Александров. Часть 2: Александровская Слобода
...Казням не было конца. Что день, то кровь текла и на Лобном месте, и в тюрьмах, и в монастырях. Временем царь как будто приходил в себя, и каялся, и молился, и плакал, и сам назывался смертным убойцею и сыроядцем. Каялся Иван Васильевич, но не долго, и что же придумал? «Уезжает государь, неведомо куда!». Ратники выезжают;.за ратниками сани, в них царь с царицею и с царевичем. За царскими санями многое множество саней, а в них все пожитки, вся казна, весь обиход царский; за санями окольничьи, и дворяне, и приказные, и воинские, и всяких чинов люди - все выезжают из Кремля. Проходит неделя, получает высокопреосвященный грамоту: пишет государь, что я-де от великой жалости сердца, не хотя ваших изменных дел терпеть, оставляю мои государства и еду-де, куда бог укажет путь мне! Как пронеслася эта весть, зачался вопль на Москве: бросил нас батюшка-царь! Кто теперь будет над нами государить! Узнали мы, что остановился царь в Александровой слободе. Помолившися богу, поехали. Что с ним сталось, и царь, и не царь! Долго говорил он с нами; корил нас в небывалых изменах, которых мы не ведали за собою, и наконец сказал, что я-де только по упросу богомольцев моих беру паки мои государства, но и то на уговоре. Прибыл Иван Васильич на Москву. Настала радость великая, такая радость, что и в светлое Христово воскресенье не бывает такой. А когда собралися мы, объявил нам, что я-де с тем только принимаю государство, чтобы казнить моих злодеев, класть мою опалу на изменников. Беру-де себе, говорит, опасную стражу и беру на свой особный обиход разные города и пригородки и на самой Москве разные улицы. И те города и улицы и свою особную стражу называю, говорит, опричниной, а все достальное - то земщина. А боярам-де и митрополиту в мой обиход не вступаться.
Известная цитата из "Князя Серебряного" (которую я привожу сокращённой раза так в три) - вполне реальный исторический эпизод. Как все мы знаем из школьного курса истории, долгое правление Ивана Грозного начиналось успешно, на востоке он покорил волжские ханства, на западе - рыцарскую Ливонию, а в Москве выстраивал сословно-представительную монархию с помощью Избранной рады - неофициального круга советников. Но вот в 1560-х годах "что-то пошло не так", на западном фронте поражение пошло за поражение, царь разогнал Раду, а в 1564 году и вовсе покинул Москву, вернувшись лишь с условием неограниченной власти. Александровская слобода в 1565-81 годах была фактической столицей России, и с тех пор немало в ней сохранилось. В прошлой части я показывал Александров как он есть - уездный город на 101-м километре, ну а теперь из мира диссидентов и воров проследуем в мир бояр и опричников.
...В 1328 году на Серой реке, в землях, опустошённых одним из татарских набегов, Иваном Калитой была учреждена Великая Слобода - по-нашему говоря, колония, куда селился люд всевозможных сословий, включая боярина Андрея Кобылу - первопредка дома Романовых. В 1510-е годы землями Великой Слободы проезжал к переславским святыням Василий III, и эти места ему глянулись. На Серой реке он купил у бояр несколько деревень и основал между них Новое село Александровское, быстро ставшее одной из главных великокняжеских резиденцией, где даже принимались послы. Вдова великого князя Елена Глинская решила обустроить Александров под свою личную крепость, что по достоинству оценил её сын: в молодости Иван Грозный бывал в слободе не менее пяти раз, и в декабре 1564 года, покинув Москву с обозом, включавшим даже казну и библиотеку, поскитался по загородным резиденциям и выбор свой остановил на Александровской слободе.
1а.
