Гл. 2. Язык
PREV | NEXT
содержание
2.1. Дрейф языка
Язык и личная история
Этимология, лексикография и культурология
Из истории движений
Дрейф
Тело и «я»
Ранее мы обсуждали пример, где происходило вовлечение движения в некоторую совместную деятельность. Вспомним указательный жест и передачу яблока. Там мы говорили, что структура деятельности складывалась в результате случайной прилаженности выразительного движения и непосредственной реакции передачи яблока. Психофизически связь между знаком и действием передачи яблока (это действие как непосредственный феномен существовало и раньше) закреплялась посредством условного рефлекса.
Такой механизм вовлечения, как мы считаем, не является единственным. Он скорее характерен для ранних стадий развития. Этот механизм обеспечивает вовлечение «на пустом месте» - практика указания, о которой шла речь, самодостаточна и дистанцирована от других практик. В общем случае такой механизм слишком затратен. Кроме того, в этой ситуации требуется благоприятное стечение обстоятельств. Нам впору задуматься об ином способе установления новой практики, об ином характере встречи знака и действия. Такая новая возможность появляется как вариант смещения и дифференциации уже существующей структуры, а не как создания практики на «пустом месте». Какие принципы можно было бы положить в основу этого нового механизма?
Тяжело почувствовать себя в шкуре существа с единственным освоенным движением. Как некоторое новое движение может попасть под освоение? Должна ли история, описанная в предыдущем параграфе, повторяться всякий раз заново? Очевидно, нет.
Самой простой гипотезой здесь представляется такая. Некоторая аппозиция знаков (типа «ратада» - «ратадá») может без всякого внешнего изменения перейти на смежную предметную область. Структура совместной деятельности не изменяется, но в ней происходит замещение единственного звена - предметной области. Представьте себе, что топоры вышли из употребления. Может быть, в нашем арсенале попросту не оказалось топора, но оказался нож. Знак «взять топор» мог бы изменить свое означаемое, превратившись в знак «взять нож». Первые такие случаи следовало бы расценить как своего рода ошибки. Но при благоприятных обстоятельствах эта «ошибка» могла бы «войти в привычку». Разумеется, чтобы могла произойти подобная «ошибка», предметные области, о которых тут говорится, должны быть смежными.
Употребление одного и того же знака в двух разных целях могло бы продержаться некоторое время. В нашем языке такое положение дел, кстати, является повсеместным. Недостающую информацию можно восстановить по контексту высказывания или контексту ситуации. Но в отдельных случаях такое положение дел оказалось бы неудобным. Поскольку знак всегда употребляется в разных вариациях, то всегда существует возможность привязки к одной из вариаций особого значения (есть и другие варианты того, как новое значение может найти свое специальное выражение). Разойдутся именно те части знака, которые отвечают за специфику предметной области. Структура же языкового высказывания, связанная с протоколом «я» (в нашем примере - акцентированное ударение на последнем слоге), будет сохранена. Функция знака «я» останется прежней и в новой ситуации.
В результате описанных процессов мы получим островок практик и знаков, скрепленных единой структурой протокола «я». Подобным образом происходит расширение сферы освоенных движений в самом широком смысле.
Подведем теперь промежуточные итоги. Представим себе целостную картину происходящего, осуществив попытку формализации теории языкового дрейфа.
Подтвердим прежде всего нашу приверженность теории единичного акта смещения, теории, которая утверждает, что новое словоупотребление возникает первоначально в результате единичного акта. То может быть оговорка, ошибка трансляции - ошибочное истолкование, сознательное создание неологизма (сравните с неологизмами у детей). Если это смещение оказалось удачным, то оно начинает распространяться. Таким образом, некоторые смещения выживают. Процент выживших смещений очень невелик.
Таким образом, без изменения структуры деятельности могут происходить два процесса. Первый - это замещение предмета деятельности, второй - замещение знака. Выше мы описали, как эти процессы могли бы протекать. К этим двум элементарным процессам можно свести дрейф практик и знаков. Каждый шаг сводится к замещению предмета деятельности, после которого при необходимости следует расхождение знака. К техническим аспектам мы намерены еще вернуться.
Общее направление смещения практик и понятий не связано с волей отдельных носителей языка и является неким объективным фактом. Если некоторое смещение подготовлено поступью культуры, то рано или поздно оно произойдет. То, какие именно знаки примут на себя ту или иную роль, определяется отчасти «духом» языка, отчасти случайностью.
Рассматривая последовательность событий, связанных с изменением языковых структур, мы должны отталкиваться прежде всего от изменения внешних обстоятельств, в результате которых происходит смещение совместных деятельностей. Можно представить себе появление возможности пожара (как в примере с погорельцами), неурожай или распространение болезни. Подобные аспекты являются внешними звеньями совместных деятельностей, и изменения, происходящие в них, приводят к нарушению равновесия деятельности и служат поводом для ее перестройки. Само сообщество (племя) может лишь косвенно повлиять на эти внешние события. Так хозяйственная деятельность или миграция приводит к изменению ландшафта проживания. Впрочем, даже и без существенных изменений среды и внешних катаклизмов возможна эволюция вещной культуры и культуры поведения. Эта эволюция идет с некоторой скоростью и подчиняется своей логике. Каждое новое смещение в каком-то смысле приводит к новому положению дел, которое потребует следующего шага освоения, и так, возможно, до бесконечности.
