Шаманская программа. Сессия 4. Часть 23
1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25
После изучения теории о порчах и проклятиях сделали шаманское путешествие в срединный мир, чтобы попросить у духов показать мне всё ещё действующие порчи, которые я в своей жизни могла навести на других людей. Согласно методике, надо было очистить задействованную в порче энергию и удалить сформулированное намерение в прошлом.
Сначала я не видела ничего путного и уже подумала, что вообще никогда ни на кого никаких порч не наводила - что, по моим понятиям, вполне соответствует моей доброй натуре, - как я себя увидела в огромном пульсирующем пространстве, где я казалась очень маленькой. Меня со всем этим пространством кто-то огромный посадил в мешочек и бросил его в океан на чистку. Потом вынул этот мешочек, открыл его, и там оказалось чистое человеческое сердце. Этот большой кто-то заполнил пространство вокруг сердца жидким светом.
Я смотрела на это и радовалась, что мне сделали чистку от какой-то глобальной порчи, которую я могла навести сама на себя, хотя в намерении путешествия было работать с порчей на других. И тут я вспомнила, что второй этап путешествия, - работу с намерением, - я и не сделала, а бубны уже забили ритм возврата. На последних ударах бубнов я быстро вернулась к истокам и громко заявила, что, что бы это ни было (т.к. мне всё ещё не было ясно, от чего меня почистили), этого никогда не случалось. Я увидела моего духа, разглаживающего длинный ковер.
По возвращении из путешествия почему-то стало болеть в груди.
***
Во втором путешествии надо было найти порчу, которую мы могли навести на себя самих. Такое случается, когда мы в сердцах говорим: "У меня это никогда не получится!", "Я полный неудачник!", "Я больше никогда никого не полюблю!" "Я себе этого никогда не прощу!" "Клянусь, я этого так не оставлю!"
Я вижу шаолиньского монаха с палкой, стоящего на тонкой каменной стенке, мини-копии Великой китайской стены в туманных горах. Он дал обет махать палкой и от этого несчастен, т.к. не может нарушить собственный обет. Я сказала, что ему нечего делать в моём путешествии, и превратила его в пыль. Сама пошла по этой тонкой стенке с обрывами по обеим сторонам. Чувствую, что право и лево тянут меня каждый в свою сторону. Я выбираю упасть направо и погружаюсь в воду.
Тут вроде есть какая-то символика обета и становления его заложником, но я не могу это прицепить ни к чему конкретному в моей жизни. Все эти картинки похожи на общее символическое осмысление ауто-порчи.
Далее, то, что лево и право притягивают меня, "приглашая" упасть, можно объяснить как необходимость постоянно стоять прямо, поддерживать баланс, мониторить любое, даже самое незначительное, изменение сил справа или слева, чтобы тут же перегруппироваться и восстановить баланс. Это постоянная бдительность, которая нагружает энергетику, психику, физиологию. И ради чего? Ради того, чтобы остаться стоять на полуразрушенной тонкой стене в пустынных туманных горах?
Возможно, здесь моё внимание духи обращают именно на мою постоянную алертность, которая слишком сильно привязывает меня к моему телу и увеличивает эффективность соматических сигналов, что рискует раньше времени начать причинять неудобства организму. Я поневоле ношу в себе нервную систему монаха Шаолиня, при этом не практикуя ничего такого, где бы подобные реакции были бы полезны. Я их использую не для автоматического выброса хука справа потенциальному внешнему врагу, а для сжатия разных групп мышц, которые считают, что, сжавшись, они готовы к эффективной обороне против любого врага, который в реальном мире в физической форме отсутствует, и присутствует только в виде моих собственных мыслеформ, накопленных за первые 20 лет моей жизни.
Поскольку во время путешествия смысл порчи мне был не ясен, я тогда ничего такого сознательно не применила. Хотя, если так подумать, в картинке путешествия всё-таки фигурирует предложенная нам методика, только с переставленными местами этапами: я сначала говорю монаху, что "его тут не стояло" (как бы убираю намерение), а потом падаю в океан (как бы неся в себе энергию для очищения в воде).