Что, собственно, происходило с Россией в те годы? При Иване Грозном подошла к логическому финалу русская "реконкиста" - борьба с Золотой Ордой и её осколками, в которой империя и её колонии поменялись местами. Конгломерат враждующих княжеств сменился мощным государством с непререкаемой единой властью в Москве, единством законов, символов и валют. Ещё в 15 веке Россия стала "импортонезависимой" благодаря рудниками Печоры и солеварням Вычегды, теперь имея возможность чеканить монету, ковать сабли и лить пушки в том количестве, какое было нужно. В 16 веке у России появился ещё порт на Белом море, через который всё активнее ходили товары до Англии, Голландии, Дании и обратно. Усилившись за краем Земли, Россия неизбежно встретилась с превосходящей цивилизацией Европы, и встреча эта сулила как перспективы торговли, так и кровопролитные войны с куда более грозным противником, чем Золотая Орда. Само появление могущественной державы из ниоткуда в Европе пугало очень многих, и корни пресловутой "демонизации России" тоже уходят куда-то туда. В общем, первая попытка "прорубить окно в Европу" через дряхлую Ливонию обернулась войной с армиями Польши и Швеции, и Россия была достаточно сильна, чтобы не нейтральной территории одержать победу над каждой из них поотдельности, но против обеих сил и на своей-то территории едва отразила удар. Виновниками своих поражений царь счёл Избранную раду, дававшую ему не те советы, кругом начал видеть измену, и потому своё правление страной развернул на 180 градусов.
2а.
Что такое "опричнина"? В переводе это слово значит Запределье, ну а "опричник" в современной терминологии стало быть - беспредельщик. В этот термин входят на самом деле две разных сущности: собственно опричнина - это территории государства, взятые царём под своё прямое управление и подотчётные только ему; опричными городами стали, например, Вологда или Соликамск. Но это не значит, что всё их население было опричниками! "Государевых людей" (так назывались опричники официально) было около 6000, и делились они на государев полк (гвардию) и четыре приказа - Постельный (царская обслуга), Бронный (арсенал), Конюшенный (тут понятно) и Сытный (снабжение Слободы). По своей структуре опричнина была такой злой пародией на монашеский орден с царём в роли игумена и общими богослужениями, и даже одевались опричники в монашеские чёрные подрясники и шапочки-скуфьи. Символами их были помело и собачья голова - псы государя, выметающие со Святой Руси грязь. Был у опричников и свой жаргон, например приветственный клич "гойда!" или "отделать" в значении "убить". В большинстве своём они были из мелких дворянских родов, возвысились по схеме "кто был ничем - тот станет всем", и подотчётны были только одному Царю, до которого ещё поди рискни достучаться с жалобами на их прегрешения... В общем, опричники стали своеобразным прототипом всех этих хунвейбинов, тонтон-макутов и прочих эскадронов смерти, с той разницей, что народу тогда жило куда меньше, а все вопросы решались и вовсе среди элиты, где каждый знал всех остальных поимённо. Но цель всех этих явлений, хоть в Русском Царстве, хоть в тоталитарных режимах ХХ века, была в общем-то одна - посеять в людях парализующий страх, "только не меня, только не меня!", исключающий всякую мысль о сопротивлении. Были среди опричников, конечно, и достойные фигуры, которым опричнина дала возможность выбиться наверх - например, воевода Дмитрий Хворостинин, разгромивший отборные османские части при Молодях, но тон в системе задавали не они. Как и время хунвейбинов, время опричников было недолгим, и в самых кровавых казнях, развернувшихся в Москве 1570-71 годов, уничтожались не старые "изменники", а лидеры опричнины. Окончательно царь разочаровался в своих "государевых людях" после войн с Крымским ханством в 1570-72 годах. Сказалось и то, что своё дело созданная царём система сделала - старые феодальные связи были разрушены, удельные княжества смешаны, а знать состояла уже не только из старых боярских родов. К опричнине Иван Грозный охладел, даже называться она стала просто "двор", а в 1581 году и Александровскую Слободу царь покинул - как считается, эти стены стали ненавистны ему после того, как он в порыве ярости убил здесь собственного сына. После смерти Иоанна и "двор" был упразднён, но все перепетии пережил Борис Годунов, поднявшийся из грязи в князи именно как опричник, и с его воцарения началось Смутное время. Ну а слово "опричник" в русском языке навсегда осталось одним из синонимов слова "злодей", примерно как "фашист", но с оттенком покровительства государством.
2.
Александровская Слобода была разгромлена поляками в 1609 и 1611 годах, почти полвека пролежала в руинах, а в 1651 году слободские купцы попросили Алексея Михайловича отдать бывшую резиденцию женскому монастырю. Романовы о мрачном прошлом Слободы вспоминать, видимо, не очень-то хотели, поэтому с радостью приняли эту идею. И грозная стена с тремя воротами, почти квадрат со сторонами по 250 метров, никогда не скрывала "свирепых казней Иоанна" - её построили в 1670-80-х годах для защиты обители. Привратный домик - видимо, тех же времён, а в домики по соседству чуть ли не извести месили для стройки:
3.
