Тарас Созонтов (А.П.Хорошхин). Гурьев городок
Тарас Созонтов. Гурьев городок (нравоописательный и статистический очерк) // Московские ведомости. 1861. № 222 (12 октября).
Набережная Гурьева. Поль Лаббе, 1898
Гурьев городок. В журналах и газетах встречаются известия и письма с разных концов России; но никто еще, кажется, не говорил в газетах о Гурьеве городке Оренбургской губернии.
Гурьев основан в первой половине XVII века; но в котором именно году, неизвестно. Земляк мой, г. Железнов, говорит, что Гурьев основан между 1640 и 1645 гг. [Железнов, «Уральцы», ч. II, стр. 6.]; Жуковский (чиновник особых поручений Оренб. губернатора, издавший в 1832 г. «Краткое обозрение достопамятных событий Оренбургского края») отодвигает время основания Гурьева к 1662 году.
Гурьев основан на правом берегу Урала, в 16-ти верстах от устья этой реки «рыбопромышленником, русским купцом Михаилом Гурьевым; но в старину, вплоть до XVIII столетия, он именовался Яицким городком или городком при устье Яика, а иногда и Каменным городком [Там же.]. Паллас, путешествовавший по Земле Яицких казаков в 1769 г., упоминает о Гурьеве. Он называет Гурьев крепостью правильною и хорошо устроенною». «Сия крепость (говорит Паллас) состоит из толстой четвероугольной стены, на углах которой находятся бастионы… Гарнизон тогда состоял из роты пехоты [«До 1753 года Гурьев городок состоял в ведении Астраханской губер., а в этом году он перешел в состав Оренбургской, именно в ведомство уральских (тогда еще яицких) казаков. С этого уже времени и стали селиться в нем уральцы; а дотоле они имели тут временное пребывание, посылаясь по наряду от войска в помощь тамошнему гарнизону, состоявшему из регулярных солдат». Железнов, Уральцы, часть II, стр. 66.] и 60 человек казаков, и кроме оных живет там несколько астраханских купцов и ремесленников [Паллас, часть I, стр. 617 и 618.]».
Настоящий город расположен на месте прежней крепости, срытой, как говорит предание, в 30-х годах нынешнего столетия. На след ее наводит возвышенная местность и выдавшийся из земли кирпич, составлявший основание стены, упоминаемой Палласом.
Во всю длину города, с севера на юг, по берегу Урала идет набережная, застроенная, как и весь вообще Гурьев, сосновыми и редко каменными домами, домиками и глиняными избушками самых причудливых и разнообразных форм. На одной из площадей стоит каменная церковь старинной постройки, очень темная и тесная. Ее охраняют симметрически расставленные по разным направлениям чугунные пушки и пирамиды покрытых ржавчиной ядер - это памятники старых годов, когда на другом берегу Урала, там, где теперь сотни мирных кибиток, рыскали киргизы, угрожая пленом и рабством, а на стенах крепости стоял напудренный солдат, оглашая окрестные камыши и топи однообразным «слушай!..»
Гурьев. Никольский собор
Теперь Гурьев управляется начальником, присылаемым из Уральска по назначению наказного атамана Уральского войска. Гарнизон, называемый Гурьевской линейной командой, состоит из 200 казаков, содержащих караулы в городе и посты на берегу моря, а равно и в самом море на судах и лодках по южной границе наших морских дач.
Постоянного населения в Гурьеве до 2 т. обоего пола. Большинство - христиане, преимущественно старообрядцы, незначительная часть магометане, имеющие мечеть. Население это увеличивается от наезда торгующих скотом и рыбою, потом снова, когда торговля прекращается, входит в свои пределы.
Гурьев. Мазанки (саманные дома). В. А. Нечаев, ок. 1895-1905
В 1858 году в Гурьеве открыто училище; теперь в нем до 50 мальчиков всех сословий, населяющих город. Чтение, письмо, арифметика и священная история составляют курс наук Гурьевского училища. При училище есть жалкая библиотека и маленькая коллекция местных птиц и пресмыкающихся.
