мойку. А через две недели уже стоял у кресла Деи в приемном зале Центрального Секретариата.
* * *
Дориш вспоминал все это, пока шел галереям и переходам Центрального Секретариата. Об их первой встрече с Деей и о том, что было после. Как весь городок был горд им - и как никто не удивился.
Этот мир давно не знал других богов. О творце мира остались смутные воспоминания. Говорили, что он покинул мир сразу, потому что ценил только процесс творения и был равнодушен к результату. Потом пришла Та, Что Была До Деи. Богиня Хаоса, чье имя сейчас под запретом. Дея победила ее, изгнала из этого мира - и установила процветание и порядок. Свой, единственно верный порядок.
И никого не удивляет, что богиня воплощается в человеческое тело и пьет кофе. Что нарушает ею же установленный календарь, когда хочет как следует развлечься. Что она многосильна и многоведуща, но не всесильна и не всеведуща - и потому нуждается в аппаратах церкви и Секретариата. Дориш и сам совсем недавно стал задумываться о том, естественен ли этот порядок. Эти раздумья и привели его по окончании рабочего дня туда, куда он сейчас шел. К заброшенному зданию в саду, окружавшему Главный Храм Деи.
Здание было восьмиугольным, потому что восемь - это число богини, число устойчивости. Восемь дверей было в стенах здания. Дориш открыл одну и вошел в комнату, которая много лет служила камерой, а потом много лет пустовала. Напротив входной двери была еще одна - нарисованная на стене. Дориш сел лицом к изрядно облупившемуся рисунку, прямо на пыльный пол.
- Я совсем не уверен, что стоит начинать здесь, - тихо сказал он нарисованной двери. - Здесь, где так многие потерпели поражение. Но если не здесь - то я вообще не представляю, где.
Дориш вздохнул и начал медленно, нараспев говорить:
Этот мир ослеплен желтым светом короны безумной Богини Беды,
И согнулся под спудом престолов ее королей.
Но когда остывающей полночью звездные тени коснутся воды,
Дарит отдых Луна обессиленной зноем земле*.
На этом месте Дориш поперхнулся и закашлялся. Он впервые произносил эти слова вслух - слова давно забытой еретической песни. Юноша взял себя в руки и продолжил:
Но бывает и так: среди ясного дня в поднебесье взовьется Луна,
Презирая негласную власть вереницы ночей.
И собой, как щитом, лишь на пару мгновений закроет она
Воспаленную землю от жалящих желтых лучей*.
«Приходи, - молча взмолился Дориш. - Приди или открой мне дверь, чтобы я смог прийти к Тебе». И начал последний куплет:
И проступят сквозь марь, словно свежая кровь, среброзвездные очи небес,
И отпустит глаза слепота и саднящая боль.
В час, когда в поединке над миром сойдется за Истину, Веру и Честь
С Беспощадной Богиней сестра, что правит Луной*.
Дверь с легким скрипом приоткрылась, и на пол легла полоска тускло-желтого света. Та самая нарисованная дверь, на которую Дориш смотрел все это время. Юноша вскочил, распахнул ее пошире и решительно шагнул в проем.
Он оказался в другой комнате - небольшой и захламленной. И увидел ту, к которой взывал. Как и ее сестра, она выглядела обычным человеком - обычной красивой человеческой женщиной. Короткие серебристые волосы окружали голову мягким нимбом, элегантной косой челкой спадая на левый глаз. Свободный балахон из серой ткани доходил до колен. Когда женщина повернулась к нему от странного мерцающего экрана, Дориш поклонился и сказал:
- Приветствую тебя, Серебряная.
А затем случилось то, к чему Дориша не подготовила ни служба богине, ни знакомство с другими женщинами. Серебряная мягко и почти бесшумно упала в обморок.
Дориш подхватил ее и перенес на лежанку. Сел рядом, взял за руку.
- Очнись, - тихо попросил он. - Я так долго ждал этого момента. Мне потребовалось так много времени, чтобы решиться. Я долго не мог понять, что же я сделаю - спасу свою любовь или предам ее. И сейчас, когда ты рядом, мне очень нужно с тобой поговорить.
Он не знал, сколько просидел в полутемной тишине, держа в своих ладонях нежную руку, прежде чем почувствовал мягкое пожатие.
- Прости, - тихо сказала Серебряная, приоткрыв глаза. - Так случилось, что я давно забыла о своей божественности. Твой приход вернул мне память, но это было... очень болезненно. Сколько времени прошло там? И сколько осталось вас?
- В нашем мире прошло больше века, Серебряная. И не осталось никого. У тебя там нет последователей.
- Моя сестра всех убила? - Серебряная рывком села на кровати, вырвав у него руку.
