А. В. Нечаев. По Горной Бухаре (4/7)
Проф. А. В. Нечаев. По Горной Бухаре. Путевые очерки. - СПб., 1914.
Часть 1. Часть 2. Часть 3. Часть 4. Часть 5. Часть 6. Часть 7.
Фиг. 8. Речка Кафирниган-Дарья при кишлаке Баш-Чарбаг
VII. Баш-Чарбаг. - В гостях у кабадианского бека.
В Баш-Чарбаг для нашего отдыха юрта поставлена была в саду на берегу быстрой речки Кафирниган-Дарьи. После тяжелой дороги под палящими лучами жгучего солнца так приятно отдохнуть в прохладе тенистого сада. На земле разостлан неизменный ковер, на нем достархан: московские конфеты, местные сласти, печенья, кишмиш, миндаль, а сверх сего, сезонное угощенье - виноград, прелестнейшие дыни и свежие сочные персики. Нас, усталых, изнемогающих от жажды, сласти не прельщают, но дыни и персики оказались как нельзя более кстати. Главное же - чай. Сначала утолили жажду, а затем покончили с обедом.
В Баш-Чарбаг нас ждали посланцы кабадианского бека: один из его чиновников - караул-беги, племянник и несколько джигитов. Наша свита с нетерпением рвалась в Кабадиан. По словам Миркары, кабадианский бек его хороший приятель, все равно что родной брат. Отсюда понятно его нетерпение скорей добраться до Кабадиана. А нашим джигитам также улыбалось пребывание в городе у бека в качестве его гостей. Однако больной был очень утомлен утренним переходом. И хотя до Кабадиана оставалось всего около 10 вер., все-таки нам пришлось заночевать в Баш-Чарбаге.
В путь тронулись на следующий день рано утром. Прежде всего нам предстояло переправиться через Кафирниган-Дарью. Это быстрая, местами порожистая речка с живописными берегами. При Баш-Чарбаг она течет среди широкой долины, окаймленной с обеих сторон невысокими хребтами (фиг. 8). Переправа происходит на каюке. Это большая неуклюжая лодка вроде наших паромов. Нелегко было заставить лошадей войти в нее. Каюк без весел, и переправа на нем совершается при помощи лошадиной тяги. На носу укрепляется веревка, другой конец которой привязан за гриву лошади, специально приученной для такого рода работы. Один из перевозчиков располагается на носу, он погоняет лошадь и управляет ею. Другой перевозчик стоит на корме с шестом в руках. Упираясь шестом о дно речки, он правит каюком. Такой способ переправы здесь довольно удобен. Лошадь большую часть пути идет по дну и тащит за собою каюк. Вплавь тащить каюк ей приходится сравнительно немного - посередине речки.
Чиновник со своим джигитом не садились в каюк, а переехали реку вброд значительно ниже нашей переправы.
Верстах в 5 от Кабадиана нас ждала встреча. Бек выслал другого своего племянника, любимого, с целым штатом челяди. Сошли с лошадей, обменялись приветствиями, справились о здоровье: они о нашем, а мы об ихнем. И все это с торжественной серьезностью. Затем сели на коней и поехали дальше всей кавалькадой. Кортеж наш заключал в себе свыше 20 всадников. Пестрые халаты ярких, кричащих цветов, белые чалмы, красивые кони, частию с богатой сбруей - под ослепительными лучами яркого солнца все это было скомпоновано в прекрасную картину оригинального колорита. Сытые кони играли под всадниками, но больной наш еле держался в седле, и пришлось, туго натянув поводья, тащиться тихим шагом до самого бекского двора.
Помещение для гостей расположено против ворот крепости - резиденции бека, как раз у основания того холма, на котором крепость построена. При помещении обширный двор, через который, тихо журча, протекает маленький арык. Посередине двора прудик. На дворе семь высоких чинаров широко раскидывают свои густолиственные ветви. Хоромы для гостей неважные. Это обычная в Бухаре глинобитная постройка, сажени полторы высотою. Утрамбованный глиняный пол на аршин приподнят над почвою. Он устлан коврами. Маленькие комнаты без окон с одними дверями. В отведенной нам комнате роскошь: для русских туря поставлены две железных кровати, на них европейского фасона подушки и вороха ватных одеял. Сверху постели прикрыты роскошными одеялами из дорогой парчи и с шелковой подкладкой. Роскошь обстановки идет и дальше кроватей. В комнате стол, настоящий, устойчивый, и четыре венских стула. Стулья ветхие, но все-таки, если принять некоторые предосторожности, то на них можно усидеть.
На столе достархан и чай. Затем подан был довольно вкусный обед. Очень скоро пришел и бек приветствовать «дорогих» русских гостей. Поговорили при помощи Ашура. С беком появились бачи и устроили у нас сеанс своей пляски.
Фиг. 9. Кабадианский бек Абдул-Гани-Магомет Муратов, токсаба
Бек - видный мужчина с важной осанкой. Таджик. Открытое симпатичное лицо с правильными чертами (фиг. 9). Сильный брюнет. Черная окладистая борода серебрится чуть заметной проседью. Для высокого губернаторского звания он молод - всего 40 с небольшим лет. Бекство получил за несколько месяцев до нашего приезда. Кабадианское бекство на плохом счету. Оно очень бедное, состоит всего из трех амлякдарств (волостей). Обыкновенно оно служит началом бекской карьеры.
В Кабадиане мы прожили четверо суток, и бек посещал нас ежедневно по 2 и по 3 раза. Придет важной, степенной походкой, сядет на стул или, по-восточному, на пол - ноги калачиком и глубокомысленно молчит. Изредка перекинемся замечаниями. Выпьет чашки две-три чая. И в каждый его приход играли бачи.
