Критика "Критики чистого разума" еще более чистым разумом - 14
(1), (2), (3), (4), (5), (6), (7), (8), (9), (10), (11), (12), (13), (14)
Поэтому мы можем утверждать, что вещь-для-человека - то есть то, как существует мир в нашем сознании в качестве феномена этого сознания, СОДЕРЖАТЕЛЬНО тождественен объективному материальному миру. По крайней мере в том, как он нам дан в ощущениях и представлен в формах пространства-времени. Но тождество это вовсе не является полным и тривиальным. Так как, во-первых, наше сознание - это совершенно особая реальность, принципиально отличная от материального мира, и переход между материальным миром и сознанием и обратно есть переход трансцендентный. Во-вторых, все формы восприятия и представления мира в нашем сознании являются нашими, субъективными, человеческими формами - от формы восприятия ощущений до понятий и категорий нашего рассудка и разума. В-третьих, и сама эта картинка, - как феномен нашего сознания, - конечно, уже не есть материальный мир, и принципиально по форме она от него отличается. Наконец, в-четвертых, картинка, которую мы конструируем с помощью разума и рассудка, нам уже не дана как нечто готовое, и конструирование такой картинки (в том числе в науке) уже является сложнейшей задачей, где всегда возможны ошибки, и при этом эта картинка никогда не может быть полной.
А что же вещь-в-себе? В нашей философии, как кажется, необходимость в этом кантианском понятии уже отпала вовсе, ведь там, где у Канта существует вещь-в-себе, у нас уже существуют реальные материальные вещи, объективный материальный мир, вещь-как-материя - и при этом вещи, вполне поддающиеся познанию. Однако я полагаю, что вещь-в-себе все же существует и она все же необходима для нашей философии - в качестве еще одного модуса бытия, помимо вещи-как-материи и вещи-для. И при этом, как и Кант, я полагаю, что именно эта вещь-в-себе и есть причина как вещи-как-материи, то есть бытия материального, так и вещи-для, то есть бытия субъектного и субъективного. Ведь мы даже для самих себя остаемся во многом вещью-в-себе, и мы не знаем ни того, что есть наша мысль, ни того, что такое имманентные законы разума или имманентные законы математики.
Но мы можем утверждать, что целостность материального мира, как и содержательная тождественность этого материального мира, вещи-как-материи, миру субъективному и субъектному, вещи-для, имеют свои причины в том, что оба эти мира «порождены» вещью-в-себе. То есть имеют одну и ту же причину.
У Декарта, - который, как и я, признавал двойственность мира и человека, то есть признавал существование как материального мира, так и мира субъективного, - возникла проблема, как объяснить согласованность его протяженной материальной субстанции с его мыслящей субстанцией. И, как известно, Декарт не нашел ничего лучше, как объяснить эту согласованность «вмешательством Бога». Но Бог - это не философская категория, и если в философии появляется Бог, то это лишь свидетельствует о несостоятельности такой философии.
И в моей философии вещь-в-себе как раз и есть то, что является общей причиной и вещи-для и вещи-как-материи, и что, конечно, содержательно им также тождественно, но что, конечно, не является Богом. Это все тот же мир, как он существует в качестве вещи-для и вещи-в-материи, но в другом, третьем, модусе. И при этом именно этот модус является причиной двух других модусов - примерно как в христианском богословии Бог-Отец есть причина Бога-Сына и Бога-Духа (ведь Бог-Сын от Бога-Отца рождается, а Бог-Дух от Бога-Отца исходит), при том, что Бог един и один и тот же, но в трех разных Ипостасях. И, повторюсь, я полагаю, что наш мир устроен так же - то есть существует в трех разных модусах, в трех принципиально различных онтологических планах, при том, что это один и тот же единый мир, то есть содержательно он тождественен себе во всех трех модусах, хотя это тождество очень нетривиально - как вещь-для принципиально отлична от вещи-в-материи и существует принципиально иначе, но при этом эти два модуса бытия тождественны друг другу и есть один и тот же мир.
Но обо всем об этом мы уже поговорим как-нибудь в другой раз.