[чучелко] анатомия академических лифтов (1)
Чучелко -- сводка
[тезаурус] академические лифты
Anytime you see a turtle up on top of a fence post,
you know he had some help.
Перевод:
Если на сцене корячится кривоногая балерина,
значит, кто-то помог ей туда попасть.
***
Пафос этой записи позитивно-феноменологический: накопившиеся кусочки просят сложить себя в чертёж реального академического лифта для реального персонажа -- нашего Чу [>> сводка]. Напомним, что это первый и прямой бенефициар невообразимого для аутсайдеров Грабежа, колом торчащего в центре Приматологического Проекта.
***
Для пущей позитивности и для иллюстрации эпиграфа начнём с пары фотоснимков, где Чу изображает научный доклад на просцениуме семинарской комнаты теоротдела (2017-03-20):
Снимки сделаны в начале доклада (традиционное время семинаров -- 15:30). Наблюдатель тогда слушать Чучелка не смог от слова гипер- и заглянул, собрав волю в кулак, только ради пары фото для Коллекции.
На фото красноречивая сценка, когда слушатель (это Крыско [>> сводка]) задал Чучелку какой-то простой вопрос, чтобы элементарно уточнить, об чём у докладчика идёт спич (ни тонких, ни глубоких, ни оригинальных вопросов приземлённый уберреалист тяп-ляп-Крыско задать не может органически). Но и на такой вопрос Чучелко стал гнать какую-то лабуду, и Крыску осталось в безнадёге опустить глаза и чесать репу.
Острый гипофрен, каким является Чучелко [>> мамины сомнения], будучи вынужден продираться сквозь рогатки зачётов, экзаменов и прочих контрольных, а затем и докладов, вынужден совершенствовать известный навык мутить воду вместо конкретного ответа на конкретные вопросы -- и за полвека практики довёл его до автоматизма.
Upd 2019-09-02 Муть такого рода в ответах -- это на самом деле пример туфты (приматол.).
Именно ввиду этого автоматизма мы так заценили инцидентик с убыванием ошибок в методе Монте Карло, где the автоматизм не включился в силу специфики ситуации -- и Чучелко чётко попался на предательски прозрачной границе своего убогого когнитивного пространства.
Короче, можно смело и смачно плевать в глаза любому, кто запоёт про то, что Чучелко способен в чём-то разобраться даже на уровне приличного аспиранта, не говоря про уровень, по умолчанию (=по наивности) предполагаемый для доктора наук, четырежды выдвигавшегося в членкоры учёным советом большого академического института.
Тем горячее должно быть любопытство афисьёнадос насчёт того, как же был устроен персональный академический лифт для Чучелка -- лифт многоступенчатый, чётко структурированный, включившийся в тот момент, когда Обезъянко сделал двум новым дипломникам своё "Обещание".
Напомним, что вторым дипломником в этой паре был будущий Наблюдатель -- однозначно лучший студент самой сильной на тот момент (1978) теоретической кафедры физического факультета ведущего университета не только СССР, но и всей континентальной Евразии к востоку от Эльбы.
Вот так задумаешься -- н****я себе на каком масштабе получил возможность изгаляться Обезъянко в тени НН с подачи закадычного дружбана Бабуинка [>> De mortuis veritas ...]. Н****я себе, какой вселенский хюбрис у его административных наследников, в открытую продолжающих дело, начатое Обезъянком. У них такая получается cosa nostra, что возникают подозрения насчёт какой-нибудь омерты. Upd Не зря так упорно всплывает метафора "целования руки" в рассказах о вхождении Капелька в Банду и о его отношениях с Пугалком. [>> Капелько -- сводка, баба-министр, книга почёта института, Капелько и Пугалко]
***
Начинать ab ovo нет нужды -- достаточно дать ссылки на эписодий "Сосед" и на мамино свидетельство.
1.
"Путь в науку" для Чучелка начался с того, что кто-то обеспечил ему манёвр через, кажется, Плешку для обхода вступительных экзаменов на Физфак МГУ, которые он завалил (см. запись от гандбола до квантовой статистики).
Наблюдатель, в своё время лично подрессировавший Чучелка делать простенькие (в масштабе квантовой теории поля) математические операции [>> Акт I], может подтвердить, что Чучелко не был способен сдать письменную математику ни при какой погоде (в отличие, например, от того грузинского аспиранта). Тем более, что в начале 70-х вступительная письменная математика ещё не успела далеко спуститься с физико-лирического пика 1967-68 (что видно по задачкам у Дорофеева-Потапова-Розова).
2.
Понятно, почему будущему обладателю дипломов с записями "специальность: физика" и "кандидат физ-мат наук" предлагается сдать туеву хучу экзаменов. Но решительно невозможно представить себе, чтобы Чучелко -- проваливший вступительные экзамены на уровне школьной тригонометрии и бывший посмешищем для однокурсников уже после распределения на кафедру (середина 3-го курса) -- мог на младших курсах преодолеть рогатки матана и проч. иначе, как объехав их на кривой кобыле. Впрочем, особой загадки тут нет: каждый, кто учился на Физфаке МГУ, знает про либеральное обилие пересдач, причём пересдачи -- особенно какие-нибудь осенние после рубки второй сессии -- проходят в гораздо более интимной обстановке, нежели экзамены основного потока, и экзаменаторы там уже не обязательно случайные люди. Механизмы эти отлично отработаны (мы уже имели возможность констатировать, что академ- и номенклатур- кинды предпочитают Физтеху Физфак).
