5. Воля
PREV | NEXT
содержание
5.4. Бордо или бургундское
«...Я решаю...»
Природа разрыва
Сёрль
Джон Сёрль пишет:
«Существует несколько оснований, влияющих на мое решение, но лишь одно из них реально действует, причем я выбираю то из них, которое будет действующим. Мои представления и желания не являются причинами моего поведения. Скорее я выбираю, в соответствии с каким желанием действовать. Короче говоря, я решаю, какая причина из многих станет действующей». [23, 87]
Если мы демистифицируем процедуру выбора, вводя в рассмотрение механизмы жребия и взвешивания, то этим создаем плацдарм для описания человека, не просто «пребывающего» в мире, но активно выстраивающего линию своей жизни. Нет ничего, что уже не содержалось бы в культуре свободы воли. Тем не менее сложно представить себе отчетливо, с кем же мы имеем дело, когда рассуждаем о существе, произносящем: «...Я решаю...»
Процедура выбора протекает по детерминистическому сценарию. Такова физическая реальность, стоящая за жребием, взвешиванием и практикой индивидуального решения. Однако это не та реальность, которой мы живем. Человеку все видится в ином свете. Будущее для человека представлено как набор возможностей. То, какая возможность в конечном счете будет реализована, зависит от нашей с вами доброй воли. Как говорит старуха-процентщица из «Преступления и наказания»:
«А в том моя добрая воля, батюшка, терпеть или вещь вашу теперь же продать». [10, 124]
Можно было бы назвать реальность альтернативных возможностей иной, мифической реальностью. В таком случае человека можно было бы считать мифическим существом. Выход из этой реальности был бы для человека невозможен.
Является ли эта реальность придуманной, ненастоящей? Почему мы решились назвать ее мифической? Какой смысл мы вкладываем в этот термин? Может быть, эта реальность чем-то «хуже» реальности сталкивающихся бильярдных шаров или «ущербнее» реальности квантовомеханических миров? Не будет торопиться с быстрыми ответами.
Категории, в которых человек осмысляет себя и окружающий его мир, изменяются со временем. Некоторые такие сдвиги зафиксированы историей. Обусловлены ли эти сдвиги усилиями отдельных людей? Иногда у нас появляется желание связать произошедшие перемены с именами известных художников или ученых. Мы также понимаем значительную роль технологии. Проводя те или иные действия, строя ту или иную машину, человек часто сталкивался с новыми для себя пластами реальности, входил в отношения с теми или иными, все более утонченными аспектами мироздания.
Существуют, однако, категории, которые составляют саму суть человеческой природы. Эти категории сложились в ходе эволюции культуры, в результате отбора эффективных совместных деятельностей, независимо от усилий отдельных индивидов. Эти категории оформлены сейчас в знаковом материале. Итогом этой истории стало появление того комплекса культурных практик, который мы связываем с формированием человека. Такова решающая гипотеза нашей книги, которую мы хотели вынести на обсуждение.
Биологическая эволюция ведет к все более сложным формам. Такое усложнение осуществлялось и в ходе эволюции культурных практик. Биологическая эволюция на Земле происходила в определенных условиях, задаваемых химическим составом, ландшафтом и климатом нашей планеты. Культурные практики также эволюционировали в определенных фундаментальных обстоятельствах. Предметом этих практик становились различные вещи. Практики приняли определенную форму. Форма эта обусловлена фундаментальным ландшафтом и задачами, которые решались совместными деятельностями. Человек, таким образом, появился вместе с категориями, посредством которых он осмысливал мир и себя. Здесь мы имеем дело с особого рода реальностью (мир, в котором человек себя нашел), задаваемой итогом культурной эволюции. Поэтому мы называем ее мифической реальностью. Человек нашел себя в своем теле, воспринимающим внешний мир и окруженным волевыми субъектами (такими же, как и он сам), направляющими своими усилиями события в то или иное русло. Это реальность мифа.
