Тункинская долина. Часть 2: окрестности Аршана
"Вечером многочисленное [водное] общество отправилось пешком к провалу..." - знакомая цитата из "Героя Нашего Времени"? В той новелле дело было на КавМинВодах, а сегодня у нас - СибМинВоды Тункинской долины с её головокружительными пейзажами гор, всепроникающим бурятским колоритом и забытыми следами польской ссылки. Роль Пятигорска здесь выполняет Аршан - маленький и весьма неприглядный посёлок (2,4 тыс. жителей) у подножья Тункинских Альп в 230 километрах от Иркутска. Его я показывал в прошлой части, вместе с общим колоритом Долины и её историческом центром - Тункой. Сегодня расскажу о местах, куда за неимением провала отправляется пешком местное водное общество.
Аршан - не имя собственное, и в разных вариациях, от тувинских аржаанов до японских онсэнов, известное многим народам. Так племена, тысячелетиями разбредавшиеся с Алтая по всей Азии называли целебные, чаще всего горячие источники. Прибайкалье как берег зарождающегося океана изобилует аршанами, а уж Тункинская долина, лежащая прямо в рифтовом разломе, их концентрацией достойна разве что Камчатки и Курил. По предгорьям Тункинских гольцов, этих Сибирских Альп, разбросано более 300 горячих и холодных, купальных и питьевых минеральных источников, причём удивительное их свойство в том, что пара ключей в нескольких метрах друг от друга могут не иметь ничего общего, кроме самой воды. В прошлой части я показывал посёлок Жемчуг с его купальнями, ну а Аршан - питьевой курорт. Его целебные воды были известны, наверное, местным бурятам-хонгодорам - потомкам монголов, пришедших сюда в 17 веке, и ассимилированных ими сойотов. К бурятам, по обычаю тогдашнего времени, хаживали миссионеры, часто бывшие в одном лице натуралистами и этнографами, и вот в 1894 году такой миссионер-исследователь Яков Чистохин и открыл здешние родники и изучил состав их воды, оказавшейся похожей на кавказский нарзан. Открытие миссионера послужило атеистам: в 1920 году на Кынгырге была устроена лечебница, как сейчас сказали бы - реабилитационный центр для красноармейцев, раненных в Гражданскую войну. В те годы, видимо, "поехать в аршан" стало расхожим выражением: с возвращением Советской страны к мирной жизни военный госпиталь превратился в общедоступный санаторий "Аршан", от которого вниз по склону и вырос посёлок.
2.
В опушку его парка упирается Трактовая улица, идущая через весь Аршан от въезда - по ней мы прошлись в прошлой части. На самом верху - площадь "У Козла" по стоящей на ней скульптуре, где у автокасс и курортной поликлиники улица сворачивает под прямым углом. За углом этим - ворота санатория, по виду - сталинских времён:
2а.
Из этих ворот мы в конце поста выйдем, а пока что пойдём вдоль забора, за которым о солдатском происхождении "Аршана" напоминает монумент - пусть и другой войны:
3.
На другой опушке - странное сплетение советских и буддийских скульптур, беседок и субурганов:
4.
В центре - алтарь Белого Старца, древнего духа долголетия и благополучия у монгольских народов, в 17 веке официально "канонизированного" в буддизме:
5.
Белый Старец глядит на главный туристический "пятак" Аршана с шумной парковкой, десятком кафе и торговыми рядами, уходящими вверх вдоль речки Кынгырга. Туда мы пойдём позже, а перво-наперво дорога нам за мостик:
6.
Вид вверх по течению, на глубокое ущелье между горой Галина (2172м) и пиком Любви (2144м). Сама Кынгарга - тщедушная в общем речка, но название её не случайно переводится с бурятского как Барабан. 28 июня 2014 года природа била в этот барабан с особенным остервенением - каменистые берега напоминают, что тогда с гор сошёл сель, смывший в посёлке несколько десятков построек.
7.