Ниже Гурьева, на берегу Урала, находятся 2 хлебных магазина, арсенал и пороховой выход; выше города, по Уралу же, стоит винный подвал с бочками спирта для команд, проходящих через Гурьев в форт Александровский (бывшее Новопетровское укрепление), на Мангишлаке.
Вот и все достопримечательности Гурьева городка.
Почти все ремесленники и мелкие торговцы или астраханцы, или татары, или, наконец, приезжие из Уральска.
В одном, довольно порядочном, магазине и 15-20 лавках Гурьева можно найти почти все необходимое, конечно, не таких качеств, как где-либо в другом месте, но для здешнего далекого уголка и это составляет уже многое. На безрыбье и рак - рыба! Товары, впрочем, сбываются очень скоро; даже табак, эта проклятая, по мнению старообрядцев, трава, - и тот идет… Молодое поколение казаков, забыв наставления фанатиков - дедов и бабушек, с ожесточением жжет проклятое зелье.
Против города, на другом берегу Урала, расположен меновой двор; он обстроен со всех сторон, в виде продолговатого прямоугольника, 30 и 40 анбарами для складки хлеба и товаров, составляющими собственность богатых казаков, и несколькими лавками, принадлежащими тем же казакам, но отданными в наем татарам-торговцам. Анбары и лавки эти сколочены из сосновых досок и покрыты камышом, связанным в пучки. Почти все эти здания ветхи.
Между городом и меновым двором существует постоянное сообщение на паромах и лодках, и киргизы, киргизки, татары, казачки и казаки, конные и пешие, десятками переезжают с одного берега на другой за тем и за другим…
Татары, торговцы на меновом дворе, продают и меняют на кожи киргизам: деревянные лопаты, чугун в деле, мотыги, скипидар, купорос, разные дешевенькие женские украшения и другие товары.
Главные статьи здешней оптовой торговли суть хлеб, скот и рыба. Хлеб привозится из Астрахани на судах и лодках, принадлежащих гурьевским обывателям. Суда и лодки отправляются ими ежедневно, но не за одинаковым количеством хлеба. Это зависит от того, как выгоден был сбыт хлеба в предыдущем году; зависит это также и от цен на хлеб на месте его покупки. Всякий не находящийся на действительной службе казак, всякая женщина, имеющие свои лодки, ездят по нескольку раз в году в Астрахань или за подрядом, или за хлебом для себя.
Суда и лодки выгружаются в пристанях на проранах (рукавах Урала при устьях) Плотовом и Ракушечьем, но Ракушечья пристань не совсем удобна: во время прибыли воды от горных ветров, или, как говорят здесь, моряны, хлеб, сложенный на берегу в ожидании перевоза, бывает затопляем.
Но недобросовестные из хозяев этой испорченной муки перебивают ее в другие кули и, пользуясь простотою киргиз, продают наравне с прочею, хорошею мукой. Портится от прилива воды и дорога и затрудняет перевоз хлеба в город, на меновой двор. За перевозку каждого куля берут 10, 12 и даже 15 коп. сер.
Сбыт хлеба довольно значителен. В 1855 г. куплено в Астрахани и выменяно в Гурьеве на скот, сырые кожи, кошмы и другие товары пшеничной и ржаной муки на 58.329 р. сер.
В 1856 - 74.894,
1857 - 48.738,
1858 - 68.324,
1859 - 32.965,
1860 - 42.072,
1861 - 26.996.
Итак, хлеб покупается на деньги в Астрахани и меняется в Гурьеве на скот. Меною, кроме войсковых капиталистов, занимаются и иногородные, а также и приезжающие из Уральска приказчики скотопромышленников.
Мена производится с киргизами адайского, исыкова, тазова, черкесского и друг. соседственных родов. Они приезжают и прикочевывают к городку в сентябре; для мены или продажи ими пригоняются лошади, верблюды, бараны и рогатый скот.
Самая сильная торговля и мена производятся в октябре и ноябре, во время плавенного рыболовства, когда оживляется и весь здешний край на 50 верст кругом. В Гурьеве в это время бывает ярмарка [Разрешена на общих основаниях в 1859 году.] и большой съезд купцов с красным и другими товарами из Уральска и Саратова.