Вход сюда по билетам, не помню сколько они стоят, но в пределах разумного. Внутри слободы (или кремля - иногда её называют Александровский кремль) тенистый парк, сувенирные лавки, экскурсионные группки. Почти в геометрическом центре - "водоналивная палатка", не просто надколодезная часовня, а насосная станция 18 века.
4.
В качестве монастыря Александровский кремль Романовым явно нравился больше, чем в качестве кровавой резиденции Рюриковичей, и с 1664 года обитель не только получила богатые угодия и стала поставщиком ягодных вин к царскому столу, но и снабжалась из казны, служа видимо одним из "запасных аэродромов". В 1689 году молодой Пётр I, как и Иван Грозный, бежал из Москвы в Александровскую Слободу от заговора - правда, реального, а не мнимого, и вскоре вернулся в столицу. Позже сюда ссылали его родню - сестру Марфу (1698), жену Евдокию (1718), дочь Елизавету (1729), и если первых двух постригли в монахини, то последняя в 1741 году триумфально вернулась в Петербург. Монастырь просуществовал до советских времён, а затем на его место пришёл музей - Ивана Грозного в раннем СССР историографы любили.
5.
Сугубо монастырские постройки находятся в основном в восточной части слободы, справа от входа - то ли при Иване Грозном территория кремля сюда вообще не доходила, то ли здесь стояли казармы "государевых людей" или даже обслуги, на порядок более многочисленной, чем монастырские сёстры. Успенская церковь (1663-67) с огромной трапезной и колокольней 1670-х годов, вероятно, и имеет основу 16 века:
6.
А во Сретенская церковь и Больничный корпус (1680-е) - уже чисто монастырские постройки:
7.
Чуть дальше - каретный сарай и конюшня, этакий гараж 19 века для обслуживания богатого хозяйства обители:
8.
Деревянный домик конца 19 века строился как кельи - сестринство разрослось до такой степени, что в главном корпусе уже не хватало мест, и как я понимаю, таких домов в обители раньше было больше. Сейчас здесь экспозиция "Крестьянская изба", а под окном три девицы с прялкой.
9.
Вдоль северной стены - огромный (200 метров в длину) корпус келий Г-образной формы. Он был построен в 1682 году, вероятно на подклетках времён Ивана Грозного, а вторым этажом обзавёлся в 1858-70 годах, когда монастырь отстраивался после пожара. Там внутри, говорят, красивейшие изразцовые печи с лежанками... но в возрождённом монастыре это территория "внутреннего пользования", и злой охранник, высовываясь из кустов, не разрешает туристам даже близко к этим кельям подходить.
10.
Дом настоятельницы в самом центре обители - конца 19 века, хотя его нижний каменный ярус возможо и старше:
11.
И посреди этих монастырских построек и парка - три древних здания, помнивших тревожный взгляд и безумные казни Ивана Грозного. Напротив Настоятельского дома - Покровская церковь с пристроенной в 1670-х годах палатой:
12.
Дворец Ивана Грозного, увы, по большей части был деревянным, и к храму примыкают лишь небольшие его каменные фрагменты. Видимо для наглядности здания 17 века покрашены белым, а здания 16 века - то есть сама церковь и придел Фёдора Стратилата - красным, но лишь на вторых этажах. Покровской церковь стала лишь при монастыре, а в царской резиденции называлась Троицкой.
13.
Первоначально она выглядела примерно вот так, и датировали её обычно 1560-70-ми годами - якобы, её построил Иван Грозный по образцу привычной с детства Вознесенской церкви в Коломенском. Исследрвания 1990-х годов, однако, показали, что этот храм - исходная каменная постройка Слободы, вовездён в 1510-13 годах по приказу Василия III, и если так - то это старейшая каменная шатровая церковь России. Строил её Алоизо Ламберти да Монтиньяна, у нас известный как Алевиз Новый, автор Архангельского собора в Московском кремле. Это единственная его постройка за пределами Москвы, и в залесской глуши итальянец то ли пытался таким образом перенести на русскую почву европейскую готику, то ли вдохновлялся архитектурой деревянных церквей, сочтя шатёр самым экономичным способом сделать здание выше в тяжёлом русской климате. На мой взгляд, Покровская церковь получилась довольно громоздкой, но идея пришлась ко двору, и русские зодчие в последующий век довели "шатровый стиль" до совершенства.
