Планета без будущего. Часть III
Часть I
Часть II
В поисках выхода
Система, где значительная часть людей ведёт откровенно паразитическое существование, откровенно неэффективна и рано или поздно должна быть упразднена. Первоначально в качестве альтернативы выступал левый антиглобализм. Хотя многие были заражены реакцией, всё же значительная часть рабочего класса и интеллигенции выступала против неолиберальных реформ, которые несли им утрату социального статуса и нищету. Их целью было остановить наступление реакции, воссоздать разрушенную промышленность и вернуть общество к социально-государственному капитализму середины XX века. Далеко не все поддержали эту борьбу, а подавляющее большинство поддержавших были довольно нерешительны и непоследовательны, неолибералы были объективно сильнее в своей опоре на Третий мир, но оппозиция была значительной, сумела в известной сохранить промышленность и социальные гарантии в 90-е и имела изрядное влияние ещё в начале нулевых годов.
Но те, кто устоял перед открытой атакой, стали лёгкой жертвой подкупа. Благополучие нулевых позволило неолиберальному капиталу купить любую оппозицию. В результате люди, занимавшиеся созидательным трудом, превратились в паразитов, а рабочие и творческая интеллигенция стали мелкими буржуа или обрели мелкобуржуазное сознание. Социализм превратился из движения рабочего класса за общественный прогресс в простое выколачивание подачек у правящей банды и тем самым утратил всякий смысл. Социализм был успешен не потому, что забота о рабочем классе служит какой-то высшей справедливости, а потому, что интересы рабочего класса совпадают с интересами развития производства. Когда эта связь была разорвана, забота о жизненных благах для паразитов утратила объективный смысл, а сами эти паразиты оказались неспособны предложить альтернативу для общества. Деградация была очень быстрой - ещё в начале нулевых оппозиция была сильна, но когда кризис 2008 года показал предел неолиберальной модели и потребовал поиска альтернатив, никакой вменяемой оппозиции уже не было.
Итак, нормального выхода из кризиса, где прогрессивные силы борются с реакцией, не случилось, поскольку реакция скупила на корню и развратила всё прогрессивное. Правда, в индустриализируемых странах Третьего мира было множество пролетариата, но он был для капитала вполне безопасен. Вчерашние крестьяне реально улучшали свою жизнь, став рабочими. Вновь созданная промышленность производила гораздо больше, чем архаичные крестьянские хозяйства, а капитал, научившись на прошлом опыте, умел идти на уступки, сглаживать противоречия и избегать чрезмерного угнетения. Раз прогрессивной силы, которая дала бы выход, не было, то общество перешло в состояние самоуничтожения, когда реакция должна разрушить сама себя в достаточной мере для того, чтобы появилось нечто новое.
Застой в экономике толкал к переменам. На графике общемирового промышленного производства хорошо виден перелом после 2008 года - прежние темпы роста были уже недостижимы, и это неизбежно обостряло общественные противоречия. Неолиберализм включает в себя два важнейших элемента - промышленное производство и систему паразитизма. Экономика требует постоянного роста, значит каждый из этих элементов растёт, и в конце концов они неизбежно должны столкнуться друг с другом. С одной стороны, система паразитизма должна стать препятствием для роста производства; с другой стороны, расширение паразитизма должно стать угрозой для нормальной работы производственной базы общества. Этот конфликт и обусловил все дальнейшие события.
Паразиты не могли остановиться. Сперва они начали грабить народ всевозможными "мерами экономии", а затем перешли к открытой экспансии. Подчинение Украины дало большой резерв дешёвой рабочей силы, но одновременно спровоцировало конфликт с участием России. Ранее российская верхушка преданно служила неолиберальной банде, покорно сводя страну к роли сырьевого придатка, выводя капиталы на Запад и уничтожая всякое советское наследие. Это было тем более важно, что в былом центре борьбы с капитализмом нужно было подавить всякую крамолу. Но неотвратимый рост системы паразитизма показал российской верхушке, что и её ждёт разграбление, и поэтому они, верные холуи, были вынуждены взбунтоваться против своих хозяев. Конфликт 2014 года с Россией расколол всемирное политическое единство неолиберальной системы, и сквозь трещины начали проявляться иные противоречия.
Экономической основой господства Запада был контроль над высотехнологичными отраслями промышленности и механизм перераспределения прибыли в их пользу. Но громадный рост производства в Азии привёл к тому, что вслед за низкотехнологичным там начало появляться и высокотехнологичное производство. Господство Запада оказалось под угрозой, конфликт с Россией показал, что паразитический рост вширь уже невозможен, и поэтому часть буржуазии Запада начала склоняться к перестройке неолиберальной системы. Её целью был частичный возврат производства на Запад, а также поддержка западной экономики политическими средствами. Для поддержки производства начались торговые войны, за которыми стояла организация правого антиглобализма.
Замена левого антиглобализма правым имела серьёзную объективную базу. Западный социализм утратил связь с производством и превратился в движение за прокорм паразитов. Но возврат производства туда, где оно ранее было разрушено, требовал, напротив отказа от паразитизма. Строить заводы - дело дорогое, а значит на эту цель нужно направить средства, идущие на паразитов, а самих паразитов нужно превратить из мелких буржуа и люмпенов в пролетариев. Таким образом, ухудшение жизненного уровня масс становится объективно прогрессивным. Разумеется, при разумном управлении обществом его можно перестраивать, не вгоняя массы в бедность, но массы своим паразитизмом сами закрыли все подобные разумные пути и сделали атаку на их жизненный уровень неизбежной.
Правый антиглобализм был на подъёме во второй половине десятых годов, но не добился крупных успехов. Организовавшие его круги крупного капитала были слишком тесно связаны с неолиберальной системой, чтобы всерьёз бороться с ней, а неолиберальная система слишком прогнила и погрязла в паразитизме, чтобы пойти даже на столь умеренные реформы. Реформы требовали политической опоры, но политические и бюрократические механизмы были под контролем неолибералов. Реформы требовали крупных инвестиций в производство и инфраструктуру, но неолиберальные государства и неолиберальная биржа не позволяли ничего подобного. К реформам могло бы побудить давление масс, но одна их часть была безнадёжно заражена паразитизмом, а те, кто всё же хотел перемен, были слишком мелкобуржуазны, трусливы и неорганизованны. Поэтому правые националисты осуществляли свою программу с большим скрипом. И всё же их успехи были заметны, кризис неолиберализма - очевиден, и распад неолиберальной системы явно надвигался.
С одной стороны, неолибералы находились под угрозой краха, с другой - они всё ещё имели почти неограниченную власть над миром и могли препятствовать всяким прогрессивным переменам. Поэтому неолиберальная верхушка решила не дожидаться своего краха и перейти в наступление. Тем самым неолиберальный паразитизм должен был выйти на новый уровень, но благодаря этому неолиберальная система должна была разрушить свои собственные основы и открыть путь к будущим переменам. Началось Великое Коронабесие.
Ковид-фашизм
Хотя ковидная афера уникальна в истории человечества, она развилась из элементов, существовавших и ранее. Во-первых паразитизм огромной массы населения делал её уязвимой для всевозможных манипуляций. Человек, занятый полезным трудом, имеет объективно обусловленное место в обществе, которое даёт ему устойчивость положения и здравый смысл. Напротив, паразит всецело зависим в получении материальных благ, а потому бессилен даже перед самой откровенной ложью и самыми примитивными манипуляциями своих хозяев.
