уберреализм (2) два рода
Не совсем нравится словоформа уберреализм. Посмотрим.
Идея концепта в том, что уберреалист embraces лажу (приматол.) как реальность (в смысле отнесения попъективного, за неимением этого концепта в своей голове, к объективности) и эксплуатирует её в приматических целях -- а также, публичным действием подписываясь под the лажей, находит для неё оправдания.
Здесь "находит" не означает осознанной целенаправленности: мозг способен находить соответствующие ассоциативно-комбинаторные конструкты вполне бессознательно.
Вообще осознанная целенаправленность действий многоглаголящих сильно преувеличена за счёт, например, невыделения в отдельную категорию действий, для которых "осознанная целенаправленность" имитируется локвационным эхом вторичных "оправдательных" конструктов. Сам примат слышит ("осознаёт") это эхо, но не подозревает о его настоящем происхождении.
Во всяком случае уберреализм всегда связан с дефицитом критической рефлексии.
***
Нас сейчас интересует нечто другое, а именно: расслоение среди уберреалистов, на которое указывает пример Крыска в контрасте, скажем, с Пугалком:
Пугалко свободно действует в мире лажи -- уверенно оперирует ею и активно участвует в её порождении.
Крыско же, в силу крайней своей приземлённости, tends to отвергать абстрактность, в том числе и лажевую, держась "земли". Тем более, что, попытавшись заигрывать с "идеями" (см. автопортрет с прикрытым пигидием), он не мог не увидеть свою в этом отношении тяп-ляп-неконкурентоспособность.
Одно проявление -- выдаваемое им при случае (относительно свежий пример: на представлении в отделе потоково- фанерной докторской самым молодым из новых замдиректоров) одобрение теоретикам, когда те обращаются к земляным работам вроде обработки экспериментальных данных. (Он, инсталлировавшись в кресло завтеоротделом, чувствует своим правом и долгом подобные суждения озвучивать, несмотря на свою научную ничтожность даже в сравнении со средним уровнем теоротдела.)
Второе проявление -- тот факт, что по крайней мере до того, как Проект обратил на него приматологическое внимание как на пробное тело, он неиллюзорно тащился от разглядывания Проектом приматического низа, чему свидетельством такой старый эписодий:
Идёт Наблюдатель от станции метро Ленинский проспект в контору. Там возле метро нужно пересечь дорогу, сначала спустившись по лесенке, а потом поднявшись по другой, чтобы попасть на нужную дорожку, проложенную для служек штаб-квартиры Сбербанка, не имеющих иномарок. Наблюдатель, поднимаясь по второй лесенке, смотрел, естественно, себе под ноги и только в последний момент, уже поднявшись, заметил Крыска, идущего встречным курсом слева совсем уже близко. Наблюдатель инстинктивно тут же отвернул свой инстинктивно среагировавший на движущееся тело взгляд, но успел перехватить взгляд Крыска, мордочка которого являла ещё один вариант его знаменитой улыбки, который лучше всего описать эпитетом "озорная". А также успел услышать довольно громкое хрюканье, которое получилось оттого, что Крыско хотел было что-то сказать (он увидел Наблюдателя раньше, чем тот его), но, смекнув, что общения не планируется, подавил уже начинавшуюся локвацию, от которой остался только короткий, но достаточно громкий хрюк.
***
Итак, следует различать уберреалистов приземлённого типа, представленного Крыском, и уберреалистов-идейных: лажоидов вроде Пугалка.
В когнитивно-интеллектуальном плане их объединяет дефицит способностей Критики Смыслов.
А различаются они по способности жонглирования абстракциями.
Крыско и Пугалко дают довольно крайние случаи в обоих отношениях.
Come to think of it, экстремальность пробных тел, которые имеет счастье наблюдать Проект, несколько удивительна. Было бы интересно обсудить причины этого, но сейчас отвлекаться не будем.
Не надо только путать Пугалкино жонглирование фантазмами с математическим комбинаторным жонглированием: Пугалко, имея неплохие средние комбинаторные способности, давно понял, что наукоподобные артефакты и, соответственно, бананодобычу в наукоценозе гораздо легче производить вбрасыванием гипотез- фантазмов с помощью "хорошей наглости", нежели честным решением уравнений.
[Upd 2017-04-02 Однако важно помнить, что отсутствие рефлексии не позволяет Пугалку осознавать свою деятельность как "наукоподобную", "нечестную" и т.п.: он свято верит, что занимается именно что наукой.]
***
Любопытная диалектическая спираль:
Если, скажем, у Наблюдателя приматологическая критика форсирована научной логикой систематической рефлексии той гипераверзии, которую он обрёл в результате без преувеличения уникального опыта пребывания центром разнообразного пижинга-и-плагиатинга и целью обильного дефэцирования окружающего быдла (приматол.) фитли,
то для приземлённого Крыска фокус на приматическом низе вполне органичен и резонирует с его и неспособностью, и отвращением к высокой идейности, делая его в потенции (или в прошлом, до превращения в пробное тело) афисьёнадом Высшей Приматологии,
а с другой стороны, придаёт ему уверенности при публичной вентиляции из кресла завтеоротделом своих примитивных взглядов на научную деятельность и через это ( m-)утешает гонорит.
