Богатыри
Н.Гаврилов || « Литература и искусство» №8, 21 февраля 1942 года
Все наши силы на поддержку нашей героической Красной Армии, нашего славного Красного Флота! Все силы народа на разгром врага! И.СТАЛИН
# Все статьи за 21 февраля 1942 года.
ИЗ ФРОНТОВОЙ ТЕТРАДИ
На белой глади снега, залитой лучами морозного багрового солнца, торчит желто-синяя рука немца с согнутой кистью. С дерева, оставляя после себя каскад падающего тихо снега, лениво слетает ворона. Садится на палец мертвой кисти, деловито чистит нос, оглядевшись, лениво подымается, тяжело взмахивает крыльями, летит дальше. Мертвая рука чуть качается.
Кто он, этот лежащий под снегом пришелец из далекой Германии? Что ему было нужно, кто его звал сюда, в эту тишину и покой зимы? Он пришел только затем, чтобы безвестно умереть.
Тяжело и страшно расплачиваются незваные гости после хмельного угощенья. Всем им нашлось и найдется место в широких, бескрайних полях и лесах под белым саваном российских снегов. Покой нашли не тысячи, не сотни тысяч, а миллионы фашистских варваров. И машет мертвая рука вслед убегающим немцам. Так оставшийся убийца шлет товарищам вдогонку свой мертвый привет синей руки с грязными ногтями, на которой, как мрачный символ, восседает ворона - охотник до падали.
Покровская больница. Здесь стоял немецкий штаб. Из окон комнаты заведующего больницей, где я нахожусь, виднеются ряды аккуратных могил с березовыми крестами. Разговариваю со стариком, монтером больничной электростанции. Старик не успел уйти при эвакуации от немца и на себе испытал всю тяжесть оккупации. Рваное пальтишко, стоптанные валенки, измученное, страдальческое лицо, покрытое ранними морщинами старости. Немцы заставляли работать, не кормя за труд. Расплата - кулак и пинок ноги. Я читаю надмогильные надписи.
- Ох, много их тут мерло, - говорит старик, - хотите глянуть?
И он, не спрашивая ответа, начинает отгребать ногою с первой могилы легкий, как пух, снег. Показываются комья земли, смешанной со снегом. Куски мундиров, белья. Палец босой ноги. Могилы «семейные».
- Смердить будут весной. Да, вот как хоронят. Жулики. И кого обманывают? - Себя. А сколько их там в овраге! Куда тут. И зачем все это? A? Вот жизнь-то! Шел, шел тысячи верст, пришел и лежит. Лежи… - и он флегматично толкнул торчащий восковой палец ноги своим валенком.
Сейчас здесь стоит наш артиллерийский дивизион. Дымят костры. Покрытые чехлами, стоят пушки. Ряды автомобилей. Ящики со снарядами. Стучат деловито топоры, чинят какой-то домик. На крепком морозе моется какой-то боец. Красный, как рак, кряхтит и отчаянно трет лицо снегом. В одной расстегнутой рубахе, с открытой грудью и засученными рукавами, он дышит здоровьем. Увидев меня улыбается. И кругом, все, кого ни встретишь, - здоровые, крепкие, как на подбор. Сыты и тепло одеты, люди с блестящими задорными глазами. С такими не пропадешь, эта порода сумеет за себя постоять, в обиду не даст.
Иду на утренний завтрак к дивизионному комиссару, такому же крепкому, бодрому человеку с бритой головой. Даже орден на нем блестит как-то особенно празднично. Заходит разговор о командующем армией, которого я ловлю четвертый день и не могу поймать. При имени Рокоссовского комиссар улыбается еще шире, краска еще ярче проступает на лице, в глазах светится какая-то особенная восторженность. С кем бы я ни говорил о Рокоссовском - от рядового бойца до командира, у всех одно и то же выражение любви, доверия. Кто не знает этого имени? Волоколамск, Истра, Крюково, победоносные бои под Москвой, «Войска части генерала Рокоссовского». Как много это говорит сердцу русского человека.
Я смог встретиться с ним только за двадцать с лишним километров от Покровского, на шестые сутки «погони». Накануне мне сказали, что генерал-лейтенант меня примет в 11 утра у себя.
Захожу в чистую избу. Снимаю шубу. И вдруг слышу:
- Вы завтракали?