По чужим фотографиям я знал Тункинскую долину летней и представлял её себе густо-зелёной. Но думается, летом Тунки не впечатлили бы меня так, как в золотую осень, когда под ярким солнцем Сибирского антициклона сюда вдруг вторглась ранняя зима. Зелёные, оранжевые, розоватые, белые краски да ультрамарин небес - для такой красоты мне сложно подобрать эпитет:
8.
Мостик приводит в предместья с какими-то коттеджами "новых бурят", мини-гостиницами и съёмными домами:
9.
Опушки увеншаны цветными хадаками (лентами) и просьбами от лица горных духов не слишком сорить. На поляне у дороги - вперемешку пошлые турики и подлинные обоо. Этим словом буряты называют жертвенники духам дорог, перевалов и перекрёстков, и "жертва" здесь важна лишь как акт внимания, сугубо моральная дань уважения, а потому приметы обоо - лоскутки на ветвях да каменные пирамидки. И единственное отличие обоо от турика - в мыслях, с которыми складывал их человек:
10.
Дорога выводит на Святую поляну - просторный солнечный луг, на опушке которого притаился Койморский дацан "Бодхидхарма". Совсем крошечный - пара зданий да пара ступ, - но чтимость его ощущается кожей. "Бодхидхарма" - духовный центр тункинских бурят, сразу несколькими невидимыми нитями соединённый сквозь сферы небес с Петербургом:
11.
Первую такую нить навёл Агван Доржиев - пожалуй, известнейший бурятский богослов, на рубеже 19-20 веков входивший в круг 7 мудрейших лам мира и потому преподававший философию будущему Далай-Ламе XIII. Однако вместе с тем рождённый в условно-европейской империи Доржиев мог говорить с "белыми людьми" на одном языке, и делом его жизни стало наводить мосты между Западом и Востоком. В 1900 году в компании Иннокентия Анненского и Максимилиана Волошина лама приехал в Париж, прочёл в тамошних музеях лекций о буддизме и даже провёл первое в истории Западной Европы буддийское богослужение. В Петербурге он пошёл ещё дальше, основав в 1909 году с разрешения Николая II первый в городах Европы буддийский храм, и по сей день остающийся одной из самых необычных достопримечательностей Северной столицы. А уж в России Доржиев объехал, наверное, все буддийские общины, взяв на себя по сути ту же роль, что двумя веками ранее патриарх Никон: что православие к 17 веку, что буддизм к началу ХХ в России очень сильно обособились, наполнившись заимствованиями и суевериями. И как средневековый патриарх, так и просвещённый лама пытались вернуть религию своего народа в лоно глобальных традиций - греческой или тибетской. С Никона началось движение России к Константинополю, а Агван Доржиев, наверное, в тайне мечтал, что под скипетром у Белого царя появится Тибетское генерал-губернаторство. Имели идеи Доржиева и печальный побочный эффект: веками формировавшиеся в изоляции бурятская и особенно калмыцкая архитектурные традиции были почти подчистую уничтожены большевиками, а в постсоветской России буддийское зодчество совершено глобализовано без малейших опор на традиции. Накануне большевизма Агван Доржиев и обосновался в Тункинской долине, где Кыренскому дацану стало так тесно в своих стенах и угодьях, что его настоятель решил основать для части своей братии новую обитель. В 1916 году под началом Доржиева на Койморских озёрах начал строиться Хандагатайский дацан, и так как бывал богослов тут часто, благодарные жители построили ему отдельный дом. И пока белые казаки с красными партизанами крутили колесо сансары да нивы жгли, бурятские ламы выше по горам искали нирвану, но и про хозяйство не забывали. К 1920 году в Койморском дацане жило уже более 200 монахов и послушников. С приходом советской власти, ничего особенного не меняя в уставах, ламы объявили обитель трудовой коммуной, но в конечном счёт это им не помогло. В 1936 году почти опустевший Хандагатайский дацан был закрыт, а его деревянные постройки частью отошли санаторию "Аршан", частью - разъехались по колхозам.
12.
