Алексей Толстой. Возмездие
А.Толстой || « Правда» №312, 20 декабря 1943 года
СЕГОДНЯ В НОМЕРЕ: К пребыванию Президента Чехословацкой Республики г-на Эд.Бенеша в Москве (1 стр.). От Советского Информбюро. Оперативная сводка за 19 декабря (1 стр.). Указ Президиума Верховного Совета СССР (1 стр.). П.Кузнецов. - Прорыв вражеской обороны южнее Невеля (3 стр.). Усман Юсупов. - Народный поход за электрификацию Узбекистана (4 стр.). Судебный процесс о зверствах немецко-фашистских захватчиков на территории гор. Харькова и Харьковской области в период их временной оккупации (2 и 3 стр.). Алексей Толстой. - Возмездие (3 стр.). Елена Кононенко. - Кара (3 стр.). Патриотическое движение во Франции (4 стр.). Военные действия в Италии (4 стр.). Состояние здоровья Черчилля (4 стр.). Поездка тов. Громыко на Кубу (4 стр.). Обращение американских финнов к финскому народу (4 стр.). Финны строят линию фортификаций около Ленинграда (4 стр.). Налет на железнодорожную линию Марсель - Генуя (4 стр.). Дневные налеты американской авиации на Германию (4 стр.).
# Все статьи за 20 декабря 1943 года.
Перед судом проходят свидетели - врач, у которого в больнице немцы расстреляли всех больных и выздоравливающих - 435 человек; другой врач, выпрыгнувший в окно из пылающего корпуса красноармейского госпиталя, где немцы расстреляли, убили ручными гранатами и сожгли заживо около 800 человек. Женщина, вылезшая из огромной ямы, доверху наваленной расстрелянными мирными жителями Харькова, прохожий, который обыкновенными словами рассказывает необыкновенные истории о том, как немецкие солдаты из злобы к русским, со скуки, ради развлечения стреляли в спину проходившим по тротуару женщинам и спихивали их в щель.
Снова всколыхнулось перед нашим воображением кровавое месиво немецкой оккупации, рвы и ямы Смоленске, Бабий Яр в Киеве, где лишь по явно преуменьшенному показанию обвиняемых лежит 35 тысяч человек, массовые казни в Броварах, в Житомире, в Мариуполе, и нет им числа, проклятым и страшным следам немецкого недолгого пребывания на нашей земле.
Суд заканчивается. Подсудимые говорят свое последнее слово. Первым - рыжий Лангхельд. Он говорит серьезно и даже торжественно о том, что признает все свои вины, и снова перечисляет их, но, высокий суд, не один я такой, такова вся германская армия. Гитлеровский режим сумел подавить в немцах благородные инстинкты и развил в них инстинкты низменные. Проклятие зла порождает зло, - цитирует он из Гете. Он понимает, что это еще не смягчает его вины, и под конец приводит с его точки зрения смягчающий, а с нашей точки зрения отяжеляющий довод: - Господа судьи, я поступал безнравственно, жестоко и преступно, потому что я бился за свою личную жизнь. Перед немцем поставлено гитлеровским режимом основное противоречие: или быть участником преступления, или быть раздавленным, уничтоженным.
И это говорит он в оправдание себя нам, русским. Но мы, русские, как раз и требуем от человека не спасения своей шкуры, но дел больших, общественных, героических. В четыре становых угла величественного здания нашего советского государства положены самоотверженные труды и отданные идее общего счастья героические жизни. Лангхельду не смягчить наш приговор тем, что, спасая свою шкуру, он пошел к бандитам и сам стал бандитом.
Второй, Риц, наивно уверяет суд в том, что он, Риц, не получал никакого удовольствия от мучений и уничтожения советских граждан, ибо если бы он получал таковое удовольствие, то убивал бы гораздо больше. Риц - целиком механический человек гитлеровской Германии. У него нет даже и понятия о нравственных категориях. Душа его чисто выметена и выкрашена в однообразный скучный цвет гитлеровского застенка. Он говорит суду: - С тринадцати лет я подвергаюсь нацистской пропаганде (ему, видимо, давали ее даже с супом). Откуда же я мог получить иное воспитание.
«А вот откуда, хотелось мне сказать ему из ложи: от великого общечеловеческого источника гуманизма, хотя бы из тех же бетховенских сонат, которые вы, Риц, играли или слушали. Не нужно хныкать перед судом, как казанская сирота. Надо было хотеть быть человеком прежде всего».
Последняя речь третьего, Рецлава, настолько ничтожна и глупа, что о ней не стоит и поминать. Тут уже беспросветная пустыня, ничего смягчающего человека - злая и скверная машина.