Должны ли мы догадываться о квантовомеханических законах, если мы собираемся сконструировать обычные механические часы? Думаю, что у нас нет такой необходимости. Нам достаточно классической механики. Конструируя механические часы, мы не входим в отношения с микроскопическим миром. Категории, в которых человек себя осмысливает, возникли в одной из проекций действительности. Эта проекция была задана характером успешных совместных деятельностей. Позднее были освоены и иные пласты действительности. Возникли и новые категории. Нам, разумеется, хотелось бы понять, как один взгляд на вещи мог бы сочетаться с другим. Представим некоторые возможные модели такого сочетания.
В физике часто одна теория является частным случаем другой. Возможно, что классическая и квантовая механики здесь не самый лучший пример из-за неразрешенных концептуальных проблем квантовой механики. Возьмем СТО (специальную теорию относительности) и механику Ньютона. Механику Ньютона можно вывести из СТО для случая скоростей, значительно меньших скорости света. Можно ли свести подобным образом детерминизм и представление о волевых субъектах? По-видимому, нельзя.
Попытаемся провести другую параллель (и эта модель позаимствована из физики). Какую геометрию имеет пространство, в котором мы живем? На первый взгляд, кажется, что это можно определить с помощью эксперимента. Например, если сумма углов треугольника (три горные вершины) даст 180°, то можно было бы заключить, что пространство евклидово. Однако все оказывается сложнее. Представим себе существ, живущих на сфере (подробно об этом можно прочитать у Рейхенбаха [21, 28]). Если они проведут измерения длины окружности и радиуса ОА (рисунок), то обнаружат, что отношение этих величин меньше, чем 2*pi. Это означало бы, что наши существа живут в сферическом пространстве. Однако мы могли бы объяснить эксперимент по-другому - мы могли бы допустить, что измерительные стержни расширяются по мере приближения к окружности. Таким образом, вопрос о структуре пространства не однозначен. Решение зависит от предварительных соглашений относительно процедуры измерения. Рейхенбах пишет:
[...] «Поиски истины там, где нужны поиски определения, приводят к возникновению псевдопроблем». [21, 33]
В рассмотренном примере мы имеем дело с эквивалентными теориями, рассматривающими данные под разным углом зрения. Это очень изящное отношение между теориями. Нам, разумеется, хотелось бы представить отношение между детерминизмом и теорией волевых субъектов столь же изящным образом. Можем ли мы взять пример с геометрией за образец? Возможно, существуют основания провести тут некоторую аналогию. Отметим только, что человечкам, живущим на сфере, по большому счету без разницы, какой теории придерживаться, так как это не затрагивает их собственную природу. Мы же не могли бы запросто отказаться от представления о волевых субъектах.
Допустим, у меня есть основания отправиться сегодня на загородную прогулку. Для этого мне необходимо успеть на утреннюю электричку. Я могу этого и не делать. Тут нет промежуточных вариантов. Вечером, перебирая события прошедшего дня, я обнаруживаю, что реализовался один из вариантов. Я мог бы рассуждать следующим образом. Я не знаю нейробиологического механизма выбора, который определил мое поведение. Момент формирования намерения практически неуловим. Но, без сомнения, такой механизм существует. Мое поведение было определено уже утром, когда я проснулся, или даже вечером предыдущего дня. Тут нет никакой свободы. О какой ответственности может идти речь? Если мне случится просить у кого-нибудь взаймы, я скажу лишь о том, что тут нет смысла что-нибудь обещать. Деньги либо будут отданы, либо нет. И вопрос этот, в сущности, уже предрешен.
Итак, я мог бы рассуждать описанным выше образом, но не делаю этого. Есть конкретные причины, почему я так не поступаю. Поступая подобным образом, я многое потерял бы. Прежде всего обо мне сказали бы: «Этот человек не отвечает за свои слова. С ним нельзя иметь общих дел». Меня ждала бы незавидная судьба. Такова практическая сторона вопроса. Допустим, я смог бы стоически перенести и этот удар. Я сказал бы себе: «Все было предрешено. Тут ничего нельзя поделать». Ну что же. Это возможная модель поведения. Я мог бы говорить и вести себя подобным образом, но, что интересно, даже в этом случае я не утратил бы опыта свободы. Я не смог бы отказаться от взвешивания оснований. Я не смог бы пренебречь своим видовым поведением.
