На Сырдарье. Форт № 1
А. К. Гейнс. Дневник 1866 года. Путешествие в Туркестан // Собрание литературных трудов А. К. Гейнса. Том II. - СПб., 1898.
Мы подъезжали к Форту № 1. За две станции оттуда вместо песчаной или пыльной пустыни, простирающейся по сторонам, вдали показалось множество юрт. Мы доехали туда. Направо и налево тянулись зеленые пашни и бахчи, яркая зелень которых казалась чрезвычайно красивою после грязно-пепельного цвета, окружавшего нас до тех пор со всех сторон. Пашни, окружавшие нас, орошаются из большого озера, которое, как нам говорили, само напущено из Сырдарьи.
Форт № 1 (Казала)
Сложная система оросительных канав перерезывала пашни во всех направлениях. Вода набирается сначала в глубоких ямах, которые выкопаны посреди пашней, а потом разливается по канавкам, которые идут от нее. С этою целью у каждой ямы устроен на веревках черпак, которым неустанно работают по пояс голые ичинчи. Другие, стоя между грядами, криком и маханьем тряпичного знамени отгоняют ворон, которые во множестве летают над пашнями. Эти превосходные пашни доказывают, как работают киргизы, как они неутомимы и как, даже с величайшими трудами, умеют пользоваться землею там, где возможно земледелие. Просо великолепно. Мы захотели купить арбузов, чтобы утолить жажду. Бабы и мальчишки нанесли нам целые мешки и того и другого. Я должен сознаться, что во всю свою жизнь я не едал ничего подобного тем ароматным, напоминающим персики дыням, как которыми угостили нас киргизы.
Далее шла тоже оживленная картина. На пашнях копошились работники. Громкие крики сторожей слышались с разных сторон. Кое-где голые киргизы прокладывали новые глубокие арыки, выкидывая из саженного рва землю широкими четами или, лучше, лопатами, у которых железо поставлено на ребро к ручке. В других местах работники строили плотинки поперек арык, так как на пашнях воды было много, или открывали плотинки, чтобы пустить воду.
Укрепление Форт № 1. Казалинск. Здесь и далее
фото из «Туркестанского альбома» (1871-1872)
Поздним вечером 5-го августа приблизились мы к Форту № 1. Сперва показалось несколько мельниц, потом мы проехали слободку, вызвали здесь полицейского и приказали ему проводить нас к коменданту. Проехав по мосту через ров укрепления, мы очутились внутри ограды. Комендантский дом был ярко освещен. Из палисадника слышались голоса, там горели свечи. Генерал-губернатор, как нам пояснил полицейский, играл в карты со статским генералом, приехавшим из Петербурга, т. е. с Гирсом, для какого торжества комендант пригласил гостей. Нам показали квартиру в соседстве комендантского дома. Первое, что меня поразило, когда я вошел в нашу квартиру, была архитектура казармы. Стены были сложены из сырцового кирпича, пол кирпичный, потолок, он же и крыша, шел наклонно к окнам и поддерживался балками, поставленными на ребро, широкою плоскостью по отвесной линии. Стены были толсты, но несмотря на то, по словам коменданта, давали трещины и весьма часто требовали обновления, иначе бы разрушились.
Постройки в укреплении Форт № 1
Едва приехали наши вещи, как я пошел купаться. Полицейский, провожавший меня со свечою в руках, которую он зажег, как только мы вышли из укрепления, пояснил, что он ведет меня к купальне господ моряков, а что в реке нельзя купаться, иначе сомы утащат, что и случается тут весьма часто.
Было уже совершенно темно. Мы прошли по какой-то аллее, довольно густой и тенистой, должно быть, промаршировали по балкам, на которых стоял огромный железный плавучий док, вытащенный на берег, и приблизились к купальне, которой стены состоят из парусины. С величайшим удовольствием опустился я на деревянный пол купальни. Быстрая вода Сырдарьи с журчаньем протекала мимо, и крепко благодарен я ей за то, что она смыла с меня грязь и пыль, накопившуюся за мучительную дорогу по Каракумам.
Казала. Церковь в форте № 1-й. С наброска Н. Вележева (1866)
6-12-го августа - пробыли в Форте № 1. На другой же день по приезде в форт я явился часов в десять утра генералу Крыжановскому. Он был очень любезен и объявил, что вечером попросит всю комиссию на заседание. Утром же мы свиделись с Гирсом и Проценко. Обедать нас приглашал Крыжановский. Едва я успел оглядеться, как подошло обыденное время. Стол был накрыт в палисаднике, разведенном с большими трудами, как нам говорили, впереди комендантского дома. Крыжановский был сух со мною, вероятно, за отсутствие организации в Западной части подчиненных ему степей или за отсутствие у киргиз гостеприимства. За обедом все говорили комплименты Крыжановскому.