По-видимому, наше присутствие доставляло беку истинное удовольствие. Миркара объяснил, что это действительно так. Молодой бек должен безвыходно жить в своей крепости. Другие в таком положении развлекаются женами, а наш бек целомудрен - жена у него только одна. Бачи для утехи имеются, но часто пользоваться ими также опасно. Кругом шпионы. Донесут куш-беги, представят более легкомысленным, чем подобает лицу с губернаторским званием, - глядишь, карьера и закончена. Ну, а если бачи играют для удовольствия важных русских туря, так это никоим образом не может служить упреком для бека. И играли бачи, забавляя гостей, с таким усердием, что надоели нам до тошноты. А бек сидит, умильно посматривает на них и, обращаясь к нам, приговаривает: «Карошо».
Бача - значит вообще мальчик. Но кроме того, это слово имеет и специальное, ограничительное значение. Бачами называют мальчиков - профессиональных плясунов. Бачи являются специальным продуктом восточного, мусульманского мира, где женщина - затворница, где лицо женщины могут видеть лишь мужчины, ей близкие, где появление женщины в публичном месте среди мужчин абсолютно не допускается.
Бачи имитируют женщин: отпускают длинные волосы, иногда одеваются в женское платье. Пляской и пением они услаждают правоверных поклонников пророка. Их приглашают на семейные празднества, напр., на свадьбы. При публичных торжествах нередко бачи забавляют народ на площадях по распоряжению начальства - беков или даже самого эмира. Обычной резиденцией бачей служат чайные - «чай-хане́». Бачи разносят посетителям чай, принимают их любезности, а иногда дают сеансы своей пляски.
Однако этими функциями, выполняемыми, так сказать, при дневном свете, роль бачей не ограничивается. Их сходство с нашими рабынями веселья простирается и дальше. Бачи - это язва больших восточных городов; едва ли меньшая той, какою является проституция для городов европейских. Такого рода ненормальная жизнь вырабатывает из бачей особые типы. В них не остается ничего мужского, они превращаются в каких-то блудливых бабенок.
Все члены нашей свиты, начиная с Миркара мирза-баши и кончая последним джигитом, оказались страстными любителями бачей. У каждого бека имеются свои придворные бачи. И вот, когда мы во время нашего двухмесячного путешествия приезжали к какому-либо беку, то Миркара обязательно просил последнего прислать бачей в помещение, отведенное для нашей свиты. Потому что, изволите ли видеть, русский туря шибко любит бачей. Конечно, бек рад был доставить своему гостю удовольствие, бачи появлялись, и Миркара с Ашуром и джигитами блаженствовали.
О бачах мы много расспрашивали Ашура и чиновника. Но по их ответам выходило, что это довольно уважаемая профессия. Всякий по-своему хлеб добывает. Один возделывает рис, другой занимается ремеслом, а вот бачи пляшут и поют, и тем самым себя кормят и родителей поддерживают. Народ любит их, да и нельзя обойтись без них. В праздник или когда играют свадьбу, нужно же повеселиться. Призывают бачей и платят им большие деньги, до 30 руб. за вечер. Когда у бача вырастает борода, он бросает свое занятие, возвращается в родительский дом продолжать дело отцов. Профессия бачей обыкновенно передается из рода в род. Если отец в свое время был бачой, то и детей его в большинстве случаев постигает та же участь. Ничего худого в занятии бачей нет. А если болтают про них разное, так это пустяки.
Ашур имеет единственного сына. В Самарканде он приводил его к нам. Это хорошенький, миловидный мальчик лет 12-ти. После защиты Ашуром профессии бачей я и говорю: «Что же ты не отдашь своего сынишку в бачи, хороший бы бача вышел». Ашур вскипел от этих слов; нужно было видеть его негодование. Чтобы он, Ашур Авасбаев, отдал своего сына в бачи! Да ведь самый последний нищий, который с голоду умирает, и тот, если в нем осталось немного совести, не сделает этого.
После такого казуса Ашур уже не отрицал темных сторон профессии бачей.
Фиг. 10. Бачи кабадианского бека
В Кабадиане мы познакомились с бачами впервые. У здешнего бека двое бачей (фиг. 10), а вместе с ними три музыканта. Один из последних является антрепренером. Он обучил бачей их искусству, подобрал музыкантов и управляет всем предприятием. К сожалению, не удалось выяснить, в каких отношениях члены этой компании стоят к своему антрепренеру. Бек дает им приют и пропитание натурой. Кроме того, по временам награждает подарками.
Кабадиан маленький городишко даже по бухарскому масштабу. Собственно городского в нем ничего нет, это скорее большой кишлак. И бачей в нем мало. Бекские бачи являются единственными для всего города. В базарные дни они сидит в чай-хане, угощая посетителей чаем. Их же приглашают за плату более зажиточные поселяне для своих семейных празднеств. Конечно, за беком остается приоритет, если бачи нужны ему, то они обязаны не принимать никаких приглашений.
Бачи появлялись у нас за час до прихода бека. Их сейчас же окружали наши джигиты и люди бека. Приходили бачи в мужском костюме, в халатах и с чалмой на голове. Длинные бабьи волосы подбирались под чалму. Один из бачей значительно выше другого. Оба они уже в возрасте. Высокому, вероятно, лет 19-20. В мужском костюме они юноши как юноши, совсем недурные, но когда распустят волосы и обрядятся в юбку, получается нечто для европейского глаза совсем несуразное. Особенно безобразен был в таком костюме высокий бача.