3.
Затем кто-то обеспечил поступление Чучелка на самую престижную теоретическую кафедру, возглавлявшуюся НН. Разумеется, ни собеседование не было публичным (оно проходило в комнате кафедры, куда кандидаты впускались по одному), ни содержимое зачёток поступавших никак не объявлялось -- потерянные баллы за общие курсы в первые два года, где особенно интересны оценки по матану и прочей математике. (О контингенте кандидатов-отличников см. в записи мамины сомнения.)
Затем чудесно совпало, что когда Обезъянко рискнул сам прочесть спецкурс, этот единственный случай пришёлся в точности на то время, когда в числе регулярных слушателей спецкурса был Чучелко. Это дало Обезъянку формальный повод назвать Чучелка в качестве первого из двух будущих дипломников из той учебной группы, которых должен был "вести" мразь Макако. Разумеется, колмогоровец Макако -- на которого Обезъянко спихнул свой с/к в следующем году -- увидел и сам, кого ему выпало делать кандидатом наук (ср. на пороге науки), и дополнительно всё обсудил со своим однокурсником Иудой, который в течение года вёл семинары по квантовой теории поля у этой учебной группы и отлично знал, кто на что способен.
4.
Первая чисто научная ступень лифта для Чучелка весьма удачно обеспечила ему сразу диплом и кандидатскую -- благодаря техническому фейерверку, который устроил ещё на дипломе Наблюдатель (>> Акт I; см. также расчёт №2 в списке who is Наблюдатель (3) результаты-"вычисления").
Эту ступень обеспечивала "команда" в составе:
-- смотрящий-"руководитель": мразь-Макако [>> сводка];
-- рабочий лошадко: ничего не подозревавший будущий Наблюдатель, которому все интерпретации происходящего срывал Научный энтузиазм [>> срыв интерпретации; такой фактор срыва, кстати, ещё не фиксировался, а надо бы].
5.
Механизм второй ступени был совершенно аналогичен (все подробности и ссылки в записи Крыско и Пугалко в 1981):
-- смотрящий: Крыско, второй из пары личных Обезъянкиных дипломников-аспирантов (вместе с мразью Макаком);
-- рабочий лошадко: аспирант А.А.Пивоваров.
Там был сделан некий расчётик в рамках, что вряд ли удивительно, "метода" правил сумм.
Расчётик опирался на техники, отлаженные Наблюдателем на предыдущей ступени (п.3) -- однако Чучелкин энцефалон не был способен донести до новой команды даже ту часть премудрости, которая была там нужна (расчёт здесь был на порядок проще, чем в п.3).
Через 15 лет другие люди нашли в расчётике грубую ошибку -- но это не помешало ни Крыску долго пиариться самому, ни Обезъянку украсить Чучелка институтской премией, подняв его таким образом в институтский публичный дискурс (это важно -- см. ниже; для сравнения: Наблюдатель -- несмотря на все свои результаты, даже приписываемые нобелеатам, в этом дискурсе начисто, просто полностью Бандой обнулён с самого начала и по сю пору).
Рабочий лошадко получил себе там, если не подводит память, кандидатскую вместе с бессмысленной для него премией (потому что он не мог капитализировать её в виде, скажем, выдвижения в членкоры; ср. также давно у нас разобранный механизм парных награждений премией имени Маркова).
6.
Была и третья ступень лифта, тоже построенная по той же схеме "смотрящий+лошадки+паразит".
Её мы ещё не упоминали, но здесь удобно чуть забежать вперёд по времени, чтобы подчеркнуть инварианты.
Смотрящим здесь выступил многократно вспоминавшийся штатный сладкопевец этой Банды и Обезъянкин младший дружбан Рудольф Николаевич Фаустов -- фигура в те времена более увесистая, чем Крыско с Макаком.
Рабочими лошадками -- некто Старшенко, следы которого в Большой науке теряются в 1995 г., а также (только в одной работе, но зато единственной сколько-нибудь содержательной из числа сделанных этой "командой") вышеупомянутый Ларин.
Сладкопевец поднёс Чучелку на блюдечке с голубой каёмочкой симпатичную задачку, относящуюся до Великого согласия (о котором см. в записи незначащие нули). Задачку по-настоящему важной или серьёзной назвать невозможно -- кого волнуют именно аналитические вклады в трёх петлях, когда всё известно численно (значащие цифры, напомним, ничуть не хуже аналитических формул), да и речь тогда уже шла о четырёх петлях.
Но непосвящённых (а это подавляющее большинство обитателей наукоценоза >> ВТОРОЕ НАЧАЛО) может впечатлять вот это всё разнообразие задачек, в которых Чучелку была организована возможность "поучаствовать", прокатившись на множестве шей, -- Обезъянку ведь нужно было, чтобы в членкоры Чучелка выдвинул не он сам, а быдлосовет института.