Пристань Аральской флотилии. Паровой баркас «Обручев»
После очень хорошего обеда, которым были обязаны кухне, приехавшей с генерал-губернатором, он предложил всем покататься на пароходе. Я был очень рад такому предложению. Мы пошли. Пароход «Арал», какой-то допотопной конструкции, неуклюжий, едва двигающийся, тронулся вверх по Сырдарье. При этом Крыжановский пояснил мне, что, кроме звания командующего округом, у него есть кредитивная грамота, какая дается чрезвычайным посланникам и полномочным министрам, на право вести войну и заключать мир с Средней Азией и флаг адмирала по званию командующего Сырдарьинской флотилией. Верительную грамоту я действительно видел у Крыжановского, но флага не видел.
Казалинск. Мастерские Аральской флотилии
Сырдарья очень хорошая река [Ексарт древних, Сигун арабов, ньнешняя Сырдарья, т. е. река Сыр, может быть, значила Ек-Сарт, река сартов, или Ек-Сырт, ледовитая. Последнее вероятнее, тогда и Сырдарья или, может быть, Сыртдарья, означало бы то же, что и Ексарт. Она вытекает из кряжа Алатау в земле кара-киргизов, несколькими рукавами, идет соединившись в одну, к западу, на Коканд, Ходженд, поворачивает от последнего к северу, идет вдоль всего ханства Кокандского, поворачивает опять на запад, разделяется верст за триста пятьдесят до устья на собственно Сыр, Куван и Еныдарью, и тремя главными устьями, расходящимися на триста верст, впадает в Аральское море. Устья Кизылдарья и другие давно пересохли. Даже Еныдарья с 1813-го по 1832-й была суха, а ныне снова наполнилась водой. Правый берег Сыра есть по всему Коканду нагорный; там берега реки гористы, лесисты. Со вступлением в степь кайсаков, между ханством Кокандским и морем, берега весьма низменны, ровны, песчаны, Сырдарья несет мутную, но хорошую и здоровую воду, лучшую из всех рек Средней Азии; она же и значительнее всех. Берега Сырдарьи большею частью - чернозем, берега Кувана, Ены, Аму и Вахандарьи - песок. Около Сырдарьи лучшие земли, которые дают, без позему, хороший урожай: чего ни в Хиве, ни в Бухаре не бывает. Плодоносная равнина этой реки простирается к югу до Кувана, к северу на семьдесят верст. Климат долины Сырдарьи, по его географической ширине, соответствует полосе Южной Франции и Италии. Берега реки низки и легко могут быть наводняемы по азиатскому способу, что для урожая необходимо.]. Она здесь широка и глубока, и обильна рыбой всякого рода; но наши пароходы, судя по «Аралу», из рук вон как нехороши. Он в час едва проходит против течения три версты. Любопытно было видеть, как поворачивался назад пароход на такой широкой реке, как Сырдарья (до двухсот сажен), когда Крыжановский приказал ворочаться. Пароход пристал к берегу; матросы спрыгнули на берег и взяли канат с кормы и потянули его. Пароходу дан ход вперед, и он стал поворачиваться против течения. Эта эволюция раз не удалась, и пароход, сделав полный круг, опять стал по течению. Пришлось повторить прежний маневр, как доказательство неискусства экипажа и неповоротливости парохода.
Во время прогулки мы пили на пароходе чай.
После катанья Крыжановский пригласил нас собраться к нему для рассуждений. Мы пришли. Развернули карты, и Николай Андреевич попросил Гутковского рассказать ему наш путь по Западной части. Гутковский стал рассказывать медленно, будто глубоко обдумывая свои слова, с видимым намерением смягчить безотрадное впечатление, произведенное на нас этой частью Оренбургской степи. Я вворачивал с намерением резкие замечания, против которых Гутковский ничего не мог сказать. Крыжановский будто не замечал моих слов, давая такой оборот, будто Гутковский и компетентнее меня, и старше, следовательно, моя личность должна быть как бы поглощена его мнением. По вопросу о торговле с Средней Азией Крыжановский заметил следующее:
- Я был в комиссии, которая разбирала вопрос о Балханском заливе. Тогда я думал вместе со всей комиссией, что устройство там укрепления полезно. Теперь я другого мнения. Потийско-Бакинская железная дорога вместе со складочным торговым пунктом у Балханского залива повернут всю среднеазиатскую торговлю на Поти, в рейд которого даже в настоящее время приходят ежегодно до тысячи купеческих кораблей. Значить, шелк пойдет в Лион, а мы от владения Кокандским ханством не выиграем ничего. Гораздо лучше, вместо того, чтобы пускать кавказское начальство к Балханскому заливу, проложить удобный тракт на Оренбург, устроив в Ташкенте мануфактуры для обработки сырых среднеазиатских произведений.
Я опять возражал, доказывал, что сбыт шелка-сырца или коконов в Лион сделает нас участниками в шелковом производстве, а это важно потому, что конкурировать нам с французскими шелковыми мануфактурами невозможно, что хлопок, который, вероятно, пойдет по Сыру, скорее и натуральнее направится в Волгу, чем по Потийско-Бакинской железной дороге и опять по морю в Западную Европу и т. д. Крыжановский ответил, что «я с вами решительно не согласен, г. полковник».