В том числе - дом Агвана Доржиева (жёлтый на кадре выше), оказавшийся в селе Номто-Хобок. В 1991 году он был перевезён на эту поляну, и вокруг дома вновь начал расти монастырь. Освятил обитель в 1991 году Данзан-Хайбзун (Фёдор Сергеевич) Самаев, выходец из соседнего Окинского района, настоятель Петербургского дацана и, ни много ни мало, реинкарнация Агвана Доржиева. Он же возглавил в 1999 году Бунт Трёх Дацанов против Буддийской традиционной сангхи России: её главой в 1995 году стал властный Дамба Аюшеев, подкрепивший своё положение административными мерами - по новому уставу, глава сангхи избирался настоятелем храмов, а настоятели храмов - назначались главой сангхи. Всё это вызвало целую серию небольших расколов, участники которых оставались в традиции тибетского буддизма, но выходили из подчинения БТСР. Одним из них и стал Самаев, и хотя поднять на восстание Петербургский дацан он не смог, в родных Тункинском и Окинском районах его авторитет был как бы не побольше Аюшеевского. Так возникла организация "Майдар", ныне объединяющая 5 монастырей во главе с Хойморским дацаном. Традиционная сангха же отреагировала на раскол с поистине буддийским спокойствием, просто построив Ново-Хойморский дацан непосредственно в посёлке - тут см. прошлую часть. Народом полны теперь оба дацана, но самаевская "Бодхидхарма" показалась мне какой-то более чтимой и одухотворённой, чем аюшеевский "Равжалин".
12а.
Хотя возможно дело лишь в пейзаже - "Равжалин" зажат гостиницами и кабаками, а "Бодхидхарма" тихо стоит на опушке среди лесов и величественных гор. Вокруг - всё те же немыслимые краски:
13.
14.
15.
Шаря по горам ультразумом, на острой вершине я заметил людей. Это не альпинисты - с моста через Кынгаргу я показывал уже пик Любви, на 2144 метра возвышающийся над уровнем моря, и на километр с небольшим - над Аршаном. Восхождение на пик Любви - на самом деле главный маршрут здешнего "водного общества": путь наверх занимает несколько часов, доступен даже старикам и детям, а какой с маленькой одинокой вершины вид - даже от подножья нетрудно представить. Приехав в Аршан поправить здоровье на недельку-другую, я бы конечно и сам туда сходил, но у нас в запасе было лишь три дня, которыми я решил распорядиться иначе.
16.
От Святой поляны начинается тропа к Старому Аршану - ныне позабытому урочищу в тайге, где буддийский храм стоял задолго до того, как Доржиев сблизился с Тибетом. От Аршана дотуда порядка 7 километров, а натоптанная тропа достаточно широка, чтобы проехать по ней мог снегоход или квадроцикл. Главная сложность - найти начало этой тропы на опушках Святой поляны: выбрав казавшееся самым очевидным направление, мы далеко не сразу поняли, что не туда идём, и битых полчаса срезали 200 метров лесом.
17.
Здешний лес не похож на "сказочную тайгу", куда падают пьяные звезды - в основном у подножья Тункинских Гольцов растут тонкие берёзки и лиственницы, и разве что ёлки среди них коренасты и солидны. Лишь пару раз нам попадались те самые "деревья-гиганты" - живой могучий ствол да пень, похожий на градирню:
18.
Сама дорога подробно описана здесь, и будь у нас чуть больше времени - мы бы ещё и сделали 3-километровый крюк к хрустальному омуту на ручье Бухота, известному под романтическим названием Чаша Девственниц: гиды помнят, как в старину перед свадьбой там купали жён. Помимо Бухоты, которую можно перешагнуть, колея пересекает "каменную реку" давнего селя (позапрошлый кадр) и речку Бугатай:
19.
Впечатлившую нас ледяным кружевом своих заберегов:
20.
По валунам, как в этом русле, квадроциклы прыгать не умеют, а потому за Бугатаем колею сменяет узкая тропа меж густо-зелёных даже под снегом, зарослей пахучего бадана:
21.