Идея концепта в том, что уберреалист embraces лажу (приматол.) как реальность (в смысле отнесения попъективного, за неимением этого концепта в своей голове, к объективности) и эксплуатирует её в приматических целях -- а также, публичным действием подписываясь под the лажей, находит для неё оправдания.
Здесь "находит" не означает осознанной целенаправленности: мозг способен находить соответствующие ассоциативно-комбинаторные конструкты вполне бессознательно.
Вообще осознанная целенаправленность действий многоглаголящих сильно преувеличена за счёт, например, невыделения в отдельную категорию действий, для которых "осознанная целенаправленность" имитируется локвационным эхом вторичных "оправдательных" конструктов. Сам примат слышит ("осознаёт") это эхо, но не подозревает о его настоящем происхождении.
Во всяком случае уберреализм всегда связан с дефицитом критической рефлексии.
***
Нас сейчас интересует нечто другое, а именно: расслоение среди уберреалистов, на которое указывает пример Крыска в контрасте, скажем, с Пугалком:
Пугалко свободно действует в мире лажи -- уверенно оперирует ею и активно участвует в её порождении.
Крыско же, в силу крайней своей приземлённости, tends to отвергать абстрактность, в том числе и лажевую, держась "земли". Тем более, что, попытавшись заигрывать с "идеями" (см. автопортрет с прикрытым пигидием), он не мог не увидеть свою в этом отношении тяп-ляп-неконкурентоспособность.
Одно проявление -- выдаваемое им при случае (относительно свежий пример: на представлении в отделе потоково- фанерной докторской самым молодым из новых замдиректоров) одобрение теоретикам, когда те обращаются к земляным работам вроде обработки экспериментальных данных. (Он, инсталлировавшись в кресло завтеоротделом, чувствует своим правом и долгом подобные суждения озвучивать, несмотря на свою научную ничтожность даже в сравнении со средним уровнем теоротдела.)
Второе проявление -- тот факт, что по крайней мере до того, как Проект обратил на него приматологическое внимание как на пробное тело, он неиллюзорно тащился от разглядывания Проектом приматического низа, чему свидетельством такой старый эписодий:
Идёт Наблюдатель от станции метро Ленинский проспект в контору. Там возле метро нужно пересечь дорогу, сначала спустившись по лесенке, а потом поднявшись по другой, чтобы попасть на нужную дорожку, проложенную для служек штаб-квартиры Сбербанка, не имеющих иномарок. Наблюдатель, поднимаясь по второй лесенке, смотрел, естественно, себе под ноги и только в последний момент, уже поднявшись, заметил Крыска, идущего встречным курсом слева совсем уже близко. Наблюдатель инстинктивно тут же отвернул свой инстинктивно среагировавший на движущееся тело взгляд, но успел перехватить взгляд Крыска, мордочка которого являла ещё один вариант его знаменитой улыбки, который лучше всего описать эпитетом "озорная". А также успел услышать довольно громкое хрюканье, которое получилось оттого, что Крыско хотел было что-то сказать (он увидел Наблюдателя раньше, чем тот его), но, смекнув, что общения не планируется, подавил уже начинавшуюся локвацию, от которой остался только короткий, но достаточно громкий хрюк.
***
Итак, следует различать уберреалистов приземлённого типа, представленного Крыском, и уберреалистов-идейных: лажоидов вроде Пугалка.
В когнитивно-интеллектуальном плане их объединяет дефицит способностей Критики Смыслов.
А различаются они по способности жонглирования абстракциями.
Крыско и Пугалко дают довольно крайние случаи в обоих отношениях.
Come to think of it, экстремальность пробных тел, которые имеет счастье наблюдать Проект, несколько удивительна. Было бы интересно обсудить причины этого, но сейчас отвлекаться не будем.
Не надо только путать Пугалкино жонглирование фантазмами с математическим комбинаторным жонглированием: Пугалко, имея неплохие средние комбинаторные способности, давно понял, что наукоподобные артефакты и, соответственно, бананодобычу в наукоценозе гораздо легче производить вбрасыванием гипотез- фантазмов с помощью "хорошей наглости", нежели честным решением уравнений.
[Upd 2017-04-02 Однако важно помнить, что отсутствие рефлексии не позволяет Пугалку осознавать свою деятельность как "наукоподобную", "нечестную" и т.п.: он свято верит, что занимается именно что наукой.]
***
Любопытная диалектическая спираль:
Если, скажем, у Наблюдателя приматологическая критика форсирована научной логикой систематической рефлексии той гипераверзии, которую он обрёл в результате без преувеличения уникального опыта пребывания центром разнообразного пижинга-и-плагиатинга и целью обильного дефэцирования окружающего быдла (приматол.) фитли,
то для приземлённого Крыска фокус на приматическом низе вполне органичен и резонирует с его и неспособностью, и отвращением к высокой идейности, делая его в потенции (или в прошлом, до превращения в пробное тело) афисьёнадом Высшей Приматологии,
а с другой стороны, придаёт ему уверенности при публичной вентиляции из кресла завтеоротделом своих примитивных взглядов на научную деятельность и через это ( m-)утешает гонорит.