4. Опыт времени
PREV | NEXT
содержание
4.2. Биография
Происхождение
Биография
Единство «я»
Об опыте времени
Ранее мы говорили о деятельности с распределенными ролями. Можно представить себе, как такая деятельность начинается, разворачивается и в некоторый момент исчерпывает себя. Охота заканчивается вместе с поимкой зверя и дележкой добычи. Здесь «я» вспыхивает всего лишь на какое-то мгновение.
Представим себе, что подобные истории повторяются раз за разом. Здесь нет единства. Ничто не объединяет эти вспыхивающие «я» в одно целое, кроме используемого здесь знака. Если в описанной картине есть нечто объединяющее, то это объединение внешнее - это единство тела существа, его пространственно-временной линии и внешнего облика. Все перечисленные аспекты являются лишь предпосылками другого объединения, объединения в рамках единой личной истории.
Здесь мы должны выдвинуть важный теоретический тезис, новую рискованную гипотезу. Представим себе деятельность, не имеющую строгих временных рамок, основание без срока истечения службы. Такую деятельность мы будем называть «сквозной», противопоставляя ее деятельности «локальной» (разворачивающейся в строго ограниченных временных рамках). Представьте себе процедуру вступления в брак в культуре, не предполагающей бракоразводного процесса (в культуре, где нельзя «позабыть» о своем браке). Представьте себе грех, который нельзя было бы искупить. Представьте некоторую совместную деятельность, распространившуюся на всю жизнь существа. Могла бы практика подобного рода положить начало личной истории?
Прежде всего мы должны выяснить, как такие практики могут соотноситься с идеей распределенных ролей, с протоколом «я». Позднее мы попытаемся облечь наши изыскания в некоторый культурологический материал, но сначала прибегнем к обычному для нашего исследования методу косвенных наблюдений и процедуре обсуждения фантастических племен.
Время от времени мы возвращаемся к некоторым событиям своей жизни. Я могу вспомнить какой-нибудь интересный эпизод, например, переезд в новую квартиру, но я не держу картину этого переезда все время в сознании. Я вспоминаю о переезде изредка. Я готов себе представить, что в моей жизни будет такой момент, когда я вспомню об этом эпизоде в последний раз, хотя я и не буду знать, что этот раз последний. Это может случиться задолго до моей смерти.
Основания работают в соответствующих практиках, и если эти практики уходят, то событие-основание может быть подвергнуто забвению. Я обещал передать книгу, и я выполнил свое обещание. Может случиться (а так, скорее всего, и произойдет), что я уже никогда не вернусь к истории с этой книгой. Речь идет о локальной деятельности. Иное дело - деятельности сквозные.
Мы ищем модельный пример сквозной деятельности, который мы могли бы подвергнуть анализу. Позаимствуем сюжет у Арона Гуревича:
«Принадлежность к социальному разряду или слою определяет поведение индивида. Все стороны его жизни регламентированы, заранее известно, как он должен поступить в той или иной ситуации, - выбора почти не существует. Любой поступок должен соответствовать строгим предписаниям, вытекающим из сознания принадлежности к группе, из чувства чести, носившего не столько личный, сколько родовой, семейный характер». [7, 136]
Мы, разумеется, не можем взять этот пример во всей его полноте, в контексте сложной средневековой культуры, то есть в том ключе, в котором этот пример берется в «Категориях средневековой культуры». Мы хотим абстрагировать этот сюжет до модельного примера типичной сквозной деятельности, закрыв глаза на культурологические детали.
Происхождение человека является фактом его личной истории. Само рождение не дано нам в личном опыте, но это обстоятельство не играет в наших рассуждениях существенной роли. Факт отцовства, происхождения как события культурно значимого закреплен рядом вполне заурядных действий и событий, свидетельств в нашем понимании, которые становятся серьезными основаниями. Культура может быть построена так, что эти основания будут «преследовать» человека всю его жизнь. Человеку не удастся позабыть о своем знатном или о своем рядовом происхождении.
Подумаем о том, как практика происхождения могла бы стать остовом личной истории. Здесь мы имели бы дело со сквозной деятельностью, функционирующей по схеме протокола «я». Мы практиковали бы многочисленные совместные деятельности с распределенными ролями, основанием которых служило бы происхождение человека.
Допустим, всякий раз, когда я упоминал бы о своем знатном происхождении, это становилось бы основанием воздавать мне почести и относиться ко мне с уважением и заботой. С другой стороны, это происхождение было бы серьезным основанием для меня поступать благородно.
Подобного рода практика задала бы определенный ракурс личной истории. Островок времени, в котором жил бы этот человек, расширился бы вплоть до его рождения и даже дальше этого. Такой человек мыслил бы себя неотъемлемой частичкой рода. Его память была бы ориентирована на определенные вещи, а действия были бы сообразованы с установлениями родовой культуры, царящей в этом обществе.