Крупнейшей из доковидных манипуляций была "борьба с терроризмом". Сам терроризм был отчасти порождён хаосом жизни, отчасти прямо организован правящим классом для провокаций. Пропаганда сверх меры раздула опасность терроризма, при этом игнорируя большинство других и более серьёзных проблем, а затем правящий класс разных стран начал с терроризмом "борьбу", длившуюся много лет. Эта "борьба" не давала ровно никаких результатов, поскольку борцы и не собирались ни с чем бороться, а порой "борьба" только порождала новых террористов. Когда же реальных террористов не было, их создавали с помощью провокаций. Зато такая "борьба" позволяла подавлять демократические свободы, запугивать и делать покорным обывателя-паразита, расширять паразитические слои буржуазии и бюрократии, приучать общество к совершению абсурдных ритуалов по "борьбе с терроризмом" вроде "мер безопасности" на транспорте. Ту же цель, но в мировом масштабе, преследовали "антиррористические" войны. Порой их представляют в роли империалистического грабежа, но это не совсем верно, поскольку потери обычно перевешивали выгоды. Зато насилие и реакция становились нормой в международной политике, запугиванию подвергались целые страны, а паразитизм и абсурд укреплялись как нормы жизни общества в мировом масштабе.
Следующей крупной аферой стала "борьба с изменением климата". Климат объективно меняется, и есть основания предполагать, что на него влияет деятельность человека, хотя окончательные выводы сделать сложно, - механика климата на планете сложна и не вполне изучена, к тому же в прошлом он много раз менялся и без влияния человека. Но реальная научная задача заботила неолиберальную банду меньше всего. Ей был нужен рынок, а также повод паразитировать на обществе и запугивать обывателя. Поэтому ещё недавно полностью игнорируемое, изменение климата волей пропаганды внезапно стало главнейшей проблемой, которую нужно решать немедленно и не считаясь с затратами.
Обывателя запугивали, правящая верхушка укрепляла свою власть, а общество превращалось в бесконечный театр абсурда. Одним из методов манипуляторского запугивания были истерики по поводу новых болезней, явленные в кампаниях "борьбы" с птичьим и свиным гриппом, атипичной пневмонией и т. д. До поры до времени масштаб этих кампаний был довольно мал, ограничиваясь истериками в прессе да разворовыванием государственных средств под предлогом "борьбы" с болезнями. Но по мере нарастания кризиса неолиберальной системы нарастал и уровень абсурда, и наконец ранее второстепенная тема приобрела невероятный размах.
Другим элементом вирусной аферы была "доктрина шока". Уродливая и паразитическая неолиберальная система при своём появлении не могла получить поддержки масс, а потому её обычно навязывали силой. Делалось это по универсальному шаблону. Сперва был кризис, возникший естественно или спровоцированный самими неолибералами. Для "борьбы" с кризисом предлагались неолиберальные реформы. Поскольку реформы неизменно не давали ничего хорошего и лишь усугубляли кризис, для их поддержания требовалось политическое насилие - порой только государственный переворот, а порой установление открытой фашисткой диктатуры и массовые репрессии против несогласных. Одновременно народу забивали головы крайне агрессивной и лживой пропагандой. В результате государственная машина, значительная часть экономики и системы соцобеспечения оказывались в руках неолибералов и отчасти уничтожались, отчасти становились для них источником прибыли. Нормальный ход жизни в обществе нарушался, население нищало и люмпенизировалось, а затем отчасти вымирало, отчасти включалось в неолиберальную систему на правах покорных слуг и прикормленных паразитов. Этот метод был впервые применён латиноамериканскими диктатурами семидесятых и затем использовался ещё в десятках стран, включая переход к капитализму бывшего соцлагеря. Таков был основной метод неолиберального наступления, и теперь его предстояло единовременно применить в мировом масштабе.
Возник ли вирус случайно или искусственно, и если искусственно, то был ли он выпущен случайно или целенаправленно - это не столь важно. Также не столь важно и то, насколько опасен новый вирус. Но вполне очевидно, что опасность от вируса явно слабее, чем беспрецедентная реакция на него, а "борьба" с вирусом, равно как ранее "борьба" с терроризмом, ни в коей мере не решает проблему, а лишь служит для манипуляции обществом. Также ясно, что кампания была спланирована заранее - "борьбу с эпидемией" тренировали ещё до того, как вирус был официально обнаружен - и что кампания эта осуществлялась целенаправленно и организованно, под контролем единого неолиберального центра.
Стоящий за вирусной аферой план был сложен и предполагал несколько этапов развития и элементов создаваемой системы. Сперва озаботились самым насущным. Приближался очередной кризис перепроизводства и биржевой крах, и на фоне общего загнивания системы и недовольства масс они грозили неолибералам большими потрясениями. Поэтому кризис был произведён в управляемом режиме и прикрыт борьбой с вирусом. Это не паразитический капитал довёл экономику до кризиса, во всём виноват вирус! Поэтому капиталу выделили триллионы долларов антикризисной помощи, и если в других обстоятельствах это вызвало бы массовый протест, то теперь ужасный вирус одновременно прикрывал интересы капитала и отвлекал массы. Одновременно на этом первом этапе, весной 2020 года, массы подвергались наиболее агрессивному подавлению и запугиванию. Истеричные крики пропаганды про ужасный вирус сбивали людей с толку, локдауны нарушали нормальный ход жизни. Тем самым доктрина шока осуществлялась в невиданном масштабе, разрушение общества открывало простор для дальнейших авантюр неолибералов, а демократические нормы отменялись под предлогом чрезвычайной ситуации и тем самым устранялись преграды для дальнейшего наступления неолибералов.
Лживость исполнения и реакционная суть вирусной аферы были вполне очевидны с самого начала, но это не помешало ей добиться успеха без всякого сопротивления. Народу дали подачки в виде антикризисной помощи, предоставили многим возможность не работать или работать из дома на время локдауна - и народ покорно или даже с радостью принял нелепую авантюру. Ковид вскрыл чудовищную гнилость неолиберальной системы. Оказалось, что массы - это тупое стадо, готовое без сопротивления принять самую нелепую ложь и самые унизительные ограничения. Оказалось, что национальная независимость - это миф, и почти все правительства мира покорно следуют даже самым людоедским указаниям из единого центра. Оказалось, что буржуазная демократия рассыпалась вмиг и почти никто не встал на защиту утраченных свобод. Оказалось, что научная система состоит из дураков, трусов и приспособленцев, не способных разоблачить даже самую наглую и примитивную ложь правящего класса. Оказалось, что врачи готовы массово участвовать в лживой афере и помогать убивать пациентов, если им подбросят денег и польстят самолюбию. Оказалось, что всевозможные "борцы с капитализмом" готовы бездумно повторять самую нелепую ложь буржуазной пропаганды и сделаться орудием самой дремучей реакции.
Всеобщая скотская покорность в 2020-м позволила в 2021-м перейти к основной цели аферы - установлению всепланетной системы медицинского фашизма. Отупевшее и превратившееся в покорный скот стадо позволило неолиберальной верхушке вконец обнаглеть и забыть любые нормы морали, вседозволенность и всеобщее отупение привели к тому, что верхушка и сама отупела и деградировала вконец. Поэтому в её больных мозгах родился план переустройства планеты на новых началах, бредовый, невыполнимый и при этом по-своему логичный и последовательный. Сложно поверить в то, что подобный бред мог реализоваться в масштабах всей Земли, однако же он был, был совсем недавно и даже сейчас в значительной мере сохранил былое влияние. Кампания принудительной вакцинации непроверенными и опасными препаратами чётко вскрыла цели. Любые буржуазные свободы должны были быть ликвидированы и заменены всемирной системой медицинских пропусков. Человеческие тела должны были стать полем для бесконтрольного вмешательства неолиберальной банды.