Старый Аршан, иначе Субурга (по-нашему Часовня) - он на самом деле Старый аршан: это не былое место посёлка, а родники, прежде слывшие главными в этой округе. Нашёл их в 1810 году тоже миссионер - только не православный, а буддийский: монгол Галсан Сондбо, уже знакомый нам по Белому камню близ Торов из прошлой части. Но санаторием Субурга так и не стала - о том, что мы у цели, напоминает сквозь шум леса лишь журчание ручья:
22.
Который не стекает с Тункских Гольцов, а так и рождается во мхе неподалёку:
23.
Ночь выдалась морозной - сайты с прогнозами погоды показывали в Аршане -14 градусов. Под ярким солнцем да в сухом сибирском воздухе этот мороз не очень-то ощущался, а к полудню и вовсе прошёл, но ветки над водой успели порости сосульками:
24.
Сама белая каменная Субурга, сооружённая чуть ли не в 1920-е годы - на следующем ручье. Здешняя вода считается полезной для ног, причём не только человеческих - в старину буряты часто приводили побродить по ручью лошадей:
25.
На поляне - руины чего-то многогранного и деревянного:
26.
И даже с покосившимся и разорённым алтарём внутри:
27.
Мы, конечно, приняли эти руины за основание пагоды в архаичной, той самой "нетибетской" традиции, но на самом деле это была всего лишь деревянная юрта. И алтарь в ней вполне может быть новоделом, а изначально, скорее всего, гости источника здесь ночевали, обедали, грелись. Не буддийский храм, чудом переживший советское время, а первая гостиница Тунков... ну, по крайней мере я так предполагаю. Развалилась юрта уже в 21 веке:
27а. фото Юрия Кузнецова, отсюда.
Выше на бугре виднеется уже вполне настоящий субурган. Подъём к ступе короток, но довольно крут, так что местами было бы опасно лезть, кабы не металлические тросы между деревьев. Но мы влезли туда - ведь эта пагода не что иное, как памятник Победы!
28а.
Построенная в 1968 году в память о жертвах Великой Отечественной, она стала едва ли не первым в России храмом-памятником той войны, и в ограде её - красные звёзды. Рядом кучка камней - то ли руины более старой пагоды, то ли обоо, которое сложили люди, приходившие на Субургу за избавлением от болезней.
28.
Лес же напротив Ступы Победы образует "окно" в направлении пологого Хамар-Дабана, потухших вулканов Тальская вершина (справа) и Дороготуйская сопка (слева) да бурятского села Тагархай (400 жителей), расположенного к Субурге даже ближе Аршана. Знакомый турист из Иркутска настоятельно советовал нам обходить Тагархай стороной - среди его жителей есть какие-то чудаки, повадившиеся даже не воровать, а отбирать у туристов снарягу, так что на дорогущих альпинистских верёвках там может сушиться бельё. Бурятская легенда же гласит, что трое мужиков из Тагархая в 1930-х годах пытались разрушить ступу на Субурге, но в этот момент налетел ураган, и одного мужика зашибло деревом, другой сорвался с обрыва, а третий добежал до дома и сошёл с ума. Может, его потомки теперь и резвятся?
29.
Спустившись от Ступы Победы, мы поспешили обратно в посёлок, понимая, что уже скоро закат. На опушке Святой поляны я слегка волновался - не выскочит ли егерь из кустов? Если Прибайкальский национальный парк ловит туристов, по наивности свернувших в лес с Кругобайкалки, то основанный в 1991 году Тункинский нацпарк пошёл ещё дальше - его территорией стал весь район! Само собой, за исключение трасс и посёлков, но об это вряд ли разъясняют егери, в высокий сезон стоящие на границе района и собирающие плату со всех машин на небурятских номерах. О конфликтах местных жителей с нацпарком, в отличие от той же Кругобайкалки, я в Тункинской долине не слышал, но за прогулку к Старому Аршану мы в теории вполне могли получить штраф. Возможно, и здесь нарушителей ловят в высокий сезон, мы же по осени, переходящей в зиму, за три часа прогулки встретили буквально пару-тройку человек.