Есть голоса, по которым сразу можно определить человека. Это был голос искренний, прямой, бесхитростный. На такой голос вы идете, не стесняясь, как к другу. Меня на пороге встретил высокий стройный моложавый человек. Мы познакомились. Сели за стол. И началась простая, задушевная беседа: о Москве, москвичах, боевых днях под столицей. Я слушал его и все больше подпадал под его обаяние. Иного слова тут не придумаешь. Он именно обаятелен, этот скромный человек с чудесной улыбкой и светом в глазах. Легкая седина, легкая стройная фигура, легкая походка, жизнерадостное лицо. В разговоре я изложил ему свою просьбу - желание лепить его портрет. Отмахивание руками и сконфуженный смех, и то особенное ироническое выражение, которое для него так характерно.
Смех и радушие живут в этом человеке. Я обратил внимание на его руки. Сильная широкая кисть с крупными пальцами: рука кавалериста, владеющая клинком и уздой. Обширен диапазон его военных знаний. Артиллерия, танки, кавалерия и пехота, разные виды оружия - все определяется четко и ясно с полным авторитетом и абсолютным знанием. В уменье держать себя и говорить, в уменье обращаться с людьми чувствуется большая культура. Чем больше я присматривался к генералу Рокоссовскому, тем больше им очаровывался, тем больше чувствовал свою ответственность портретиста... Через несколько дней я начал его лепить. Опять шутки, смех. Как сесть, как позировать. В процессе работы он меня познакомил со своими сподвижниками.
- Вот бог артиллерии, - так он мне представил однажды генерала Казакова. Вот дивизионный комиссар т. Лобачев. У него плотная и крепкая фигура, открытый лоб. Это человек, о котором можно написать много, но только со слов других. Все работающие с Рокоссовским - люди великой скромности. Они в высокой мере обладают свойством русского воина, который в рассказе даже о себе самом всегда вместо «я» говорит «мы». Лобачев, в прошлом пастух, стал дивизионным комиссаром, ордена свидетельствуют о его боевых заслугах. Язык его прост и ясен: это язык народа, язык масс. Стихи Маяковского - его настольная книга. Он смотрит на Пушкина, Вяземского глазом романтика, на Есенина - глазом мужика-реалиста. Это я почувствовал по тому, как он мне его читал. Он бьется на фронте, как романтик, разрешает боевые задачи, как реалист.
Возвращаясь вторично в распоряжение энской армии, я выехал в направлении города С. Дорога все время шла открытым полем. Накануне она была занесена снегом и сейчас еще не совсем расчищена. Мороз крепчал, крепчала пурга. Мы все же упорно метр за метром двигались вперед. Ветер гнал целые волны снега, который обжигал лицо и сводил пальцы рук. Был второй час дня. Нас окружали сугробы снега. Вдали виднелась деревня, около которой недавно происходил бой. Я вышел из машины и, пересиливая ветер, пошел по бугру, покрытому трупами немцев. Их было много. Они лежали в самых разнообразных позах. Ветер шевелил их тонкую рваную одежду. Змейки несущегося по полю снега извивались на их лицах, сплетались с волосами, подымали их, заползали во впадины глаз, струились по губам, синим и холодным. Зима и вьюга зловещими голосами отпевали «завоевателей мира».
Жалкий конец! Я повернулся и пошел к машине. Шутливая брань, смех, русское «а ну, разом» встретили меня. Рядом с полем смерти кипела жизнь. И там, где немцу было плохо, где его ждала в белом саване зима - смерть, там русский гикал, рдел от румянца, смеясь, хлопал рукавицами, радуясь морозу. Я невольно еще раз оглянулся назад, на разбросанные тела врагов, потом перевел взор на наших улыбающихся бойцов и невольно улыбнулся им в ответ.
Опять вспомнились генерал Рокоссовский и его товарищи, их совместный боевой путь, овеянный пороховым дымом жестоких боев, ярость вражеского шквала под Москвой, бессилие и бегство врага. Вот они, мужественные воины нашей родной Красной Армии, чей 24-летний юбилей справляет вся советская страна! Это бойцы, в среде которых родились сказочные и легендарные 28 панфиловцев. Грядущие поколения будут о них слагать песни. Народ о народе. Да, эта армия непобедима, ибо ее воспитали бессмертный Ленин и гениальный Сталин. // Н.Гаврилов. Действующая армия. Западный фронт.