Цены на баранов не одинаковы; они зависят от степени суровости зимы, от большего или меньшего недостатка в хлебе между киргизами. В суровые зимы, когда баран гибнет от холода и, по бесплодию страны, от голода, Киргиз спешит сбыть его богачу скотопромышленнику; этот последний действует по произволу… Так, в конце прошлого и в начале нынешнего годов за четверть муки брали 4, 5 больших баранов, а деньгами 18, 20 и даже 25 р. сер. Цены безбожные! Наконец весь запас хлеба истощился, и продавать было нечего! Киргизы метались как угорелые и партиями покупали по четверти муки; на месте же покупки делили ее чашками, и спешили в свои дырявые кибитки за тем, чтобы через два дня снова тащить в Гурьев последнего барана… Да и вся линия форпостов (по Уралу) сильно терпела недостаток в хлебе; но русским помогли казенные запасы и жертвования добрых людей, а киргизам… Они отдавали последнее, а постники-богачи без зазрения совести клали это последнее в карман…
Незнакомый с рыбной торговлей, я не буду говорить о ней ничего, кроме того, что рыба, после каждого рыболовства, покупается в Гурьеве иногородными торговцами и казаками, и огромные обозы осенью и зимой ходят между Москвою и Гурьевом, через Самару и Уральск. Кроме этого, открыли новый, более легкий и выгодный путь для сбыта рыбы - морем в Астрахань и потом далее Волгою.
Вообще, торговля здешнего далекого и малонаселенного края значительна… да и как не быть ей значительной, когда жители преданы ей душой и телом, помешаны на приобретениях и бредят баранами и мукой, как янки бредят долларами!.. Но зато какая резкая противоложность между теми и другими в духовном отношении, в образовании и понятиях! Впрочем, стесненные обычаями и уставами старообрядства, гурьевцы все-таки сделали маленький, куриный шаг вперед…
Общество Гурьева городка состоит из нескольких семейств казачьих и иногородных чиновников и лиц торгового сословия. Нисколько не чуждаясь друг друга (это уже успех!), они не могут все-таки назваться обществом в полном смысле этого слова, обществом, в котором проявлялась бы жизнь… нет, они спят духовно и телесно, а если бодрствуют, то над баранами и кулями с мукой. С удовольствием глядел я в прошлую зиму на зачатки проявления гурьевской общественной жизни в клубах и даже… литературных вечерах… Но женщины (я разумею жен чиновников и войсковых капиталистов), женщины, как и всегда, по непреложному убеждению, что все новое - грех, редко принимали участие в этих собраниях; а если и посещали их, то сидели чинно, молча, запасаясь материалами для сплетен и пересудов и твердо помня наставления своих уже отживших матерей и бабушек, завещавших в огромной массе разнородных, своеобразных нравственных афоризмов средства солить арбузы и подкрашивать сандальным деревом выносившийся сарафан; другие молчали потому, что они робки от природы, да и в обществе никогда не бывали и танцовать не умеют, а бесцеремонный муж приказал одеваться…
М. Ф. Чернышев (?). Дом уральского казака в Гурьеве городке. 1850
Оживить этих полусонных и при малейшем слове незнакомого человека краснеющих дам некому, да и трудно: они как будто связаны, запуганы - обстоятельство, в основании которого лежит особенность нашей полутатарской касты и старинное воспитание. При всем этом и кавалеры предпочитают беседе с ними буфет, игру в карты и курение папирос, благо есть возможность и удобный случай наглотаться крепкого дыма фабрики Алек. Миллера и других производителей этого продукта. Последнее удовольствие особенно уважается 18-летними юношами-казаками, сыновьями богатых родителей, разрешивших сынкам своим посещать собрания… (Заметьте, что и это уже успех!) В зале царствует молчание. Несколько дам решились… о, скандал! танцовать, и танцовали!.. Да это смертный грех! «Вера мутилась, - говорила мне одна старушка, - антихрист-собака недалеко, в писании сказано: когда, дескать, настанет время пришествия антихриста, тогда будут