За мостом через Кынгаргу накатывает гомон базара:
30.
Вдоль речки, чуть в стороне от неё, на добрый километр тянутся торговые ряды с магнитиками, бурятскими костюмами, саянскими травами, цветными камушками, пантовыми настойками, субстанциями вроде серы (жевательной смолы) или (на кадре ниже) древесной камеди. Торговля даже в октябре кажется бойкой, но в общем для знакомства с здешним колоритом 2020-й был не лучший год - обычно это торжище называют Монгольским базаром. Главный бренд соседней страны - шерсть и изделия из неё: так, одна знакомая иркутянка говорила, что носок из шерсти яка превращает летнюю обувь в зимнюю. Но если в Иркутск товары из Монголии попадают оптовыми партиями, то в Аршан ездили сами монголы с озера Хубсугул, теперь в далёких юртах самоизолирующиеся от ковида.
31.
Между тем, базар сменяется корпусами санатория. Одна из главных здравниц Сибирь образовалась здесь в 1934 году, когда родники Чистохина дополнили несколько глубоких скважин. Но этот корпус - может и постарше:
32.
По лесу на трёх террасах разбросано несколько десятков корпусов, а территория "Аршана" как бы не побольше, чем сам Аршан. От базара мы шли по нижней терассе, с которой наверх ведёт несколько лестниц. Одну украшает деревянная птица - вероятно, имелся в виду тотем хонгодоров Лебедь:
33.
Другая лестница - из сталинских времён. С неё начинается подъём к пику Любви, но мы ограничились прогулкой вдоль речки:
34.
В лесу напротив Белой лестницы хадаков висит больше, чем листьев, а в беседке сидит ещё один Белый старец:
35.
Весёлые буряточки, увидев мой фотоаппарат, попросились в кадр:
36.
И в их руках не случайно канистры - тропка через Хадаковый бор ведёт на Глазной источник, самый доступный в Тункинской долине питьевой аршан. Впрочем, как следует из названия, не только питьевой: самым правильным назначением этой водицы считается промывать ей глаза, причём особенно ценна вода "с бульком", то есть пойманным ладонью пузырьком. Как я понимаю, это и есть те самые нарзаны, найденные в 1892 году миссионером Чистохиным:
37.
В очереди обратите внимание на лица - бурят в Тунках много не только среди хозяев, но и среди гостей. Ещё на Алтае я замечал, что в национальных регионах особенно развит "внутривнутренний" туризм - алтайцы много ездят по Алтаю, буряты по Бурятии, а всё остальное для них - почти заграница.
38.
Что же до очереди, то в ней вовсе не обязательно стоять - сам Глазной источник на другом берегу, и труба над Кынгаргой изрядно прохудилась. Вода здесь и правда очень вкусная, но металлическим привкусом похожа не столько на кисловодские нарзаны, сколько на "Смирновку" и "Славяновку" Железноводска.
39.
Вид вверх по Кынгарге, на пик Любви и тёмное ущелье. Обратите внимание, что у реки - какие-то тросы и вышки. При всей непрезентабельности, я бы даже сказал неряшливости облика Аршана, с инфраструктурой тут не так-то и плохо. В посёлке множество простеньких, но добротных бурятских кафе, а на речке целых три экстрим-парка - верёвочный комплекс "Шервуд" и канатные трассы "Полоз" и "Тарзанка": первая презентует себя как "полёт между крон", а вторая натянута над каменистым руслом.
40.
Тропа огибает белую скалу, и очень странно, что для неё гиды ещё сочинили романтичного названия с древней легендой:
41.
Попетляв у реки, тропа карабкается над обрывом:
42.
С обрывов впечатляют виды вниз по течению - эта теснина известна как Мраморное дно, но мраморный блеск обретает оно, видимо, только по высокой воде и полуденному солнцу:
43.
Горные духи вновь напоминают нерадивым, как себя вести. Где-то тут в высокий сезон стоит кордон нацпарка, и вот с ними от оплаты не отвертишься - кроме диких гор дальше ничего нет.