Потом генерал-губернатор перешел к разбору известных взглядов об устройстве степей. Сделав довольно ловко очерк соображений, которые должны руководить при этом правительство, он прибавил:
- Если правительство сосредоточит в руках одного генерал-губернатора Семипалатинскую, Туркестанскую область и новозавоеванные страны, то порядок будет; если же ему подчинят все степи и назначат ему резиденцию Ташкент, тогда ему нельзя будет управиться с делом и киргизы станут приурочиваться к Средней Азии, как до сих пор приурочивались к Оренбургу. Я был бы очень рад, если бы меня отправили в Ташкент, потому что мне хотелось бы жить там.
Это Крыжановский намекал на записку, поданную мною и Гирсом военному министру. После его слов наступило молчание. Генерал-губернатор мог бы принять это за согласие с его мнением всей комиссии. Гутковский глазами выражал свое согласие с Крыжановским. Я опять принужден был говорить.
- Обязанность генерал-губернатора, - сказал я, - состоит в ведении дел политических, военных, в общем направлении управления и легком контроле над губернаторами…
- Извините, полковник, в том, чтобы руководить ими.
- Я позволю себе сказать, что губернаторы могли управлять здесь, что касается до самой администрации, и без генерал-губернатора. Если это так, если комиссия в особенности выработает общие положения для управления всеми киргизами, то является необходимость в одном генерал-губернаторе с резиденцией в наиболее центральном пункте. Ташкент, как мне кажется, не так невозможен как резиденция генерал-губернатора.
- Это, - сказал Крыжановский, - значит обазиатить степь и оташкентить генерал-губернаторов, как ополячился генерал Назимов в Вильне.
- Позвольте мне ответить вам сравнением: после взятия Казани, нужно ли было управлять ею из Москвы или устроить в Казани воеводство, и отатарились ли от этого наши воеводы, и отатарилась ли вся страна? Было ли бы лучше, если бы мы управляли Казанью из Москвы?
Кто-то вошел очень кстати, чтобы положить конец нашему щекотливому разговору. Мы попрощались с генералом Крыжановским; он со мною попрощался сухо, впрочем, пригласив нас всех на бал к 30 августа, который он намерен дать в Ташкенте.
Русская слободка в Казалинске
Почти все время я сидел дома, занимаясь делами, но тем не менее употреблял все усилия, чтобы узнать Форт № 1. Сама крепость, хотя выкрашенная и подновленная к приезду Крыжановского, оказывается негодною. По какому-то странному закону под всем фортом образовалось болото, от которого здания начинают кривиться и разрушаться. То же происходит с валом. Крыжановский хочет перенести укрепление на полторы версты ниже по течению реки. На месте нынешнего укрепления останется только слободка. Последняя состоит, кажется, из двухсот оренбургских казаков и среднеазиатцев. Первые ничего не делают, кроме одного либо двух, которые и богаты. Комендант рассказывал, что он не знает, что с ними делать. То явится к нему депутация русских колонистов с жалобой такого рода:
- Нет житья, ваше высокоблагородие, орда одолела!
- А что случилось?
- Все наши пашни водой залили.
Тогда колонистам дают по выбору их пашни, которые отнимаются у киргиз. Проходит некоторое время.
- Ваше высокоблагородие, орда житья не дает.
- Что такое?
- Вовсе воды нет.
Комендант едет к пашням и видит, что никто не расчищал арыков и что, конечно, нет воды; на прежних же их пашнях, которые отошли к киргизам на место отнятых у них, превосходный урожай.
Казалинск. Торговые ряды (базар)
Другая часть населения слободки - среднеазиатцы, преимущественно бухарцы, занимаются торговлей весьма деятельно. Около Форта № 1, или, как его называют, Казалы, в шести-семи верстах переправляются все караваны, идущие из Хивы и Бухары в Оренбург и Троицк. Следовательно, он лежит на весьма важном торговом пути. Теперь, впрочем, караваны не ходят и на весь бухарский товар наложено амбарго. Арестовано до 650.000 р. с. Это арестование очень курьезно. Когда их арестовали, завопили наши купцы, имевшие с бухарцами счеты; им дозволили тогда распродать товар, но не в Бухару. Оттого весь товар пошел на Хиву; когда же арестование наложено опять, то амбарго легло на русские товары. Теперь в бухарской улице, около закрытых лавок, ходит часовой. Один из них был даже изранен помешанным фанатиком, который теперь и судится. После дела под Ирджаром бухарский эмир отпустил наших купцов и снял амбарго. Крыжановский приказал освободить бухарцев, но задерживать деньги до тех пор, покуда не прибудут двое замешкавшихся еще в Бухаре наших купцов. Освобожденные купцы должны осмотреть свои товары, и если окажется порча, то генерал Крыжановский хотел вознаградить их бухарскими деньгами.