конские рыскания и фонари на улицах…» «Ну, фонари - вещь новая, а конские рыскания - что такое?» - подумает читатель. Это катанье в экипажах но улицам… «Да ведь это было и в старину», - возражает читатель. Как не быть - было, подтверждаю я, да ведь писанию-то все-таки надо верить… «Девку нельзя отличить от бабы, на всех шляпки! - продолжала старушка. - Нет, вера мутилась! Ходят в тиятр да пляшут, а шишмары (злые духи) летают над вами да пишут ваши деяния…» И вот на таких-то основаниях и зиждятся до сих пор предрассудки и чудовищно нелепые взгляды на самые обыкновенные поступки, слова и обычаи обыкновенных людей! Ревнители старины, по моему мнению, люди решительно необыкновенные: они помешаны на соблюдении только наружных обрядов и уставов своей секты, и только в этих обрядах ищут они всех благ будущей жизни…
Никакой пользы не принес гурьевскому обществу и литературный вечер… Собрались 2-3 дамы, не уралки, 2-3 чиновника… Читали «Ревизора». Удивительно смешно!.. Но и смеяться-то помешали: в самом разгаре чтения и веселья ворвался пьяный чиновник… Вечера пошли прахом.
Журналы выписываются, но получаются, по отдаленности места, к стыду редакций или почты, неаккуратно и читаются вяло. Да и читать-то некогда: надо идти на меновой двор, сходить к приятелю передать впечатления вчерашнего преферанса и выпивки…
Сад в окрестностях Гурьева. Поль Лаббе, 1898
В полверсте от города, вниз по Уралу, разведен на войсковую сумму сад. Назначение его, как места общественного гулянья, не оправдалось… И стоит садик пустехонек! А погулять есть где! Дорожки гладки, деревья тенисты, да и воздух после атмосферы анбаров, наполненных кожами, овчинами, мукой и балыками, покажется лучше… но нет, никого не увидите в саду! Да и кроме казенного сада, по обоим берегам Урала много обывательских садов, а редко встретишь в них посетителя. А чего нет в тех садах! И сливы, и виноград всех сортов, и яблоки, и все это на открытом воздухе! И кого же увидишь иногда в саду? караульщика-киргиза чуть не в костюме праотца Адама, с дубиной в руках!.. Спит Гурьев городок, общественная жизнь нетронута. Положим, правильно и здраво развиться в гурьевском обществе нельзя; но, бросив предрассудки, можно хотя немного научиться здраво мыслить и заменять отжившие взгляды на вещи общепонятной, житейской логикой, лишь бы был руководитель, здравомыслящий человек… Впрочем, загрубевшие предрассудки и убеждения и в обыкновенных-то людях трудно вырабатываются, а в фанатиках старообрядцах…
Гурьевские богачи (я говорю с исключениями) строго держат посты, безбожно наживаются на счет киргизов… В особенности один - его знает все наше войско. Народ не любит этого человека и глубоко верит, что у него есть чугунная медаль в 2 пуда за воспомоществование бедным…
Нравы гурьевского простонародья имеют много темных сторон. «Жене да лошади никогда не верь, а ушабай их чаще!» - слыхал я в Гурьеве от казаков; а простой русский человек никогда не пустит слово без причины, на ветер.
В Гурьеве - 2 кабака, с плохой водкой, погребок, сносная гостинница - притон всех, даже женатых, жаждущих каких бы то ни было наслаждений…
Надеюсь, что этого довольно для того, чтобы закончить сказание о нравах Гурьева городка и даже о самом Гурьеве городке. Тарас Сазонтов. 1861. Уральск.
(Из письма в редакцию Моск. вед.)
Материалы о Гурьеве и других населенных пунктах Уральской области:
http://rus-turk.livejournal.com/571614.html
Другие произведения А. П. Хорошхина:
• Нечто о Гурьевской дистанции Уральского казачьего войска
• Икан (В степи широкой под Иканом…)
• Воспоминания о Хиве
• Рабы-персияне в Хивинском ханстве
• Несколько заметок по поводу книги Вамбери «Путешествие по Средней Азии» (отрывок)
Набережная Гурьева. Поль Лаббе, 1898
Гурьев городок. В журналах и газетах встречаются известия и письма с разных концов России; но никто еще, кажется, не говорил в газетах о Гурьеве городке Оренбургской губернии.