13а.
Внутрь можно зайти - в огромную двустолпную палату, при виде которой легко подумать, что именно здесь Иван Грозный убил своего сына, в порыве гнева как-то не подумав, что удар тяжёлым посохом по голове окажется необратимым.
14.
Под грузными сводами - музей с фрагментами декора времён Василия и Иоанна:
15.
Но и три стены зала из четырёх, и роскошнейшие куранты с местной колокольни - всё же 17 века. Устройство циферблата, тем не менее, по нынешним временам необычное - во-первых, крутились не стрелка ("луч" солнца наверху), а циферблаты, во-вторых часы отсчитывали время от восхода до заката и опять до восхода, поэтому делились на дневной и ночной циклы, скорость вращения которых менялась из года в год. Такая система в Россию пришла, вроде бы, из Византии, и сохранялась до петровских реформ.
16.
Трон Ивана Грозного из слоновой кости, вырезанный то ли в 1526 году (такая дата стоит на самом троне), то ли в 1547-м, когда Иоанна Васильевич занял престол не только формально, но и фактически.
17.
Украшения трона невероятно красивы, но всё же здесь лишь копия, а подлинник хранится в Оружейной палате Московского кремля:
18.
А вот стена, к которой прислонены трон и куранты - подлинная, и через эти ворота, тревожно озираясь да горделиво вскинув бороду, проходил на службу в Троицкую церковь и сам грозный царь. Здесь был его личный домовой храм, куда не ходили даже опричники.
Слобода покрылась мраком, месяц зарождался за лесом. Страшен казался темный дворец, с своими главами, теремками и гребнями. Он издали походил на чудовище, свернувшееся клубом и готовое вспрянуть. Одно незакрытое окно светилось, словно око чудовища. То была царская опочивальня. Там усердно молился царь. Молился он о тишине на святой Руси, молился о том, чтоб дал ему господь побороть измену и непокорство, чтобы благословил его окончить дело великого поту, сравнять сильных со слабыми, чтобы не было на Руси одного выше другого, чтобы все были в равенстве, а он бы стоял один надо всеми, аки дуб во чистом поле! Молится царь и кладет земные поклоны. Смотрят на него звезды в окно косящатое, смотрят светлые, притуманившись, - притуманившись, будто думая: ах ты гой еси, царь Иван Васильевич! Ты затеял дело не в добрый час, ты затеял, нас не спрошаючи: не расти двум колосьям в уровень, не сравнять крутых гор со пригорками, не бывать на земле безбоярщине!
19.
Детали портала. Настоятелем церкви был новгородец Фёдор Крестьянин, считающийся первым русским композитором, чьё имя история сохранила. Писал он, конечно, вокальные партии духовной музыки, забытые после Раскола, но вновь обнаружённые фольклористами ХХ века в далёкой староверческой Усть-Цильме.
19а.
У Покровской церкви - единственный в русском зодчестве расписной шатёр, удивительно похожий на "небеса" (подвесные потолки) северных деревянных церквей. Росписи - вроде бы не ровесники церкви, а времён Ивана Грозного в слободе.
20.
Рядом бывший придел Фёдора Стратилата с отдельным порталом из зала. Ныне здесь экспозиция печатного дела (хотя Иван Фёдоров покинул Россию примерно тогда же, когда царь уехал в Слободу):
21.
Ну а другие помещения, заставшие царя, можно увидеть в подклетах:
22.
Туристам, конечно, интереснее всего пыточная камера, ведь казни и пытки - пожалуй вторая ассоциация с Иваном Грозным после "убивает своего сына". Но в отличие от многих других пытоШных, эта может быть и вполне подлинная - во многих допросах и расправах Иван Грозный участвовал лично.
23.
Мне в этом смысле нравится фильм "Царь" Павла Лунгина, потому что показан там был не царский уклад, а внутренний мир человека. Но в случае царя внешний мир вверенной страны уже становится частью этого внутреннего мира, и если моя злость на кого-то так и останется при мне, то для царя возненавидеть кого-то, пожелать смерти и казнить - просто одно и то же.
24.