Приезд евреев из Бухары в г. Казалинск
По вопросу о торговле Николай Андреевич небольшой знаток. Купец Хлудов, представитель московской фирмы, владеющей пятнадцатью миллионами, прибыл сюда с огромным караваном третьяковских ситцев. Он намеревался идти с ними в Хиву и Бухару. Я познакомился с Хлудовым. Он доказывает, что ему очень выгодно идти прямо из Казалы в Хиву и далее в Бухару, а не в Ташкент, как этого требует генерал Крыжановский.
- Если за время моего пребывания в Бухаре, - говорил Хлудов, - опять начнется война, на мои товары наложат запрещение; я это знаю. Но как только она кончится, я буду свободен, следовательно, начну первым свои обороты. Если же я поеду в Ташкент, то потеряю даром около двух месяцев и мне еще более затруднят путь в Бухару, куда я непременно хочу направиться.
Мне кажется расчет Хлудова практически верным. Во всяком случае, необходимо поощрять смелого человека, который прокладывает пути для нашей активной торговли. Несколько миллионов потребителей не шутка. До тех же пор, покуда мы сами не станем возить наши товары в Среднюю Азию, туда будет идти русская монета, которая и перечеканивается благополучно в Туране. Между тем администрация, вместо содействия, стесняет только Хлудова, и я слыхал, как комендант передавал ему приказание Крыжановского идти непременно в Ташкент. Хлудов отправил все-таки четверть всего транспорта прямо в Хиву, а с остальным товаром пойдет в Ташкент. И это все потому, что генерал Крыжановский думает, что там должна сосредоточиться вся среднеазиатская торговля. Николай Андреевич имеет еще зуб на фирму Хлудова за то, что она не хочет заняться приготовлением в Ташкенте сухих фруктов, на манер французских, что, по мнению генерал-губернатора, должно дать неслыханные проценты, а по мнению Хлудова - убыток. Хлудов везет с собой в Ташкент семян хлопка на тысячу десятин, которые он там хочет засеять. Он просил коменданта отвести ему место в Казале под дом, близ базара. И такими людьми командуют, как батальоном!
Караван
Недалеко от Форта № 1 находятся огороды, поливаемые из Сырдарьи. Они принадлежат гарнизону и коменданту. Все родится очень хорошо. Виноград спеет и дает большие, вкусные грозди. В этом году, в виде опыта, в первый раз посеян хлопок, и есть надежда, что он даст много бумаги. Некоторые из жителей занимаются рыболовством. Осетров или, вернее, шипов здесь множество, но солят их не так хорошо, как на Урале; думают, что это зависит от того, что соль, употребляемая для посола, здесь нехороша; знатоки дела полагают, что необходимо было бы получать индерскую соль для приготовления икры и балыков. Черной рыбы еще больше, оттого она не ценится. Особенно много сомов, самых колоссальных размеров, так что в самом деле опасно купаться. Недавно проходил здесь батальон Самарского полка. Люди, придя, начали купаться. Вдруг один унтер-офицер стал кричать. Так как он плавал у самого берега, то его схватили за руки два рядовых, чтобы вытащить, предполагая, что он тонет. Но унтер-офицер, продолжая кричать, тянул за собой в воду и солдат; наконец он стал умолять бросить его, говоря, что огромная рыба схватила его ногу до паха. Солдаты не могли удержать несчастного. Через несколько дней, на отмели далеко от Казалы был выкинут труп огромного сома, около четырнадцати пудов весу, подавившегося унтер-офицером. Одну ногу чудовище проглотило до паха, другую же не пускало далее тело унтер-офицера.
Кара-Тюбе близ Казалинска. Место переправы бухарских караванов
В этом году появились здесь и тигры, чего прежде не бывало. Несколько дней тому назад к коменданту пришел один поселенец с такою речью:
- Я, батюшка, еду в Казалу с бахчей, а он, черт-то, лежит у самой дороги. Я даже обомлел весь, и не помню, как прискакал в аул.
- Какой черт?
- Известно - тигра. Приехал я в аул, говорю: джул-барс, мол, тут лежит. А орда стала показывать, что кругом всего аула они ходят; так следами все и испещрено.
Коменданту подчинена вся слободка со своими жителями; на киргиз он имеет больше влияния, чем коменданты Уральского укрепления и Эмбенского, но легальны ли эти права, не знаю. Киргизы подчиняются все вообще управляющему местным населением Сырдарьинской линии, который и живет в форте Перовском. Его помощник (прапорщик Богданов) живет в Казале, и ему, строго говоря, подчинены все киргизы, исключая нескольких тысяч кибиток, которые почему-то изъяты из этого подчинения. Богдановым киргизы очень недовольны, как потому, что он по происхождению башкирец, что кажется обидным для киргиз, так и потому, что он, кажется, большой взяточник.
Материалы о Казалинске:
• П. И. Пашино. Туркестанский край в 1866 году. Путевые заметки;
• Н. Н. Каразин. Писанка.
