Грозный. Часть 4: промыслА
С чем ассоциируется нынешний Грозный? То ли с Чеченской войной и бесконечным рядом её утрат, то ли с аляповатой современностью построенного на их месте эмирата Кадыровых. Однако "до всех этих событий" на просторах Необъятной знали, что Грозный - это нефть. Колыбель отечественной нефтедобычи и мозговой центр нефтепереработки, полтора века Грозный был городом промыслов и заводов, и даже в наши дни в его воздухе едва ощущается запах нефти. Но индустрия тоже пала жертвой войны, и в отличие от жилых районов, уже не была восстановлена. Прогулявшись в прошлой части по центральным грозненским проспектам Кадырова и Путина, в завершение рассказа про чеченскую столицу поищем следы былого на ближних и дальних окраинах.
На 9/10 одноэтажный город, Грозный занимает огромную площадь, примерно 15 на 25 километров, что явно много и для его нынешних 300, и для "довоенных" 400 тысяч жителей. И по всей этой площади, в сельве одноэтажных чеченских домов, так и строящихся с послевоенных лет уже скорее по привычке, рассеяны отдельные примечательные места. Например, огромный блестящий Русский драмтеатр имени Лермонтова (2012) с памятником самому известному офицеру Грозной крепости. Стоящий, к тому же, на проспекте Мухаммеда Али, ведущем в целый спортивный городок вокруг Ахмат-Арены (2011). Или парк Хусейн бен Талала (король Иордании) на проспекте Абдуллы II (ещё один король Иордании), в котором запрятана площадь Павла Мусорова с растерявшим статуи и барельефы обелиском героям Гражданской войны (1954). Или Голубиный парк у сталинского ДК Железнодорожников, где сохранился обелиск на братской могиле революционеров (1924), кажется, до сих пор толком никем не сфотографированный. Точек много, вот только отдельной поездки в условиях ограниченного времени не стоит практически ни одна из них. А вот мимо Грозненском моря мы регулярно проезжали - что на запад по Бакинке, что в Урус-Мартан, что в горы Аргуна дорога идёт его берегом:
2.
Да, если вы не поняли, морем грозненцы называют ВОТ ЭТО - даже не озеро, а прудик (1,5км на 0,5км) на речке Гойтинке, подпёртый в 1961 году. Однако ещё в те давние времена, когда по улицам Грозного можно было ходить в шортах, тут появился главный для русского человека признак моря - пляж. Русские с тех пор покинули Чечню, купаться в плавках харам, а в костюме позор, но привычка отдыхать на берегу осталась. Об этом помнил даже батяня-Рамзана, и потому в 2009 году Грозненское море спустили, долго чистили дно, и наконец к 2015 году восстановили зону отдыха, куда вошли как советские профилакторий и весьма симпатичный Грозненский дендропарк (1966), так и множество новинок. Например, огромный фонтан (300 на 40 метров с главной струёй до 100 метров), который никто и никогда не видел бьющим - говорят, включают его по заявкам, но 5 минут его работы стоит 80 тысяч рублей.
3.
Море раскинулось между посёлками Алды и Черноречье. Последний так же известен как Городок Химиков, так как вырос у пущенного в 1954 году Грозненского химзавода, перерабатывавшего попутные газы нефтянки: например, в 1962 году здесь впервые в СССР был налажен выпуск полиэтилена. В истории города Черноречье сыграло свою не последнюю роль: в 1958 году с пьяной драки рабочей молодёжи начался русский бунт - несколько дней Грозный был охвачен беспорядками с требованием не пущщать в город чеченцев, массово возвращавшихся из казахстанской депортации. Власть тогда пошла на полумеры: в последующие десятилетия чеченцы домой возвращались, но вот на заводы и в институты их перестали брать, таким образом отсоединив их от советского интернационала. И как результат, в 1997 году именно в чернореченском ДК Химиков проходила инаугурация Аслана Масхадова - в центре города все подходящие для такого дело площадки были разрушены войной... Но и на этой окраине её следы успели залатать:
4.