У подклета два этажа - подземный и полуподземный, и в верхнем сохранились такие вот "розетки" на потолке, мне прежде знакомые по готическим церквям острова Сааремаа. Скорее всего, строил эти помещения всё тот же Алевиз.
25.
В одной из комнат - репродукции картин, изображающих то, что могло здесь твориться. Но реплики жилых и трапезных помещений условны - каменные ярусы дворца были хозяйственными и тюремными, а жить царь предпочитал в стоявшем выше деревянном тереме.
26.
Когда съели лебедей, слуги вышли, попарно, из палаты и возвратились с тремя сотнями жареных павлинов, которых распущенные хвосты качались над каждым блюдом в виде опахала. За павлинами следовали кулебяки, курники, пироги с мясом и с сыром, блины всех возможных родов, кривые пирожки и оладьи. Пока гости кушали, слуги разносили ковши и кубки с медами: вишневым, можжевеловым и черемховым. Другие подавали разные иностранные вина: романею, рейнское и мушкатель.
Напротив Серебряного сидел один старый боярин, на которого царь, как поговаривали, держал гнев. Боярин предвидел себе беду, но не знал какую и ожидал спокойно своей участи. К удивлению всех, кравчий Федор Басманов из своих рук поднес ему чашу вина.
- Василий-су! - сказал Басманов, - великий государь жалует тебя чашею!
Старик встал, поклонился Иоанну и выпил вино, а Басманов, возвратясь к царю, донес ему:
- Василий-су выпил чашу, челом бьет!
Все встали и поклонились старику; ожидали себе и его поклона, но боярин стоял неподвижно. Дыхание его сперлось, он дрожал всем телом. Внезапно глаза его налились кровью, лицо посинело, и он грянулся оземь.
- Боярин пьян, - сказал Иван Васильевич, - вынести его вон!
Шепот пробежал по собранию, а земские бояре переглянулись и потупили очи в свои тарелки, не смея вымолвить ни слова.
Между тем старика вынесли, и обед продолжался, как будто ничего не случилось. Гусли звучали, колокола гудели, царедворцы громко разговаривали и смеялись. Слуги, бывшие в бархатной одежде, явились теперь все в парчовых доломанах. Эта перемена платья составляла одну из роскошей царских обедов. На столы поставили сперва разные студени, потом журавлей с пряным зельем, рассольных петухов с инбирем, бескостных куриц и уток с огурцами. Потом принесли разные похлебки и трех родов уху: курячью белую, курячью черную и курячью шафранную. За ухою подали рябчиков со сливами, гусей со пшеном и тетерок с шафраном.
Тут наступил прогул, в продолжение которого разносили гостям меды, смородинный, княжий и боярский, а из вин: аликант, бастр и мальвазию. Разговоры становились громче, хохот раздавался чаще, головы кружились.
Уже более четырех часов продолжалось веселье, а стол был только во полустоле. Отличилися в этот день царские повара. Никогда так не удавались им лимонные кальи, верченые почки и караси с бараниной. Особенное удивление возбуждали исполинские рыбы, пойманные в Студеном море и присланные в Слободу из Соловецкого монастыря. Их привезли живых, в огромных бочках; путешествие продолжалось несколько недель. Рыбы эти едва умещались на серебряных и золотых тазах, которые вносили в столовую несколько человек разом. Затейливое искусство поваров выказалось тут в полном блеске. Осетры и шевриги были так надрезаны, так посажены на блюда, что походили на петухов с простертыми крыльями, на крылатых змиев с разверстыми пастями. Хороши и вкусны были также зайцы в лапше, и гости, как уже ни нагрузились, но не пропустили ни перепелов с чесночною подливкой, ни жаворонков с луком и шафраном. Но вот, по знаку стольников, убрали со столов соль, перец и уксус и сняли все мясные и рыбные яства. Слуги вышли по два в ряд и возвратились в новом убранстве. Они заменили парчовые доломаны летними кунтушами из белого аксамита с серебряным шитьем и собольею опушкой. Эта одежда была еще красивее и богаче двух первых. Убранные таким образом, они внесли в палату сахарный кремль, в пять пудов весу, и поставили его на царский стол. Зубчатые стены и башни, и даже пешие и конные люди были тщательно отделаны. Подобные кремли, но только поменьше, пуда в три, не более, украсили другие столы. Вслед за кремлями внесли около сотни золоченых и крашеных деревьев, на которых, вместо плодов, висели пряники, коврижки и сладкие пирожки. В то же время явились на столах львы, орлы и всякие птицы, литые из сахара. Между городами и птицами возвышались груды яблоков, ягод и волошских орехов. Но плодов никто уже не трогал, все были сыты. Иные допивали кубки романеи, более из приличия, чем от жажды, другие дремали, облокотясь на стол; многие лежали под лавками, все без исключения распоясались и расстегнули кафтаны. Нрав каждого обрисовался яснее.