У академиков такое право выдвижения есть, но он почему-то постеснялся им воспользоваться в этом случае. Чего тут было стесняться ни разу не стеснительному Обезъянку, а? А?
Характер работы таков, что экспертом с той стороны, по которой проходил Чучелко, был, разумеется, Ларин. Но реальным бенефициаром этого проектика (как и во второй ступени) стал Чучелко -- мало ли кто был в соавторах, важно, кого быдлосовет трижды четырежды выдвинет в членкоры. Да и о приглашении Ларина в дальнейшие работы со Старшенко (который был, по всей видимости, аспирантом Сладкопевца на физфаке) речи, насколько можно понять, не было.
Пару слов о последней работе Чучелка со Старшенко, раз уж у ней есть цитирования.
Трактуются в ней некие "оценки" неизвестных высших коэффициентов ряда теории возмущений. Первые 3-4 коэффициента известны из прямых расчётов, об асимптотическом поведении коэффициентов в больших порядках можно худо-бедно (но не на уровне теоремы) судить по известным результатам Липатова. Никаких содержательных аргументов о том, как сынтерполировать известные первые коэффициенты с асимптотикой, нет. Нет от слова совсем.
Но из-за пазухи (точнее, из работ ничтожного лажоида по фамилии Stevenson) вынимается некий абсолютно лажевый "принцип минимальной чувствительности" -- который вовсе не "принцип", а просто некий достаточно произвольный рецепт -- и после примитивных помаваний глубокомысленно выдаётся "оценка". Чистое рукосуйство -- научного содержания ноль. С таким же успехом можно было просто нанести на бумажку точечки, а потом на глазок -- или с помощью гибкой линеечки, или какого-нибудь лекала -- интерпольнуть. Но такое не опубликуешь. А с заклинаниями "принципа минимальной чувствительности" -- пожалуйста.
Анонимные рецензенты -- они у-у-у-умные.
И раз работа опубликована -- то все, кто возятся с поправками высокого порядка, автоматически цитируют эту (х)уйню.
Слова про "инвариантный заряд", несущие так же мало научного содержания для этих "оценок", как и "принцип" минимальной чувствительности, намекают на влияние Дмитрия Васильевича, к которому мы обратимся чуть позже.
7.
Следующим пунктом зафиксируем, как Чучелко по инерции, после расчёта из п.3 (это №2 в известном списке), прокатился на шеях сразу трёх рабочих лошадков в расчёте №6 из того же списка.
В этом случае "смотрящего" не было, хотя по логике им должен был оказаться мразь Макако. Но последний уже поимел конфликт с Наблюдателем в Акте II и вовсю, за спиной у последнего, сифонил конфиденциальную информацию своему дружбану-однокашнику мрази Смирнову-ст. в процессе Актов III и IV. [>> как стакнулись две мрази] Навязываться ещё и сюда мрази Макаку было не с руки.
Мало того, что Чучелко опять прокатился, но он (по наивной небрежности Наблюдателя, к тому же уже по-настоящему фрустрированного Актами III и IV) оказался единственным, кто профигурировал в обоих расчётах №2 и №6, составивших сладкую парочку (два последовательных члена ряда теории возмущений, причём оба расчёта прорывные, и второй ещё более, чем первый: первый был независимо продублирован численно и потом пару раз повторён разными методами в течение года-двух; независимо повторить второй было очень даже не вдруг, тем более, что и альтернатив алгоритмам Наблюдателя для этих задач долго, лет двадцать, если не двадцать пять, не было).
Сей факт -- фигурацию своего имени в прорывном дуплете -- Чучелко -- с помощью и по примеру своего бесконечно заботливого покровителя Обезъянка -- проэксплуатировал на всю катушку. Но прежде самое время вспомнить про Дмитрия Васильевича.
8.
Дмитрий Васильевич, кто забыл, это был ученик НН, ассистировавший тому с реномргруппой и с классической книжкой (мы её обсуждали), -- но без НН оказавшийся научным импотентном.
Хотя Дмитрий Васильевич, по дубнинским слухам, и не любил Обезъянка, но у того был Чучелко, а у Дмитрия Васильевича -- сын Гриша. Так что всё организовалось так, что после избрания Гришы в членкоры Д.В. лично пришёл спеть Чучелку душераздирающий дифирамб. Сколько раз из четырёх Чучелко на тот момент уже был выдвинут в членкоры быдлосоветом этого института морального уродства, уточнить простого способа не видно.
Для начала заметим, что Д.В. лично читал основной курс квантовой теории поля той десятке, в которой учились Чучелко и Наблюдатель. Последний, впрочем, с блеском прослушал курс Д.В. годом раньше.
А в курсе были зачёты, промежуточные зачёты и экзамен.
А потом, на следующий год Д.В. прочитал ещё один спецкурс, типа, "дополнительные главы" квантовой теории поля, причём этот с/к, в отличие от основного, был этаким, хм, интерактивным; Наблюдатель помнит, как выскакивал к доске черкнуть какую-то формулку.