- Нет. В физическом смысле - нет. Твоя сестра убила их веру.
- Как... Как она это сделала?
- Когда Дея...
- Кто?!
- Золотая, - поправился Дориш. - Твоя сестра. После своей победы она взяла имя Дея - божественная. Так вот, когда она победила, то объявила тебя Богиней Хаоса. По новой легенде, вы не приходили в мир вместе. Ты была первой, и ты повергла мир в хаос. А потом пришла Дея, победила тебя и установила порядок.
- Полагаю, у сестренки хватило сил сделать так, чтобы этой версии истории поверило большинство? - горько спросила Серебряная. - И чтобы людям стало казаться, что наша война случилась очень давно, и правит Золотая не какое-то жалкое столетие, а почти вечно?
- Именно так, Серебряная.
- Но кто-то же остался?
- Разумеется, у тебя остались последователи. Организованной группой можно противостоять даже божественной воле. Сложно, но можно. Этих людей объявили еретиками и обязали верных выдавать их властям. А пойманных, их рассаживали по одиночным камерам. В каждой камере было две двери - настоящая и нарисованная. Человека оставляли там без еды и воды. И у него оставалось три выхода: докричаться до тебя, умереть от голода и жажды в попытках это сделать, либо отречься и выйти. Выйти на улицу, выйти на свободу, вернуться к семье... ведь отрекшихся не преследовали. Первые пойманные предпочитали умереть, но не сдаться. А потом все больше людей стало выходить из своих камер. Потому что ты ни разу не отозвалась... Так и получилось, что камеры для еретиков по всему миру вот уже двадцать лет пустуют.
Серебряная поднялась с кровати. Взяла со стола бумажную шкатулку, вынула из нее тонкую белую палочку. Вставила один конец палочки между губ, а к другому поднесла небольшую серебристую вещицу, на вершине которой вдруг появился огонек. Богиня подожгла палочку и затянулась дымом.
- Привыкай, - усмехнулась она, когда Дориш поморщился. - Это, конечно, не благовония в храме моей сестры. Но я здесь пристрастилась. Окно открыто, так что потерпишь. Кстати, как тебя зовут?
- Дориш.
- Дориш... В этом мире тоже есть такое имя. Означает - «скорбь». Только оно женское. А боги здесь, наоборот, сплошь мужчины...
Дориш смотрел на Серебряную, не понимая, зачем та все это говорит.
- Прости, это я отвлеклась. - богиня тряхнула головой, словно пытаясь вытрясти из нее лишние мысли. - Тяжело было услышать о том, что случилось с моими верными. Я хочу, чтобы ты знал: я не бросила их. Я просто не могла ответить. Когда сестра вышвырнула меня из нашего мира, я была очень слаба. И больше всего хотела все забыть. За время войны мы с ней обе сотворили множество неприглядных вещей. Страшных и неприглядных. Не знаю, как сестра живет с этой памятью. Для меня она была почти нестерпима. А этот мир - он очень отзывчив к искренним желаниям, и охотно мне помог. Я действительно все забыла и жила обычной человеческой жизнью.
- Люди в этом мире живут сотни лет, не старея? - удивился Дориш.
- Нет, люди здесь не живут столетиями. Но раз в два-три десятка лет я посыпалась в новом месте, с новой биографией, и продолжала жить дальше как обычный человек.
Они помолчали. Палочка в руках Серебряной почти догорела и обожгла ей пальцы. Поморщившись, богиня раздавила ее в стеклянном блюдце с высокими краями.
- Кто же ты, Дориш? - спросила Богиня. - Если ты не мой последователь, то кто?
- Я служу Дее... Золотой, твоей Сестре. Вот уже семь лет. Мы в Секретариате не слишком загружены работой...
- Разумеется. Ты же понял за эти годы, что сестре нужна в первую очередь не ваша работа, а ваша любовь? А еще - восхищение и почитание. Этим вы питаете ее силу.
- Понял, но... ты могла бы меня не перебивать? Ты, конечно, богиня и имеешь право. Но мне и так сложно...
- Прости. Продолжай.
- В общем, у меня появилось много свободного времени, и я начал читать. А закрытая библиотека Секретариата - это скорее склад рукописей, накопившихся за столетие. Я их начал сортировать потихоньку. И наткнулся на протоколы службы, которая работала с еретиками...
- Дориш!
- Прости. Работала с твоими последователями. Это было захватывающее чтение. Как они искали людей, как выслеживали, как развивали сеть осведомителей. Интереснее, чем любой приключенческий роман...
- Дориш!
- Прости. Я просто пытаюсь все честно рассказать. Так вот, прочел я в том числе протоколы допросов. Пересказы того, что говорили о тебе последователи. Что не было никакой борьбы порядка и хаоса. А были две сестры-богини, которые нашли мир, покинутый изначальным творцом. И взялись его обустраивать. И поссорились в процессе. Потому что были не противоположными, но разными.