Нет, явно не в такой комнате это происходило:
27.
В одном из подвалов - археологический музей последних находок, где раз в полчаса проводится экскурсия, причём экспонат, о котором идёт речь в каждый конкретный момент, подсвечивается отдельно.
28.
Барельефы, полы, черепица и изразцы - всё из слободы времён Ивана IV и отца его Василия III.
29а.
29б.
Но среди этих находок нет Либереи - легендарной библиотеки Ивана Грозного, якобы полученной ещё Иваном III в приданное к византийской принцессе Софье Палеолог да объединённой с древней библиотекой Ярослава Мудрого. Когда сгинули это собрание и таким ли оно было ценным, как считает молва - теперь уже неясно. Весьма вероятно, что это были просто книги на греческом, по которым служила царевна, тихо рассеявшиеся по Руси.
30.
Очень жаль, конечно, что подлинный дворец не сохранился:
31.
Самое сохранное здание Александрова - Троицкий собор (1510-13), до 1660-х годов, пока не поменялась посвящением с соседней церковью называвшийся Покровским.
32.
Да и вообще его сохранность для Русского Средневековья оценивают как "феноменальную" - к ХХ веку от изначального он отличался лишь приделами да посаженными на крышу луковичными главками, снять которые реставраторам не составило труда.
33.
При Иване Грозном все его кирпичи были покрашены разными цветами, образуя узоры, и на каждом был начертан крест. И через эти ворота сюда медленно и угрюмо входил морозным утром облачённый в рясу и скуфью царь, вставал на клирос да начинал хриплым голосом мрачную службу. А за ним - "кромешники в скафьях и власеницах": ненасытный садист Григорий Скуратов по прозвищу Малюта, наверное даже во время службы наслаждавшийся воспоминаниями казней; распираемые гонором содомиты Басмановы; понимавший всё окрестное безумие и вписывавшийся в него сознательно Бориска Годунов и прочая, самая отменная во всём Русском Царстве, сволочь. Судьбы их сложились по-разному: Басмановых царь казнил в 1571 году с предельной жестокостью, Скуратов погиб на Ливонской войне, а Годунов всех обхитрил, кроме природы, пославшей на недолгие годы его многообещавшего правления засуху и самый чудовищный в русской истории голод.
34.
Зал собора - росписи и убранство здесь не старше 17 века, а в основном и того моложе:
35.
Но главные реликвии храма - между залом и притворами. Это двое врат из Новгорода, трофей опричников, главным военным успехом которых (как системы, а не отдельных личностей) стал карательный поход в свои же заподозренные в склонности к сепаратизму земли. У входа - Тверские врата с едва различимым, и каким-то почти что буддийским рисунком. Считалось, что царь вывез их в 1569 году из разгромленной Твери, в летописях которой сохранились сведения об установке в храмах металлических ворот в 1338 и 1358 годах. Но крупнейший исследователь Александровской слободы русский немец Вольфганг Кавельмахер заметил, что металлические ворота из столь качественной бронзы в те времена даже технически не могли быть отлиты нигде на Руси, да и стилистика их слишком уж иная. Скорее всего, в Александовскую Слободу Иван Грозный привёз их действительно из Новгорода, сняв там с древней Софии, но в Новгород они попали ещё во времена Древней Руси из Византии - может как трофей бравших Царьград язычников, может как дар василевса новообращённым православным. И "буддийские" ассоциации тут не случайны - ведь и в Византии, и в Тибете религиозное искусство имело греческие корни. В общем, Тверские врата - ценнейшая реликвия Александровской слободы:
36.
Хотя и не столь зрелищная, как Новгородские, или Васильевские врата, ведущие в зал собора с другой стороны. Они действительно были сделаны в Новгороде в 1336 году из тянутой меди с позолотой, так же украшали Софийский собор, и уступая Тверским вратам техническим совершенством, превзошли их совершенством художественным.