**************************************************************************************************************
ЧУДО-БОГАТЫРЯМ РОДНОЙ ЗЕМЛИ - СЛАВА!
Нехватает нужных слов, чтобы с достаточной полнотой выразить все чувства, все переживания, переполняющие мое сердце сейчас, в дни, когда под стремительным натиском героической Красной Армии очищается от вражеских полчищ родная, любимая земля, встают во всем своем блеске величие и слава моей Родины.
Начиная от пышных, созданных лучшими нашими зодчими дворцов культуры, сверкающих на фоне рощ и лесов, под ласковым нашим солнцем, наполненных звонким, радостным смехом нашей молодежи, и кончая скромным домиком на окраине моего родного города, дремлющим под мокрыми ветлами, - все это в наши грозные дни вражеского нашествия становится особенно дорогим, родным и близким.
Стало особенно понятным, почему наши деды и прадеды, уходя в дальние походы, брали с собой горсть родной земли и хранили ее у себя на груди, как великую драгоценность.
Ясно вижу я лучи грядущих побед, озаряющие радостным блеском мои родные поля, леса, города и колхозы. Молча я обнажаю голову перед отвагой, мужеством, доблестью ее лучших, ее героических сынов - бойцов и командиров Красной Армии и, чувствуя пламенную любовь и горячую благодарность за ее великие жертвы, поздравляю ее со славной 24-й годовщиной, с ее грядущими новыми великими победами и новыми героями.
Да здравствуют чудо-богатыри Красной Армии!
Да здравствует ее полководец великий Сталин! // Александр Герасимов.
**************************************************************************************************************
"ФРОНТОВОЙ ЮМОР"
В глазах у немецкого солдата ужас. Левой рукой он еще пытается отвести от себя дуло советского автомата. Но квадратный подбородок тупицы обвис, хищный рот зверя полураскрыт; не спастись хищнику от пули воина Красной Армии, как не уйти живым его соседу, уже падающему под ударом красноармейского штыка. Рисунок полон экспрессии. Лица красноармейцев спокойны и сосредоточены, их движения полны уверенности, лозунг поэта:
Разговаривай с фашистами
языком пожаров,
Словам пуль,
остротами штыков,
- ожил под карандашом художника.
Из дзота высунулись отвратительные фашистские морды, истошно вопящие: «Русс, бросай оружие», а в ответ гремит: «Бросать? Вот так - могу», и граната летит в гитлеровских молодчиков. Художник умело сочетал карикатурность в изображении немцев с реалистическим образом красноармейца, и от этого рисунок стал не только остроумным, но еще и героическим, действенно агитирующим.
Журнал «Фронтовой юмор», издаваемый политуправлением Западного фронта, об'единил значительную группу художников, боевой работе которых уделяет на своих страницах очень большое место. Можно сказать, что основное содержание журнала составляют ударные, острые по теме карикатуры и рисунки. Различны приемы художников журнала. Экспрессивные образы, созданные художником П.Соколовым-Скаля, перемежаются с тонкими и язвительными рисунками Н.Радлова. Динамичные рисунки Айвазяна контрастируют со спокойной пластической манерой Бубнова. Интересно и ярко выступают в журнале Шухмин, О.Верейский, К.Елисеев и др.
Разнообразен и литературный материал «Фронтового юмора». Журнал использует всевозможные жанры: диалог, шутку, басню, рассказ и т.д. Не все здесь художественно равноценно. Но все пронизано бодростью, которая свойственна народу, любящему шутку, смех, задор, народу, умеющему разить врага и пулей, и крепким словом. И.К.
* * *
НА ЗАПАД
Вихря над черствым снегом башлыки,
В немецкий строй врубаясь с двух сторон,
По деревенским гумнам, от реки,
Врага на запад гонит эскадрон.
Вослед летучей коннице рассвет
Идет с востока, золотя клинки.
А у плетня седобородый дед
Стоит и шепчет:
- Добрый путь, сынки
А.СУРКОВ.