Грозненский химзавод же был лишь побочным производством нефтеперерабатывающих заводов, вокруг которых и крутилась жизнь Грозного полторы сотни лет. Как и на Апшеронском полуострове, в верховьях Алханчуртской долины нефть добывали испокон веков - кожаными вёдрами-"капками" в глубоких (до 13 сажень, то есть 28 метров) колодцах, зная лишь два способа её применения: "белую нефть" жгли в светильниках, "чёрной нефтью" мазали дома для защиты от сырости. В первой русско-персидской войне 1653 года астраханский воевода докладывал, что кумыки с помощью пропитанных нефтью таранов пытались поджечь Сунженский острог. В 1718 году петровский естествоиспытатель Готлиб Шобер, обследуя местные горячие ключи, констатировал выходы нефти, которую никто не собирает. Как-то в 1823 году сюда занесло трёх братьев Дубининых, владимирских смолокуров, переселённых графиней Софией Паниной в предкавказские степи. Зная 1000 и 1 смолопродукт, братья стали возить грозненскую нефть в Моздок и перегонять её там на первом в мире нефтеперерабатывающем заводе. В 1830-40-е годы перегонные кубы работали на Тереке и Сунже во многих крепостях и станицах. Основные доходы от нефтяной ренты получало Терское казачье войско, на землях которого лежал основной промысловый район, известный как Грозненская балка. Развитию нефтянки, однако, мешали два обстоятельства - крайне неудобная откупная система (когда право на работы покупалось разовым платежом у землевладельца) и набеги горцев. Но последние резко пошли на спад после 1859 года, когда имам Шамиль покинул чеченское Ведено и сдался в дагестанском Гунибе, и вот уже в 1864 году армянский откупщик Иван Мирзоев и азербайджанский химик-самоучка Джавад Маликов построили первый в Грозном керосиновый завод:
5а.
В среднем в те времена нефтедобыча в Грозном составляла около 1000 тонн в год, но приток в Россию дешёвого американского керосина, успехи братьев Нобелей в Баку и истощение доступных горизонтов Грозненской балки взяли своё - достигнув пика в 1880 году, когда в округе Грозного работало 546 нефтяных колодцев, добыча начала обвально сокращаться. Примеро то же самое полувеком ранее происходило с Уралом, "проспавшим" паровую революцию, но здесь времена были другие - совсем рядом проходила одна из самых прибыльных в Российской империи Владикавказская железная дорога. И вот в 1893 году на умиравшие нефтепромыслы обратил внимание Иосиф Ахвердов, тбилисский армянин, а к тому времени успешный адвокат во Владикавказе. Зимой он выкупил у предпринимателя Шимона Нитабуха промыслы близ Алхан-Юртовской станицы, в мае в Грозный прибыл первый поезд по новой железной дороге Беслан - Гудермес, а 6 октября 1893 года на ахвердовских промыслах ударил первый нефтяной фонтан из первой в Грозном 135-метровой скважины современного типа. Мирзоевых буквально смело нефтяным бумом: их заводик мало того что безнадёжно устарел, так ещё и был просто не рассчитан на новые объёмы добычи, в первые же годы достигшие миллионов пудов. С 1895 года грозненская нефть стала активно экспортироваться в Европу, а в окрестностях города один за другим росли заводы - нефтеперегонные ("Ахвердов и Ко", "Общества Владикавказской железной дороги", "Успех" и другие) и механические для нефтяного оборудования (как например "Красный Молот", о котором я рассказывал в первой части), к строительству которых активно привлекались англичане - инвесторы и специалисты. По объёмам лидеровало "Общество Владикавказской железной дороги", зато "Ахвердов и Ко" преуспели в технологиях: в 1914 году на их заводе заработали одна из лучших в России электростанция (при Советах имевшая собственное название - "Красная турбина") и магистральный трубопровод Грозный-Петровск (Махачкала), второй в империи после трубы из Баку в Батум. Основной промышленный район лежал к северо-западу от города, на Грозненском и Терском хребтах. Он был известен как просто Промысла, ии Старые промысла с 1913 года:
5б.
Ведь к югу от города, на Сунженском хребте, начал разрабатываться ещё более масштабный Новогрозненский нефтяной район, а с ним в Грозный пришла глобализация. Иностранцы, в принципе, и на Старые промысла проникали активно - например, бельгийское "Петроль де Грозни", английский "Шпис" или Англо-Русское Максимовское общество (АРМО). Они всё активнее срастались со старыми фирмочками, но в целом 1900-е годы на Старых промыслах были временем первородного хаоса, бесконечных учреждений, перепродаж, банкротств, слияний и поглощений. С открытием Новогрозненских промыслов сюда пришли транснациональные гиганты: Нобели и Лианозовы из Баку, Ротшильды с лице "Роял Датч Шелл" из порта Батуми и их дочернее предприятие "Русский Грозненский стандарт". К 1917 году между ними оказались распределены практически все грозненские промысла, перегонные и механические заводы. Хотя и не без исключений - именно на Новых промыслах преуспел основавший в 1913 году компанию "Алдинская нефть" Тапа Чермоев, сын генерала Арзу Чермоева, вскоре ставший самым могущественным из чеченецев. К концу Российской империи Грозный добывал 1,6 миллиона тонн нефти в год - вчетверо меньше, чем Баку (6,8 млн.), но примерно столько же, сколько Индонезия или Румыния.