37.
И я бы сказал, что эта пара ворот - лучшее, что есть в Александровской Слободе, архитектура которой меня скорее разочаровала.
38.
А какие сюжеты! Вон справа есть даже Китоврас, несущий в руке царя Соломона:
39.
И только надо учитывать тот неприятный факт, что фотографировать в Троицком соборе запрещено. Здесь, в тихом приделе, впрочем, всё равно никто не смотрит, да и туристы заходят сюда нечасто, тусклые Тверские ворота не замечая в упор, а об этих и не зная.
40.
Напротив собора - главные ворота Успенского монастыря с церковью Фёдора Стратилата (1682). Они обращены к Серой реке, в которой Иван Грозный топил родню казнённых в Москве опричников, но сами ворота тех времён не застали. Они постоянно заперты, выходя по сути на задворки, а главный вход в Александровский кремль - через хозяйственную арку, но зато с оживлённой улицы.
41.
Третий памятник 16 века - высокая (56 метров) Распятская колокольня необычной формы, к подножью которой в 1698 году прилепилась небольшая Марфина палата:
42.
Колокольню перестроили в 1570 году из более старой церкви Алексия Митрополита, скорее всего вместе с Покровской церковью созданной тем же Алевизом или ещё каким-нибудь итальянцем. Ни о датах постройки, ни о первоначальном облике наука пока ещё к единому мнению не пришла.
43.
Куда известнее история про Крылья Холопа - якобы, на свежепостроенную колокольню в 1570 году влез молодой Никита, холоп боярина Лупатова, да полетел с неё на самодельном планере из деревянных рам и птичьих перьев. Ему удалось миновать стену и без травм приземлиться у берега Серой реки, но сожгло Русского Икара не солнце небесное, а светило земное - царь рассудил, что негоже человеку летать аки птица, и холопа велел казнить, а его изобретение - сжечь. Сколь уместная на 101-м километре метафора отношений творца с государством!
А смотреть с колокольни и не на что:
44.
В Марфиных палатах - ещё один музей и фрагмент росписей 17 века в виде дубовых листьев. Сюда Пётр Первый отправил свою сводную сестру, заподозрив в союзе с царевной Софьей. Марфа попала в Слободу в 1698 году уже старой женщиной и прожила здесь последние 9 лет.
45.
Здесь выставлены вещи не столь давних времён. Вот например немецкий сундук-сейф 18 века:
46.
Напоследок мы с
Josef Kats покинули кремль и решили обойти его по периметру стен. За стенами расходятся оплывшие валы - значит, были тут и внешние линии обороны. Третьи ворота на задворках тоже заперты:
47.
Меня впечатляет образ Ивана Грозного из "Князя Серебряного", восходящий в свою очередь к трудам Андрея Курбского, имевшего все мотивации очернять правителя страны, которого предал. У многих историков на сей счёт мнения совсем другое. Влада Цепеша, графа Дракулу, давно уже реабилитировали, признав оболганным венгерскими предателями; о поведении советских солдат в Европе судят по агиткам доктора Геббельса. Известно, что корни "демонизации России" уходят именно в Ливонскую войну, потому что незаметно созревшая за краем земли грозная сила, вдруг взломавшая привычные расклады - это всегда очень страшно, и мы для тех же немцев или шведов были словно Гоги и Магоги. Иван Грозный не был каким-то уж особым людоедом и параноиком среди многих других монархов земной истории вообще и тогдашней Европы в частности, и в сущности ошибся больше всего в том, что не просчитал внешнеполитическую коньюктуру, в Ливонской войне оказавшись против коалиции более развитых стран. Зато при нём Россия стала монолитом и обрела грандиознейший тыл, позволивший пережить и поражение, и Смуту, и хоть двести лет спустя - но взять реванш. Ну да впрочем это всё мы знаем из школьной программы за 7-й класс. А вот куда интереснее то, почему образ Ивана Грозного как тирана практически никому не претит, в отличие от так старательно обеляемых Петра Первого и Сталина?
48.
Улица за стеной обители носит очаровательное название Садово-Огородная, а стоит на ней храм Спасо-Преображения в Садовне (1742, трапезная - 1809):
49.
Главные ворота со стороны Серой реки:
50.
И вид Слободы на фотографии Прокудина-Горского - не так уж много тут за сотню лет и изменилось:
51.