______________________________________________
За родной огонек ("Time", США)
Е.Щаденко: В чем сила Красной Армии ("Красная звезда", СССР)
П.Шухмин: Враги || «Литература и искусство» №5, 3 февраля 1942 года
В.Померанцев: Нелегальные стихи немецких солдат || «Литература и искусство» №20, 16 мая 1942 года
«Литература и искусство» №8, 21 февраля 1942 года
Все наши силы на поддержку нашей героической Красной Армии, нашего славного Красного Флота! Все силы народа на разгром врага! И.СТАЛИН
# Все статьи за 21 февраля 1942 года.
ИЗ ФРОНТОВОЙ ТЕТРАДИ
На белой глади снега, залитой лучами морозного багрового солнца, торчит желто-синяя рука немца с согнутой кистью. С дерева, оставляя после себя каскад падающего тихо снега, лениво слетает ворона. Садится на палец мертвой кисти, деловито чистит нос, оглядевшись, лениво подымается, тяжело взмахивает крыльями, летит дальше. Мертвая рука чуть качается.
Кто он, этот лежащий под снегом пришелец из далекой Германии? Что ему было нужно, кто его звал сюда, в эту тишину и покой зимы? Он пришел только затем, чтобы безвестно умереть.
Тяжело и страшно расплачиваются незваные гости после хмельного угощенья. Всем им нашлось и найдется место в широких, бескрайних полях и лесах под белым саваном российских снегов. Покой нашли не тысячи, не сотни тысяч, а миллионы фашистских варваров. И машет мертвая рука вслед убегающим немцам. Так оставшийся убийца шлет товарищам вдогонку свой мертвый привет синей руки с грязными ногтями, на которой, как мрачный символ, восседает ворона - охотник до падали.
Покровская больница. Здесь стоял немецкий штаб. Из окон комнаты заведующего больницей, где я нахожусь, виднеются ряды аккуратных могил с березовыми крестами. Разговариваю со стариком, монтером больничной электростанции. Старик не успел уйти при эвакуации от немца и на себе испытал всю тяжесть оккупации. Рваное пальтишко, стоптанные валенки, измученное, страдальческое лицо, покрытое ранними морщинами старости. Немцы заставляли работать, не кормя за труд. Расплата - кулак и пинок ноги. Я читаю надмогильные надписи.
- Ох, много их тут мерло, - говорит старик, - хотите глянуть?
И он, не спрашивая ответа, начинает отгребать ногою с первой могилы легкий, как пух, снег. Показываются комья земли, смешанной со снегом. Куски мундиров, белья. Палец босой ноги. Могилы «семейные».
- Смердить будут весной. Да, вот как хоронят. Жулики. И кого обманывают? - Себя. А сколько их там в овраге! Куда тут. И зачем все это? A? Вот жизнь-то! Шел, шел тысячи верст, пришел и лежит. Лежи… - и он флегматично толкнул торчащий восковой палец ноги своим валенком.
Сейчас здесь стоит наш артиллерийский дивизион. Дымят костры. Покрытые чехлами, стоят пушки. Ряды автомобилей. Ящики со снарядами. Стучат деловито топоры, чинят какой-то домик. На крепком морозе моется какой-то боец. Красный, как рак, кряхтит и отчаянно трет лицо снегом. В одной расстегнутой рубахе, с открытой грудью и засученными рукавами, он дышит здоровьем. Увидев меня улыбается. И кругом, все, кого ни встретишь, - здоровые, крепкие, как на подбор. Сыты и тепло одеты, люди с блестящими задорными глазами. С такими не пропадешь, эта порода сумеет за себя постоять, в обиду не даст.
Иду на утренний завтрак к дивизионному комиссару, такому же крепкому, бодрому человеку с бритой головой. Даже орден на нем блестит как-то особенно празднично. Заходит разговор о командующем армией, которого я ловлю четвертый день и не могу поймать. При имени Рокоссовского комиссар улыбается еще шире, краска еще ярче проступает на лице, в глазах светится какая-то особенная восторженность. С кем бы я ни говорил о Рокоссовском - от рядового бойца до командира, у всех одно и то же выражение любви, доверия. Кто не знает этого имени? Волоколамск, Истра, Крюково, победоносные бои под Москвой, «Войска части генерала Рокоссовского». Как много это говорит сердцу русского человека.
Я смог встретиться с ним только за двадцать с лишним километров от Покровского, на шестые сутки «погони». Накануне мне сказали, что генерал-лейтенант меня примет в 11 утра у себя.
Захожу в чистую избу. Снимаю шубу. И вдруг слышу:
- Вы завтракали?