Гурьев основан в первой половине XVII века; но в котором именно году, неизвестно. Земляк мой, г. Железнов, говорит, что Гурьев основан между 1640 и 1645 гг. [Железнов, «Уральцы», ч. II, стр. 6.]; Жуковский (чиновник особых поручений Оренб. губернатора, издавший в 1832 г. «Краткое обозрение достопамятных событий Оренбургского края») отодвигает время основания Гурьева к 1662 году.
Гурьев основан на правом берегу Урала, в 16-ти верстах от устья этой реки «рыбопромышленником, русским купцом Михаилом Гурьевым; но в старину, вплоть до XVIII столетия, он именовался Яицким городком или городком при устье Яика, а иногда и Каменным городком [Там же.]. Паллас, путешествовавший по Земле Яицких казаков в 1769 г., упоминает о Гурьеве. Он называет Гурьев крепостью правильною и хорошо устроенною». «Сия крепость (говорит Паллас) состоит из толстой четвероугольной стены, на углах которой находятся бастионы… Гарнизон тогда состоял из роты пехоты [«До 1753 года Гурьев городок состоял в ведении Астраханской губер., а в этом году он перешел в состав Оренбургской, именно в ведомство уральских (тогда еще яицких) казаков. С этого уже времени и стали селиться в нем уральцы; а дотоле они имели тут временное пребывание, посылаясь по наряду от войска в помощь тамошнему гарнизону, состоявшему из регулярных солдат». Железнов, Уральцы, часть II, стр. 66.] и 60 человек казаков, и кроме оных живет там несколько астраханских купцов и ремесленников [Паллас, часть I, стр. 617 и 618.]».
Настоящий город расположен на месте прежней крепости, срытой, как говорит предание, в 30-х годах нынешнего столетия. На след ее наводит возвышенная местность и выдавшийся из земли кирпич, составлявший основание стены, упоминаемой Палласом.
Во всю длину города, с севера на юг, по берегу Урала идет набережная, застроенная, как и весь вообще Гурьев, сосновыми и редко каменными домами, домиками и глиняными избушками самых причудливых и разнообразных форм. На одной из площадей стоит каменная церковь старинной постройки, очень темная и тесная. Ее охраняют симметрически расставленные по разным направлениям чугунные пушки и пирамиды покрытых ржавчиной ядер - это памятники старых годов, когда на другом берегу Урала, там, где теперь сотни мирных кибиток, рыскали киргизы, угрожая пленом и рабством, а на стенах крепости стоял напудренный солдат, оглашая окрестные камыши и топи однообразным «слушай!..»
Гурьев. Никольский собор
Теперь Гурьев управляется начальником, присылаемым из Уральска по назначению наказного атамана Уральского войска. Гарнизон, называемый Гурьевской линейной командой, состоит из 200 казаков, содержащих караулы в городе и посты на берегу моря, а равно и в самом море на судах и лодках по южной границе наших морских дач.
Постоянного населения в Гурьеве до 2 т. обоего пола. Большинство - христиане, преимущественно старообрядцы, незначительная часть магометане, имеющие мечеть. Население это увеличивается от наезда торгующих скотом и рыбою, потом снова, когда торговля прекращается, входит в свои пределы.
Гурьев. Мазанки (саманные дома). В. А. Нечаев, ок. 1895-1905
В 1858 году в Гурьеве открыто училище; теперь в нем до 50 мальчиков всех сословий, населяющих город. Чтение, письмо, арифметика и священная история составляют курс наук Гурьевского училища. При училище есть жалкая библиотека и маленькая коллекция местных птиц и пресмыкающихся.