Короче, не распознать тупицу в десятке отличников за два года было никак невозможно. (Наблюдателю хватало семестра, чтобы уверенно ранжировать небольшую группу слушателей спецкурса и при более ровном составе.)
Тем не менее однажды Д.В. вдруг стал -- к изумлению наивного Наблюдателя, которого Д.В. уже однажды мимоходом потрахал, -- дружить именно с Чучелком! Дружба обозначилась после публикации первой, ошибочной версии расчёта №6: там вышло несусветно большое число, давшее повод для фюзических спекуляций.
Д.В. знал по опыту расчётов своей молодёжи (эти расчёты упоминались в пп. 1 и 3 списка результатов-"вычислений"), что наибольший вклад в ответ дают интегралы без ультрафиолетовых подрасходимостей, как правило самые заковыристые для выражения в аналитическом виде (как раз такой вычислил с точностью в 7 значащих цифр Наблюдатель в п.2 того же списка).
И вот, Д.В. спросил Чучелка, мол, а как оно в вашем расчёте. Гораздо проще и естественней было спросить Горишнего, который болтался аспирантом в той же лабе теорфизики и был вместе с дружбаном Лариным (большую часть времени ошивавшемуся там же) одним из двух реальных делателей расчёта -- а делали они его там не меньше трёх лет, и масса информации должна была перетечь в группу Д.В. через болтовню в ихней теоретической кафешке на втором этаже. Притом, что Горишний был парень очень даже смышлёный.
Но Д.В. потерпел со своим любопытством, чтобы осчастливить научным снисхождением именно Чучелка.
(Тут самое место повторить, что нам довелось когда-то, ещё до всех этих пертурбаций, услышать в Дубне характеризацию Д.В. как "говнистого мужика". Весь опыт Наблюдателя (деловое наблюдение с 1975 г.) эту характеризацию не просто подтверждает, но и усиливает: "говнистый импотент".
Для начинающих афисьёнадос будет поучительно в этой связи помедитировать над экстерналиями Д.В. на обложке последнего издания the книжки.)
И вот, Чучелко взял результаты для отдельных диаграмм, посмотрел -- и обнаружилось, что самый большой вклад даёт какая-то случайная диаграмма. Горишний с Лариным стали проверять -- и обнаружили потерю членов в типичной для этих расчётов арифметике обрывков рядов, где была задействована подпрограмма на фортране, сделанная Наблюдателем для спасения проекта (тыц). Если чётко следовать принципам безопасного программирования, можно было без труда отловить и исправить эту плюху в самом начале (достаточно было удерживать "пренебрегаемый" член разложения по эпсилон с неопределённым коэффициентом и проследить, что из окончательного ответа он исчезает -- этакий аналог обычного assert'а) -- но опыта безопасного программирования (это когда бережёного бог бережёт и программа шпигуется проверками и assert'ами как прокажённая) ни у кого из нас не было.
Короче, паразит-Чучелко с подачи паразита-посредника Д.В. получил возможность 3.14-здеть потом про то, как это именно он якобы "нашёл" ошибку. Чем он внаглую и пользовался (последний случай ещё свеж в памяти Наблюдателя [на момент начала написания, но не на момент завершения записи]).
Исправление чужих (в том числе мнимых) ошибок -- один из банальнейших регулярных приёмов отжима нетривиальных результатов в наукоценозе.
Мнимая ошибка -- это когда, например, некошерным объявляется метод получения результата без указания конкретных причин -- даже если сам результат правильный. "А вот наш метод хорош, потому и результат теперь наш". Этот фокус применяется, когда позиция отжимающего в достаточной степени сильнее позиции авторов отжимаемого результата, чтобы убедить могучего Все уверовать в версию отжимающего. Именно этот метод систематически применяли мразь Макако с мразью Смирновым-ст. в отношении открытий Наблюдателя (Акты III-VI).
***
Следующим шагом дружбы Д.В. с Чучелком стала их совместная поездка в Индию. Именно индийская аффилиация указана для Чучелка в первой (февраль 1990) из пяти работ из п.5.
Упоминание "инвариантного заряда" в аннотации последней работы Чучелка со Старшенко -- это тоже "уши" Д.В., много лет мусолившего этот самый "инвариантный заряд" и так, и этак, чтобы никто не дай бог не забыл, кто Атец реномргруппы. Никакого научного (даже без большой буквы Н, просто нормального) содержания в этом размусоливании нет -- потому что из ничего может родиться только такое же ничто.
Более того, вся эта хиромантия с "оценками" высших вкладов резонирует с деятельностью группы Д.В., суммировавших "по Борелю" ряды теории возмущений с 1979 года.
И Наблюдатель никогда не поверит, что Чучелко способен был сам въехать в тематику асимптотических рядов. Или в тематику суперсимметрии (это из его свежей публикационной активности).
Произносить специальные слова и даже делать манипуляции по шаблону можно научить даже какаду -- хотя примат, конечно, выучит побольше -- но обязательно должен быть дрессировщик (ср. эписодий "Дрессировка").