После изучения теории о порчах и проклятиях сделали шаманское путешествие в срединный мир, чтобы попросить у духов показать мне всё ещё действующие порчи, которые я в своей жизни могла навести на других людей. Согласно методике, надо было очистить задействованную в порче энергию и удалить сформулированное намерение в прошлом.
Сначала я не видела ничего путного и уже подумала, что вообще никогда ни на кого никаких порч не наводила - что, по моим понятиям, вполне соответствует моей доброй натуре, - как я себя увидела в огромном пульсирующем пространстве, где я казалась очень маленькой. Меня со всем этим пространством кто-то огромный посадил в мешочек и бросил его в океан на чистку. Потом вынул этот мешочек, открыл его, и там оказалось чистое человеческое сердце. Этот большой кто-то заполнил пространство вокруг сердца жидким светом.
Я смотрела на это и радовалась, что мне сделали чистку от какой-то глобальной порчи, которую я могла навести сама на себя, хотя в намерении путешествия было работать с порчей на других. И тут я вспомнила, что второй этап путешествия, - работу с намерением, - я и не сделала, а бубны уже забили ритм возврата. На последних ударах бубнов я быстро вернулась к истокам и громко заявила, что, что бы это ни было (т.к. мне всё ещё не было ясно, от чего меня почистили), этого никогда не случалось. Я увидела моего духа, разглаживающего длинный ковер.
По возвращении из путешествия почему-то стало болеть в груди.
***
Во втором путешествии надо было найти порчу, которую мы могли навести на себя самих. Такое случается, когда мы в сердцах говорим: "У меня это никогда не получится!", "Я полный неудачник!", "Я больше никогда никого не полюблю!" "Я себе этого никогда не прощу!" "Клянусь, я этого так не оставлю!"
Я вижу шаолиньского монаха с палкой, стоящего на тонкой каменной стенке, мини-копии Великой китайской стены в туманных горах. Он дал обет махать палкой и от этого несчастен, т.к. не может нарушить собственный обет. Я сказала, что ему нечего делать в моём путешествии, и превратила его в пыль. Сама пошла по этой тонкой стенке с обрывами по обеим сторонам. Чувствую, что право и лево тянут меня каждый в свою сторону. Я выбираю упасть направо и погружаюсь в воду.
Тут вроде есть какая-то символика обета и становления его заложником, но я не могу это прицепить ни к чему конкретному в моей жизни. Все эти картинки похожи на общее символическое осмысление ауто-порчи.
Далее, то, что лево и право притягивают меня, "приглашая" упасть, можно объяснить как необходимость постоянно стоять прямо, поддерживать баланс, мониторить любое, даже самое незначительное, изменение сил справа или слева, чтобы тут же перегруппироваться и восстановить баланс. Это постоянная бдительность, которая нагружает энергетику, психику, физиологию. И ради чего? Ради того, чтобы остаться стоять на полуразрушенной тонкой стене в пустынных туманных горах?
Возможно, здесь моё внимание духи обращают именно на мою постоянную алертность, которая слишком сильно привязывает меня к моему телу и увеличивает эффективность соматических сигналов, что рискует раньше времени начать причинять неудобства организму. Я поневоле ношу в себе нервную систему монаха Шаолиня, при этом не практикуя ничего такого, где бы подобные реакции были бы полезны. Я их использую не для автоматического выброса хука справа потенциальному внешнему врагу, а для сжатия разных групп мышц, которые считают, что, сжавшись, они готовы к эффективной обороне против любого врага, который в реальном мире в физической форме отсутствует, и присутствует только в виде моих собственных мыслеформ, накопленных за первые 20 лет моей жизни.
Поскольку во время путешествия смысл порчи мне был не ясен, я тогда ничего такого сознательно не применила. Хотя, если так подумать, в картинке путешествия всё-таки фигурирует предложенная нам методика, только с переставленными местами этапами: я сначала говорю монаху, что "его тут не стояло" (как бы убираю намерение), а потом падаю в океан (как бы неся в себе энергию для очищения в воде).