Есть голоса, по которым сразу можно определить человека. Это был голос искренний, прямой, бесхитростный. На такой голос вы идете, не стесняясь, как к другу. Меня на пороге встретил высокий стройный моложавый человек. Мы познакомились. Сели за стол. И началась простая, задушевная беседа: о Москве, москвичах, боевых днях под столицей. Я слушал его и все больше подпадал под его обаяние. Иного слова тут не придумаешь. Он именно обаятелен, этот скромный человек с чудесной улыбкой и светом в глазах. Легкая седина, легкая стройная фигура, легкая походка, жизнерадостное лицо. В разговоре я изложил ему свою просьбу - желание лепить его портрет. Отмахивание руками и сконфуженный смех, и то особенное ироническое выражение, которое для него так характерно.
Смех и радушие живут в этом человеке. Я обратил внимание на его руки. Сильная широкая кисть с крупными пальцами: рука кавалериста, владеющая клинком и уздой. Обширен диапазон его военных знаний. Артиллерия, танки, кавалерия и пехота, разные виды оружия - все определяется четко и ясно с полным авторитетом и абсолютным знанием. В уменье держать себя и говорить, в уменье обращаться с людьми чувствуется большая культура. Чем больше я присматривался к генералу Рокоссовскому, тем больше им очаровывался, тем больше чувствовал свою ответственность портретиста... Через несколько дней я начал его лепить. Опять шутки, смех. Как сесть, как позировать. В процессе работы он меня познакомил со своими сподвижниками.
- Вот бог артиллерии, - так он мне представил однажды генерала Казакова. Вот дивизионный комиссар т. Лобачев. У него плотная и крепкая фигура, открытый лоб. Это человек, о котором можно написать много, но только со слов других. Все работающие с Рокоссовским - люди великой скромности. Они в высокой мере обладают свойством русского воина, который в рассказе даже о себе самом всегда вместо «я» говорит «мы». Лобачев, в прошлом пастух, стал дивизионным комиссаром, ордена свидетельствуют о его боевых заслугах. Язык его прост и ясен: это язык народа, язык масс. Стихи Маяковского - его настольная книга. Он смотрит на Пушкина, Вяземского глазом романтика, на Есенина - глазом мужика-реалиста. Это я почувствовал по тому, как он мне его читал. Он бьется на фронте, как романтик, разрешает боевые задачи, как реалист.
Возвращаясь вторично в распоряжение энской армии, я выехал в направлении города С. Дорога все время шла открытым полем. Накануне она была занесена снегом и сейчас еще не совсем расчищена. Мороз крепчал, крепчала пурга. Мы все же упорно метр за метром двигались вперед. Ветер гнал целые волны снега, который обжигал лицо и сводил пальцы рук. Был второй час дня. Нас окружали сугробы снега. Вдали виднелась деревня, около которой недавно происходил бой. Я вышел из машины и, пересиливая ветер, пошел по бугру, покрытому трупами немцев. Их было много. Они лежали в самых разнообразных позах. Ветер шевелил их тонкую рваную одежду. Змейки несущегося по полю снега извивались на их лицах, сплетались с волосами, подымали их, заползали во впадины глаз, струились по губам, синим и холодным. Зима и вьюга зловещими голосами отпевали «завоевателей мира».
Жалкий конец! Я повернулся и пошел к машине. Шутливая брань, смех, русское «а ну, разом» встретили меня. Рядом с полем смерти кипела жизнь. И там, где немцу было плохо, где его ждала в белом саване зима - смерть, там русский гикал, рдел от румянца, смеясь, хлопал рукавицами, радуясь морозу. Я невольно еще раз оглянулся назад, на разбросанные тела врагов, потом перевел взор на наших улыбающихся бойцов и невольно улыбнулся им в ответ.
Опять вспомнились генерал Рокоссовский и его товарищи, их совместный боевой путь, овеянный пороховым дымом жестоких боев, ярость вражеского шквала под Москвой, бессилие и бегство врага. Вот они, мужественные воины нашей родной Красной Армии, чей 24-летний юбилей справляет вся советская страна! Это бойцы, в среде которых родились сказочные и легендарные 28 панфиловцев. Грядущие поколения будут о них слагать песни. Народ о народе. Да, эта армия непобедима, ибо ее воспитали бессмертный Ленин и гениальный Сталин. // Н.Гаврилов. Действующая армия. Западный фронт.