Для пляски бачи распускали волосы и наряжались в женское платье. Мы видели много бачей в других городах. Часто они женского костюма совсем не одевают, но распускание длинных волос обязательно встречается у всех. Бачи бреют лишь незначительную часть головы, у них бритая поверхность образует небольшой клин, идущий от лба к темени. Голова у кабадианских бачей покрывалась поверх распущенных волос платком, перехваченным широкой лентой с украшениями из дешевеньких камней. На камзол надевали юбку и что-то вроде душегрейки. Талия перехвачена поясом. На груди с двух сторон приколоты побрякушки. На руках и ногах широкие кожаные браслеты, также с побрякушками (фиг. 11).
Фиг. 11. Те же бачи перед пляской
Их танцы утомительно однообразны. Движения вялы, жесты некрасивы, в позах нет и тени изящества. Пускаясь в пляс, бачи встают на носки босых ног. Левая нога держится прямо, в вытянутом положении. На ней бача легонько подпрыгивает в такт музыке. Правая нога согнута в колене, она в такт же приставляется к левой ноге и отставляется от нее. Локти рук приподняты и отставлены в стороны, они все время пляски держатся в таком положении. А ладони в такт приближаются к лицу и удаляются от него. У одного из бачей получается при этом жест, копирующий разглаживание бороды. Основной мотив танцев исчерпывается этими несложными движениями. Разнообразится он несколькими, столь же несложными, вставными нумерами. В некоторых, определенных и всегда одинаковых моментах своей пляски бачи несколько раз ударяют в ладоши. Значительно чаще они соединяют ладони, приставляют их к лицу и громко щелкают в такт музыке пальцами. Прыганье заменяют тем, что начинают кружиться на одном месте. Но кружатся всегда очень немного.
Шедевром пляски кабадианских бачей является следующий нумер. Бачи садятся на пол. Ноги подбирают под себя и сидят на левом колене, а правую, согнутую в колене ногу немного отставляют в бок. Выпрямляют бюст и шею и, застывши в этой позе, производят легкую быструю дрожь всего бюста при совершенно неподвижной голове. Затем дрожь бюста сменяется легким быстрым покачиванием головы со стороны на сторону при полной неподвижности вытянутой шеи и всего корпуса.
Этот нумер всегда сопровождался выдающимся успехом. Глаза зрителей загорались масляным блеском, их взгляды впивались в бачей, из уст вырывались крики одобрения. По-видимому, описанные движения символизируют высшую степень сладострастия.
Танцы бачей описывались многими наблюдателями. Начитавшись этих описаний, я ожидал встретить в них много грубо неприличного. Но мои ожидания ни на волос не оправдались: с точки зрения приличий пляска кабадианских бачей положительно безукоризненна, ни одного двусмысленного жеста. Сама по себе эта пляска в сравнении с нашими даже обычными балетными танцами представляет верх целомудрия.
Свои танцы бачи сопровождают пением. Поет то один из них, то оба вместе. Песни тягучие, длинные. Куплет за куплетом тянется утомительной вереницей, рассказывая о том, как юноша любил девушку. Не простую девушку, а знатную, богатую. Жила она в Самарканде, шелковые рубашки для нее шили в Ташкенте. В другой песне изображается участь бачей. Участь завидная: их любят, за ними ухаживают, их все знают в городе и окрестностях; но, увы, все это быстро кончается: «Аллах бачу накажет, когда у него вырастет борода, никто на него больше не взглянет».
Музыкантов было трое. Один из них играл на дутор, а двое на дойра. Дойра - это широкий обруч, с одной стороны обтянутый кожей, противоположные края его изнутри покрыты рядом железных колечек. Музыкант держит дойра в левой руке, основанием правой ладони он ударяет по обручу, а пальцами выделывает дробь на шкуре. Дутор - инструмент струнный. Его форма такова: представьте себе дыню средней величины, разрежьте ее пополам, и к приостренному концу половники прикрепите длинную ручку так, чтобы она лежала в плоскости разреза и являлась бы продолжением длинной оси дыни. На дутор натянуты две нитяные струны, которые перебираются пальцами.
Дутор часто заменяется другим инструментом - томбра. Это тот же дутор, но только с маленькой ручкой.
Во время танцев музыканты поют, аккомпанируя себе на описанных инструментах. Когда же затягивают песню бачи, они смолкают, и только после каждого куплета тянут припев, кажется, всегда один и тот же. Русский перевод его таков: «Это правда, это было».
Пение не так уж плохо. А один из музыкантов, тот, что играет на дутор, положительно артист. Поет с большим темпераментом, пение сопровождает оживленной мимикой. Особенно с сильным воодушевлением он пел одну песенку, приводя в неописуемый восторг всех своих слушателей. Ашур долго под разными предлогами отказывался перевести мне слова этой песенки. Оказалась песня, в печати не передаваемая.
На представлениях бачей в присутствии бека публика вела себя чинно. Важно восседал сам бек на коврах, разостланных на полу; рядом с ним, также развалившись на полу, располагались мы и наш Миркара мирза-баши, с нами был и Ашур. Это - группа первая, почетная. Задний план занимала вторая группа: наши джигиты и чиновники, они же прислуга бека. Наконец, еще дальше, на вершине заборов, лепились представители подначального беку населения. Тут были все возрасты, от малых ребятишек до седобородых старцев. И первая и вторая группа угощались чаем. Нам подавали чай по-европейски - каждому свой стакан. Остальные, кроме бека, пили по-туземному. Бек же пил и по-европейски, и по туземному. Туземное население Средней Азии употребляет почти исключительно зеленый чай («кок-чай»), и обыкновенно пьют его без сахара из плоских фарфоровых чашек без блюдечек. Характерную особенность здешнего чаепитья составляет то обстоятельство, что каждому отдельной чашки не подается. Все, пьющие чай в одной группе, пользуются общей чашкой. Последняя переходит от одного из угощающихся к другому.