То, что здесь происходит, можно переформулировать в терминах знака. Знак является лишь звеном в некоторой системе. Его значение определяется структурой всей системы. Изменение в структуре всей системы вместе с тем меняет и значение знака. Далее знак приспосабливается к новым условиям.
Не следует думать, что внешние обстоятельства служат непосредственной действующей причиной внутренних перестроек. Дела скорее обстоят следующим образом. Раскол в земной коре приводит к изменению русла реки. Но вода устремляется в образовавшуюся расщелину согласно своей внутренней природе, подчиняясь законам земного притяжения и гидродинамики. В этом смысле мы говорим, что внешние факторы являются лишь поводом для перестройки. Задача исследования в том и состоит, чтобы выяснить те законы, согласно которым происходит перестройка совместных деятельностей, законов, посредством которых достигается равновесие в изменившихся обстоятельствах.
Каждый новый знак вписывается в систему уже существующей и отлаженной системы. Появившись, он уживается с уже существующими, а возможно, и вступает с ними в конкуренцию. Знак может не прижиться или наоборот - вызвать смещения в других знаках. Система стремится к некоторому новому равновесию. Некоторые практики и знаки, ранее игравшие значительную роль, могут ее потерять и выйти из употребления. Приблизительно так мы представляем себе дрейф, в результате которого происходит изменение языка.
Нам необходимо понимать механизмы такого дрейфа, но также очевидно то, что направление этого дрейфа знаков не определяется «атомарными» законами. Все описанное следует рассматривать только как механизмы, обслуживающие поступь освоения и личную историю, рамки которой задаются на уровне столкновения культуры с фундаментальными обстоятельствами.
Какие знаки следовало бы считать исходными во всей этой истории? Возможно, что они обслуживали немногочисленные и независимые совместные деятельности, история формирования которых неизвестна. Выше мы связали феномен языка со структурой высказывания и протоколом «я». Почему именно совместные деятельности такого типа пошли в рост? Почему именно эта ветвь начала плодоносить? Связано ли это с тем, что высказывание и протокол «я» каким-то образом оказывают влияние на эффективность языкового дрейфа? Сейчас очень трудно еще ответить на этот вопрос. Возможно, что это никак не связанно с таким влиянием. Возможно, что иные ветви были просто обрублены благодаря успеху племен, практикующих личную историю.
содержание
2.1. Дрейф языка
Язык и личная история
Этимология, лексикография и культурология
Из истории движений
Дрейф
Тело и «я»
Ранее мы обсуждали пример, где происходило вовлечение движения в некоторую совместную деятельность. Вспомним указательный жест и передачу яблока. Там мы говорили, что структура деятельности складывалась в результате случайной прилаженности выразительного движения и непосредственной реакции передачи яблока. Психофизически связь между знаком и действием передачи яблока (это действие как непосредственный феномен существовало и раньше) закреплялась посредством условного рефлекса.
Такой механизм вовлечения, как мы считаем, не является единственным. Он скорее характерен для ранних стадий развития. Этот механизм обеспечивает вовлечение «на пустом месте» - практика указания, о которой шла речь, самодостаточна и дистанцирована от других практик. В общем случае такой механизм слишком затратен. Кроме того, в этой ситуации требуется благоприятное стечение обстоятельств. Нам впору задуматься об ином способе установления новой практики, об ином характере встречи знака и действия. Такая новая возможность появляется как вариант смещения и дифференциации уже существующей структуры, а не как создания практики на «пустом месте». Какие принципы можно было бы положить в основу этого нового механизма?
Тяжело почувствовать себя в шкуре существа с единственным освоенным движением. Как некоторое новое движение может попасть под освоение? Должна ли история, описанная в предыдущем параграфе, повторяться всякий раз заново? Очевидно, нет.
Самой простой гипотезой здесь представляется такая. Некоторая аппозиция знаков (типа «ратада» - «ратадá») может без всякого внешнего изменения перейти на смежную предметную область. Структура совместной деятельности не изменяется, но в ней происходит замещение единственного звена - предметной области. Представьте себе, что топоры вышли из употребления. Может быть, в нашем арсенале попросту не оказалось топора, но оказался нож. Знак «взять топор» мог бы изменить свое означаемое, превратившись в знак «взять нож». Первые такие случаи следовало бы расценить как своего рода ошибки. Но при благоприятных обстоятельствах эта «ошибка» могла бы «войти в привычку». Разумеется, чтобы могла произойти подобная «ошибка», предметные области, о которых тут говорится, должны быть смежными.