Экономическая суть дела сводилась к тесному переплетению двух факторов: открытию новых рынков и усилению паразитизма. Про рынки я подробно напишу отдельно, а здесь остановлюсь в основном на паразитизме. Перспективы открывались поистине широчайшие. Стариков можно было массово и безнаказанно убивать в ковидариях, списав их смерти на ужасный ковид, а средства, которые раньше тратились на их содержание, должны были пойти в карманы неолиберальной банде. Принудительные вакцинации открывали путь к превращению всех людей в хронически больных, которые должны были всё время платить за надуманные, а когда здоровье будет достаточно подорвано, то и реальные лекарства. Рынок для медицинского бизнеса открывался огромный. Одновременно система медицинских паспортов и принудительной уколизации давала полный политический контроль. Непокорным и недовольным можно было просто запретить покупать еду или убивать их, подменяя лекарства. Лекарства также позволяли бесконтрольно истреблять какое угодно количество населения, чья смерть позволила бы нажиться неолиберальному капиталу.
Но даже этот безумно-людоедский план не всколыхнул обывательское стадо. Народ не слишком хотел прививаться, но на него давили, и он прогибался. Кто-то боялся, что потеряет работу и не сможет кормить детей, кто-то был готов пойти на небольшой риск для здоровья от вакцинации, чтобы и дальше беззаботно жить в своём уютном мещанском мирке, а кому-то просто хотелось без проблем ездить за границу. Чувство собственного достоинства, понимание того, что речь идёт о столь фундаментальной ценности, как телесная неприкосновенность, предвидение ещё больших ужасов в случае, если ковид-фашистов не остановят, - всё это для большинства играло мало роли. Иных запугала постоянная истеричная пропаганда ковидных ужасов. Верить в пропаганду было тем легче, что, капитулировав, люди не хотели чувствовать себя проигравшими и предпочитали благовидное объяснение своей слабости. Наиболее сильным давление было на бюджетников, которые сильнее всего зависели от государства, и они показали выдающуюся покорность, доказав, что бюджетная сфера в значительной мере превратилась в паразита, живущего на подачки и всецело преданного начальству. Потрясающую никчёмность явила молодёжь. Ей ковид не угрожал вовсе, но она очень старательно выполняла идиотские требования, кололась жижей и почти не протестовала. На фоне всего этого "научная" интеллигенция или покорно молчала, или активно проповедовала ковид-фашизм. По сути наука превратилась в религиозный орден, призванный оправдывать любую ложь правящей банды.
Ковид-фашизм был закономерным продуктом неолиберальной системы, где все её основные черты были доведены до предела. Неолиберализм - это паразитизм, и поэтому крупному капиталу раздавались триллионы напечатанных денег, а мелкие паразиты за столь же необеспеченные деньги могли в локдаун сидеть дома, сохраняя видимость работы. Неолиберализм - это глупость и обман, и во время ковидного абсурда общественная и личная глупость на основе спущенной сверху лжи достигли невообразимых размеров. Неолиберализм - это угнетение и реакция, и ковид-диктатура уничтожила любые демократические свободы, ввергнув массы в откровенное бесправие и рабство. Неолиберализм - людоедская система, и ковид-фашисты превратили даже человеческие тела в собственность капитала.
И всё же сопротивление было, и оно дало результат. Нашлись мужественные учёные, которые разоблачили ковидную аферу и опасность экспериментальных вакцин. Кое-где вспыхивали открытые протесты, гораздо чаще народ тихо, но упорно отказывался прививаться. Очень часто увольнение даже 10% непокорных грозило катастрофическим ущербом, а если непокорные не были уволены, они подают пример остальным. Попытки усилить давление на уже покорившихся лишь вызывали раздражение, заставляли их сомневаться и делали непокорными. Ковид-фашизм поставил экономику на грань краха, и неолибералы были вынуждены отступить. Но даже тогда массы не осмелились бунтовать, самый заметный протест - канадских дальнобойщиков - не породил действительно массовое движение и был разогнан. Поэтому неолиберальная банда сохранила власть и прибегла к последней авантюре - войне. Тем временем хаос усугубляется, разрушение экономики и общества продолжается, и конец кризиса не виден. Неолиберализм гибнет в огне, но неясно, оставит ли он после себя более здоровое общество или только выжженную пустыню.
Что делать?
Взглянем на ситуацию шире, чтобы понять, куда она движется. По существу мы видим этап стандартного революционного цикла. Революционное движение XX века решило в мировом масштабе задачи буржуазной революции, и теперь у этого цикла наступил последний этап - реставрация, которая должна завершиться "славной революцией". Но революционное движение XX века достаточно далеко зашло в социализм и этим крайне испугало капитал, который с тех пор крайне боится любых прогрессивных движений и старательно плодит самую отвратительную реакцию. Поэтому "славная революция", которая обычно является достаточно лёгкой и бескровной, оказалась крайне медленной и болезненной. В XX веке человечество сумело опередить время, запрыгнув слишком далеко в будущее, и поэтому наступил очень долгий и болезненный откат.
Проблема современного паразитического общества в том, что человечество ничего не потеряет, если все эти паразиты просто исчезнут с лица Земли, - напротив, человечеству только станет легче. Именно поэтому всё более безумные и отвратительные формы паразитизма не встречают никаких препятствий, именно из-за этого деградация только ускоряется и ускоряется. И процесс может идти дальше. Паразиты безнадёжно утратили всякое чувство нормальности и могут только усиливать накал паразитизма. Они готовы пойти на любую подлость по принципу "умри ты сегодня, а я завтра", чтобы хоть как-то продлить своё заведомо обречённое существование. Многолетние войны, ядерные удары, голод, сотни миллионов погибших - нельзя исключать ничего.
Разумеется, такое катастрофическое самоуничтожение - это не гуманно и не рационально. Паразиты сейчас, эти люди вполне могут начать заниматься полезным трудом. Но инерция паразитизма огромна, и в таких катастрофических обстоятельствах нельзя угадать, насколько далеко зайдёт самоуничтожение паразитов и найдутся ли силы, способные остановить этот процесс.
Поэтому нельзя исключать, что Запад и бывший Советский Союз ждёт долгий хаос и деградация. В каком-то смысле это даже будет справедливо. Запад расплатится за то, что превратился из центра промышленного и научного развития во всепланетного паразита и источник деградации, а бывший СССР - за то, что предал самого себя, свою страну и роль главного проводника прогресса и строительства нового общества в обмен на жалкое мещанское потребительство. Но это будет большой потерей человеческих и материальных ресурсов. Эти страны и сейчас имеют достаточно мощную промышленность и много хорошо образованного населения. Они деградировали, но по существу это всё ещё развитые страны, в которые пока ещё не очень сложно вернуть промышленное производство. Наконец, эти страны - это по-прежнему главный интеллектуальный центр, поскольку Третий мир, создав промышленность, ещё не научился думать и жить самостоятельно. Утратив идеологию и пример Запада и бывшего соцлагеря, он далеко не сразу научится обходиться без них, но скорее вслед за ними свалится в долгий кризис. Во всяком случае сейчас нет никакого дееспособного и осмысленного движения за самостоятельность Третьего мира, которое могло бы немедленно взять власть и начать действовать. Более того, успехи ковид-фашизма в Латинской Америке и абсолютное безумие, в которое коронабесы при полной покорности масс погрузили Китай, показывают, что массы там ещё очень далеки от сознательности.
Если же крупной катастрофы не произойдёт и текущий кризис разрешится сравнительно малой кровью, то Запад и бывший соцлагерь ждут достаточно хорошие перспективы. Нужно понимать, что движение от глобализации к национализации производства не может быть ни мгновенным, ни полным. Во-первых создание национального производства потребует времени, в которое прежняя система мировой торговли ещё будет сохраняться. Во-вторых выравнивание нормы прибыли никуда не денется. Страны с дешёвой рабочей силой по-прежнему будут привлекать трудоёмкое низкоквалифицированное производство, а более развитые и образованные страны будут производить более технологичную продукцию. Именно это более привилегированное место ждёт Запад и бывший соцлагерь, которые ещё не вполне растеряли потенциал былого развития. Разрыв между странами будет не таким большим, как сейчас, но он будет. Текущая задача не в том, чтобы враз отменить международное разделение труда, а в том, чтобы изменить направление развития промышленности на более сбалансированное, без засилья явных паразитов.