Бачи прыгали перед нами, обливаясь по́том, а мы пили чай и наслаждались созерцанием их пляски. Время от времени Гафар и Кадыр подносили чаю и бачам. Совсем как галантные кавалеры! Бача останавливался, принимал чашку, отхлебывал и, играя глазами, возвращал ее подавшему. А кавалер с наслаждением допивал остатки.
В отсутствии бека чинность падала. Публика оживлялась, слышались шутки, смех. Бачей обнимали, разглаживали им волосы, целовали.
В первый день нашего пребывания в Кабадиане бек посетил нас трижды. Мы преподнесли ему маленький подарок: три красивых аллюминиевых чашки с блюдечками, зеркальце в никкелевой оправе, два флакона духов. Все это поставили на узорчатый поднос и вместе с подносом передали ему.
На другой день условились заняться фотографированием бека и бачей. Бек согласился на фотографирование с большою готовностью, только поставил условием, чтобы бачей снимать отдельно от него. На одной карточке с бачами беку быть непригоже.
Утром следующего дня бек явился к нам в полном параде. На нем был великолепнейший халат из золотой парчи, перехваченный широким поясом с позолоченными металлическими бляхами. На груди приколот орден Станислава 3-й степени, а на шее висит большая серебряная медаль. Фигура очень внушительная.
Усадил я его, сфотографировал сначала одного, а затем вместе с племянниками. Рассказал, как фотографируют. Показал изображение предметов на матовом стекле - бек очень заинтересовался. Просил прислать его портрет.
На третьи сутки мы были приглашены обедать в апартаменты бека. Помещается бек в крепости, расположенной на маленьком искусственном холмике. Вершина последнего обнесена толстой стеною, сложенной из сырой глины. Стена разбита трещинами, во многих местах покривилась и обвалилась. Крепость далеко не грозного вида (фиг. 12). Внутрь ведут узкие покривившиеся ворота, по сторонам которых высятся две круглых башенки с развалившимися вершинами. В воротах по бокам устроены лежанки, покрытые циновками. Перед воротами крепости утрамбована четыреугольная площадка. Она с трех сторон обнесена низенькой глинобитной стенкой и покрыта двускатным навесом.
Для нашей встречи перед воротами, в воротах и во дворе в два длинных ряда шпалерами выстроилась многочисленная челядь бека. Бек встретил нас в воротах и провел в приемный покой. Это небольшая обычная комната с глиняными стенами и полом. Пол устлан дорогими коврами. В стенах устроены глубокие ниши. Между нишами висят три старых ружья. Перед комнатой на дворе терраса.
Фиг. 12. Крепость в Кабадиане
В крепости ни одного деревца, нет и арыка. Жаркое солнце накаляет глиняные стены, наполняя всю крепость нестерпимым зноем. Бек живет здесь как в тюрьме, никуда не отлучаясь. Его удовольствие по случаю нашего приезда становилось вполне понятным.
Обед для нас сервирован по-европейски: ложки, ножи, вилки, тарелки - все как быть надлежит. Даже салфетки поданы, скроенные из туго накрахмаленного белого коленкора. За стол нас село четверо: я с товарищем, бек и Миркара. Ашур стоит сбоку для поддержания разговора.
Перед обедом предложен десерт: разнообразное печенье и конфеты, как русских фабрик, так и туземного приготовления. На первое подан «каурдак»: мелкие куски баранины, зажаренные на масле, перемешаны с кусками лепешки и с картофелью. Все сдобрено вкусным соусом. На второе куриный борщок с помидором. На третье пельмени. Бек объяснил, что это, по-ихнему, самое вкусное блюдо. Четвертое - «палау», без которого не обходится ни один порядочный обед. Это рис, сваренный в масле или сале вместе с кусками баранины. Обед заключили сладкой дыней и сочным крупным виноградом.
Всякое блюдо с нашего стола поступало в прихожую. Здесь располагались племянники бека и более почетные из его прислуги. Тут уже господствовала настоящая азиатчина. Блюдо ставилось на разостланную на полу скатерть. Вокруг него, поджавши ноги, размещались обедающие. Ни вилок, ни ложек - грязные пятерни с удобством заменяли эти мелочи цивилизации (фиг. 13). Как они справились с борщом, я не видал. Вероятно, припадали губами к краям чашки - и вся недолга.
Фиг. 13. Бухарцы за обедом, кушают палау
Без бачей и здесь не обошлось. Пока мы обедали, они пели и прыгали на террасе. После обеда немного поболтали. Провожая, бек подарил нам несколько отрезков местной шелковой материи.
Несмотря на все радушие бека, жизнь у него в гостях начинала сильно тяготить. Время шло. Становилось ясным, что намеченные задачи экспедиции в полном объеме не могут быть выполнены. Дальнейшее промедление еще больше ухудшало положение дела. Нужно было торопиться в дорогу. Больной оправился не совсем, но чувствовал себя значительно лучше. На пятый день решили оставить гостеприимный Кабадиан.
Выехали рано утром. Сам бек пришел нас проводить. Наговорили друг другу комплиментов. Расстались «как братья». Выехали целым караваном с многочисленными провожатыми. Часть последних выезжала только за город, откуда, простившись, возвратилась назад. А остальные конвоировали нас до границы Кабадианского бекства.