См. также другие отрывки из произведений А. К. Гейнса.
Мы подъезжали к Форту № 1. За две станции оттуда вместо песчаной или пыльной пустыни, простирающейся по сторонам, вдали показалось множество юрт. Мы доехали туда. Направо и налево тянулись зеленые пашни и бахчи, яркая зелень которых казалась чрезвычайно красивою после грязно-пепельного цвета, окружавшего нас до тех пор со всех сторон. Пашни, окружавшие нас, орошаются из большого озера, которое, как нам говорили, само напущено из Сырдарьи.
Форт № 1 (Казала)
Сложная система оросительных канав перерезывала пашни во всех направлениях. Вода набирается сначала в глубоких ямах, которые выкопаны посреди пашней, а потом разливается по канавкам, которые идут от нее. С этою целью у каждой ямы устроен на веревках черпак, которым неустанно работают по пояс голые ичинчи. Другие, стоя между грядами, криком и маханьем тряпичного знамени отгоняют ворон, которые во множестве летают над пашнями. Эти превосходные пашни доказывают, как работают киргизы, как они неутомимы и как, даже с величайшими трудами, умеют пользоваться землею там, где возможно земледелие. Просо великолепно. Мы захотели купить арбузов, чтобы утолить жажду. Бабы и мальчишки нанесли нам целые мешки и того и другого. Я должен сознаться, что во всю свою жизнь я не едал ничего подобного тем ароматным, напоминающим персики дыням, как которыми угостили нас киргизы.
Далее шла тоже оживленная картина. На пашнях копошились работники. Громкие крики сторожей слышались с разных сторон. Кое-где голые киргизы прокладывали новые глубокие арыки, выкидывая из саженного рва землю широкими четами или, лучше, лопатами, у которых железо поставлено на ребро к ручке. В других местах работники строили плотинки поперек арык, так как на пашнях воды было много, или открывали плотинки, чтобы пустить воду.
Укрепление Форт № 1. Казалинск. Здесь и далее
фото из «Туркестанского альбома» (1871-1872)
Поздним вечером 5-го августа приблизились мы к Форту № 1. Сперва показалось несколько мельниц, потом мы проехали слободку, вызвали здесь полицейского и приказали ему проводить нас к коменданту. Проехав по мосту через ров укрепления, мы очутились внутри ограды. Комендантский дом был ярко освещен. Из палисадника слышались голоса, там горели свечи. Генерал-губернатор, как нам пояснил полицейский, играл в карты со статским генералом, приехавшим из Петербурга, т. е. с Гирсом, для какого торжества комендант пригласил гостей. Нам показали квартиру в соседстве комендантского дома. Первое, что меня поразило, когда я вошел в нашу квартиру, была архитектура казармы. Стены были сложены из сырцового кирпича, пол кирпичный, потолок, он же и крыша, шел наклонно к окнам и поддерживался балками, поставленными на ребро, широкою плоскостью по отвесной линии. Стены были толсты, но несмотря на то, по словам коменданта, давали трещины и весьма часто требовали обновления, иначе бы разрушились.
Постройки в укреплении Форт № 1
Едва приехали наши вещи, как я пошел купаться. Полицейский, провожавший меня со свечою в руках, которую он зажег, как только мы вышли из укрепления, пояснил, что он ведет меня к купальне господ моряков, а что в реке нельзя купаться, иначе сомы утащат, что и случается тут весьма часто.
Было уже совершенно темно. Мы прошли по какой-то аллее, довольно густой и тенистой, должно быть, промаршировали по балкам, на которых стоял огромный железный плавучий док, вытащенный на берег, и приблизились к купальне, которой стены состоят из парусины. С величайшим удовольствием опустился я на деревянный пол купальни. Быстрая вода Сырдарьи с журчаньем протекала мимо, и крепко благодарен я ей за то, что она смыла с меня грязь и пыль, накопившуюся за мучительную дорогу по Каракумам.
Казала. Церковь в форте № 1-й. С наброска Н. Вележева (1866)
6-12-го августа - пробыли в Форте № 1. На другой же день по приезде в форт я явился часов в десять утра генералу Крыжановскому. Он был очень любезен и объявил, что вечером попросит всю комиссию на заседание. Утром же мы свиделись с Гирсом и Проценко. Обедать нас приглашал Крыжановский. Едва я успел оглядеться, как подошло обыденное время. Стол был накрыт в палисаднике, разведенном с большими трудами, как нам говорили, впереди комендантского дома. Крыжановский был сух со мною, вероятно, за отсутствие организации в Западной части подчиненных ему степей или за отсутствие у киргиз гостеприимства. За обедом все говорили комплименты Крыжановскому.