( окончание)
[тезаурус] академические лифты
Anytime you see a turtle up on top of a fence post,
you know he had some help.
Перевод:
Если на сцене корячится кривоногая балерина,
значит, кто-то помог ей туда попасть.
***
Пафос этой записи позитивно-феноменологический: накопившиеся кусочки просят сложить себя в чертёж реального академического лифта для реального персонажа -- нашего Чу [>> сводка]. Напомним, что это первый и прямой бенефициар невообразимого для аутсайдеров Грабежа, колом торчащего в центре Приматологического Проекта.
***
Для пущей позитивности и для иллюстрации эпиграфа начнём с пары фотоснимков, где Чу изображает научный доклад на просцениуме семинарской комнаты теоротдела (2017-03-20):
Снимки сделаны в начале доклада (традиционное время семинаров -- 15:30). Наблюдатель тогда слушать Чучелка не смог от слова гипер- и заглянул, собрав волю в кулак, только ради пары фото для Коллекции.
На фото красноречивая сценка, когда слушатель (это Крыско [>> сводка]) задал Чучелку какой-то простой вопрос, чтобы элементарно уточнить, об чём у докладчика идёт спич (ни тонких, ни глубоких, ни оригинальных вопросов приземлённый уберреалист тяп-ляп-Крыско задать не может органически). Но и на такой вопрос Чучелко стал гнать какую-то лабуду, и Крыску осталось в безнадёге опустить глаза и чесать репу.
Острый гипофрен, каким является Чучелко [>> мамины сомнения], будучи вынужден продираться сквозь рогатки зачётов, экзаменов и прочих контрольных, а затем и докладов, вынужден совершенствовать известный навык мутить воду вместо конкретного ответа на конкретные вопросы -- и за полвека практики довёл его до автоматизма.
Upd 2019-09-02 Муть такого рода в ответах -- это на самом деле пример туфты (приматол.).
Именно ввиду этого автоматизма мы так заценили инцидентик с убыванием ошибок в методе Монте Карло, где the автоматизм не включился в силу специфики ситуации -- и Чучелко чётко попался на предательски прозрачной границе своего убогого когнитивного пространства.
Короче, можно смело и смачно плевать в глаза любому, кто запоёт про то, что Чучелко способен в чём-то разобраться даже на уровне приличного аспиранта, не говоря про уровень, по умолчанию (=по наивности) предполагаемый для доктора наук, четырежды выдвигавшегося в членкоры учёным советом большого академического института.
Тем горячее должно быть любопытство афисьёнадос насчёт того, как же был устроен персональный академический лифт для Чучелка -- лифт многоступенчатый, чётко структурированный, включившийся в тот момент, когда Обезъянко сделал двум новым дипломникам своё "Обещание".
Напомним, что вторым дипломником в этой паре был будущий Наблюдатель -- однозначно лучший студент самой сильной на тот момент (1978) теоретической кафедры физического факультета ведущего университета не только СССР, но и всей континентальной Евразии к востоку от Эльбы.
Вот так задумаешься -- н****я себе на каком масштабе получил возможность изгаляться Обезъянко в тени НН с подачи закадычного дружбана Бабуинка [>> De mortuis veritas ...]. Н****я себе, какой вселенский хюбрис у его административных наследников, в открытую продолжающих дело, начатое Обезъянком. У них такая получается cosa nostra, что возникают подозрения насчёт какой-нибудь омерты. Upd Не зря так упорно всплывает метафора "целования руки" в рассказах о вхождении Капелька в Банду и о его отношениях с Пугалком. [>> Капелько -- сводка, баба-министр, книга почёта института, Капелько и Пугалко]
***
Начинать ab ovo нет нужды -- достаточно дать ссылки на эписодий "Сосед" и на мамино свидетельство.
1.
"Путь в науку" для Чучелка начался с того, что кто-то обеспечил ему манёвр через, кажется, Плешку для обхода вступительных экзаменов на Физфак МГУ, которые он завалил (см. запись от гандбола до квантовой статистики).
Наблюдатель, в своё время лично подрессировавший Чучелка делать простенькие (в масштабе квантовой теории поля) математические операции [>> Акт I], может подтвердить, что Чучелко не был способен сдать письменную математику ни при какой погоде (в отличие, например, от того грузинского аспиранта). Тем более, что в начале 70-х вступительная письменная математика ещё не успела далеко спуститься с физико-лирического пика 1967-68 (что видно по задачкам у Дорофеева-Потапова-Розова).
2.
Понятно, почему будущему обладателю дипломов с записями "специальность: физика" и "кандидат физ-мат наук" предлагается сдать туеву хучу экзаменов. Но решительно невозможно представить себе, чтобы Чучелко -- проваливший вступительные экзамены на уровне школьной тригонометрии и бывший посмешищем для однокурсников уже после распределения на кафедру (середина 3-го курса) -- мог на младших курсах преодолеть рогатки матана и проч. иначе, как объехав их на кривой кобыле. Впрочем, особой загадки тут нет: каждый, кто учился на Физфаке МГУ, знает про либеральное обилие пересдач, причём пересдачи -- особенно какие-нибудь осенние после рубки второй сессии -- проходят в гораздо более интимной обстановке, нежели экзамены основного потока, и экзаменаторы там уже не обязательно случайные люди. Механизмы эти отлично отработаны (мы уже имели возможность констатировать, что академ- и номенклатур- кинды предпочитают Физтеху Физфак).