43а.
По деревьям пархают непуганные поползни, которые вполне могут сесть на ладонь или ботинок и даже тюкнуть клювом: "крошки есть?! а если найду?!".
44а.
Сама тропа здесь многолюдна, а спускаются на неё из многочисленных ответвлений то семья с детьми, то заросшие туристы в зубастых ботинках. Пик Любви доступен и первым, однако из Аршана по Тункинским Гольцам расходится десяток маршрутов разной сложности, в том числе - на далёкий аршанообильный Шумак. Ну а в какой-то момент тропа ветвится не только вверх, но и вниз. Извилистая скользкая лестница спускается в каньон Кынгарги:
44.
Из-за обрыва вдруг показывается очевидный прототип главной достопримечательности Улан-Удэ - он же на заглавном кадре:
45.
Кынгарга выше этого места представляет собой каскад то ли 12, то ли 20 водопадов, из которых именно первый считается самым высоким и зрелищным. Но нам, конечно, как всегда хотелось увидеть чуть больше. и перейдя Барабан-реку мостиком, мы увидели тропу, которую сама природа заботливо снабдила перилами:
45а.
На первый водопад мы полюбовались сверху:
46.
А за тесниной поодаль увидели и второй. Кажется, этим удовлетворяется большинство решивших "увидеть больше" - дальше тропа теряется и остаётся только прыгать по камням да корням. Чего в сгущавшихся сумерках делать, конечно же, нам не хотелось.
47.
Камни и здесь поросли сосульками:
Обратно в Аршан мы шли поверху, и здесь тропа порой выводила к краям тех же скал, под которым мы проходили чуть раньше. И лес на переднем плане - это сам санаторий "Аршан", за ним скрыт посёлок, а вот дальше прекрасно видна сама долина с её стеной Хамар-Дабана, тёмным буграми потухших вулканов и простором степи:
48.
Вернее, не только - с гор Аршана хорошо просматриваются Койморские озёра, болото посреди степи, из которого вытекает Тунка. "Столицей" Койморских болот можно считать Тагархай, и где-то там же Агван Доржиев первоначально строил Койморский дацан первоначально.
49.
С пика Любви видно в общем всё то же самое, только с больших высот:
50.
Над концом долины догорал закат:
51.
В сумерках тропа пошла под уклон:
52.
И вывела нас в санаторий "Аршан" с его 500-летней лиственницей и неприглядными деревянными корпусами:
53.
Иногда зато - с советскими артефактами:
54.
У санатория есть даже собственный музей, но мы, конечно, не успели в рабочее время. Ещё немного - и стемнело совсем, а мы вышли из ворот с кадров №№2-3 обратно в посёлок да направились искать кафе.
54а.
Аршан, однако, лишь экономический центр Тункинской долины, а её административный центр - Кырен. Жемчуг из прошлой части, Субурга и Глазной ключ - не единственные аршаны, до которых легко добраться, а двумя Койморскими дацанами список здешних буддийских святынь не исчерпывается. В следующей части заглянем дальше по долине - в Кырен и Нилову пустынь.
БАЙКАЛ-2020
Обзор и оглавление.
Иркутский Север
Байкало-Амурский маршрут. Предыдущая часть путешествия.
По Ангаре. Братск - Балаганск.
Большой Иркутск - будет позже.
Кругобайкальская железная дорога
Иркутская ГЭС и окрестности (остатки в городе).
КБЖД. Порт-Байкал - Берёзовая бухта.
КБЖД. Шумиха - Киркирей.
КБЖД. Киркирей - Шаражалгай.
КБЖД. Шаражалгай - Ангасолка.
Култук и окрестности.
Слюдянка и Байкальск.
Выдрино, Танхой, Бабушкин. Магистральная часть КБЖД.
Тункинская долина
Зун-Мурино, Жемчуг, Тунка и Аршан.
Окрестности Аршана.
Кырен и Нилова Пустынь.
Ольхон - будет позже.
Апшеронская узкоколейка на другом конце страны - см. оглавление.