Нам теперь еще трудно прочувствовать пульс этой личной истории, основанной на единственной сквозной деятельности, но у нас появляется опора, на которую мы могли бы опереться.
Тут же в стиле нашего исследования нам следовало бы продумать экологический смысл практики происхождения. Сделать это сложно, не проводя специального исследования, тем более что тут мы имеем дело со сложным феноменом, который к тому же неразложим на простые элементы. Можно лишь выдвинуть самые общие предположения о том, что происхождение есть наиболее простой способ поддерживать сложную структуру сообщества, необходимую для сравнительно эффективного использования ресурсов. Здесь замешаны культуры поведения, власти, наследственного владения и тому подобные вещи.
Поставим следующий вопрос. Из какой локальной деятельности образовалась практика происхождения? Разумно допустить, что некоторая локальная деятельность претерпевает эволюцию, превращаясь постепенно в деятельность без истечения срока. По наследству передается и используемая модель времени.
Рассмотрим следующую возможность. Ясно, что статус человека мог бы определяться не только происхождением. Легко представить, как этот статус мог бы быть установлен или снят в результате ритуального действия - например, дарован королем. Подобный ритуал служил бы основанием, образом-событием, к которому постоянно возвращались бы, фактом, который постоянно «имели бы в виду». Такая институция первоначально могла бы выполнять скромную, локальную задачу, но постепенно распространиться на широкий спектр социальных взаимодействий, оформляя, таким образом, жизнь существа. Если эта институция укоренилась бы в жизни сообщества, то в скором времени статус, возможно, стал бы передаваться по наследству. Главное, чтобы это было успешным решением. Таким образом, возникла бы сквозная деятельность.
Можно рассмотреть отдельную сквозную деятельность или функционирующий набор сквозных деятельностей. На каком-то этапе несколько таких деятельностей могли бы конкурировать друг с другом, но впоследствии одна из них берет верх. Определенная модель времени становится доминирующей и приобретает тотальный характер. Любое событие (осознанное событие) инкорпорируется в эту систему и приобретает временную модальность.
Подводя итог и переходя к следующему разделу, мы можем заключить, что некоторые совместные деятельности (возможно, сквозные), использующие ту или иную структуру приурочения, в какой-то момент объединяют вокруг себя всю социальную жизнь, обуславливая связный и единый опыт времени.
содержание
4.2. Биография
Происхождение
Биография
Единство «я»
Об опыте времени
Ранее мы говорили о деятельности с распределенными ролями. Можно представить себе, как такая деятельность начинается, разворачивается и в некоторый момент исчерпывает себя. Охота заканчивается вместе с поимкой зверя и дележкой добычи. Здесь «я» вспыхивает всего лишь на какое-то мгновение.
Представим себе, что подобные истории повторяются раз за разом. Здесь нет единства. Ничто не объединяет эти вспыхивающие «я» в одно целое, кроме используемого здесь знака. Если в описанной картине есть нечто объединяющее, то это объединение внешнее - это единство тела существа, его пространственно-временной линии и внешнего облика. Все перечисленные аспекты являются лишь предпосылками другого объединения, объединения в рамках единой личной истории.
Здесь мы должны выдвинуть важный теоретический тезис, новую рискованную гипотезу. Представим себе деятельность, не имеющую строгих временных рамок, основание без срока истечения службы. Такую деятельность мы будем называть «сквозной», противопоставляя ее деятельности «локальной» (разворачивающейся в строго ограниченных временных рамках). Представьте себе процедуру вступления в брак в культуре, не предполагающей бракоразводного процесса (в культуре, где нельзя «позабыть» о своем браке). Представьте себе грех, который нельзя было бы искупить. Представьте некоторую совместную деятельность, распространившуюся на всю жизнь существа. Могла бы практика подобного рода положить начало личной истории?
Прежде всего мы должны выяснить, как такие практики могут соотноситься с идеей распределенных ролей, с протоколом «я». Позднее мы попытаемся облечь наши изыскания в некоторый культурологический материал, но сначала прибегнем к обычному для нашего исследования методу косвенных наблюдений и процедуре обсуждения фантастических племен.
Время от времени мы возвращаемся к некоторым событиям своей жизни. Я могу вспомнить какой-нибудь интересный эпизод, например, переезд в новую квартиру, но я не держу картину этого переезда все время в сознании. Я вспоминаю о переезде изредка. Я готов себе представить, что в моей жизни будет такой момент, когда я вспомню об этом эпизоде в последний раз, хотя я и не буду знать, что этот раз последний. Это может случиться задолго до моей смерти.