3.
Затем кто-то обеспечил поступление Чучелка на самую престижную теоретическую кафедру, возглавлявшуюся НН. Разумеется, ни собеседование не было публичным (оно проходило в комнате кафедры, куда кандидаты впускались по одному), ни содержимое зачёток поступавших никак не объявлялось -- потерянные баллы за общие курсы в первые два года, где особенно интересны оценки по матану и прочей математике. (О контингенте кандидатов-отличников см. в записи мамины сомнения.)
Затем чудесно совпало, что когда Обезъянко рискнул сам прочесть спецкурс, этот единственный случай пришёлся в точности на то время, когда в числе регулярных слушателей спецкурса был Чучелко. Это дало Обезъянку формальный повод назвать Чучелка в качестве первого из двух будущих дипломников из той учебной группы, которых должен был "вести" мразь Макако. Разумеется, колмогоровец Макако -- на которого Обезъянко спихнул свой с/к в следующем году -- увидел и сам, кого ему выпало делать кандидатом наук (ср. на пороге науки), и дополнительно всё обсудил со своим однокурсником Иудой, который в течение года вёл семинары по квантовой теории поля у этой учебной группы и отлично знал, кто на что способен.
4.
Первая чисто научная ступень лифта для Чучелка весьма удачно обеспечила ему сразу диплом и кандидатскую -- благодаря техническому фейерверку, который устроил ещё на дипломе Наблюдатель (>> Акт I; см. также расчёт №2 в списке who is Наблюдатель (3) результаты-"вычисления").
Эту ступень обеспечивала "команда" в составе:
-- смотрящий-"руководитель": мразь-Макако [>> сводка];
-- рабочий лошадко: ничего не подозревавший будущий Наблюдатель, которому все интерпретации происходящего срывал Научный энтузиазм [>> срыв интерпретации; такой фактор срыва, кстати, ещё не фиксировался, а надо бы].
5.
Механизм второй ступени был совершенно аналогичен (все подробности и ссылки в записи Крыско и Пугалко в 1981):
-- смотрящий: Крыско, второй из пары личных Обезъянкиных дипломников-аспирантов (вместе с мразью Макаком);
-- рабочий лошадко: аспирант А.А.Пивоваров.
Там был сделан некий расчётик в рамках, что вряд ли удивительно, "метода" правил сумм.
Расчётик опирался на техники, отлаженные Наблюдателем на предыдущей ступени (п.3) -- однако Чучелкин энцефалон не был способен донести до новой команды даже ту часть премудрости, которая была там нужна (расчёт здесь был на порядок проще, чем в п.3).
Через 15 лет другие люди нашли в расчётике грубую ошибку -- но это не помешало ни Крыску долго пиариться самому, ни Обезъянку украсить Чучелка институтской премией, подняв его таким образом в институтский публичный дискурс (это важно -- см. ниже; для сравнения: Наблюдатель -- несмотря на все свои результаты, даже приписываемые нобелеатам, в этом дискурсе начисто, просто полностью Бандой обнулён с самого начала и по сю пору).
Рабочий лошадко получил себе там, если не подводит память, кандидатскую вместе с бессмысленной для него премией (потому что он не мог капитализировать её в виде, скажем, выдвижения в членкоры; ср. также давно у нас разобранный механизм парных награждений премией имени Маркова).
6.
Была и третья ступень лифта, тоже построенная по той же схеме "смотрящий+лошадки+паразит".
Её мы ещё не упоминали, но здесь удобно чуть забежать вперёд по времени, чтобы подчеркнуть инварианты.
Смотрящим здесь выступил многократно вспоминавшийся штатный сладкопевец этой Банды и Обезъянкин младший дружбан Рудольф Николаевич Фаустов -- фигура в те времена более увесистая, чем Крыско с Макаком.
Рабочими лошадками -- некто Старшенко, следы которого в Большой науке теряются в 1995 г., а также (только в одной работе, но зато единственной сколько-нибудь содержательной из числа сделанных этой "командой") вышеупомянутый Ларин.
Сладкопевец поднёс Чучелку на блюдечке с голубой каёмочкой симпатичную задачку, относящуюся до Великого согласия (о котором см. в записи незначащие нули). Задачку по-настоящему важной или серьёзной назвать невозможно -- кого волнуют именно аналитические вклады в трёх петлях, когда всё известно численно (значащие цифры, напомним, ничуть не хуже аналитических формул), да и речь тогда уже шла о четырёх петлях.
Но непосвящённых (а это подавляющее большинство обитателей наукоценоза >> ВТОРОЕ НАЧАЛО) может впечатлять вот это всё разнообразие задачек, в которых Чучелку была организована возможность "поучаствовать", прокатившись на множестве шей, -- Обезъянку ведь нужно было, чтобы в членкоры Чучелка выдвинул не он сам, а быдлосовет института.