Употребление одного и того же знака в двух разных целях могло бы продержаться некоторое время. В нашем языке такое положение дел, кстати, является повсеместным. Недостающую информацию можно восстановить по контексту высказывания или контексту ситуации. Но в отдельных случаях такое положение дел оказалось бы неудобным. Поскольку знак всегда употребляется в разных вариациях, то всегда существует возможность привязки к одной из вариаций особого значения (есть и другие варианты того, как новое значение может найти свое специальное выражение). Разойдутся именно те части знака, которые отвечают за специфику предметной области. Структура же языкового высказывания, связанная с протоколом «я» (в нашем примере - акцентированное ударение на последнем слоге), будет сохранена. Функция знака «я» останется прежней и в новой ситуации.
В результате описанных процессов мы получим островок практик и знаков, скрепленных единой структурой протокола «я». Подобным образом происходит расширение сферы освоенных движений в самом широком смысле.
Подведем теперь промежуточные итоги. Представим себе целостную картину происходящего, осуществив попытку формализации теории языкового дрейфа.
Подтвердим прежде всего нашу приверженность теории единичного акта смещения, теории, которая утверждает, что новое словоупотребление возникает первоначально в результате единичного акта. То может быть оговорка, ошибка трансляции - ошибочное истолкование, сознательное создание неологизма (сравните с неологизмами у детей). Если это смещение оказалось удачным, то оно начинает распространяться. Таким образом, некоторые смещения выживают. Процент выживших смещений очень невелик.
Таким образом, без изменения структуры деятельности могут происходить два процесса. Первый - это замещение предмета деятельности, второй - замещение знака. Выше мы описали, как эти процессы могли бы протекать. К этим двум элементарным процессам можно свести дрейф практик и знаков. Каждый шаг сводится к замещению предмета деятельности, после которого при необходимости следует расхождение знака. К техническим аспектам мы намерены еще вернуться.
Общее направление смещения практик и понятий не связано с волей отдельных носителей языка и является неким объективным фактом. Если некоторое смещение подготовлено поступью культуры, то рано или поздно оно произойдет. То, какие именно знаки примут на себя ту или иную роль, определяется отчасти «духом» языка, отчасти случайностью.
Рассматривая последовательность событий, связанных с изменением языковых структур, мы должны отталкиваться прежде всего от изменения внешних обстоятельств, в результате которых происходит смещение совместных деятельностей. Можно представить себе появление возможности пожара (как в примере с погорельцами), неурожай или распространение болезни. Подобные аспекты являются внешними звеньями совместных деятельностей, и изменения, происходящие в них, приводят к нарушению равновесия деятельности и служат поводом для ее перестройки. Само сообщество (племя) может лишь косвенно повлиять на эти внешние события. Так хозяйственная деятельность или миграция приводит к изменению ландшафта проживания. Впрочем, даже и без существенных изменений среды и внешних катаклизмов возможна эволюция вещной культуры и культуры поведения. Эта эволюция идет с некоторой скоростью и подчиняется своей логике. Каждое новое смещение в каком-то смысле приводит к новому положению дел, которое потребует следующего шага освоения, и так, возможно, до бесконечности.
То, что здесь происходит, можно переформулировать в терминах знака. Знак является лишь звеном в некоторой системе. Его значение определяется структурой всей системы. Изменение в структуре всей системы вместе с тем меняет и значение знака. Далее знак приспосабливается к новым условиям.
Не следует думать, что внешние обстоятельства служат непосредственной действующей причиной внутренних перестроек. Дела скорее обстоят следующим образом. Раскол в земной коре приводит к изменению русла реки. Но вода устремляется в образовавшуюся расщелину согласно своей внутренней природе, подчиняясь законам земного притяжения и гидродинамики. В этом смысле мы говорим, что внешние факторы являются лишь поводом для перестройки. Задача исследования в том и состоит, чтобы выяснить те законы, согласно которым происходит перестройка совместных деятельностей, законов, посредством которых достигается равновесие в изменившихся обстоятельствах.
Каждый новый знак вписывается в систему уже существующей и отлаженной системы. Появившись, он уживается с уже существующими, а возможно, и вступает с ними в конкуренцию. Знак может не прижиться или наоборот - вызвать смещения в других знаках. Система стремится к некоторому новому равновесию. Некоторые практики и знаки, ранее игравшие значительную роль, могут ее потерять и выйти из употребления. Приблизительно так мы представляем себе дрейф, в результате которого происходит изменение языка.
Нам необходимо понимать механизмы такого дрейфа, но также очевидно то, что направление этого дрейфа знаков не определяется «атомарными» законами. Все описанное следует рассматривать только как механизмы, обслуживающие поступь освоения и личную историю, рамки которой задаются на уровне столкновения культуры с фундаментальными обстоятельствами.
Какие знаки следовало бы считать исходными во всей этой истории? Возможно, что они обслуживали немногочисленные и независимые совместные деятельности, история формирования которых неизвестна. Выше мы связали феномен языка со структурой высказывания и протоколом «я». Почему именно совместные деятельности такого типа пошли в рост? Почему именно эта ветвь начала плодоносить? Связано ли это с тем, что высказывание и протокол «я» каким-то образом оказывают влияние на эффективность языкового дрейфа? Сейчас очень трудно еще ответить на этот вопрос. Возможно, что это никак не связанно с таким влиянием. Возможно, что иные ветви были просто обрублены благодаря успеху племен, практикующих личную историю.