Мы говорим о практическом аспекте дела. Но даже если бы этой практической стороны не существовало, я все равно пообещал бы вернуть деньги, так как я вовсе не собираюсь отказываться от человеческого в себе. Каждый из нас не только является, но и желает быть человеком. Это похоже на тот стиль поведения, который мы разбирали выше в связи с категорией судьбы.
В начале книги мы поставили вопрос, связанный с формулой Выготского об овладении своим поведением. «Кто овладевает поведением?» Строго говоря, в этом вопросе скрыта некоторая логическая путаница из-за употребляемого здесь слова «кто». Нам не следовало бы использовать в постановке вопроса знаковую сущность, которую мы только собираемся определить в самом ответе. Тем не менее мы попытаемся дать несколько комментариев по поводу этого вопроса. Точнее говоря, мы попытаемся предложить некоторую итоговую формулу, поскольку вся наша книга уже является комментарием по поставленному вопросу.
Кем является выбирающий, бросающий жребий или производящий взвешивание? Что тут можно сказать? Нам кажется, что лучше всего назвать его по имени. Это человек, который обличен в свое тело, имеет свою уникальную биографию и воспринимает внешний мир.
Практика я решил построена, как мы видим, в согласии с протоколом «я». Употребление здесь знака «я» обуславливает включение «решения» в личную историю существа или, как мы говорили выше, обеспечивает присваивание выбора. Это действие, хотя оно и строится по стандартной схеме, все же нельзя поставить в один ряд с другими. Личная история, доведенная до свободы воли, приобретает особенный специфический ракурс. Человек, практикующий свободу воли, по-особому относится к своей жизни. Жизнь становится точкой приложения его усилий, его устремлений и желаний.
содержание
5.4. Бордо или бургундское
«...Я решаю...»
Природа разрыва
Сёрль
Джон Сёрль пишет:
«Существует несколько оснований, влияющих на мое решение, но лишь одно из них реально действует, причем я выбираю то из них, которое будет действующим. Мои представления и желания не являются причинами моего поведения. Скорее я выбираю, в соответствии с каким желанием действовать. Короче говоря, я решаю, какая причина из многих станет действующей». [23, 87]
Если мы демистифицируем процедуру выбора, вводя в рассмотрение механизмы жребия и взвешивания, то этим создаем плацдарм для описания человека, не просто «пребывающего» в мире, но активно выстраивающего линию своей жизни. Нет ничего, что уже не содержалось бы в культуре свободы воли. Тем не менее сложно представить себе отчетливо, с кем же мы имеем дело, когда рассуждаем о существе, произносящем: «...Я решаю...»
Процедура выбора протекает по детерминистическому сценарию. Такова физическая реальность, стоящая за жребием, взвешиванием и практикой индивидуального решения. Однако это не та реальность, которой мы живем. Человеку все видится в ином свете. Будущее для человека представлено как набор возможностей. То, какая возможность в конечном счете будет реализована, зависит от нашей с вами доброй воли. Как говорит старуха-процентщица из «Преступления и наказания»:
«А в том моя добрая воля, батюшка, терпеть или вещь вашу теперь же продать». [10, 124]
Можно было бы назвать реальность альтернативных возможностей иной, мифической реальностью. В таком случае человека можно было бы считать мифическим существом. Выход из этой реальности был бы для человека невозможен.
Является ли эта реальность придуманной, ненастоящей? Почему мы решились назвать ее мифической? Какой смысл мы вкладываем в этот термин? Может быть, эта реальность чем-то «хуже» реальности сталкивающихся бильярдных шаров или «ущербнее» реальности квантовомеханических миров? Не будет торопиться с быстрыми ответами.