У академиков такое право выдвижения есть, но он почему-то постеснялся им воспользоваться в этом случае. Чего тут было стесняться ни разу не стеснительному Обезъянку, а? А?
Характер работы таков, что экспертом с той стороны, по которой проходил Чучелко, был, разумеется, Ларин. Но реальным бенефициаром этого проектика (как и во второй ступени) стал Чучелко -- мало ли кто был в соавторах, важно, кого быдлосовет трижды четырежды выдвинет в членкоры. Да и о приглашении Ларина в дальнейшие работы со Старшенко (который был, по всей видимости, аспирантом Сладкопевца на физфаке) речи, насколько можно понять, не было.
Пару слов о последней работе Чучелка со Старшенко, раз уж у ней есть цитирования.
Трактуются в ней некие "оценки" неизвестных высших коэффициентов ряда теории возмущений. Первые 3-4 коэффициента известны из прямых расчётов, об асимптотическом поведении коэффициентов в больших порядках можно худо-бедно (но не на уровне теоремы) судить по известным результатам Липатова. Никаких содержательных аргументов о том, как сынтерполировать известные первые коэффициенты с асимптотикой, нет. Нет от слова совсем.
Но из-за пазухи (точнее, из работ ничтожного лажоида по фамилии Stevenson) вынимается некий абсолютно лажевый "принцип минимальной чувствительности" -- который вовсе не "принцип", а просто некий достаточно произвольный рецепт -- и после примитивных помаваний глубокомысленно выдаётся "оценка". Чистое рукосуйство -- научного содержания ноль. С таким же успехом можно было просто нанести на бумажку точечки, а потом на глазок -- или с помощью гибкой линеечки, или какого-нибудь лекала -- интерпольнуть. Но такое не опубликуешь. А с заклинаниями "принципа минимальной чувствительности" -- пожалуйста.
Анонимные рецензенты -- они у-у-у-умные.
И раз работа опубликована -- то все, кто возятся с поправками высокого порядка, автоматически цитируют эту (х)уйню.
Слова про "инвариантный заряд", несущие так же мало научного содержания для этих "оценок", как и "принцип" минимальной чувствительности, намекают на влияние Дмитрия Васильевича, к которому мы обратимся чуть позже.
7.
Следующим пунктом зафиксируем, как Чучелко по инерции, после расчёта из п.3 (это №2 в известном списке), прокатился на шеях сразу трёх рабочих лошадков в расчёте №6 из того же списка.
В этом случае "смотрящего" не было, хотя по логике им должен был оказаться мразь Макако. Но последний уже поимел конфликт с Наблюдателем в Акте II и вовсю, за спиной у последнего, сифонил конфиденциальную информацию своему дружбану-однокашнику мрази Смирнову-ст. в процессе Актов III и IV. [>> как стакнулись две мрази] Навязываться ещё и сюда мрази Макаку было не с руки.
Мало того, что Чучелко опять прокатился, но он (по наивной небрежности Наблюдателя, к тому же уже по-настоящему фрустрированного Актами III и IV) оказался единственным, кто профигурировал в обоих расчётах №2 и №6, составивших сладкую парочку (два последовательных члена ряда теории возмущений, причём оба расчёта прорывные, и второй ещё более, чем первый: первый был независимо продублирован численно и потом пару раз повторён разными методами в течение года-двух; независимо повторить второй было очень даже не вдруг, тем более, что и альтернатив алгоритмам Наблюдателя для этих задач долго, лет двадцать, если не двадцать пять, не было).
Сей факт -- фигурацию своего имени в прорывном дуплете -- Чучелко -- с помощью и по примеру своего бесконечно заботливого покровителя Обезъянка -- проэксплуатировал на всю катушку. Но прежде самое время вспомнить про Дмитрия Васильевича.
8.
Дмитрий Васильевич, кто забыл, это был ученик НН, ассистировавший тому с реномргруппой и с классической книжкой (мы её обсуждали), -- но без НН оказавшийся научным импотентном.
Хотя Дмитрий Васильевич, по дубнинским слухам, и не любил Обезъянка, но у того был Чучелко, а у Дмитрия Васильевича -- сын Гриша. Так что всё организовалось так, что после избрания Гришы в членкоры Д.В. лично пришёл спеть Чучелку душераздирающий дифирамб. Сколько раз из четырёх Чучелко на тот момент уже был выдвинут в членкоры быдлосоветом этого института морального уродства, уточнить простого способа не видно.
Для начала заметим, что Д.В. лично читал основной курс квантовой теории поля той десятке, в которой учились Чучелко и Наблюдатель. Последний, впрочем, с блеском прослушал курс Д.В. годом раньше.
А в курсе были зачёты, промежуточные зачёты и экзамен.
А потом, на следующий год Д.В. прочитал ещё один спецкурс, типа, "дополнительные главы" квантовой теории поля, причём этот с/к, в отличие от основного, был этаким, хм, интерактивным; Наблюдатель помнит, как выскакивал к доске черкнуть какую-то формулку.