5в.
Дальше все расклады поломала Гражданская война, и пока за Грозный боролись красные чеченцы да белые казаки, на промыслах бушевали пожары. Горящие скважины становились приметой грозненской округи в любую войну, ну а гореть они могут годами... По итогам войны с промыслов ушли и армяне Лианозовы, и чеченцы Чермоевы, а вот англичане вернулись. За промысла грозненских балок советская власть взялась как бы не раньше, чем за торфяники Шатуры - так, Нефтяной институт здесь открылся уже в 1920 году. Английская концессия в 1924-29 годах восстановила заводы, а её наследием стали технологии и кадры. Затем грозненская нефтянка была окончательно национализирована, и пожалуй, 1930-е годы можно считать её вершиной . Если по объёмам добычи Чечня по-прежнему существенно уступала Азербайджану, то по объёмам переработки была с ним вполне сравнима. Однако по сравнению с бакинской грозненская нефтянка была гораздо более технологичной: там была меньше глубина переработки и больше процент тяжёлых фракций, на Грозный же приходилось 2/3 советского производства самого сложного для тех времён нефтепродукта - авиационного бензина. И потому трудно переоценить вклад Грозного в Победу. Ну а после той войны Баку стал размножаться делением, прирастая Вторым ( между Уралом и Волгой), Третьим ( на Оби), Четвёртым (в тундре у Баренцева моря)... Чечня на этом фоне неумолимо теряла значение, а с 1960-х годов началось сокращение добычи и в абсолютных числах - нефть под Грозным банально кончилась.
5г.
Зато заводы никуда не делись, и Грозный превратился во всесоюзный центр нефтепереработки, куда везли сырьё даже из Сибири. Сталинский пруд, ещё одно "грозненское море" поодаль, в документах назывался "резервуар технической воды для пяти нефтеперерабатывающих заводов". Грозненский НПЗ им. Ленина получил "посвящение" в 1967 году, а фактически вырос из завода Ахвердова (1896-99). Нефтеперерабатывающий завод им. Асланбека Шерипова заработал в 1939 году, а Новогрозненский нефтезавод им. Николая Анисимова - 1951-м. Грозненский химический завод им. 50-летия СССР (1954; посвящение явно позже) и Грозненский газоперерабатывающий завод (1975) перерабатывали не саму нефть, а её попутные газы. Все это питали, равно как и всем этим питались, три ТЭЦ, пущенные в 1929, 1952 и 1967 годах, да обслуживал "Красный Молот" - флагман нефтяного машиностроения, поставлявший продукцию в три десятка стран вплоть до Саудовской Аравии. С мощностью порядка 20 миллионов тонн нефти в год наряду с тремя нефтезаводами Уфы и гигантским Омским нефтезаводом это был крупнейший комплекс своей отрасли в Союзе...
6а.
И вот что от него осталось - бескрайние пустыри, посреди которых стоят одинокие трубы. При Дудаеве заводы продолжали работать, став частью каких-то серых и чёрных схем экспорта нефтепродуктов. В Первую Чеченскую, когда Грозный стал похож на Сталинград-1943, промзону старались не трогать. Но в последующем безвременье заводы стали потихонечку растаскиваться на металл и были окончательно добиты в 1999-2000 годах российской авиацией. Перспектив к их возрождению нет: мало того, что столь долгосрочные инвестиции в Чечню ни одна компания делать не будет, ещё и своя нефтедобыча в Чечне невелика и второстепенна, а волжскую, сибирскую, печорскую нефть проще перерабатывать где-то поближе к экспортным путям и внутрироссийским потребителям.
6.