Сегодня их повесили на выжженной площади, окаймленной развалинами города. В туманном утре высоко на холме виднелся сожженный величественный профиль Дома проектов. Он будет скоро восстановлен. И снова дерзкие планы советских ученых и строителей, одушевленных идеей добра, будут осуществляться и претворяться в жизнь.
You can watch this video on www.livejournal.com
Свыше сорока тысяч жителей Харькова, переживших два года немецкого режима, охватили кругом базарную площадь, где стояли четыре виселицы, напоминающие о суровом возмездии для тех, кто покушается на свободу нашей Родины. // Алексей Толстой. 19 декабря 1943 г. (По телеграфу).
*************************************************************************************************************
Кара
Люди пришли на площадь и неумолимой грозной стеной стали вокруг виселиц.
Не потому мы явились сюда, чтобы поглазеть, как дернут шеями четыре животных. Да и не только трех злодеев-фашистов и бандита-предателя пришел казнить народ. Мы пришли казнить подлость, весь гитлеровский разбой, все бесстыдные замыслы германского фашизма. Мы пришли сказать с этой харьковской площади, окруженной искалеченными домами, всей фашистской Германии: мы не шутим, немцы! И еще мы пришли сюда от имени тех советских людей, чьи кости лежат в земле.
Харьковские дети принесли мне вот эти листочки: «Моего папу немцы повесили. Тело папы немцы выбросили в яр и не позволили взять его похоронить. Ученица второго класса «Б» 61-й школы гор. Харькова Ира Фомина». «Немцы расстреляли моего дедушку Николая Паценко за то, что он по-старости отказался на них работать. Ученица второго класса Валя Паценко». «Мою тетю, которая жила в селе Иваны, немцы подложили под танк, который завяз в грязи, и переехали через нее. И еще они расстреляли мою двоюродную сестру Ларочку Малееву и крестную Медведеву за укрытие красноармейцев. Ученица второго масса «Б» Валя Малеева».
Их много, листков, исписанных крупными детскими буквами. Дети пришли и сказали: тетя, там немцев судят вот. Детей не пустили в зал судебного заседания, - не детское это дело. Не пустили их и на площадь.
Но один как-то пробрался. Боец взял парнишку за плечи и тихонечко вытолкнул его из людской гущи. Тогда он обиженно заплакал:
- Моего тату убили немцы, - сказал он.
Площадь молчала и потом вдруг зашумела, как бор в грозу. Это под’ехали машины с преступниками. И толпа пришла в движение, и раздался чей-то женский голос, гневный, страстный:
- Вот они, ох, немецкие мерзотники!
Раздался и погас. Слезы застилали глаза женщины.
- Ой, Галя, моя Галя.
- Вы что, мамаша?
- Дочку мою повесили изверги, Галю мою!
Может быть, и не Риц, и не Лангхельд, и не Рецлав расправились. Не все ли равно. Это сделали они, гитлеровцы. И мать пришла сюда хоть на мгновенье утешить свое окровавленное сердце.
Таких было на площади много. И для них то, чему суждено было сейчас свершиться, было непосредственно актом священной мести врагам. Свершилось. Сорок тысяч харьковчан одной сильной, непрощающей рукой накинули петли на преступников. Одним рывком свершилось. Гул проклятий по адресу гитлеровской дряни. Дрянная смерть!
Мы видели перед собой не помертвевшие лица Лангхельда, Рецлава, Рица и Буланова. Мы видели перекошенную морду издыхающего фашистского зверя. Мы покинули площадь. А из громкоговорителя звенел голос:
- Увага! Увага! Говорит радянська Украина! Говорит Харьков. Освобожденный Харьков.
И первое, о чем подумалось в эту минуту, было то, что на-днях я видела на харьковском заводе. Я видела, как пустили там первый мартен, как забурлила там первая сталь.
Хорошо, товарищи! // Ел.Кононенко. Харьков, 19 декабря.
★
Зверские расправы гитлеровцев с военнопленными советскими офицерами
ЛОНДОН, 19 декабря. (ТАСС). Как стало известно норвежским кругам в Лондоне, гитлеровцы в Норвегии подвергли избиению одного военнопленного советского офицера, который скончался от побоев. Несколько советских офицеров бежало из лагеря для военнопленных вблизи Ларвика (Юго-Восточная Норвегия). Немцам удалось их поймать; один из офицеров был приговорен к 200 ударам палкой в присутствии всего лагеря. На 50-м ударе офицер скончался. Жестокость немцев возбудила сильное негодование среди норвежского населения.
______________________________________________
Л.Леонов: Так это было* || «Известия» №299, 19 декабря 1943 года
К.Симонов: Страшные факты || «Красная звезда» №299, 19 декабря 1943 года
Д.Заславский: Чудовищное преступление немецких извергов*("Правда", СССР)
Газета «Правда» №312 (9448), 20 декабря 1943 года