Ниже Гурьева, на берегу Урала, находятся 2 хлебных магазина, арсенал и пороховой выход; выше города, по Уралу же, стоит винный подвал с бочками спирта для команд, проходящих через Гурьев в форт Александровский (бывшее Новопетровское укрепление), на Мангишлаке.
Вот и все достопримечательности Гурьева городка.
Почти все ремесленники и мелкие торговцы или астраханцы, или татары, или, наконец, приезжие из Уральска.
В одном, довольно порядочном, магазине и 15-20 лавках Гурьева можно найти почти все необходимое, конечно, не таких качеств, как где-либо в другом месте, но для здешнего далекого уголка и это составляет уже многое. На безрыбье и рак - рыба! Товары, впрочем, сбываются очень скоро; даже табак, эта проклятая, по мнению старообрядцев, трава, - и тот идет… Молодое поколение казаков, забыв наставления фанатиков - дедов и бабушек, с ожесточением жжет проклятое зелье.
Против города, на другом берегу Урала, расположен меновой двор; он обстроен со всех сторон, в виде продолговатого прямоугольника, 30 и 40 анбарами для складки хлеба и товаров, составляющими собственность богатых казаков, и несколькими лавками, принадлежащими тем же казакам, но отданными в наем татарам-торговцам. Анбары и лавки эти сколочены из сосновых досок и покрыты камышом, связанным в пучки. Почти все эти здания ветхи.
Между городом и меновым двором существует постоянное сообщение на паромах и лодках, и киргизы, киргизки, татары, казачки и казаки, конные и пешие, десятками переезжают с одного берега на другой за тем и за другим…
Татары, торговцы на меновом дворе, продают и меняют на кожи киргизам: деревянные лопаты, чугун в деле, мотыги, скипидар, купорос, разные дешевенькие женские украшения и другие товары.
Главные статьи здешней оптовой торговли суть хлеб, скот и рыба. Хлеб привозится из Астрахани на судах и лодках, принадлежащих гурьевским обывателям. Суда и лодки отправляются ими ежедневно, но не за одинаковым количеством хлеба. Это зависит от того, как выгоден был сбыт хлеба в предыдущем году; зависит это также и от цен на хлеб на месте его покупки. Всякий не находящийся на действительной службе казак, всякая женщина, имеющие свои лодки, ездят по нескольку раз в году в Астрахань или за подрядом, или за хлебом для себя.
Суда и лодки выгружаются в пристанях на проранах (рукавах Урала при устьях) Плотовом и Ракушечьем, но Ракушечья пристань не совсем удобна: во время прибыли воды от горных ветров, или, как говорят здесь, моряны, хлеб, сложенный на берегу в ожидании перевоза, бывает затопляем.
Но недобросовестные из хозяев этой испорченной муки перебивают ее в другие кули и, пользуясь простотою киргиз, продают наравне с прочею, хорошею мукой. Портится от прилива воды и дорога и затрудняет перевоз хлеба в город, на меновой двор. За перевозку каждого куля берут 10, 12 и даже 15 коп. сер.
Сбыт хлеба довольно значителен. В 1855 г. куплено в Астрахани и выменяно в Гурьеве на скот, сырые кожи, кошмы и другие товары пшеничной и ржаной муки на 58.329 р. сер.
В 1856 - 74.894,
1857 - 48.738,
1858 - 68.324,
1859 - 32.965,
1860 - 42.072,
1861 - 26.996.
Итак, хлеб покупается на деньги в Астрахани и меняется в Гурьеве на скот. Меною, кроме войсковых капиталистов, занимаются и иногородные, а также и приезжающие из Уральска приказчики скотопромышленников.
Мена производится с киргизами адайского, исыкова, тазова, черкесского и друг. соседственных родов. Они приезжают и прикочевывают к городку в сентябре; для мены или продажи ими пригоняются лошади, верблюды, бараны и рогатый скот.
Самая сильная торговля и мена производятся в октябре и ноябре, во время плавенного рыболовства, когда оживляется и весь здешний край на 50 верст кругом. В Гурьеве в это время бывает ярмарка [Разрешена на общих основаниях в 1859 году.] и большой съезд купцов с красным и другими товарами из Уральска и Саратова.