Пристань Аральской флотилии. Паровой баркас «Обручев»
После очень хорошего обеда, которым были обязаны кухне, приехавшей с генерал-губернатором, он предложил всем покататься на пароходе. Я был очень рад такому предложению. Мы пошли. Пароход «Арал», какой-то допотопной конструкции, неуклюжий, едва двигающийся, тронулся вверх по Сырдарье. При этом Крыжановский пояснил мне, что, кроме звания командующего округом, у него есть кредитивная грамота, какая дается чрезвычайным посланникам и полномочным министрам, на право вести войну и заключать мир с Средней Азией и флаг адмирала по званию командующего Сырдарьинской флотилией. Верительную грамоту я действительно видел у Крыжановского, но флага не видел.
Казалинск. Мастерские Аральской флотилии
Сырдарья очень хорошая река [Ексарт древних, Сигун арабов, ньнешняя Сырдарья, т. е. река Сыр, может быть, значила Ек-Сарт, река сартов, или Ек-Сырт, ледовитая. Последнее вероятнее, тогда и Сырдарья или, может быть, Сыртдарья, означало бы то же, что и Ексарт. Она вытекает из кряжа Алатау в земле кара-киргизов, несколькими рукавами, идет соединившись в одну, к западу, на Коканд, Ходженд, поворачивает от последнего к северу, идет вдоль всего ханства Кокандского, поворачивает опять на запад, разделяется верст за триста пятьдесят до устья на собственно Сыр, Куван и Еныдарью, и тремя главными устьями, расходящимися на триста верст, впадает в Аральское море. Устья Кизылдарья и другие давно пересохли. Даже Еныдарья с 1813-го по 1832-й была суха, а ныне снова наполнилась водой. Правый берег Сыра есть по всему Коканду нагорный; там берега реки гористы, лесисты. Со вступлением в степь кайсаков, между ханством Кокандским и морем, берега весьма низменны, ровны, песчаны, Сырдарья несет мутную, но хорошую и здоровую воду, лучшую из всех рек Средней Азии; она же и значительнее всех. Берега Сырдарьи большею частью - чернозем, берега Кувана, Ены, Аму и Вахандарьи - песок. Около Сырдарьи лучшие земли, которые дают, без позему, хороший урожай: чего ни в Хиве, ни в Бухаре не бывает. Плодоносная равнина этой реки простирается к югу до Кувана, к северу на семьдесят верст. Климат долины Сырдарьи, по его географической ширине, соответствует полосе Южной Франции и Италии. Берега реки низки и легко могут быть наводняемы по азиатскому способу, что для урожая необходимо.]. Она здесь широка и глубока, и обильна рыбой всякого рода; но наши пароходы, судя по «Аралу», из рук вон как нехороши. Он в час едва проходит против течения три версты. Любопытно было видеть, как поворачивался назад пароход на такой широкой реке, как Сырдарья (до двухсот сажен), когда Крыжановский приказал ворочаться. Пароход пристал к берегу; матросы спрыгнули на берег и взяли канат с кормы и потянули его. Пароходу дан ход вперед, и он стал поворачиваться против течения. Эта эволюция раз не удалась, и пароход, сделав полный круг, опять стал по течению. Пришлось повторить прежний маневр, как доказательство неискусства экипажа и неповоротливости парохода.
Во время прогулки мы пили на пароходе чай.
После катанья Крыжановский пригласил нас собраться к нему для рассуждений. Мы пришли. Развернули карты, и Николай Андреевич попросил Гутковского рассказать ему наш путь по Западной части. Гутковский стал рассказывать медленно, будто глубоко обдумывая свои слова, с видимым намерением смягчить безотрадное впечатление, произведенное на нас этой частью Оренбургской степи. Я вворачивал с намерением резкие замечания, против которых Гутковский ничего не мог сказать. Крыжановский будто не замечал моих слов, давая такой оборот, будто Гутковский и компетентнее меня, и старше, следовательно, моя личность должна быть как бы поглощена его мнением. По вопросу о торговле с Средней Азией Крыжановский заметил следующее:
- Я был в комиссии, которая разбирала вопрос о Балханском заливе. Тогда я думал вместе со всей комиссией, что устройство там укрепления полезно. Теперь я другого мнения. Потийско-Бакинская железная дорога вместе со складочным торговым пунктом у Балханского залива повернут всю среднеазиатскую торговлю на Поти, в рейд которого даже в настоящее время приходят ежегодно до тысячи купеческих кораблей. Значить, шелк пойдет в Лион, а мы от владения Кокандским ханством не выиграем ничего. Гораздо лучше, вместо того, чтобы пускать кавказское начальство к Балханскому заливу, проложить удобный тракт на Оренбург, устроив в Ташкенте мануфактуры для обработки сырых среднеазиатских произведений.
Я опять возражал, доказывал, что сбыт шелка-сырца или коконов в Лион сделает нас участниками в шелковом производстве, а это важно потому, что конкурировать нам с французскими шелковыми мануфактурами невозможно, что хлопок, который, вероятно, пойдет по Сыру, скорее и натуральнее направится в Волгу, чем по Потийско-Бакинской железной дороге и опять по морю в Западную Европу и т. д. Крыжановский ответил, что «я с вами решительно не согласен, г. полковник».