Ну а на переднем плане кадра выше - то, что в 1893 году принесло эту былую индустриализацию сюда: железная дорога. Когда-то она пронизывала Грозный насквозь, и московские поезда приходили сюда с запада, а факелы нефтезаводов отражались в их окнах. Теперь это тупик с востока - от Моздока до Грозного московский поезд описывает спираль через Гудермес, и выйдя на станции Червлёная да сев на маршрутку, пассажир экономит около 3 часов. Западная часть линии до ингушской Сунжи (Орджоникидзевской) после Чеченских войн не восстановлена до сих пор. С самим вокзалом же был связан один из самых трагических эпизодов Первой кампании - "мышеловка" 131-й Майкопской бригады. В провалившийся с огромными потерями Новогодний штурм, когда боевики Масхадова заманили не готовых к такому сопротивлению военных в город и расстреляли гранатометами на узких улицах, брать железнодорожный узел генерал Константин Пуликовский отправил три бригады. Выполнить приказ, однако, смогла лишь одна из них - Майкопская бригада Ивана Савина, без боя занявшая станцию в 13 часов дня. Ночью же вокзал был атакован крупными силами боевиков, засевших в хорошо заметной на кадре выше многоэтажке. Поняв, что поддержка не придёт, майкопцы начали отходить, прорываться из окружения через промзону товарной станции и автобазы. В том бою бригада потеряла 6 зениток "Тунгуска", 7 автомобилей, 22 танка, 45 БМП и 157 человек только убитыми, включая самого полковника Савина.
И многоэтажка, ставшая боевой башней абреков, стоит... а вот старинный вокзал утрачен:
7а. фото yapet, отсюда (2016).
Причём утрачен отнюдь не войну - полем боя Майкопской бригады в ту новогоднюю ночь был весь район и вся станция. Вокзал сгорел, но коробка его стен осталась, и уже к 2004 году, когда в расписание вернулся поезд Москва-Грозный (прежде конечной был Гудермес) здание было восстановлено как новенькое. Говорят, до последнего времени вокзал оставался последним оплотом КТО - по крайней мере если судить по строгости досмотра. Но не зря слово "оптимизация" сделали ругательными именно РЖД: в 2017 был снесён и заменён новодельной стекляшкой вокзал в Гудермесе, ну а к вокзалу в Грозном я не успел, кажется, на считанные недели. Проезжая мимо станции, я вглядывался в её постройки, и в какой-то момент понял, что обнесённый забором пустырь и с торчащими кранами - это и есть вокзал. Построить на его месте хотят что-то примерно такое, ну а Грозный лишился ровно половины ярких образцов дореволюционной архитектуры, пережившей войну.
7. с "Сайта о железной дороге".
Остались лишь какие-то постройки за путями:
7.
И если то, что на кадре выше, явно относилось к станции, то вот в этом здании скорее жили специалисты какого-то из керосиновых заводов:
8.
Станция заканчивается у обширного парка, где до 1995 года стояли крупнейшие на Северном Кавказе стадион имени Орджоникидзе (1966) и Дворец культуры имени Ленина (1931) с конструктивистскими формами и мозаичным панно:
9а.
Возможно, ценнейший из архитектурных памятников, разрушенных Чеченской войной:
9б.
Зато около парка, на шумной (де)Индустриальной улице сохранилась пожарная часть, с которой раньше приглядывали за нефтепромзоной. Рядом стоит памятник Пожарным (1968) - главным грозненским героям Великой Отечественной войны. Немцы, уже в 1942 понимавшие, что с провалом блицкрига их ждёт топливный кризис, рвались через южнорусские степи к нефтяным месторождениям Кавказа. Грозный они до последнего не трогали, надеясь занять его без боя и сразу же везти продукцию его заводов в Рейх, и с этой целью шли даже на такие меры, как заброска диверсантов на помощь боевикам абрекам. К осени на гребнях у Малгобека немцы поняли, что Грозного им не видать, и мстительно обрушили на заводы, скважины, резервуары и нефтепроводы всю мощь своей авиации. Вокруг города разлилось море огня, и огонь тёк через центр Грозного по водам Сунжи, ну а пожарные боролись с бедствием несколько дней.
9.
Памятник я заснял из окна экскурсионного бусика "Неизвестной России", с которой поехал в 4-дневный тур по Чечне. Чернобородный шофёр Мага здесь вдруг с свернул (де)Индустриальной улицы и повёз нас куда-то вглубь пыльных промзон. Ведь скрывают эти промзоны без преувеличение самое интересное здание Грозного - Английский замок:
10а.