Цены на баранов не одинаковы; они зависят от степени суровости зимы, от большего или меньшего недостатка в хлебе между киргизами. В суровые зимы, когда баран гибнет от холода и, по бесплодию страны, от голода, Киргиз спешит сбыть его богачу скотопромышленнику; этот последний действует по произволу… Так, в конце прошлого и в начале нынешнего годов за четверть муки брали 4, 5 больших баранов, а деньгами 18, 20 и даже 25 р. сер. Цены безбожные! Наконец весь запас хлеба истощился, и продавать было нечего! Киргизы метались как угорелые и партиями покупали по четверти муки; на месте же покупки делили ее чашками, и спешили в свои дырявые кибитки за тем, чтобы через два дня снова тащить в Гурьев последнего барана… Да и вся линия форпостов (по Уралу) сильно терпела недостаток в хлебе; но русским помогли казенные запасы и жертвования добрых людей, а киргизам… Они отдавали последнее, а постники-богачи без зазрения совести клали это последнее в карман…
Незнакомый с рыбной торговлей, я не буду говорить о ней ничего, кроме того, что рыба, после каждого рыболовства, покупается в Гурьеве иногородными торговцами и казаками, и огромные обозы осенью и зимой ходят между Москвою и Гурьевом, через Самару и Уральск. Кроме этого, открыли новый, более легкий и выгодный путь для сбыта рыбы - морем в Астрахань и потом далее Волгою.
Вообще, торговля здешнего далекого и малонаселенного края значительна… да и как не быть ей значительной, когда жители преданы ей душой и телом, помешаны на приобретениях и бредят баранами и мукой, как янки бредят долларами!.. Но зато какая резкая противоложность между теми и другими в духовном отношении, в образовании и понятиях! Впрочем, стесненные обычаями и уставами старообрядства, гурьевцы все-таки сделали маленький, куриный шаг вперед…
Общество Гурьева городка состоит из нескольких семейств казачьих и иногородных чиновников и лиц торгового сословия. Нисколько не чуждаясь друг друга (это уже успех!), они не могут все-таки назваться обществом в полном смысле этого слова, обществом, в котором проявлялась бы жизнь… нет, они спят духовно и телесно, а если бодрствуют, то над баранами и кулями с мукой. С удовольствием глядел я в прошлую зиму на зачатки проявления гурьевской общественной жизни в клубах и даже… литературных вечерах… Но женщины (я разумею жен чиновников и войсковых капиталистов), женщины, как и всегда, по непреложному убеждению, что все новое - грех, редко принимали участие в этих собраниях; а если и посещали их, то сидели чинно, молча, запасаясь материалами для сплетен и пересудов и твердо помня наставления своих уже отживших матерей и бабушек, завещавших в огромной массе разнородных, своеобразных нравственных афоризмов средства солить арбузы и подкрашивать сандальным деревом выносившийся сарафан; другие молчали потому, что они робки от природы, да и в обществе никогда не бывали и танцовать не умеют, а бесцеремонный муж приказал одеваться…
М. Ф. Чернышев (?). Дом уральского казака в Гурьеве городке. 1850
Оживить этих полусонных и при малейшем слове незнакомого человека краснеющих дам некому, да и трудно: они как будто связаны, запуганы - обстоятельство, в основании которого лежит особенность нашей полутатарской касты и старинное воспитание. При всем этом и кавалеры предпочитают беседе с ними буфет, игру в карты и курение папирос, благо есть возможность и удобный случай наглотаться крепкого дыма фабрики Алек. Миллера и других производителей этого продукта. Последнее удовольствие особенно уважается 18-летними юношами-казаками, сыновьями богатых родителей, разрешивших сынкам своим посещать собрания… (Заметьте, что и это уже успех!) В зале царствует молчание. Несколько дам решились… о, скандал! танцовать, и танцовали!.. Да это смертный грех! «Вера мутилась, - говорила мне одна старушка, - антихрист-собака недалеко, в писании сказано: когда, дескать, настанет время пришествия антихриста, тогда будут конские рыскания и фонари на улицах…» «Ну, фонари - вещь новая, а конские рыскания - что такое?» - подумает читатель. Это катанье в экипажах но улицам… «Да ведь это было и в старину», - возражает читатель. Как не быть - было, подтверждаю я, да ведь писанию-то все-таки надо верить… «Девку нельзя отличить от бабы, на всех шляпки! - продолжала старушка. - Нет, вера мутилась! Ходят в тиятр да пляшут, а шишмары (злые духи) летают над вами да пишут ваши деяния…» И вот на таких-то основаниях и зиждятся до сих пор предрассудки и чудовищно нелепые взгляды на самые обыкновенные поступки, слова и обычаи обыкновенных людей! Ревнители старины, по моему мнению, люди решительно необыкновенные: они помешаны на соблюдении только наружных обрядов и уставов своей секты, и только в этих обрядах ищут они всех благ будущей жизни…
Никакой пользы не принес гурьевскому обществу и литературный вечер… Собрались 2-3 дамы, не уралки, 2-3 чиновника… Читали «Ревизора». Удивительно смешно!.. Но и смеяться-то помешали: в самом разгаре чтения и веселья ворвался пьяный чиновник… Вечера пошли прахом.