ПРОДОЛЖЕНИЕ
Часть 1. Часть 2. Часть 3. Часть 4. Часть 5. Часть 6. Часть 7.
Фиг. 8. Речка Кафирниган-Дарья при кишлаке Баш-Чарбаг
VII. Баш-Чарбаг. - В гостях у кабадианского бека.
В Баш-Чарбаг для нашего отдыха юрта поставлена была в саду на берегу быстрой речки Кафирниган-Дарьи. После тяжелой дороги под палящими лучами жгучего солнца так приятно отдохнуть в прохладе тенистого сада. На земле разостлан неизменный ковер, на нем достархан: московские конфеты, местные сласти, печенья, кишмиш, миндаль, а сверх сего, сезонное угощенье - виноград, прелестнейшие дыни и свежие сочные персики. Нас, усталых, изнемогающих от жажды, сласти не прельщают, но дыни и персики оказались как нельзя более кстати. Главное же - чай. Сначала утолили жажду, а затем покончили с обедом.
В Баш-Чарбаг нас ждали посланцы кабадианского бека: один из его чиновников - караул-беги, племянник и несколько джигитов. Наша свита с нетерпением рвалась в Кабадиан. По словам Миркары, кабадианский бек его хороший приятель, все равно что родной брат. Отсюда понятно его нетерпение скорей добраться до Кабадиана. А нашим джигитам также улыбалось пребывание в городе у бека в качестве его гостей. Однако больной был очень утомлен утренним переходом. И хотя до Кабадиана оставалось всего около 10 вер., все-таки нам пришлось заночевать в Баш-Чарбаге.
В путь тронулись на следующий день рано утром. Прежде всего нам предстояло переправиться через Кафирниган-Дарью. Это быстрая, местами порожистая речка с живописными берегами. При Баш-Чарбаг она течет среди широкой долины, окаймленной с обеих сторон невысокими хребтами (фиг. 8). Переправа происходит на каюке. Это большая неуклюжая лодка вроде наших паромов. Нелегко было заставить лошадей войти в нее. Каюк без весел, и переправа на нем совершается при помощи лошадиной тяги. На носу укрепляется веревка, другой конец которой привязан за гриву лошади, специально приученной для такого рода работы. Один из перевозчиков располагается на носу, он погоняет лошадь и управляет ею. Другой перевозчик стоит на корме с шестом в руках. Упираясь шестом о дно речки, он правит каюком. Такой способ переправы здесь довольно удобен. Лошадь большую часть пути идет по дну и тащит за собою каюк. Вплавь тащить каюк ей приходится сравнительно немного - посередине речки.
Чиновник со своим джигитом не садились в каюк, а переехали реку вброд значительно ниже нашей переправы.
Верстах в 5 от Кабадиана нас ждала встреча. Бек выслал другого своего племянника, любимого, с целым штатом челяди. Сошли с лошадей, обменялись приветствиями, справились о здоровье: они о нашем, а мы об ихнем. И все это с торжественной серьезностью. Затем сели на коней и поехали дальше всей кавалькадой. Кортеж наш заключал в себе свыше 20 всадников. Пестрые халаты ярких, кричащих цветов, белые чалмы, красивые кони, частию с богатой сбруей - под ослепительными лучами яркого солнца все это было скомпоновано в прекрасную картину оригинального колорита. Сытые кони играли под всадниками, но больной наш еле держался в седле, и пришлось, туго натянув поводья, тащиться тихим шагом до самого бекского двора.
Помещение для гостей расположено против ворот крепости - резиденции бека, как раз у основания того холма, на котором крепость построена. При помещении обширный двор, через который, тихо журча, протекает маленький арык. Посередине двора прудик. На дворе семь высоких чинаров широко раскидывают свои густолиственные ветви. Хоромы для гостей неважные. Это обычная в Бухаре глинобитная постройка, сажени полторы высотою. Утрамбованный глиняный пол на аршин приподнят над почвою. Он устлан коврами. Маленькие комнаты без окон с одними дверями. В отведенной нам комнате роскошь: для русских туря поставлены две железных кровати, на них европейского фасона подушки и вороха ватных одеял. Сверху постели прикрыты роскошными одеялами из дорогой парчи и с шелковой подкладкой. Роскошь обстановки идет и дальше кроватей. В комнате стол, настоящий, устойчивый, и четыре венских стула. Стулья ветхие, но все-таки, если принять некоторые предосторожности, то на них можно усидеть.
На столе достархан и чай. Затем подан был довольно вкусный обед. Очень скоро пришел и бек приветствовать «дорогих» русских гостей. Поговорили при помощи Ашура. С беком появились бачи и устроили у нас сеанс своей пляски.
Фиг. 9. Кабадианский бек Абдул-Гани-Магомет Муратов, токсаба
Бек - видный мужчина с важной осанкой. Таджик. Открытое симпатичное лицо с правильными чертами (фиг. 9). Сильный брюнет. Черная окладистая борода серебрится чуть заметной проседью. Для высокого губернаторского звания он молод - всего 40 с небольшим лет. Бекство получил за несколько месяцев до нашего приезда. Кабадианское бекство на плохом счету. Оно очень бедное, состоит всего из трех амлякдарств (волостей). Обыкновенно оно служит началом бекской карьеры.
В Кабадиане мы прожили четверо суток, и бек посещал нас ежедневно по 2 и по 3 раза. Придет важной, степенной походкой, сядет на стул или, по-восточному, на пол - ноги калачиком и глубокомысленно молчит. Изредка перекинемся замечаниями. Выпьет чашки две-три чая. И в каждый его приход играли бачи.