**************************************************************************************************************
ЧУДО-БОГАТЫРЯМ РОДНОЙ ЗЕМЛИ - СЛАВА!
Нехватает нужных слов, чтобы с достаточной полнотой выразить все чувства, все переживания, переполняющие мое сердце сейчас, в дни, когда под стремительным натиском героической Красной Армии очищается от вражеских полчищ родная, любимая земля, встают во всем своем блеске величие и слава моей Родины.
Начиная от пышных, созданных лучшими нашими зодчими дворцов культуры, сверкающих на фоне рощ и лесов, под ласковым нашим солнцем, наполненных звонким, радостным смехом нашей молодежи, и кончая скромным домиком на окраине моего родного города, дремлющим под мокрыми ветлами, - все это в наши грозные дни вражеского нашествия становится особенно дорогим, родным и близким.
Стало особенно понятным, почему наши деды и прадеды, уходя в дальние походы, брали с собой горсть родной земли и хранили ее у себя на груди, как великую драгоценность.
Ясно вижу я лучи грядущих побед, озаряющие радостным блеском мои родные поля, леса, города и колхозы. Молча я обнажаю голову перед отвагой, мужеством, доблестью ее лучших, ее героических сынов - бойцов и командиров Красной Армии и, чувствуя пламенную любовь и горячую благодарность за ее великие жертвы, поздравляю ее со славной 24-й годовщиной, с ее грядущими новыми великими победами и новыми героями.
Да здравствуют чудо-богатыри Красной Армии!
Да здравствует ее полководец великий Сталин! // Александр Герасимов.
**************************************************************************************************************
"ФРОНТОВОЙ ЮМОР"
В глазах у немецкого солдата ужас. Левой рукой он еще пытается отвести от себя дуло советского автомата. Но квадратный подбородок тупицы обвис, хищный рот зверя полураскрыт; не спастись хищнику от пули воина Красной Армии, как не уйти живым его соседу, уже падающему под ударом красноармейского штыка. Рисунок полон экспрессии. Лица красноармейцев спокойны и сосредоточены, их движения полны уверенности, лозунг поэта:
Разговаривай с фашистами
языком пожаров,
Словам пуль,
остротами штыков,
- ожил под карандашом художника.
Из дзота высунулись отвратительные фашистские морды, истошно вопящие: «Русс, бросай оружие», а в ответ гремит: «Бросать? Вот так - могу», и граната летит в гитлеровских молодчиков. Художник умело сочетал карикатурность в изображении немцев с реалистическим образом красноармейца, и от этого рисунок стал не только остроумным, но еще и героическим, действенно агитирующим.
Журнал «Фронтовой юмор», издаваемый политуправлением Западного фронта, об'единил значительную группу художников, боевой работе которых уделяет на своих страницах очень большое место. Можно сказать, что основное содержание журнала составляют ударные, острые по теме карикатуры и рисунки. Различны приемы художников журнала. Экспрессивные образы, созданные художником П.Соколовым-Скаля, перемежаются с тонкими и язвительными рисунками Н.Радлова. Динамичные рисунки Айвазяна контрастируют со спокойной пластической манерой Бубнова. Интересно и ярко выступают в журнале Шухмин, О.Верейский, К.Елисеев и др.
Разнообразен и литературный материал «Фронтового юмора». Журнал использует всевозможные жанры: диалог, шутку, басню, рассказ и т.д. Не все здесь художественно равноценно. Но все пронизано бодростью, которая свойственна народу, любящему шутку, смех, задор, народу, умеющему разить врага и пулей, и крепким словом. И.К.
* * *
НА ЗАПАД
Вихря над черствым снегом башлыки,
В немецкий строй врубаясь с двух сторон,
По деревенским гумнам, от реки,
Врага на запад гонит эскадрон.
Вослед летучей коннице рассвет
Идет с востока, золотя клинки.
А у плетня седобородый дед
Стоит и шепчет:
- Добрый путь, сынки
А.СУРКОВ.
______________________________________________
За родной огонек ("Time", США)
Е.Щаденко: В чем сила Красной Армии ("Красная звезда", СССР)
П.Шухмин: Враги || «Литература и искусство» №5, 3 февраля 1942 года
В.Померанцев: Нелегальные стихи немецких солдат || «Литература и искусство» №20, 16 мая 1942 года
«Литература и искусство» №8, 21 февраля 1942 года