Потом генерал-губернатор перешел к разбору известных взглядов об устройстве степей. Сделав довольно ловко очерк соображений, которые должны руководить при этом правительство, он прибавил:
- Если правительство сосредоточит в руках одного генерал-губернатора Семипалатинскую, Туркестанскую область и новозавоеванные страны, то порядок будет; если же ему подчинят все степи и назначат ему резиденцию Ташкент, тогда ему нельзя будет управиться с делом и киргизы станут приурочиваться к Средней Азии, как до сих пор приурочивались к Оренбургу. Я был бы очень рад, если бы меня отправили в Ташкент, потому что мне хотелось бы жить там.
Это Крыжановский намекал на записку, поданную мною и Гирсом военному министру. После его слов наступило молчание. Генерал-губернатор мог бы принять это за согласие с его мнением всей комиссии. Гутковский глазами выражал свое согласие с Крыжановским. Я опять принужден был говорить.
- Обязанность генерал-губернатора, - сказал я, - состоит в ведении дел политических, военных, в общем направлении управления и легком контроле над губернаторами…
- Извините, полковник, в том, чтобы руководить ими.
- Я позволю себе сказать, что губернаторы могли управлять здесь, что касается до самой администрации, и без генерал-губернатора. Если это так, если комиссия в особенности выработает общие положения для управления всеми киргизами, то является необходимость в одном генерал-губернаторе с резиденцией в наиболее центральном пункте. Ташкент, как мне кажется, не так невозможен как резиденция генерал-губернатора.
- Это, - сказал Крыжановский, - значит обазиатить степь и оташкентить генерал-губернаторов, как ополячился генерал Назимов в Вильне.
- Позвольте мне ответить вам сравнением: после взятия Казани, нужно ли было управлять ею из Москвы или устроить в Казани воеводство, и отатарились ли от этого наши воеводы, и отатарилась ли вся страна? Было ли бы лучше, если бы мы управляли Казанью из Москвы?
Кто-то вошел очень кстати, чтобы положить конец нашему щекотливому разговору. Мы попрощались с генералом Крыжановским; он со мною попрощался сухо, впрочем, пригласив нас всех на бал к 30 августа, который он намерен дать в Ташкенте.
Русская слободка в Казалинске
Почти все время я сидел дома, занимаясь делами, но тем не менее употреблял все усилия, чтобы узнать Форт № 1. Сама крепость, хотя выкрашенная и подновленная к приезду Крыжановского, оказывается негодною. По какому-то странному закону под всем фортом образовалось болото, от которого здания начинают кривиться и разрушаться. То же происходит с валом. Крыжановский хочет перенести укрепление на полторы версты ниже по течению реки. На месте нынешнего укрепления останется только слободка. Последняя состоит, кажется, из двухсот оренбургских казаков и среднеазиатцев. Первые ничего не делают, кроме одного либо двух, которые и богаты. Комендант рассказывал, что он не знает, что с ними делать. То явится к нему депутация русских колонистов с жалобой такого рода:
- Нет житья, ваше высокоблагородие, орда одолела!
- А что случилось?
- Все наши пашни водой залили.
Тогда колонистам дают по выбору их пашни, которые отнимаются у киргиз. Проходит некоторое время.
- Ваше высокоблагородие, орда житья не дает.
- Что такое?
- Вовсе воды нет.
Комендант едет к пашням и видит, что никто не расчищал арыков и что, конечно, нет воды; на прежних же их пашнях, которые отошли к киргизам на место отнятых у них, превосходный урожай.
Казалинск. Торговые ряды (базар)
Другая часть населения слободки - среднеазиатцы, преимущественно бухарцы, занимаются торговлей весьма деятельно. Около Форта № 1, или, как его называют, Казалы, в шести-семи верстах переправляются все караваны, идущие из Хивы и Бухары в Оренбург и Троицк. Следовательно, он лежит на весьма важном торговом пути. Теперь, впрочем, караваны не ходят и на весь бухарский товар наложено амбарго. Арестовано до 650.000 р. с. Это арестование очень курьезно. Когда их арестовали, завопили наши купцы, имевшие с бухарцами счеты; им дозволили тогда распродать товар, но не в Бухару. Оттого весь товар пошел на Хиву; когда же арестование наложено опять, то амбарго легло на русские товары. Теперь в бухарской улице, около закрытых лавок, ходит часовой. Один из них был даже изранен помешанным фанатиком, который теперь и судится. После дела под Ирджаром бухарский эмир отпустил наших купцов и снял амбарго. Крыжановский приказал освободить бухарцев, но задерживать деньги до тех пор, покуда не прибудут двое замешкавшихся еще в Бухаре наших купцов. Освобожденные купцы должны осмотреть свои товары, и если окажется порча, то генерал Крыжановский хотел вознаградить их бухарскими деньгами.