По-видимому, наше присутствие доставляло беку истинное удовольствие. Миркара объяснил, что это действительно так. Молодой бек должен безвыходно жить в своей крепости. Другие в таком положении развлекаются женами, а наш бек целомудрен - жена у него только одна. Бачи для утехи имеются, но часто пользоваться ими также опасно. Кругом шпионы. Донесут куш-беги, представят более легкомысленным, чем подобает лицу с губернаторским званием, - глядишь, карьера и закончена. Ну, а если бачи играют для удовольствия важных русских туря, так это никоим образом не может служить упреком для бека. И играли бачи, забавляя гостей, с таким усердием, что надоели нам до тошноты. А бек сидит, умильно посматривает на них и, обращаясь к нам, приговаривает: «Карошо».
Бача - значит вообще мальчик. Но кроме того, это слово имеет и специальное, ограничительное значение. Бачами называют мальчиков - профессиональных плясунов. Бачи являются специальным продуктом восточного, мусульманского мира, где женщина - затворница, где лицо женщины могут видеть лишь мужчины, ей близкие, где появление женщины в публичном месте среди мужчин абсолютно не допускается.
Бачи имитируют женщин: отпускают длинные волосы, иногда одеваются в женское платье. Пляской и пением они услаждают правоверных поклонников пророка. Их приглашают на семейные празднества, напр., на свадьбы. При публичных торжествах нередко бачи забавляют народ на площадях по распоряжению начальства - беков или даже самого эмира. Обычной резиденцией бачей служат чайные - «чай-хане́». Бачи разносят посетителям чай, принимают их любезности, а иногда дают сеансы своей пляски.
Однако этими функциями, выполняемыми, так сказать, при дневном свете, роль бачей не ограничивается. Их сходство с нашими рабынями веселья простирается и дальше. Бачи - это язва больших восточных городов; едва ли меньшая той, какою является проституция для городов европейских. Такого рода ненормальная жизнь вырабатывает из бачей особые типы. В них не остается ничего мужского, они превращаются в каких-то блудливых бабенок.
Все члены нашей свиты, начиная с Миркара мирза-баши и кончая последним джигитом, оказались страстными любителями бачей. У каждого бека имеются свои придворные бачи. И вот, когда мы во время нашего двухмесячного путешествия приезжали к какому-либо беку, то Миркара обязательно просил последнего прислать бачей в помещение, отведенное для нашей свиты. Потому что, изволите ли видеть, русский туря шибко любит бачей. Конечно, бек рад был доставить своему гостю удовольствие, бачи появлялись, и Миркара с Ашуром и джигитами блаженствовали.
О бачах мы много расспрашивали Ашура и чиновника. Но по их ответам выходило, что это довольно уважаемая профессия. Всякий по-своему хлеб добывает. Один возделывает рис, другой занимается ремеслом, а вот бачи пляшут и поют, и тем самым себя кормят и родителей поддерживают. Народ любит их, да и нельзя обойтись без них. В праздник или когда играют свадьбу, нужно же повеселиться. Призывают бачей и платят им большие деньги, до 30 руб. за вечер. Когда у бача вырастает борода, он бросает свое занятие, возвращается в родительский дом продолжать дело отцов. Профессия бачей обыкновенно передается из рода в род. Если отец в свое время был бачой, то и детей его в большинстве случаев постигает та же участь. Ничего худого в занятии бачей нет. А если болтают про них разное, так это пустяки.
Ашур имеет единственного сына. В Самарканде он приводил его к нам. Это хорошенький, миловидный мальчик лет 12-ти. После защиты Ашуром профессии бачей я и говорю: «Что же ты не отдашь своего сынишку в бачи, хороший бы бача вышел». Ашур вскипел от этих слов; нужно было видеть его негодование. Чтобы он, Ашур Авасбаев, отдал своего сына в бачи! Да ведь самый последний нищий, который с голоду умирает, и тот, если в нем осталось немного совести, не сделает этого.
После такого казуса Ашур уже не отрицал темных сторон профессии бачей.
Фиг. 10. Бачи кабадианского бека
В Кабадиане мы познакомились с бачами впервые. У здешнего бека двое бачей (фиг. 10), а вместе с ними три музыканта. Один из последних является антрепренером. Он обучил бачей их искусству, подобрал музыкантов и управляет всем предприятием. К сожалению, не удалось выяснить, в каких отношениях члены этой компании стоят к своему антрепренеру. Бек дает им приют и пропитание натурой. Кроме того, по временам награждает подарками.
Кабадиан маленький городишко даже по бухарскому масштабу. Собственно городского в нем ничего нет, это скорее большой кишлак. И бачей в нем мало. Бекские бачи являются единственными для всего города. В базарные дни они сидит в чай-хане, угощая посетителей чаем. Их же приглашают за плату более зажиточные поселяне для своих семейных празднеств. Конечно, за беком остается приоритет, если бачи нужны ему, то они обязаны не принимать никаких приглашений.
Бачи появлялись у нас за час до прихода бека. Их сейчас же окружали наши джигиты и люди бека. Приходили бачи в мужском костюме, в халатах и с чалмой на голове. Длинные бабьи волосы подбирались под чалму. Один из бачей значительно выше другого. Оба они уже в возрасте. Высокому, вероятно, лет 19-20. В мужском костюме они юноши как юноши, совсем недурные, но когда распустят волосы и обрядятся в юбку, получается нечто для европейского глаза совсем несуразное. Особенно безобразен был в таком костюме высокий бача.