Категории, в которых человек осмысляет себя и окружающий его мир, изменяются со временем. Некоторые такие сдвиги зафиксированы историей. Обусловлены ли эти сдвиги усилиями отдельных людей? Иногда у нас появляется желание связать произошедшие перемены с именами известных художников или ученых. Мы также понимаем значительную роль технологии. Проводя те или иные действия, строя ту или иную машину, человек часто сталкивался с новыми для себя пластами реальности, входил в отношения с теми или иными, все более утонченными аспектами мироздания.
Существуют, однако, категории, которые составляют саму суть человеческой природы. Эти категории сложились в ходе эволюции культуры, в результате отбора эффективных совместных деятельностей, независимо от усилий отдельных индивидов. Эти категории оформлены сейчас в знаковом материале. Итогом этой истории стало появление того комплекса культурных практик, который мы связываем с формированием человека. Такова решающая гипотеза нашей книги, которую мы хотели вынести на обсуждение.
Биологическая эволюция ведет к все более сложным формам. Такое усложнение осуществлялось и в ходе эволюции культурных практик. Биологическая эволюция на Земле происходила в определенных условиях, задаваемых химическим составом, ландшафтом и климатом нашей планеты. Культурные практики также эволюционировали в определенных фундаментальных обстоятельствах. Предметом этих практик становились различные вещи. Практики приняли определенную форму. Форма эта обусловлена фундаментальным ландшафтом и задачами, которые решались совместными деятельностями. Человек, таким образом, появился вместе с категориями, посредством которых он осмысливал мир и себя. Здесь мы имеем дело с особого рода реальностью (мир, в котором человек себя нашел), задаваемой итогом культурной эволюции. Поэтому мы называем ее мифической реальностью. Человек нашел себя в своем теле, воспринимающим внешний мир и окруженным волевыми субъектами (такими же, как и он сам), направляющими своими усилиями события в то или иное русло. Это реальность мифа.
Должны ли мы догадываться о квантовомеханических законах, если мы собираемся сконструировать обычные механические часы? Думаю, что у нас нет такой необходимости. Нам достаточно классической механики. Конструируя механические часы, мы не входим в отношения с микроскопическим миром. Категории, в которых человек себя осмысливает, возникли в одной из проекций действительности. Эта проекция была задана характером успешных совместных деятельностей. Позднее были освоены и иные пласты действительности. Возникли и новые категории. Нам, разумеется, хотелось бы понять, как один взгляд на вещи мог бы сочетаться с другим. Представим некоторые возможные модели такого сочетания.
В физике часто одна теория является частным случаем другой. Возможно, что классическая и квантовая механики здесь не самый лучший пример из-за неразрешенных концептуальных проблем квантовой механики. Возьмем СТО (специальную теорию относительности) и механику Ньютона. Механику Ньютона можно вывести из СТО для случая скоростей, значительно меньших скорости света. Можно ли свести подобным образом детерминизм и представление о волевых субъектах? По-видимому, нельзя.
Попытаемся провести другую параллель (и эта модель позаимствована из физики). Какую геометрию имеет пространство, в котором мы живем? На первый взгляд, кажется, что это можно определить с помощью эксперимента. Например, если сумма углов треугольника (три горные вершины) даст 180°, то можно было бы заключить, что пространство евклидово. Однако все оказывается сложнее. Представим себе существ, живущих на сфере (подробно об этом можно прочитать у Рейхенбаха [21, 28]). Если они проведут измерения длины окружности и радиуса ОА (рисунок), то обнаружат, что отношение этих величин меньше, чем 2*pi. Это означало бы, что наши существа живут в сферическом пространстве. Однако мы могли бы объяснить эксперимент по-другому - мы могли бы допустить, что измерительные стержни расширяются по мере приближения к окружности. Таким образом, вопрос о структуре пространства не однозначен. Решение зависит от предварительных соглашений относительно процедуры измерения. Рейхенбах пишет:
[...] «Поиски истины там, где нужны поиски определения, приводят к возникновению псевдопроблем». [21, 33]
В рассмотренном примере мы имеем дело с эквивалентными теориями, рассматривающими данные под разным углом зрения. Это очень изящное отношение между теориями. Нам, разумеется, хотелось бы представить отношение между детерминизмом и теорией волевых субъектов столь же изящным образом. Можем ли мы взять пример с геометрией за образец? Возможно, существуют основания провести тут некоторую аналогию. Отметим только, что человечкам, живущим на сфере, по большому счету без разницы, какой теории придерживаться, так как это не затрагивает их собственную природу. Мы же не могли бы запросто отказаться от представления о волевых субъектах.