Короче, не распознать тупицу в десятке отличников за два года было никак невозможно. (Наблюдателю хватало семестра, чтобы уверенно ранжировать небольшую группу слушателей спецкурса и при более ровном составе.)
Тем не менее однажды Д.В. вдруг стал -- к изумлению наивного Наблюдателя, которого Д.В. уже однажды мимоходом потрахал, -- дружить именно с Чучелком! Дружба обозначилась после публикации первой, ошибочной версии расчёта №6: там вышло несусветно большое число, давшее повод для фюзических спекуляций.
Д.В. знал по опыту расчётов своей молодёжи (эти расчёты упоминались в пп. 1 и 3 списка результатов-"вычислений"), что наибольший вклад в ответ дают интегралы без ультрафиолетовых подрасходимостей, как правило самые заковыристые для выражения в аналитическом виде (как раз такой вычислил с точностью в 7 значащих цифр Наблюдатель в п.2 того же списка).
И вот, Д.В. спросил Чучелка, мол, а как оно в вашем расчёте. Гораздо проще и естественней было спросить Горишнего, который болтался аспирантом в той же лабе теорфизики и был вместе с дружбаном Лариным (большую часть времени ошивавшемуся там же) одним из двух реальных делателей расчёта -- а делали они его там не меньше трёх лет, и масса информации должна была перетечь в группу Д.В. через болтовню в ихней теоретической кафешке на втором этаже. Притом, что Горишний был парень очень даже смышлёный.
Но Д.В. потерпел со своим любопытством, чтобы осчастливить научным снисхождением именно Чучелка.
(Тут самое место повторить, что нам довелось когда-то, ещё до всех этих пертурбаций, услышать в Дубне характеризацию Д.В. как "говнистого мужика". Весь опыт Наблюдателя (деловое наблюдение с 1975 г.) эту характеризацию не просто подтверждает, но и усиливает: "говнистый импотент".
Для начинающих афисьёнадос будет поучительно в этой связи помедитировать над экстерналиями Д.В. на обложке последнего издания the книжки.)
И вот, Чучелко взял результаты для отдельных диаграмм, посмотрел -- и обнаружилось, что самый большой вклад даёт какая-то случайная диаграмма. Горишний с Лариным стали проверять -- и обнаружили потерю членов в типичной для этих расчётов арифметике обрывков рядов, где была задействована подпрограмма на фортране, сделанная Наблюдателем для спасения проекта (тыц). Если чётко следовать принципам безопасного программирования, можно было без труда отловить и исправить эту плюху в самом начале (достаточно было удерживать "пренебрегаемый" член разложения по эпсилон с неопределённым коэффициентом и проследить, что из окончательного ответа он исчезает -- этакий аналог обычного assert'а) -- но опыта безопасного программирования (это когда бережёного бог бережёт и программа шпигуется проверками и assert'ами как прокажённая) ни у кого из нас не было.
Короче, паразит-Чучелко с подачи паразита-посредника Д.В. получил возможность 3.14-здеть потом про то, как это именно он якобы "нашёл" ошибку. Чем он внаглую и пользовался (последний случай ещё свеж в памяти Наблюдателя [на момент начала написания, но не на момент завершения записи]).
Исправление чужих (в том числе мнимых) ошибок -- один из банальнейших регулярных приёмов отжима нетривиальных результатов в наукоценозе.
Мнимая ошибка -- это когда, например, некошерным объявляется метод получения результата без указания конкретных причин -- даже если сам результат правильный. "А вот наш метод хорош, потому и результат теперь наш". Этот фокус применяется, когда позиция отжимающего в достаточной степени сильнее позиции авторов отжимаемого результата, чтобы убедить могучего Все уверовать в версию отжимающего. Именно этот метод систематически применяли мразь Макако с мразью Смирновым-ст. в отношении открытий Наблюдателя (Акты III-VI).
***
Следующим шагом дружбы Д.В. с Чучелком стала их совместная поездка в Индию. Именно индийская аффилиация указана для Чучелка в первой (февраль 1990) из пяти работ из п.5.
Упоминание "инвариантного заряда" в аннотации последней работы Чучелка со Старшенко -- это тоже "уши" Д.В., много лет мусолившего этот самый "инвариантный заряд" и так, и этак, чтобы никто не дай бог не забыл, кто Атец реномргруппы. Никакого научного (даже без большой буквы Н, просто нормального) содержания в этом размусоливании нет -- потому что из ничего может родиться только такое же ничто.
Более того, вся эта хиромантия с "оценками" высших вкладов резонирует с деятельностью группы Д.В., суммировавших "по Борелю" ряды теории возмущений с 1979 года.
И Наблюдатель никогда не поверит, что Чучелко способен был сам въехать в тематику асимптотических рядов. Или в тематику суперсимметрии (это из его свежей публикационной активности).
Произносить специальные слова и даже делать манипуляции по шаблону можно научить даже какаду -- хотя примат, конечно, выучит побольше -- но обязательно должен быть дрессировщик (ср. эписодий "Дрессировка").
( окончание)