Поэтому кричать о немедленном крахе капитализма нет смысла. С одной стороны, из-за отсутствия организаций и несознательности масс нет вообще никаких дееспособных альтернатив капитализму. Поэтому в ближайшей перспективе придётся довольствоваться видоизменённой формой нынешнего капитала. Наиболее паразитические слои утратят влияние, акценты сместятся с международного на национальное и с финансов на промышленность, но по сути это будет прежний финансовый капитал. С другой стороны, и задачи капитализма ещё не вполне решены в масштабе планеты. Огромное количество людей ещё не вовлечено в индустриальное общество и живёт архаичной крестьянской жизнью - в Африке, Азии, Латинской Америке. Прибавим сюда мелких буржуа и паразитические массы более развитых стран. Всё это даёт капитализму ещё очень большой простор для экстенсивного роста.
С другой стороны, и безнадёжное загнивание капитализма отрицать нельзя. Если миром будет править несколько видоизменённый прежний финансовый капитал, глупый, жадный и приведший мир к нынешней катастрофе, то даже при успешном выходе из текущего кризиса новые кризисы не заставят себя ждать. Поэтому не стоит цепляться за неизлечимо гнилую и недееспособную элиту, вместо этого начав решать ещё остающиеся капиталистические цели некапиталистическими методами. Чтобы подготовить новую организационную базу, нужно ещё лет двадцать, два стандартных десятилетних цикла. Первый - на массовое разорение мелких буржуа, создание базы новой промышленности и одновременно ядра будущей организации. Второй - на превращение мелких буржуа в промышленный пролетариат и присоединение их к ядру, которое должно стать массовой организацией. За эти же двадцать лет капитализм исчерпает наиболее простые и доступные пути развития, которые откроются после конца текущего кризиса, начнёт новые безумные авантюры и спровоцирует новые конфликты, которые откроют пути для преобразования общества.
Но это - дело будущего, текущий кризис не только ещё не завершён, но даже и не достиг апогея. Поэтому нужна программа-минимум, которой можно пользоваться здесь и сейчас. Правда, неолиберализм - это противоестественная реакционная система, подавляющая объективно существующее стремление общества к развитию. Поэтому одно только устранение неолиберализма будет огромным шагом вперёд, который высвободит подавленные общественные силы. Но неолиберализм разъел общество слишком глубоко, и его гибель оставит пустоту, которую нужно заполнить, чтобы общество не скатилось в хаос. Прежде всего нужно помнить об основе проблемы: во-первых это паразитизм огромной части как буржуазии, так и масс; во-вторых это мелкобуржуазность, которая служит экономическим выражением паразитизма масс и насаждает в них ультрареакционные взгляды; в-третьих это международные связи неолиберальной системы, которые запутывают экономику и делают народы покорными рабами глобалистской верхушки; в-четвёртых это отупение и пассивность, которые мешают массам искать выход из общественного тупика.
Всё это и определяет программу действий. Коль скоро неолиберальная система удушает прогресс в мировом масштабе, любой политический или экономический удар по этой системе, вырывающий народы из-под её власти или разрушающий неолиберальные международные организации, прогрессивен. Коль скоро мелкобуржуазная масса служит опорой реакции, прогрессивным является разрушение экономической основы этой массы и пролетаризация мелких буржуа. Затем вакуум, образовавшийся от разрушения международных экономических связей, должно заполнить создание основы современного общества - крупной промышленности, в которой будет работать вновь созданный пролетариат. Это - суть дела, это главное и основное. Нужно оставить глупую болтовню про мелкий бизнес, креативность и инновации, перестать плодить лавочников и офисный планктон и начать строить заводы. На этом стоит вся современная цивилизация, и пренебрежение этой опорой всего закономерно привело общество к деградации.
Поскольку современный мир состоит из трёх разных частей, перед ними стоят разные задачи. Западу и бывшему СССР надо восстанавливать разрушенную промышленность и культуру, пока они ещё не деградировали вконец. Новым промышленным странам нужно бороться за то, чтобы мощь их производства служила своим народам, а не иностранным паразитам, организовывать и просвещать местный пролетариат. Периферии нужно избавляться от зависимости и создавать собственную промышленность. Наконец, странам двух последних категорий надо учиться жить своим умом, не повторяя покорно всё, что говорится на Западе, и одновременно не впадать в мелочный национализм, умея учиться и восприняв всю мощь западной культуры.
Выход общества из кризиса неразрывно связан с пробуждением масс. Плодить реакционную гадость - это естественное занятия эксплуататорских классов, и всегда именно трудящиеся останавливали такие тенденции. До поры до времени реакционные забавы эксплуататоров терпимы, но в какой-то момент становятся преградой на пути развития общества и должны быть устранены действием масс. Чем раньше и решительнее они вмешаются, тем легче и быстрее будет преодолён кризис. Глубина теперешних проблем вызвана тем, что неолиберальный капитал сумел укрепить в массах реакционные настроения. Мелкие буржуа и крестьяне боялись прогресса, который неизбежно разрушал их маленький мирок, и капитал использовал этот страх. Поэтому вмешательство масс в кризис запаздывает, и благодаря этому реакция смогла действовать свободно, накопила огромную инерцию и поставила мир на грань страшной катастрофы.
Во всём происходящем есть своеобразная страшная справедливость. Массы платят за свою реакционность и должны болезненно учиться на своих ошибках. Они хотели поменьше работать и побольше потреблять - и вместо этого вынуждены работать день и ночь без всякого смысла, при этом становясь только беднее. Они хотели отказаться от общественного прогресса и жить в вечном обывательском спокойствии - и получают хаос и полный крах их мещанского мирка. Нормальные люди приняли правила паразитов, думая, что паразитизм будет знать меру, - и сейчас паразиты забыли всякую меру и уничтожают всякую нормальность. Послевоенное поколение платит за свою извечную безответственность, когда на старости лет его убивают коронабесием, молодёжь платит за глупость и трусость ухудшением жизненный условий.
Пока массы не выучат свои уроки, улучшений не будет. У мелкой буржуазии и паразитов просто нет будущего. Нужно отказаться от мелкобуржуазных иллюзий и мещанского мирка, признав необходимость крупной промышленности и общественного прогресса, - только так их можно поставить на службу людям. Нужно оставить всякие иллюзии по поводу современного мира и его верхушки. Это мир паразитизма и деградации, проваливающийся в хаос невообразимо быстрыми темпами. Его верхушка - это сборище паразитов, наглых, тупых и абсолютно беспринципных, которые зашли в своём безумии слишком далеко, чтобы останавливаться, и готовы пойти на любую ложь, любую авантюру и любое преступление, чтобы хоть сколько-нибудь продлить своё обречённое существование. Только безоговорочно порвав с этой бандой, её можно остановить.
Хотя гниение зашло уже очень далеко, общество ещё имеет силы для сопротивления. В конце концов, большинство людей прекрасно знает, что такое созидательный труд и зачем нужны промышленность и культура. Они предпочли забыть обо всём из-за трусости и соблазнов паразитизма, но теперь придётся вспоминать забытое. Человек - это общественное существо, и он может жить полноценной жизнью, только участвуя в жизни общества. Производителям пора выходить из подчинения паразитам. Множество промежуточных слоёв ещё может порвать с паразитизмом и перейти на сторону прогресса. Наконец, человек, - это не просто раб общественных условий, у него есть разум и свобода воли, и в обстановке всеобщей катастрофы надо ими пользоваться и сознательным усилием рвать с прошлым. Стены рушатся; наступило время действовать.