Допустим, у меня есть основания отправиться сегодня на загородную прогулку. Для этого мне необходимо успеть на утреннюю электричку. Я могу этого и не делать. Тут нет промежуточных вариантов. Вечером, перебирая события прошедшего дня, я обнаруживаю, что реализовался один из вариантов. Я мог бы рассуждать следующим образом. Я не знаю нейробиологического механизма выбора, который определил мое поведение. Момент формирования намерения практически неуловим. Но, без сомнения, такой механизм существует. Мое поведение было определено уже утром, когда я проснулся, или даже вечером предыдущего дня. Тут нет никакой свободы. О какой ответственности может идти речь? Если мне случится просить у кого-нибудь взаймы, я скажу лишь о том, что тут нет смысла что-нибудь обещать. Деньги либо будут отданы, либо нет. И вопрос этот, в сущности, уже предрешен.
Итак, я мог бы рассуждать описанным выше образом, но не делаю этого. Есть конкретные причины, почему я так не поступаю. Поступая подобным образом, я многое потерял бы. Прежде всего обо мне сказали бы: «Этот человек не отвечает за свои слова. С ним нельзя иметь общих дел». Меня ждала бы незавидная судьба. Такова практическая сторона вопроса. Допустим, я смог бы стоически перенести и этот удар. Я сказал бы себе: «Все было предрешено. Тут ничего нельзя поделать». Ну что же. Это возможная модель поведения. Я мог бы говорить и вести себя подобным образом, но, что интересно, даже в этом случае я не утратил бы опыта свободы. Я не смог бы отказаться от взвешивания оснований. Я не смог бы пренебречь своим видовым поведением.
Мы говорим о практическом аспекте дела. Но даже если бы этой практической стороны не существовало, я все равно пообещал бы вернуть деньги, так как я вовсе не собираюсь отказываться от человеческого в себе. Каждый из нас не только является, но и желает быть человеком. Это похоже на тот стиль поведения, который мы разбирали выше в связи с категорией судьбы.
В начале книги мы поставили вопрос, связанный с формулой Выготского об овладении своим поведением. «Кто овладевает поведением?» Строго говоря, в этом вопросе скрыта некоторая логическая путаница из-за употребляемого здесь слова «кто». Нам не следовало бы использовать в постановке вопроса знаковую сущность, которую мы только собираемся определить в самом ответе. Тем не менее мы попытаемся дать несколько комментариев по поводу этого вопроса. Точнее говоря, мы попытаемся предложить некоторую итоговую формулу, поскольку вся наша книга уже является комментарием по поставленному вопросу.
Кем является выбирающий, бросающий жребий или производящий взвешивание? Что тут можно сказать? Нам кажется, что лучше всего назвать его по имени. Это человек, который обличен в свое тело, имеет свою уникальную биографию и воспринимает внешний мир.
Практика я решил построена, как мы видим, в согласии с протоколом «я». Употребление здесь знака «я» обуславливает включение «решения» в личную историю существа или, как мы говорили выше, обеспечивает присваивание выбора. Это действие, хотя оно и строится по стандартной схеме, все же нельзя поставить в один ряд с другими. Личная история, доведенная до свободы воли, приобретает особенный специфический ракурс. Человек, практикующий свободу воли, по-особому относится к своей жизни. Жизнь становится точкой приложения его усилий, его устремлений и желаний.