Для пляски бачи распускали волосы и наряжались в женское платье. Мы видели много бачей в других городах. Часто они женского костюма совсем не одевают, но распускание длинных волос обязательно встречается у всех. Бачи бреют лишь незначительную часть головы, у них бритая поверхность образует небольшой клин, идущий от лба к темени. Голова у кабадианских бачей покрывалась поверх распущенных волос платком, перехваченным широкой лентой с украшениями из дешевеньких камней. На камзол надевали юбку и что-то вроде душегрейки. Талия перехвачена поясом. На груди с двух сторон приколоты побрякушки. На руках и ногах широкие кожаные браслеты, также с побрякушками (фиг. 11).
Фиг. 11. Те же бачи перед пляской
Их танцы утомительно однообразны. Движения вялы, жесты некрасивы, в позах нет и тени изящества. Пускаясь в пляс, бачи встают на носки босых ног. Левая нога держится прямо, в вытянутом положении. На ней бача легонько подпрыгивает в такт музыке. Правая нога согнута в колене, она в такт же приставляется к левой ноге и отставляется от нее. Локти рук приподняты и отставлены в стороны, они все время пляски держатся в таком положении. А ладони в такт приближаются к лицу и удаляются от него. У одного из бачей получается при этом жест, копирующий разглаживание бороды. Основной мотив танцев исчерпывается этими несложными движениями. Разнообразится он несколькими, столь же несложными, вставными нумерами. В некоторых, определенных и всегда одинаковых моментах своей пляски бачи несколько раз ударяют в ладоши. Значительно чаще они соединяют ладони, приставляют их к лицу и громко щелкают в такт музыке пальцами. Прыганье заменяют тем, что начинают кружиться на одном месте. Но кружатся всегда очень немного.
Шедевром пляски кабадианских бачей является следующий нумер. Бачи садятся на пол. Ноги подбирают под себя и сидят на левом колене, а правую, согнутую в колене ногу немного отставляют в бок. Выпрямляют бюст и шею и, застывши в этой позе, производят легкую быструю дрожь всего бюста при совершенно неподвижной голове. Затем дрожь бюста сменяется легким быстрым покачиванием головы со стороны на сторону при полной неподвижности вытянутой шеи и всего корпуса.
Этот нумер всегда сопровождался выдающимся успехом. Глаза зрителей загорались масляным блеском, их взгляды впивались в бачей, из уст вырывались крики одобрения. По-видимому, описанные движения символизируют высшую степень сладострастия.
Танцы бачей описывались многими наблюдателями. Начитавшись этих описаний, я ожидал встретить в них много грубо неприличного. Но мои ожидания ни на волос не оправдались: с точки зрения приличий пляска кабадианских бачей положительно безукоризненна, ни одного двусмысленного жеста. Сама по себе эта пляска в сравнении с нашими даже обычными балетными танцами представляет верх целомудрия.
Свои танцы бачи сопровождают пением. Поет то один из них, то оба вместе. Песни тягучие, длинные. Куплет за куплетом тянется утомительной вереницей, рассказывая о том, как юноша любил девушку. Не простую девушку, а знатную, богатую. Жила она в Самарканде, шелковые рубашки для нее шили в Ташкенте. В другой песне изображается участь бачей. Участь завидная: их любят, за ними ухаживают, их все знают в городе и окрестностях; но, увы, все это быстро кончается: «Аллах бачу накажет, когда у него вырастет борода, никто на него больше не взглянет».
Музыкантов было трое. Один из них играл на дутор, а двое на дойра. Дойра - это широкий обруч, с одной стороны обтянутый кожей, противоположные края его изнутри покрыты рядом железных колечек. Музыкант держит дойра в левой руке, основанием правой ладони он ударяет по обручу, а пальцами выделывает дробь на шкуре. Дутор - инструмент струнный. Его форма такова: представьте себе дыню средней величины, разрежьте ее пополам, и к приостренному концу половники прикрепите длинную ручку так, чтобы она лежала в плоскости разреза и являлась бы продолжением длинной оси дыни. На дутор натянуты две нитяные струны, которые перебираются пальцами.
Дутор часто заменяется другим инструментом - томбра. Это тот же дутор, но только с маленькой ручкой.
Во время танцев музыканты поют, аккомпанируя себе на описанных инструментах. Когда же затягивают песню бачи, они смолкают, и только после каждого куплета тянут припев, кажется, всегда один и тот же. Русский перевод его таков: «Это правда, это было».
Пение не так уж плохо. А один из музыкантов, тот, что играет на дутор, положительно артист. Поет с большим темпераментом, пение сопровождает оживленной мимикой. Особенно с сильным воодушевлением он пел одну песенку, приводя в неописуемый восторг всех своих слушателей. Ашур долго под разными предлогами отказывался перевести мне слова этой песенки. Оказалась песня, в печати не передаваемая.
На представлениях бачей в присутствии бека публика вела себя чинно. Важно восседал сам бек на коврах, разостланных на полу; рядом с ним, также развалившись на полу, располагались мы и наш Миркара мирза-баши, с нами был и Ашур. Это - группа первая, почетная. Задний план занимала вторая группа: наши джигиты и чиновники, они же прислуга бека. Наконец, еще дальше, на вершине заборов, лепились представители подначального беку населения. Тут были все возрасты, от малых ребятишек до седобородых старцев. И первая и вторая группа угощались чаем. Нам подавали чай по-европейски - каждому свой стакан. Остальные, кроме бека, пили по-туземному. Бек же пил и по-европейски, и по туземному. Туземное население Средней Азии употребляет почти исключительно зеленый чай («кок-чай»), и обыкновенно пьют его без сахара из плоских фарфоровых чашек без блюдечек. Характерную особенность здешнего чаепитья составляет то обстоятельство, что каждому отдельной чашки не подается. Все, пьющие чай в одной группе, пользуются общей чашкой. Последняя переходит от одного из угощающихся к другому.