Часть II
В поисках выхода
Система, где значительная часть людей ведёт откровенно паразитическое существование, откровенно неэффективна и рано или поздно должна быть упразднена. Первоначально в качестве альтернативы выступал левый антиглобализм. Хотя многие были заражены реакцией, всё же значительная часть рабочего класса и интеллигенции выступала против неолиберальных реформ, которые несли им утрату социального статуса и нищету. Их целью было остановить наступление реакции, воссоздать разрушенную промышленность и вернуть общество к социально-государственному капитализму середины XX века. Далеко не все поддержали эту борьбу, а подавляющее большинство поддержавших были довольно нерешительны и непоследовательны, неолибералы были объективно сильнее в своей опоре на Третий мир, но оппозиция была значительной, сумела в известной сохранить промышленность и социальные гарантии в 90-е и имела изрядное влияние ещё в начале нулевых годов.
Но те, кто устоял перед открытой атакой, стали лёгкой жертвой подкупа. Благополучие нулевых позволило неолиберальному капиталу купить любую оппозицию. В результате люди, занимавшиеся созидательным трудом, превратились в паразитов, а рабочие и творческая интеллигенция стали мелкими буржуа или обрели мелкобуржуазное сознание. Социализм превратился из движения рабочего класса за общественный прогресс в простое выколачивание подачек у правящей банды и тем самым утратил всякий смысл. Социализм был успешен не потому, что забота о рабочем классе служит какой-то высшей справедливости, а потому, что интересы рабочего класса совпадают с интересами развития производства. Когда эта связь была разорвана, забота о жизненных благах для паразитов утратила объективный смысл, а сами эти паразиты оказались неспособны предложить альтернативу для общества. Деградация была очень быстрой - ещё в начале нулевых оппозиция была сильна, но когда кризис 2008 года показал предел неолиберальной модели и потребовал поиска альтернатив, никакой вменяемой оппозиции уже не было.
Итак, нормального выхода из кризиса, где прогрессивные силы борются с реакцией, не случилось, поскольку реакция скупила на корню и развратила всё прогрессивное. Правда, в индустриализируемых странах Третьего мира было множество пролетариата, но он был для капитала вполне безопасен. Вчерашние крестьяне реально улучшали свою жизнь, став рабочими. Вновь созданная промышленность производила гораздо больше, чем архаичные крестьянские хозяйства, а капитал, научившись на прошлом опыте, умел идти на уступки, сглаживать противоречия и избегать чрезмерного угнетения. Раз прогрессивной силы, которая дала бы выход, не было, то общество перешло в состояние самоуничтожения, когда реакция должна разрушить сама себя в достаточной мере для того, чтобы появилось нечто новое.
Застой в экономике толкал к переменам. На графике общемирового промышленного производства хорошо виден перелом после 2008 года - прежние темпы роста были уже недостижимы, и это неизбежно обостряло общественные противоречия. Неолиберализм включает в себя два важнейших элемента - промышленное производство и систему паразитизма. Экономика требует постоянного роста, значит каждый из этих элементов растёт, и в конце концов они неизбежно должны столкнуться друг с другом. С одной стороны, система паразитизма должна стать препятствием для роста производства; с другой стороны, расширение паразитизма должно стать угрозой для нормальной работы производственной базы общества. Этот конфликт и обусловил все дальнейшие события.
Паразиты не могли остановиться. Сперва они начали грабить народ всевозможными "мерами экономии", а затем перешли к открытой экспансии. Подчинение Украины дало большой резерв дешёвой рабочей силы, но одновременно спровоцировало конфликт с участием России. Ранее российская верхушка преданно служила неолиберальной банде, покорно сводя страну к роли сырьевого придатка, выводя капиталы на Запад и уничтожая всякое советское наследие. Это было тем более важно, что в былом центре борьбы с капитализмом нужно было подавить всякую крамолу. Но неотвратимый рост системы паразитизма показал российской верхушке, что и её ждёт разграбление, и поэтому они, верные холуи, были вынуждены взбунтоваться против своих хозяев. Конфликт 2014 года с Россией расколол всемирное политическое единство неолиберальной системы, и сквозь трещины начали проявляться иные противоречия.
Экономической основой господства Запада был контроль над высотехнологичными отраслями промышленности и механизм перераспределения прибыли в их пользу. Но громадный рост производства в Азии привёл к тому, что вслед за низкотехнологичным там начало появляться и высокотехнологичное производство. Господство Запада оказалось под угрозой, конфликт с Россией показал, что паразитический рост вширь уже невозможен, и поэтому часть буржуазии Запада начала склоняться к перестройке неолиберальной системы. Её целью был частичный возврат производства на Запад, а также поддержка западной экономики политическими средствами. Для поддержки производства начались торговые войны, за которыми стояла организация правого антиглобализма.
Замена левого антиглобализма правым имела серьёзную объективную базу. Западный социализм утратил связь с производством и превратился в движение за прокорм паразитов. Но возврат производства туда, где оно ранее было разрушено, требовал, напротив отказа от паразитизма. Строить заводы - дело дорогое, а значит на эту цель нужно направить средства, идущие на паразитов, а самих паразитов нужно превратить из мелких буржуа и люмпенов в пролетариев. Таким образом, ухудшение жизненного уровня масс становится объективно прогрессивным. Разумеется, при разумном управлении обществом его можно перестраивать, не вгоняя массы в бедность, но массы своим паразитизмом сами закрыли все подобные разумные пути и сделали атаку на их жизненный уровень неизбежной.
Правый антиглобализм был на подъёме во второй половине десятых годов, но не добился крупных успехов. Организовавшие его круги крупного капитала были слишком тесно связаны с неолиберальной системой, чтобы всерьёз бороться с ней, а неолиберальная система слишком прогнила и погрязла в паразитизме, чтобы пойти даже на столь умеренные реформы. Реформы требовали политической опоры, но политические и бюрократические механизмы были под контролем неолибералов. Реформы требовали крупных инвестиций в производство и инфраструктуру, но неолиберальные государства и неолиберальная биржа не позволяли ничего подобного. К реформам могло бы побудить давление масс, но одна их часть была безнадёжно заражена паразитизмом, а те, кто всё же хотел перемен, были слишком мелкобуржуазны, трусливы и неорганизованны. Поэтому правые националисты осуществляли свою программу с большим скрипом. И всё же их успехи были заметны, кризис неолиберализма - очевиден, и распад неолиберальной системы явно надвигался.
С одной стороны, неолибералы находились под угрозой краха, с другой - они всё ещё имели почти неограниченную власть над миром и могли препятствовать всяким прогрессивным переменам. Поэтому неолиберальная верхушка решила не дожидаться своего краха и перейти в наступление. Тем самым неолиберальный паразитизм должен был выйти на новый уровень, но благодаря этому неолиберальная система должна была разрушить свои собственные основы и открыть путь к будущим переменам. Началось Великое Коронабесие.
Ковид-фашизм
Хотя ковидная афера уникальна в истории человечества, она развилась из элементов, существовавших и ранее. Во-первых паразитизм огромной массы населения делал её уязвимой для всевозможных манипуляций. Человек, занятый полезным трудом, имеет объективно обусловленное место в обществе, которое даёт ему устойчивость положения и здравый смысл. Напротив, паразит всецело зависим в получении материальных благ, а потому бессилен даже перед самой откровенной ложью и самыми примитивными манипуляциями своих хозяев.