Приезд евреев из Бухары в г. Казалинск
По вопросу о торговле Николай Андреевич небольшой знаток. Купец Хлудов, представитель московской фирмы, владеющей пятнадцатью миллионами, прибыл сюда с огромным караваном третьяковских ситцев. Он намеревался идти с ними в Хиву и Бухару. Я познакомился с Хлудовым. Он доказывает, что ему очень выгодно идти прямо из Казалы в Хиву и далее в Бухару, а не в Ташкент, как этого требует генерал Крыжановский.
- Если за время моего пребывания в Бухаре, - говорил Хлудов, - опять начнется война, на мои товары наложат запрещение; я это знаю. Но как только она кончится, я буду свободен, следовательно, начну первым свои обороты. Если же я поеду в Ташкент, то потеряю даром около двух месяцев и мне еще более затруднят путь в Бухару, куда я непременно хочу направиться.
Мне кажется расчет Хлудова практически верным. Во всяком случае, необходимо поощрять смелого человека, который прокладывает пути для нашей активной торговли. Несколько миллионов потребителей не шутка. До тех же пор, покуда мы сами не станем возить наши товары в Среднюю Азию, туда будет идти русская монета, которая и перечеканивается благополучно в Туране. Между тем администрация, вместо содействия, стесняет только Хлудова, и я слыхал, как комендант передавал ему приказание Крыжановского идти непременно в Ташкент. Хлудов отправил все-таки четверть всего транспорта прямо в Хиву, а с остальным товаром пойдет в Ташкент. И это все потому, что генерал Крыжановский думает, что там должна сосредоточиться вся среднеазиатская торговля. Николай Андреевич имеет еще зуб на фирму Хлудова за то, что она не хочет заняться приготовлением в Ташкенте сухих фруктов, на манер французских, что, по мнению генерал-губернатора, должно дать неслыханные проценты, а по мнению Хлудова - убыток. Хлудов везет с собой в Ташкент семян хлопка на тысячу десятин, которые он там хочет засеять. Он просил коменданта отвести ему место в Казале под дом, близ базара. И такими людьми командуют, как батальоном!
Караван
Недалеко от Форта № 1 находятся огороды, поливаемые из Сырдарьи. Они принадлежат гарнизону и коменданту. Все родится очень хорошо. Виноград спеет и дает большие, вкусные грозди. В этом году, в виде опыта, в первый раз посеян хлопок, и есть надежда, что он даст много бумаги. Некоторые из жителей занимаются рыболовством. Осетров или, вернее, шипов здесь множество, но солят их не так хорошо, как на Урале; думают, что это зависит от того, что соль, употребляемая для посола, здесь нехороша; знатоки дела полагают, что необходимо было бы получать индерскую соль для приготовления икры и балыков. Черной рыбы еще больше, оттого она не ценится. Особенно много сомов, самых колоссальных размеров, так что в самом деле опасно купаться. Недавно проходил здесь батальон Самарского полка. Люди, придя, начали купаться. Вдруг один унтер-офицер стал кричать. Так как он плавал у самого берега, то его схватили за руки два рядовых, чтобы вытащить, предполагая, что он тонет. Но унтер-офицер, продолжая кричать, тянул за собой в воду и солдат; наконец он стал умолять бросить его, говоря, что огромная рыба схватила его ногу до паха. Солдаты не могли удержать несчастного. Через несколько дней, на отмели далеко от Казалы был выкинут труп огромного сома, около четырнадцати пудов весу, подавившегося унтер-офицером. Одну ногу чудовище проглотило до паха, другую же не пускало далее тело унтер-офицера.
Кара-Тюбе близ Казалинска. Место переправы бухарских караванов
В этом году появились здесь и тигры, чего прежде не бывало. Несколько дней тому назад к коменданту пришел один поселенец с такою речью:
- Я, батюшка, еду в Казалу с бахчей, а он, черт-то, лежит у самой дороги. Я даже обомлел весь, и не помню, как прискакал в аул.
- Какой черт?
- Известно - тигра. Приехал я в аул, говорю: джул-барс, мол, тут лежит. А орда стала показывать, что кругом всего аула они ходят; так следами все и испещрено.
Коменданту подчинена вся слободка со своими жителями; на киргиз он имеет больше влияния, чем коменданты Уральского укрепления и Эмбенского, но легальны ли эти права, не знаю. Киргизы подчиняются все вообще управляющему местным населением Сырдарьинской линии, который и живет в форте Перовском. Его помощник (прапорщик Богданов) живет в Казале, и ему, строго говоря, подчинены все киргизы, исключая нескольких тысяч кибиток, которые почему-то изъяты из этого подчинения. Богдановым киргизы очень недовольны, как потому, что он по происхождению башкирец, что кажется обидным для киргиз, так и потому, что он, кажется, большой взяточник.
Материалы о Казалинске:
• П. И. Пашино. Туркестанский край в 1866 году. Путевые заметки;
• Н. Н. Каразин. Писанка.
См. также другие отрывки из произведений А. К. Гейнса.