Увы, я так и не смог до конца разобраться в его происхождении, но судя по архитектуре - он явно входил в один цикл с показанными в позапрошлой части Нефтяным институтом (1920) и Барским домом (1915-23), где жили экспаты "Роял Датч Шелл". Как я понимаю, сюда они ездили на работу - замок, построенный неким американским подрядчиком, вмещал офисы и лаборатории английской концессии. Когда же в 1928 году англичан попросили на выход, здесь разместился ГрозНИИ - мозг советской нефтехимии, вплоть до распада СССР остававшийся главным центром изучения нефтепродуктов. Какие-то новинки производства, тут же внедрявшиеся на окрестные заводах, ГрозНИИ выдавал едва ли не каждую пятилетку, и например в 1942 году именно здесь был разработан классический "коктейль Молотова". Спустя ещё без малого полвека подобные коктейли полетели уже в советские танки, и с ГрозНИИ произошло примерно то же, что и со всем остальным городом. Вот только в городе с тех пор что-то восстановили, что-то доломали и замостили плиточкой, Английский замок же стоит таким, каким увидели его российские солдаты, войдя в Грозный в 2000 году.
10.
Территория вокруг огорожена, и у входа скучал в будке охранник, а поодаль мужики что-то курочили экскаватором. К туристам здесь давно привыкли, но всё же я не знаю, насколько легко в Английский замок попасть одиночке. А вот на бусике "Неизвестнача" мы въехали во двор не сбавляя ходу.
11.
Я не знаю, чем замок впечатляет больше - своей необычной архитектурой, действительно напоминающей о поместьях заморских магнатов в их цилиндрах и фраках...
12.
...или же незалатанными следами войны.
13.
Не знаю, сколько жизней унёс штурм Английского замка - в описаниях Чеченских войн он не фигурирует, а значит это был проходной эпизод.
14.
В заброшенное здание можно беспрепятственно войти. На двух этажах - длинные тёмные пыльные коридоры:
15.
Но я вновь удивляюсь тому, как похожи друг на друга разные формы разрушений - что здесь или в донецкой Девятке, что в не знавших войны Аркалыке или Амдерме виды примерно одни и те же. То, что война делает за минуты, погода делает за годы - но результат один.
16.
Этажи соединяют широкие парадные лестницы:
17.
Особенно впечатляет левая - она ведёт вдоль пробитой взрывом тяжёлого снаряда стены. На лестницах, однако, сохранились стильные металлические перила - последний в замке элемент убранства:
18.
Больше всего впечатляет третий этаж, превратившийся в странную узкую улочку:
19.
Минарет над замком, пишут, был вполне себе функциональным сооружением - пожарной каланчой над нефтезаводами.
20.
Вот только его своды находятся ниже площадки:
20а.
Внутри - какие-то осколки былого, в расположении которых явно чувствуется рука припанкованных сталкеров:
21.
21а.
Единственное сооружение на территории - стела в память сотрудников института, погибших на Великой Отечественной войне:
22.
Рядом - ещё какие-то здания середины ХХ века, явно оставшиеся от комплекса нефтезаводов:
23.
Из замка мы вернулись в центр Грозного, и разбрелись на свободное время - кто-то по бескрайнему базару Беркат в цехах "Красного Молота", кто-то - в национальный музей, где грозненской промышленности посвящено несколько толковых витрин. Затем настало время прощаться - Мага повёз большую часть группы в аэропорты Грозного и Назрани. Но мой сосед по комнате, программист Саша, улетал поздно вечером, а перед этим решил сгонять куда-нибудь на самую-самую нетуристическую окраину и посмотреть на Грозный как он есть. Я сразу же предложил вариант: на запад от Грозного на 13 километров тянется тонкий "ус" застройки в ложбине между Грозненским и Терским хребтов. Это Висаитовский (в честь героя Великой Отечесвенной Мовлюда Висаитова), а для старожилов - Старопромысловский район, вытянувшийся вдоль нефтяной линзы и дороги от неё в город. На дальнем конце его, куда автобус едет около часа, находится Первая скважина, к которой и поехали мы, понимая, что скоро стемнеет, на вызванном яндекс-такси.
24.