Крупнейшей из доковидных манипуляций была "борьба с терроризмом". Сам терроризм был отчасти порождён хаосом жизни, отчасти прямо организован правящим классом для провокаций. Пропаганда сверх меры раздула опасность терроризма, при этом игнорируя большинство других и более серьёзных проблем, а затем правящий класс разных стран начал с терроризмом "борьбу", длившуюся много лет. Эта "борьба" не давала ровно никаких результатов, поскольку борцы и не собирались ни с чем бороться, а порой "борьба" только порождала новых террористов. Когда же реальных террористов не было, их создавали с помощью провокаций. Зато такая "борьба" позволяла подавлять демократические свободы, запугивать и делать покорным обывателя-паразита, расширять паразитические слои буржуазии и бюрократии, приучать общество к совершению абсурдных ритуалов по "борьбе с терроризмом" вроде "мер безопасности" на транспорте. Ту же цель, но в мировом масштабе, преследовали "антиррористические" войны. Порой их представляют в роли империалистического грабежа, но это не совсем верно, поскольку потери обычно перевешивали выгоды. Зато насилие и реакция становились нормой в международной политике, запугиванию подвергались целые страны, а паразитизм и абсурд укреплялись как нормы жизни общества в мировом масштабе.
Следующей крупной аферой стала "борьба с изменением климата". Климат объективно меняется, и есть основания предполагать, что на него влияет деятельность человека, хотя окончательные выводы сделать сложно, - механика климата на планете сложна и не вполне изучена, к тому же в прошлом он много раз менялся и без влияния человека. Но реальная научная задача заботила неолиберальную банду меньше всего. Ей был нужен рынок, а также повод паразитировать на обществе и запугивать обывателя. Поэтому ещё недавно полностью игнорируемое, изменение климата волей пропаганды внезапно стало главнейшей проблемой, которую нужно решать немедленно и не считаясь с затратами.
Обывателя запугивали, правящая верхушка укрепляла свою власть, а общество превращалось в бесконечный театр абсурда. Одним из методов манипуляторского запугивания были истерики по поводу новых болезней, явленные в кампаниях "борьбы" с птичьим и свиным гриппом, атипичной пневмонией и т. д. До поры до времени масштаб этих кампаний был довольно мал, ограничиваясь истериками в прессе да разворовыванием государственных средств под предлогом "борьбы" с болезнями. Но по мере нарастания кризиса неолиберальной системы нарастал и уровень абсурда, и наконец ранее второстепенная тема приобрела невероятный размах.
Другим элементом вирусной аферы была "доктрина шока". Уродливая и паразитическая неолиберальная система при своём появлении не могла получить поддержки масс, а потому её обычно навязывали силой. Делалось это по универсальному шаблону. Сперва был кризис, возникший естественно или спровоцированный самими неолибералами. Для "борьбы" с кризисом предлагались неолиберальные реформы. Поскольку реформы неизменно не давали ничего хорошего и лишь усугубляли кризис, для их поддержания требовалось политическое насилие - порой только государственный переворот, а порой установление открытой фашисткой диктатуры и массовые репрессии против несогласных. Одновременно народу забивали головы крайне агрессивной и лживой пропагандой. В результате государственная машина, значительная часть экономики и системы соцобеспечения оказывались в руках неолибералов и отчасти уничтожались, отчасти становились для них источником прибыли. Нормальный ход жизни в обществе нарушался, население нищало и люмпенизировалось, а затем отчасти вымирало, отчасти включалось в неолиберальную систему на правах покорных слуг и прикормленных паразитов. Этот метод был впервые применён латиноамериканскими диктатурами семидесятых и затем использовался ещё в десятках стран, включая переход к капитализму бывшего соцлагеря. Таков был основной метод неолиберального наступления, и теперь его предстояло единовременно применить в мировом масштабе.
Возник ли вирус случайно или искусственно, и если искусственно, то был ли он выпущен случайно или целенаправленно - это не столь важно. Также не столь важно и то, насколько опасен новый вирус. Но вполне очевидно, что опасность от вируса явно слабее, чем беспрецедентная реакция на него, а "борьба" с вирусом, равно как ранее "борьба" с терроризмом, ни в коей мере не решает проблему, а лишь служит для манипуляции обществом. Также ясно, что кампания была спланирована заранее - "борьбу с эпидемией" тренировали ещё до того, как вирус был официально обнаружен - и что кампания эта осуществлялась целенаправленно и организованно, под контролем единого неолиберального центра.
Стоящий за вирусной аферой план был сложен и предполагал несколько этапов развития и элементов создаваемой системы. Сперва озаботились самым насущным. Приближался очередной кризис перепроизводства и биржевой крах, и на фоне общего загнивания системы и недовольства масс они грозили неолибералам большими потрясениями. Поэтому кризис был произведён в управляемом режиме и прикрыт борьбой с вирусом. Это не паразитический капитал довёл экономику до кризиса, во всём виноват вирус! Поэтому капиталу выделили триллионы долларов антикризисной помощи, и если в других обстоятельствах это вызвало бы массовый протест, то теперь ужасный вирус одновременно прикрывал интересы капитала и отвлекал массы. Одновременно на этом первом этапе, весной 2020 года, массы подвергались наиболее агрессивному подавлению и запугиванию. Истеричные крики пропаганды про ужасный вирус сбивали людей с толку, локдауны нарушали нормальный ход жизни. Тем самым доктрина шока осуществлялась в невиданном масштабе, разрушение общества открывало простор для дальнейших авантюр неолибералов, а демократические нормы отменялись под предлогом чрезвычайной ситуации и тем самым устранялись преграды для дальнейшего наступления неолибералов.
Лживость исполнения и реакционная суть вирусной аферы были вполне очевидны с самого начала, но это не помешало ей добиться успеха без всякого сопротивления. Народу дали подачки в виде антикризисной помощи, предоставили многим возможность не работать или работать из дома на время локдауна - и народ покорно или даже с радостью принял нелепую авантюру. Ковид вскрыл чудовищную гнилость неолиберальной системы. Оказалось, что массы - это тупое стадо, готовое без сопротивления принять самую нелепую ложь и самые унизительные ограничения. Оказалось, что национальная независимость - это миф, и почти все правительства мира покорно следуют даже самым людоедским указаниям из единого центра. Оказалось, что буржуазная демократия рассыпалась вмиг и почти никто не встал на защиту утраченных свобод. Оказалось, что научная система состоит из дураков, трусов и приспособленцев, не способных разоблачить даже самую наглую и примитивную ложь правящего класса. Оказалось, что врачи готовы массово участвовать в лживой афере и помогать убивать пациентов, если им подбросят денег и польстят самолюбию. Оказалось, что всевозможные "борцы с капитализмом" готовы бездумно повторять самую нелепую ложь буржуазной пропаганды и сделаться орудием самой дремучей реакции.
Всеобщая скотская покорность в 2020-м позволила в 2021-м перейти к основной цели аферы - установлению всепланетной системы медицинского фашизма. Отупевшее и превратившееся в покорный скот стадо позволило неолиберальной верхушке вконец обнаглеть и забыть любые нормы морали, вседозволенность и всеобщее отупение привели к тому, что верхушка и сама отупела и деградировала вконец. Поэтому в её больных мозгах родился план переустройства планеты на новых началах, бредовый, невыполнимый и при этом по-своему логичный и последовательный. Сложно поверить в то, что подобный бред мог реализоваться в масштабах всей Земли, однако же он был, был совсем недавно и даже сейчас в значительной мере сохранил былое влияние. Кампания принудительной вакцинации непроверенными и опасными препаратами чётко вскрыла цели. Любые буржуазные свободы должны были быть ликвидированы и заменены всемирной системой медицинских пропусков. Человеческие тела должны были стать полем для бесконтрольного вмешательства неолиберальной банды.