- И ты поверил? - удивленно спросила Серебряная. - Ты - избранник Золотой, любящий и любимый, - поверил словам моих верных?
Дориш посмотрел ей в глаза - светло-серые, как облачное небо на рассвете.
- Я много лет работал в кофейне, и выслушал там тысячи историй. И знаешь что я понял?
- Что?
- Чем правдивее история - тем меньше в ней пафоса. Нет, я не поверил словам твоих верных сразу и безоговорочно. Но начал задумываться. Задумался и тогда, когда прочел в протоколах нечто, что касалось не прошлого нашего мира, а его будущего...
- Мои предупреждения сестре об опасности искусственного порядка?
- Именно. Рассуждения о том, что нельзя поддерживать порядок в мире силами одного существа, сколь угодно могущественного. И в интересах одного вида, сколь угодно разумного. Я только оттуда и узнал, как это неестественно - дождь и снег, выпадающие строго по календарю. Я же никогда не жил в мире, где бы было иначе.
- А захотел бы? - горько спросила Серебряная.
- Насколько я понимаю, однажды выбор встанет между миром неудобным, но свободным - и концом мира. И мне кажется... я чувствую, что до этого момента осталось совсем немного.
- Это мне ясно, - усмехнулась богиня. - Если бы ты считал, что решать этот вопрос придется твоим внукам, ты бы не пришел ко мне сейчас. Но почему ты думаешь, что времени почти не осталось?
Вместо ответа Дориш достал из нагрудного кармана несколько сложенных листов бумаги и протянул Серебряной.
- Видишь ли, все жалобы на странное - на нарушение календаря, катастрофы, невиданных чудовищ, - они проходят через Секретариат. И я начал эту информацию собирать. Где-то год назад начался рост - неделя за неделей, месяц за месяцем событий становилось все больше, а их последствия - все серьезнее. Потом Деи несколько дней не было в храме, а когда она вернулась - все прекратилось. Как отрезало. Дождь и снег снова идут строго по календарю, никакие чудовища из морей не вылезают, да и сами моря спокойны. Но мне кажется, что это затишье перед бурей.
- Тебе не кажется, - вздохнула Серебряная. - Кстати, данные очень хорошо собраны - понятно, наглядно и исчерпывающе.
- Я говорил, что мы в Секретариате не слишком загружены. Это не значит, что мы там совсем не работаем, - Дориш почувствовал, что он невольно начинает подстраиваться к стилю общения Серебряной. Обращаясь к Дее, он всегда был безгранично уважителен. Все были. Это выходило как-то само собой. А Серебряная язвила и дерзила, и этим провоцировала собеседника. И, кажется, ей понравилось услышать язвительный ответ от него.
- Сколько? - спросил он, возвращаясь к главному, к единственно важному.
- Полгода, - произнесла Серебряная голосом, внезапно ставшим глухим и бесцветным. - Плюс-минус пара недель.
Дориш вздохнул, спрятал лицо в ладони. Потом поднял глаза на Серебряную и решительно сказал:
- Я люблю ее. Дею, Золотую - как ни назови. Я люблю твою сестру. С самого первого мгновения нашей самой первой встречи. И боюсь за нее. Когда подавленная энергия мира прорвется, Дея встанет у нее на пути. Потому что любит и нас, и наш мир. Требует от этого мира определенного порядка - но любит искренне. И скорее умрет, защищая этот порядок, чем отступит. Поэтому я пришел к тебе. Потому что ты единственная, кто может изменить баланс сил.
- Теперь я понимаю, как тебе удалось ко мне пройти, - неожиданно сказала Серебряная. И пояснила, в ответ на удивленный взгляд Дориша: - Видишь ли, я тоже черпаю силы в любви. Но не в любви людей ко мне, а в их любви к тому, что мне дорого. Я учила своих последователей любить наш мир, и эта любовь была основой нашего единства. А с тобой нас объединяет любовь к моей сестре. Да, ты не ослышался. Я ее по-прежнему люблю. Даже после ссоры, войны и изгнания.
- И поможешь?
- Не знаю, - искренне ответила Серебряная. - Пока не знаю, как можно помочь тому, кто помощь принимать не хочет. К тому же за спиной моей сестры множество последователей, а нас с тобой всего двое. Но я попробую. Знать бы еще, с чего начать...
- Это я знаю, - улыбнулся Дориш, который уже давно приметил на столе пачку зерен и турку. - Начать нужно с чашки кофе.
___________________
* Первые три куплета песни Мартиэль «Час Затмения». Текст немного изменен для большего соответствия сюжету рассказа.