Через посёлки, на все 13 километров, тянется улица Вахи Алиева, на многих картах по-прежнему отмеченная под своим старым названием Заветы Ильича. Это именно на ней жила Полина Жеребцова, оставившая свои знаменитые детские дневники двух Чеченских войн, скорее всего где-нибудь в самом начале. Фактически Заветы Ильича продолжают проспект Победы Путина - только Мемориал Славы имени Кадырова обогнуть. Посёлки сменяют друг друга. Первой встречает неприметная Ташкала, явно фигурировавшая в каких-то военных сводках. Катаяма в самом широком месте Старых промыслов называется в честь лидера японских коммунистов Сэна Катаямы, который учился в США и Советском Союзе и на промыслах здешних бывал. Мы, конечно же, прозвали посёлок его Котоямой и предположили, что в лихие 1990-е любой пропавший в России мурзик мог обнаружиться здесь. Между Катаямой и следующим Городком Иванова налево уходит дорога в Солёную балку - это там грозненская нефтянка начиналась с колодцев и кожаных капок, но теперь актуальнее стали целебные соляные ключи.
25.
Городок Иванова, Городок Маяковского, Бутенко, Загряжский и далёкий Нефтемайск с мемориалом (1949) на братской могиле Великой Отечественной - цепь посёлков впечатляет своим масштабом, но вот глазу зацепиться в них не за что.
26.
По переписи 1926 года на Старых промыслах жила 21 тысяча человек, четверть из которых была терскими казаками, видимо по-прежнему имевшими какую-то ренту. Чеченцев с долей в 1,5% населения там было меньше, чем белорусов, армян или татар. Но застроены Старые промысла тех лет были быстровозводимыми домами, из которых не осталось, кажется, ни одного.
27.
Между Загряжским и Нефтемайском, отделённый Заветами Ильича от Городка Маяковского, к югу от улицы расположен исторический центр всей этой системы - Старый посёлок. У автобусной остановки - городской квартал, от подобного квартала в любом другом месте России отличающийся разве что подъездами нараспашку да обилием детворы:
28.
Но за пятиэтажками по склону Грозненского хребта вьётся не то что лабиринт, а лапша узких улиц среди сельского вида домов.
29.
Чаще асфальта на этих улица попадаются булыжные мостовые:
30.
И таки правда старые, скорее раннесоветские, чем дореволюционные, дома:
31.
В одном из них мой взгляд привлекла яма - возможно, тоже памятник страшных недавних времён. И нет, (согласно моему предположению) в ней не рабы сидели и не располагался оружейный схрон: пожалуй, самой интересной нелегальной отраслью тогдашней Чечни была кустарная нефтедобыча. За полтора века утечки с нефтезаводов, трубопроводов и скважин образовали в земле целый горизонт из преимущественно лёгких фракций. До него вполне можно было прорыть колодец - но только очень осторожно: "нефть" (местные в тонкости не вникали и считали это просто нефтью) залегает слоем толщиной всего сантиметров 10-15, а под ней начинается вода - если колодец доходил до неё, она поднималась, и дело насмарку. Поэтому в Грозном образовалась целая гильдия нефтекопов, умевших находить этот горизонт и правильно укреплять дно колодца. Дальше "нефть" черпали вёдрами да заливали с кустарные перегонные установки. Внешне такая была похожа на большой самогонный аппарат, и в общем не сильно отличалась от перегонного куба Дубининых: из 200-литровой бочки шёл змеевик через радиатор. По воспоминания Маги, запускали такую установку они с батей несколько раз в месяц, и сперва из неё шёл керосин (несколько литров), затем 95-й бензин, затем 80-й бензин, и наконец, примерно половина объёма - солярка. В принципе и перегонять всё это было не обязательно - на сырой "нефти" (то есть утечка лёгких фракций) могли даже работать старые советские моторы. Шлак из тяжёлых фракций же осаждался довольно медленно - чистить перегонную установку приходилось всего пару раз в год. Бензин чеченцы продавали, иногда - пластиковыми бутылками у дорог, и стоил литр топлива тогда примерно как литр минералки "Серноводская". Такие установки стояли натурально во всех уважающих себя домах, не то что у новых богачей да полевых командиров, а их дым и смрад неуклонно гробили экологию "независимой" Чечни. Думается, после "восстановления конституционного порядка" немалый вклад в бюджет республики вносили штрафы нефтяникам-самоучкам, и к середине нулевых кустарная нефтепереработка окончательно ушла... нет, не в прошлое, а в тень - судя по почти полному отсутствию сетевых заправок, подобный агрегат по-прежнему есть у каждого солидного чеченца. Но та ли яма здесь на фото - понятия не имею...
32.