Основания работают в соответствующих практиках, и если эти практики уходят, то событие-основание может быть подвергнуто забвению. Я обещал передать книгу, и я выполнил свое обещание. Может случиться (а так, скорее всего, и произойдет), что я уже никогда не вернусь к истории с этой книгой. Речь идет о локальной деятельности. Иное дело - деятельности сквозные.
Мы ищем модельный пример сквозной деятельности, который мы могли бы подвергнуть анализу. Позаимствуем сюжет у Арона Гуревича:
«Принадлежность к социальному разряду или слою определяет поведение индивида. Все стороны его жизни регламентированы, заранее известно, как он должен поступить в той или иной ситуации, - выбора почти не существует. Любой поступок должен соответствовать строгим предписаниям, вытекающим из сознания принадлежности к группе, из чувства чести, носившего не столько личный, сколько родовой, семейный характер». [7, 136]
Мы, разумеется, не можем взять этот пример во всей его полноте, в контексте сложной средневековой культуры, то есть в том ключе, в котором этот пример берется в «Категориях средневековой культуры». Мы хотим абстрагировать этот сюжет до модельного примера типичной сквозной деятельности, закрыв глаза на культурологические детали.
Происхождение человека является фактом его личной истории. Само рождение не дано нам в личном опыте, но это обстоятельство не играет в наших рассуждениях существенной роли. Факт отцовства, происхождения как события культурно значимого закреплен рядом вполне заурядных действий и событий, свидетельств в нашем понимании, которые становятся серьезными основаниями. Культура может быть построена так, что эти основания будут «преследовать» человека всю его жизнь. Человеку не удастся позабыть о своем знатном или о своем рядовом происхождении.
Подумаем о том, как практика происхождения могла бы стать остовом личной истории. Здесь мы имели бы дело со сквозной деятельностью, функционирующей по схеме протокола «я». Мы практиковали бы многочисленные совместные деятельности с распределенными ролями, основанием которых служило бы происхождение человека.
Допустим, всякий раз, когда я упоминал бы о своем знатном происхождении, это становилось бы основанием воздавать мне почести и относиться ко мне с уважением и заботой. С другой стороны, это происхождение было бы серьезным основанием для меня поступать благородно.
Подобного рода практика задала бы определенный ракурс личной истории. Островок времени, в котором жил бы этот человек, расширился бы вплоть до его рождения и даже дальше этого. Такой человек мыслил бы себя неотъемлемой частичкой рода. Его память была бы ориентирована на определенные вещи, а действия были бы сообразованы с установлениями родовой культуры, царящей в этом обществе.
Нам теперь еще трудно прочувствовать пульс этой личной истории, основанной на единственной сквозной деятельности, но у нас появляется опора, на которую мы могли бы опереться.
Тут же в стиле нашего исследования нам следовало бы продумать экологический смысл практики происхождения. Сделать это сложно, не проводя специального исследования, тем более что тут мы имеем дело со сложным феноменом, который к тому же неразложим на простые элементы. Можно лишь выдвинуть самые общие предположения о том, что происхождение есть наиболее простой способ поддерживать сложную структуру сообщества, необходимую для сравнительно эффективного использования ресурсов. Здесь замешаны культуры поведения, власти, наследственного владения и тому подобные вещи.
Поставим следующий вопрос. Из какой локальной деятельности образовалась практика происхождения? Разумно допустить, что некоторая локальная деятельность претерпевает эволюцию, превращаясь постепенно в деятельность без истечения срока. По наследству передается и используемая модель времени.
Рассмотрим следующую возможность. Ясно, что статус человека мог бы определяться не только происхождением. Легко представить, как этот статус мог бы быть установлен или снят в результате ритуального действия - например, дарован королем. Подобный ритуал служил бы основанием, образом-событием, к которому постоянно возвращались бы, фактом, который постоянно «имели бы в виду». Такая институция первоначально могла бы выполнять скромную, локальную задачу, но постепенно распространиться на широкий спектр социальных взаимодействий, оформляя, таким образом, жизнь существа. Если эта институция укоренилась бы в жизни сообщества, то в скором времени статус, возможно, стал бы передаваться по наследству. Главное, чтобы это было успешным решением. Таким образом, возникла бы сквозная деятельность.
Можно рассмотреть отдельную сквозную деятельность или функционирующий набор сквозных деятельностей. На каком-то этапе несколько таких деятельностей могли бы конкурировать друг с другом, но впоследствии одна из них берет верх. Определенная модель времени становится доминирующей и приобретает тотальный характер. Любое событие (осознанное событие) инкорпорируется в эту систему и приобретает временную модальность.
Подводя итог и переходя к следующему разделу, мы можем заключить, что некоторые совместные деятельности (возможно, сквозные), использующие ту или иную структуру приурочения, в какой-то момент объединяют вокруг себя всю социальную жизнь, обуславливая связный и единый опыт времени.