Бачи прыгали перед нами, обливаясь по́том, а мы пили чай и наслаждались созерцанием их пляски. Время от времени Гафар и Кадыр подносили чаю и бачам. Совсем как галантные кавалеры! Бача останавливался, принимал чашку, отхлебывал и, играя глазами, возвращал ее подавшему. А кавалер с наслаждением допивал остатки.
В отсутствии бека чинность падала. Публика оживлялась, слышались шутки, смех. Бачей обнимали, разглаживали им волосы, целовали.
В первый день нашего пребывания в Кабадиане бек посетил нас трижды. Мы преподнесли ему маленький подарок: три красивых аллюминиевых чашки с блюдечками, зеркальце в никкелевой оправе, два флакона духов. Все это поставили на узорчатый поднос и вместе с подносом передали ему.
На другой день условились заняться фотографированием бека и бачей. Бек согласился на фотографирование с большою готовностью, только поставил условием, чтобы бачей снимать отдельно от него. На одной карточке с бачами беку быть непригоже.
Утром следующего дня бек явился к нам в полном параде. На нем был великолепнейший халат из золотой парчи, перехваченный широким поясом с позолоченными металлическими бляхами. На груди приколот орден Станислава 3-й степени, а на шее висит большая серебряная медаль. Фигура очень внушительная.
Усадил я его, сфотографировал сначала одного, а затем вместе с племянниками. Рассказал, как фотографируют. Показал изображение предметов на матовом стекле - бек очень заинтересовался. Просил прислать его портрет.
На третьи сутки мы были приглашены обедать в апартаменты бека. Помещается бек в крепости, расположенной на маленьком искусственном холмике. Вершина последнего обнесена толстой стеною, сложенной из сырой глины. Стена разбита трещинами, во многих местах покривилась и обвалилась. Крепость далеко не грозного вида (фиг. 12). Внутрь ведут узкие покривившиеся ворота, по сторонам которых высятся две круглых башенки с развалившимися вершинами. В воротах по бокам устроены лежанки, покрытые циновками. Перед воротами крепости утрамбована четыреугольная площадка. Она с трех сторон обнесена низенькой глинобитной стенкой и покрыта двускатным навесом.
Для нашей встречи перед воротами, в воротах и во дворе в два длинных ряда шпалерами выстроилась многочисленная челядь бека. Бек встретил нас в воротах и провел в приемный покой. Это небольшая обычная комната с глиняными стенами и полом. Пол устлан дорогими коврами. В стенах устроены глубокие ниши. Между нишами висят три старых ружья. Перед комнатой на дворе терраса.
Фиг. 12. Крепость в Кабадиане
В крепости ни одного деревца, нет и арыка. Жаркое солнце накаляет глиняные стены, наполняя всю крепость нестерпимым зноем. Бек живет здесь как в тюрьме, никуда не отлучаясь. Его удовольствие по случаю нашего приезда становилось вполне понятным.
Обед для нас сервирован по-европейски: ложки, ножи, вилки, тарелки - все как быть надлежит. Даже салфетки поданы, скроенные из туго накрахмаленного белого коленкора. За стол нас село четверо: я с товарищем, бек и Миркара. Ашур стоит сбоку для поддержания разговора.
Перед обедом предложен десерт: разнообразное печенье и конфеты, как русских фабрик, так и туземного приготовления. На первое подан «каурдак»: мелкие куски баранины, зажаренные на масле, перемешаны с кусками лепешки и с картофелью. Все сдобрено вкусным соусом. На второе куриный борщок с помидором. На третье пельмени. Бек объяснил, что это, по-ихнему, самое вкусное блюдо. Четвертое - «палау», без которого не обходится ни один порядочный обед. Это рис, сваренный в масле или сале вместе с кусками баранины. Обед заключили сладкой дыней и сочным крупным виноградом.
Всякое блюдо с нашего стола поступало в прихожую. Здесь располагались племянники бека и более почетные из его прислуги. Тут уже господствовала настоящая азиатчина. Блюдо ставилось на разостланную на полу скатерть. Вокруг него, поджавши ноги, размещались обедающие. Ни вилок, ни ложек - грязные пятерни с удобством заменяли эти мелочи цивилизации (фиг. 13). Как они справились с борщом, я не видал. Вероятно, припадали губами к краям чашки - и вся недолга.
Фиг. 13. Бухарцы за обедом, кушают палау
Без бачей и здесь не обошлось. Пока мы обедали, они пели и прыгали на террасе. После обеда немного поболтали. Провожая, бек подарил нам несколько отрезков местной шелковой материи.
Несмотря на все радушие бека, жизнь у него в гостях начинала сильно тяготить. Время шло. Становилось ясным, что намеченные задачи экспедиции в полном объеме не могут быть выполнены. Дальнейшее промедление еще больше ухудшало положение дела. Нужно было торопиться в дорогу. Больной оправился не совсем, но чувствовал себя значительно лучше. На пятый день решили оставить гостеприимный Кабадиан.
Выехали рано утром. Сам бек пришел нас проводить. Наговорили друг другу комплиментов. Расстались «как братья». Выехали целым караваном с многочисленными провожатыми. Часть последних выезжала только за город, откуда, простившись, возвратилась назад. А остальные конвоировали нас до границы Кабадианского бекства.
ПРОДОЛЖЕНИЕ