Въезжали в Старый посёлок мы с очень добрым немолодым таксистом, который заинтересовался нашей идеей и не взяв дополнительно денег сам стал искать нашу цель методом опроса прохожих. Обратно я шёл один - Саша спешил на автобус. Старые промысла показались мне самым недружелюбным и подозрительным местом Чечни - бродившие по улицам женщины глядели на меня с опаской, а ездившие на машинах мужики почти неизменно притормаживали. В основном, конечно, дружелюбно - интересовались, не заблудился ли я и не нужна ли мне помощь. Но вот этот чел на мотоцикле сразу начал разговор довольно резко, и на мой честный ответ, что старые дома фотографирую, огрызнулся "А нам с того какая польза?". Впрочем, что вреда от этого тоже нет, он всё-таки согласился, и подобрав бежавшего мимо пацанёнка, укатил.
33.
На углу дороги к промыслам провожает капитальный дореволюционный дом - уж не знаю, контора Ахвердовых тут была, постоялый двор с магазином для рабочих или ещё бог весть что.
34.
Ну а вот так выглядят сами промыслА, по которым тянется мощённая дорога:
35.
На изумрудных весенних холмах тут по-прежнему клюют землю штанговые насосы:
36.
Хорошо видно, какой узкой полосой тянутся старопромысловские посёлки - мы на Грозненском хребте, а вдали Терский хребет:
37.
Ну а мостик, оставшийся, быть может, от той самой узкоколейки, неофициальные остановки которой дали название площади Минутка...
38.
...перекинут через ручей, вытекающий из болота с руинами чего-то старого и промышленного:
39.
По краям - две стелы. Вот эта - у дороги:
40.
А эта - у подножья холмов, куда мы прошли узкоколейным мостиком. Как я понимаю, именно она отмечает место первой скважины Иосифа Ахвердова:
41.
Обелиск был поставлен в 1968 году - но так и не понял, имеется в виду нынешняя стела или её предшественница в виде миниатюрной вышки:
41а.
Кругом и сами скважины, под крышки которых можно заглянуть:
42.
Там темно и пахнет нефтью:
43.
Вечность пахнет нефтью... То ли вечность, то ли вонь.
44.
Помимо Старых промыслов, можно было бы съездить и к Новогрозненским - сейчас это посёлки Сур-Корт и Орцин-Мохк на южной окраине города, где недавно соорудили пафосную смотровую площадку "Лестница в небеса". По дороге к ней вроде бы стоял ДК имени Кирова, перестроенный из дачи Чермоева, а в кварталах-"участках" за номерами 12, 30, 49 и 56 сохранялись Английские дома, построенные нефтяными монополиями в 1910-20-е годы. Но изучение местных новостей и яндекс-панорам показало, что недавно те районы с пафосом восстановили, а старинные заброшки, видимо, снесли. Может быть, что-то осталось на покинутом 49-м участке, который находится довольно далеко за городом, но туда поехать, тем более с непонятным результатом, я попросту не успел. Так что вот напоследок - руины подстанции на холме над Старыми промыслами:
45.
Здесь и закончу рассказ о столице Чечни. Откровенно говоря, сейчас это довольно заурядный город... если бы не населял его очень незаурядный народ.
В следующей части покажу ближайшие окрестности - Шали, Аргун и Чечен-Аул.
ЗЕМЛЯ ВАЙНАХОВ-2021
Обзор поездки и оглавлление серии.
Вайнахский мир. История и культура.
Чечня
Реалии современности.
Грозный. Общий колорит.
Грозный. История и что от неё осталось.
Грозный. Проспект Кадырова и проспект Путина.
Грозный. ПромыслА.
Окрестности Грозного. Шали, Аргун, Чечен-Аул.
Чеченские скансены. Хой и Герменчук.
Ведено и Ичкерия.
Кезеной-Ам.
Урус-Мартан и Шатой.
Аргунское ущелье.
Шарой и Химой.
Шелковской район. Парабоч и Старогладовская.
Серноводск и Сунжа (Ингушетия). Спорный район двух республик.
Ингушетия
Общий колорит, а также Малгобек и Галашки.
Магас и окрестности.
Назрань и окрестности.
Горная Ингушетия. Таргимская котловина.
Горная Ингушетия. Эгикал и Эрзи.
Горная Ингушетия. Армхи и поход на Столовую гору.
Северная Осетия - Алания (не вайнахи!)
Моздок.
Беслан.