Экономическая суть дела сводилась к тесному переплетению двух факторов: открытию новых рынков и усилению паразитизма. Про рынки я подробно напишу отдельно, а здесь остановлюсь в основном на паразитизме. Перспективы открывались поистине широчайшие. Стариков можно было массово и безнаказанно убивать в ковидариях, списав их смерти на ужасный ковид, а средства, которые раньше тратились на их содержание, должны были пойти в карманы неолиберальной банде. Принудительные вакцинации открывали путь к превращению всех людей в хронически больных, которые должны были всё время платить за надуманные, а когда здоровье будет достаточно подорвано, то и реальные лекарства. Рынок для медицинского бизнеса открывался огромный. Одновременно система медицинских паспортов и принудительной уколизации давала полный политический контроль. Непокорным и недовольным можно было просто запретить покупать еду или убивать их, подменяя лекарства. Лекарства также позволяли бесконтрольно истреблять какое угодно количество населения, чья смерть позволила бы нажиться неолиберальному капиталу.
Но даже этот безумно-людоедский план не всколыхнул обывательское стадо. Народ не слишком хотел прививаться, но на него давили, и он прогибался. Кто-то боялся, что потеряет работу и не сможет кормить детей, кто-то был готов пойти на небольшой риск для здоровья от вакцинации, чтобы и дальше беззаботно жить в своём уютном мещанском мирке, а кому-то просто хотелось без проблем ездить за границу. Чувство собственного достоинства, понимание того, что речь идёт о столь фундаментальной ценности, как телесная неприкосновенность, предвидение ещё больших ужасов в случае, если ковид-фашистов не остановят, - всё это для большинства играло мало роли. Иных запугала постоянная истеричная пропаганда ковидных ужасов. Верить в пропаганду было тем легче, что, капитулировав, люди не хотели чувствовать себя проигравшими и предпочитали благовидное объяснение своей слабости. Наиболее сильным давление было на бюджетников, которые сильнее всего зависели от государства, и они показали выдающуюся покорность, доказав, что бюджетная сфера в значительной мере превратилась в паразита, живущего на подачки и всецело преданного начальству. Потрясающую никчёмность явила молодёжь. Ей ковид не угрожал вовсе, но она очень старательно выполняла идиотские требования, кололась жижей и почти не протестовала. На фоне всего этого "научная" интеллигенция или покорно молчала, или активно проповедовала ковид-фашизм. По сути наука превратилась в религиозный орден, призванный оправдывать любую ложь правящей банды.
Ковид-фашизм был закономерным продуктом неолиберальной системы, где все её основные черты были доведены до предела. Неолиберализм - это паразитизм, и поэтому крупному капиталу раздавались триллионы напечатанных денег, а мелкие паразиты за столь же необеспеченные деньги могли в локдаун сидеть дома, сохраняя видимость работы. Неолиберализм - это глупость и обман, и во время ковидного абсурда общественная и личная глупость на основе спущенной сверху лжи достигли невообразимых размеров. Неолиберализм - это угнетение и реакция, и ковид-диктатура уничтожила любые демократические свободы, ввергнув массы в откровенное бесправие и рабство. Неолиберализм - людоедская система, и ковид-фашисты превратили даже человеческие тела в собственность капитала.
И всё же сопротивление было, и оно дало результат. Нашлись мужественные учёные, которые разоблачили ковидную аферу и опасность экспериментальных вакцин. Кое-где вспыхивали открытые протесты, гораздо чаще народ тихо, но упорно отказывался прививаться. Очень часто увольнение даже 10% непокорных грозило катастрофическим ущербом, а если непокорные не были уволены, они подают пример остальным. Попытки усилить давление на уже покорившихся лишь вызывали раздражение, заставляли их сомневаться и делали непокорными. Ковид-фашизм поставил экономику на грань краха, и неолибералы были вынуждены отступить. Но даже тогда массы не осмелились бунтовать, самый заметный протест - канадских дальнобойщиков - не породил действительно массовое движение и был разогнан. Поэтому неолиберальная банда сохранила власть и прибегла к последней авантюре - войне. Тем временем хаос усугубляется, разрушение экономики и общества продолжается, и конец кризиса не виден. Неолиберализм гибнет в огне, но неясно, оставит ли он после себя более здоровое общество или только выжженную пустыню.
Что делать?
Взглянем на ситуацию шире, чтобы понять, куда она движется. По существу мы видим этап стандартного революционного цикла. Революционное движение XX века решило в мировом масштабе задачи буржуазной революции, и теперь у этого цикла наступил последний этап - реставрация, которая должна завершиться "славной революцией". Но революционное движение XX века достаточно далеко зашло в социализм и этим крайне испугало капитал, который с тех пор крайне боится любых прогрессивных движений и старательно плодит самую отвратительную реакцию. Поэтому "славная революция", которая обычно является достаточно лёгкой и бескровной, оказалась крайне медленной и болезненной. В XX веке человечество сумело опередить время, запрыгнув слишком далеко в будущее, и поэтому наступил очень долгий и болезненный откат.
Проблема современного паразитического общества в том, что человечество ничего не потеряет, если все эти паразиты просто исчезнут с лица Земли, - напротив, человечеству только станет легче. Именно поэтому всё более безумные и отвратительные формы паразитизма не встречают никаких препятствий, именно из-за этого деградация только ускоряется и ускоряется. И процесс может идти дальше. Паразиты безнадёжно утратили всякое чувство нормальности и могут только усиливать накал паразитизма. Они готовы пойти на любую подлость по принципу "умри ты сегодня, а я завтра", чтобы хоть как-то продлить своё заведомо обречённое существование. Многолетние войны, ядерные удары, голод, сотни миллионов погибших - нельзя исключать ничего.
Разумеется, такое катастрофическое самоуничтожение - это не гуманно и не рационально. Паразиты сейчас, эти люди вполне могут начать заниматься полезным трудом. Но инерция паразитизма огромна, и в таких катастрофических обстоятельствах нельзя угадать, насколько далеко зайдёт самоуничтожение паразитов и найдутся ли силы, способные остановить этот процесс.
Поэтому нельзя исключать, что Запад и бывший Советский Союз ждёт долгий хаос и деградация. В каком-то смысле это даже будет справедливо. Запад расплатится за то, что превратился из центра промышленного и научного развития во всепланетного паразита и источник деградации, а бывший СССР - за то, что предал самого себя, свою страну и роль главного проводника прогресса и строительства нового общества в обмен на жалкое мещанское потребительство. Но это будет большой потерей человеческих и материальных ресурсов. Эти страны и сейчас имеют достаточно мощную промышленность и много хорошо образованного населения. Они деградировали, но по существу это всё ещё развитые страны, в которые пока ещё не очень сложно вернуть промышленное производство. Наконец, эти страны - это по-прежнему главный интеллектуальный центр, поскольку Третий мир, создав промышленность, ещё не научился думать и жить самостоятельно. Утратив идеологию и пример Запада и бывшего соцлагеря, он далеко не сразу научится обходиться без них, но скорее вслед за ними свалится в долгий кризис. Во всяком случае сейчас нет никакого дееспособного и осмысленного движения за самостоятельность Третьего мира, которое могло бы немедленно взять власть и начать действовать. Более того, успехи ковид-фашизма в Латинской Америке и абсолютное безумие, в которое коронабесы при полной покорности масс погрузили Китай, показывают, что массы там ещё очень далеки от сознательности.
Если же крупной катастрофы не произойдёт и текущий кризис разрешится сравнительно малой кровью, то Запад и бывший соцлагерь ждут достаточно хорошие перспективы. Нужно понимать, что движение от глобализации к национализации производства не может быть ни мгновенным, ни полным. Во-первых создание национального производства потребует времени, в которое прежняя система мировой торговли ещё будет сохраняться. Во-вторых выравнивание нормы прибыли никуда не денется. Страны с дешёвой рабочей силой по-прежнему будут привлекать трудоёмкое низкоквалифицированное производство, а более развитые и образованные страны будут производить более технологичную продукцию. Именно это более привилегированное место ждёт Запад и бывший соцлагерь, которые ещё не вполне растеряли потенциал былого развития. Разрыв между странами будет не таким большим, как сейчас, но он будет. Текущая задача не в том, чтобы враз отменить международное разделение труда, а в том, чтобы изменить направление развития промышленности на более сбалансированное, без засилья явных паразитов.