Журналы выписываются, но получаются, по отдаленности места, к стыду редакций или почты, неаккуратно и читаются вяло. Да и читать-то некогда: надо идти на меновой двор, сходить к приятелю передать впечатления вчерашнего преферанса и выпивки…
Сад в окрестностях Гурьева. Поль Лаббе, 1898
В полверсте от города, вниз по Уралу, разведен на войсковую сумму сад. Назначение его, как места общественного гулянья, не оправдалось… И стоит садик пустехонек! А погулять есть где! Дорожки гладки, деревья тенисты, да и воздух после атмосферы анбаров, наполненных кожами, овчинами, мукой и балыками, покажется лучше… но нет, никого не увидите в саду! Да и кроме казенного сада, по обоим берегам Урала много обывательских садов, а редко встретишь в них посетителя. А чего нет в тех садах! И сливы, и виноград всех сортов, и яблоки, и все это на открытом воздухе! И кого же увидишь иногда в саду? караульщика-киргиза чуть не в костюме праотца Адама, с дубиной в руках!.. Спит Гурьев городок, общественная жизнь нетронута. Положим, правильно и здраво развиться в гурьевском обществе нельзя; но, бросив предрассудки, можно хотя немного научиться здраво мыслить и заменять отжившие взгляды на вещи общепонятной, житейской логикой, лишь бы был руководитель, здравомыслящий человек… Впрочем, загрубевшие предрассудки и убеждения и в обыкновенных-то людях трудно вырабатываются, а в фанатиках старообрядцах…
Гурьевские богачи (я говорю с исключениями) строго держат посты, безбожно наживаются на счет киргизов… В особенности один - его знает все наше войско. Народ не любит этого человека и глубоко верит, что у него есть чугунная медаль в 2 пуда за воспомоществование бедным…
Нравы гурьевского простонародья имеют много темных сторон. «Жене да лошади никогда не верь, а ушабай их чаще!» - слыхал я в Гурьеве от казаков; а простой русский человек никогда не пустит слово без причины, на ветер.
В Гурьеве - 2 кабака, с плохой водкой, погребок, сносная гостинница - притон всех, даже женатых, жаждущих каких бы то ни было наслаждений…
Надеюсь, что этого довольно для того, чтобы закончить сказание о нравах Гурьева городка и даже о самом Гурьеве городке. Тарас Сазонтов. 1861. Уральск.
(Из письма в редакцию Моск. вед.)
Материалы о Гурьеве и других населенных пунктах Уральской области:
http://rus-turk.livejournal.com/571614.html
Другие произведения А. П. Хорошхина:
• Нечто о Гурьевской дистанции Уральского казачьего войска
• Икан (В степи широкой под Иканом…)
• Воспоминания о Хиве
• Рабы-персияне в Хивинском ханстве
• Несколько заметок по поводу книги Вамбери «Путешествие по Средней Азии» (отрывок)