Поэтому кричать о немедленном крахе капитализма нет смысла. С одной стороны, из-за отсутствия организаций и несознательности масс нет вообще никаких дееспособных альтернатив капитализму. Поэтому в ближайшей перспективе придётся довольствоваться видоизменённой формой нынешнего капитала. Наиболее паразитические слои утратят влияние, акценты сместятся с международного на национальное и с финансов на промышленность, но по сути это будет прежний финансовый капитал. С другой стороны, и задачи капитализма ещё не вполне решены в масштабе планеты. Огромное количество людей ещё не вовлечено в индустриальное общество и живёт архаичной крестьянской жизнью - в Африке, Азии, Латинской Америке. Прибавим сюда мелких буржуа и паразитические массы более развитых стран. Всё это даёт капитализму ещё очень большой простор для экстенсивного роста.
С другой стороны, и безнадёжное загнивание капитализма отрицать нельзя. Если миром будет править несколько видоизменённый прежний финансовый капитал, глупый, жадный и приведший мир к нынешней катастрофе, то даже при успешном выходе из текущего кризиса новые кризисы не заставят себя ждать. Поэтому не стоит цепляться за неизлечимо гнилую и недееспособную элиту, вместо этого начав решать ещё остающиеся капиталистические цели некапиталистическими методами. Чтобы подготовить новую организационную базу, нужно ещё лет двадцать, два стандартных десятилетних цикла. Первый - на массовое разорение мелких буржуа, создание базы новой промышленности и одновременно ядра будущей организации. Второй - на превращение мелких буржуа в промышленный пролетариат и присоединение их к ядру, которое должно стать массовой организацией. За эти же двадцать лет капитализм исчерпает наиболее простые и доступные пути развития, которые откроются после конца текущего кризиса, начнёт новые безумные авантюры и спровоцирует новые конфликты, которые откроют пути для преобразования общества.
Но это - дело будущего, текущий кризис не только ещё не завершён, но даже и не достиг апогея. Поэтому нужна программа-минимум, которой можно пользоваться здесь и сейчас. Правда, неолиберализм - это противоестественная реакционная система, подавляющая объективно существующее стремление общества к развитию. Поэтому одно только устранение неолиберализма будет огромным шагом вперёд, который высвободит подавленные общественные силы. Но неолиберализм разъел общество слишком глубоко, и его гибель оставит пустоту, которую нужно заполнить, чтобы общество не скатилось в хаос. Прежде всего нужно помнить об основе проблемы: во-первых это паразитизм огромной части как буржуазии, так и масс; во-вторых это мелкобуржуазность, которая служит экономическим выражением паразитизма масс и насаждает в них ультрареакционные взгляды; в-третьих это международные связи неолиберальной системы, которые запутывают экономику и делают народы покорными рабами глобалистской верхушки; в-четвёртых это отупение и пассивность, которые мешают массам искать выход из общественного тупика.
Всё это и определяет программу действий. Коль скоро неолиберальная система удушает прогресс в мировом масштабе, любой политический или экономический удар по этой системе, вырывающий народы из-под её власти или разрушающий неолиберальные международные организации, прогрессивен. Коль скоро мелкобуржуазная масса служит опорой реакции, прогрессивным является разрушение экономической основы этой массы и пролетаризация мелких буржуа. Затем вакуум, образовавшийся от разрушения международных экономических связей, должно заполнить создание основы современного общества - крупной промышленности, в которой будет работать вновь созданный пролетариат. Это - суть дела, это главное и основное. Нужно оставить глупую болтовню про мелкий бизнес, креативность и инновации, перестать плодить лавочников и офисный планктон и начать строить заводы. На этом стоит вся современная цивилизация, и пренебрежение этой опорой всего закономерно привело общество к деградации.
Поскольку современный мир состоит из трёх разных частей, перед ними стоят разные задачи. Западу и бывшему СССР надо восстанавливать разрушенную промышленность и культуру, пока они ещё не деградировали вконец. Новым промышленным странам нужно бороться за то, чтобы мощь их производства служила своим народам, а не иностранным паразитам, организовывать и просвещать местный пролетариат. Периферии нужно избавляться от зависимости и создавать собственную промышленность. Наконец, странам двух последних категорий надо учиться жить своим умом, не повторяя покорно всё, что говорится на Западе, и одновременно не впадать в мелочный национализм, умея учиться и восприняв всю мощь западной культуры.
Выход общества из кризиса неразрывно связан с пробуждением масс. Плодить реакционную гадость - это естественное занятия эксплуататорских классов, и всегда именно трудящиеся останавливали такие тенденции. До поры до времени реакционные забавы эксплуататоров терпимы, но в какой-то момент становятся преградой на пути развития общества и должны быть устранены действием масс. Чем раньше и решительнее они вмешаются, тем легче и быстрее будет преодолён кризис. Глубина теперешних проблем вызвана тем, что неолиберальный капитал сумел укрепить в массах реакционные настроения. Мелкие буржуа и крестьяне боялись прогресса, который неизбежно разрушал их маленький мирок, и капитал использовал этот страх. Поэтому вмешательство масс в кризис запаздывает, и благодаря этому реакция смогла действовать свободно, накопила огромную инерцию и поставила мир на грань страшной катастрофы.
Во всём происходящем есть своеобразная страшная справедливость. Массы платят за свою реакционность и должны болезненно учиться на своих ошибках. Они хотели поменьше работать и побольше потреблять - и вместо этого вынуждены работать день и ночь без всякого смысла, при этом становясь только беднее. Они хотели отказаться от общественного прогресса и жить в вечном обывательском спокойствии - и получают хаос и полный крах их мещанского мирка. Нормальные люди приняли правила паразитов, думая, что паразитизм будет знать меру, - и сейчас паразиты забыли всякую меру и уничтожают всякую нормальность. Послевоенное поколение платит за свою извечную безответственность, когда на старости лет его убивают коронабесием, молодёжь платит за глупость и трусость ухудшением жизненный условий.
Пока массы не выучат свои уроки, улучшений не будет. У мелкой буржуазии и паразитов просто нет будущего. Нужно отказаться от мелкобуржуазных иллюзий и мещанского мирка, признав необходимость крупной промышленности и общественного прогресса, - только так их можно поставить на службу людям. Нужно оставить всякие иллюзии по поводу современного мира и его верхушки. Это мир паразитизма и деградации, проваливающийся в хаос невообразимо быстрыми темпами. Его верхушка - это сборище паразитов, наглых, тупых и абсолютно беспринципных, которые зашли в своём безумии слишком далеко, чтобы останавливаться, и готовы пойти на любую ложь, любую авантюру и любое преступление, чтобы хоть сколько-нибудь продлить своё обречённое существование. Только безоговорочно порвав с этой бандой, её можно остановить.
Хотя гниение зашло уже очень далеко, общество ещё имеет силы для сопротивления. В конце концов, большинство людей прекрасно знает, что такое созидательный труд и зачем нужны промышленность и культура. Они предпочли забыть обо всём из-за трусости и соблазнов паразитизма, но теперь придётся вспоминать забытое. Человек - это общественное существо, и он может жить полноценной жизнью, только участвуя в жизни общества. Производителям пора выходить из подчинения паразитам. Множество промежуточных слоёв ещё может порвать с паразитизмом и перейти на сторону прогресса. Наконец, человек, - это не просто раб общественных условий, у него есть разум и свобода воли, и в обстановке всеобщей катастрофы надо ими пользоваться и сознательным усилием рвать с прошлым. Стены рушатся; наступило время действовать.