А. В. Нечаев. По Горной Бухаре (7/7)
Проф. А. В. Нечаев. По Горной Бухаре. Путевые очерки. - СПб., 1914.
Часть 1. Часть 2. Часть 3. Часть 4. Часть 5. Часть 6. Часть 7.
Фиг. 27. Крепость Бальджуана
X. Возвращение в Куляб. - В Бальджуане. - Мост Пули-Сангин через реку Вахш. - Бачи в Дюшамбе. - Развалины Каратаг. - От Каратаг до Гузара. - Расставание с Миркара. - Шаршауз. - Граница.
Чиновник с джигитами переехали из Сары-Чашма в Куляб и ожидали меня здесь. С моим джигитом Кадыром стряслась беда: пала лошадь, заболевшая в дороге. Миркара ослабил этот удар судьбы. По его настойчивому «совету» больную лошадь накануне ее смерти купил за треть цены сары-чашминский амлякдар. Все же Кадыр был неутешен - плакал как баба. Успокоил его обещанием подарить одного из своих коней.
1-го сентября оставил Куляб и со всем своим багажом и свитой отправился опять на Пяндж, к устью реки Оби-Ниоу. Несмотря на позднее время, мне хотелось исследовать горную полосу, заключенную между низовьями Оби-Ниоу и Пянджем, проникнув, если возможно, на берег Пянджа в нескольких пунктах. Совершенно открытый, легкий доступ к Пянджу здесь находится лишь при устье Оби-Ниоу. От этого пункта вверх по Пянджу я прошел всего версты на 3. Дальше путь преграждала отвесная скала, спускающаяся непосредственно в воду речки. Выше этого пункта берег Пянджа во всем намеченном районе был неприступен. На нем здесь нет поселков и к нему не проложены тропки. Только в горном кишлаке Калаи-Куна́, расположенном на значительных высотах близ их обрыва к Пянджу, мне сообщили о существовании дороги на берег Пянджа. Дорога эта представляет пешеходную узенькую тропу, проложенную по карнизам и искусственным балкончикам над пропастью. Ветхие балкончики прогнили, и по тропке, после нескольких несчастных случаев, давно уже никто не ходил. Я не рискнул итти этой тропинкой.
Наступило 5-е сентября. Путешествие начинало утомлять. Рвался домой Миркара мирза-баши. Джигит Кадыр чуть не плакал. Даже Ашур терял свою жизнерадостность. Настало время подумать о возвращении домой. Тем более, что путь в Самарканд должен был занять недели две с лишним. Однако главная задача, привлекшая меня к дикому ущелью Пянджа, оставалась невыполненною. Я стремился выяснить фауну тех отложений, которые занимают верх здешнего палеозоя. Выдающийся интерес этой фауны заключался в том, что изучение ее могло бы пролить свет на взаимоотношение между нашими уральскими и индийскими верхнепалеозойскими отложениями. Но мои старания не имели успеха. Толща песчаников, покрывающих каменноугольные известняки, была нема. Несмотря на тщательные поиски, я не мог отыскать в них ни одного ископаемого. Неудача обескураживала. Приходилось с грустью признаться, что цель поездки не достигнута. Но делать было нечего. 5-го сентября я решил, дойдя до кишлака Лянгар, поворотить на запад через Бальджуан в Самарканд.
Вот уже близок Лянгар. Амлякдар с большой свитой халатников выехал нам навстречу. Поприветствовались как принято, и всей кавалькадой двинулись дальше, пустив коней галопом. Я, по привычке, зорко всматриваюсь по сторонам. Но вот какое-то неясное очертание узора на придорожном булыжнике мелькнуло в глазах, зафиксировалось в сознании и заставило инстинктивно осадить коня. Поворачиваю назад, осторожно пробираюсь, внимательно оглядывая поверхностный щебень. Нахожу камень, привлекший к себе мое внимание. Это песчаник и на нем то, что я тщетно до сего времени искал, - окаменелости. Часа два проработал я здесь геологическим молотком. Ашур усердно помогал мне. Наколотили кучку ископаемых, как раз тех, что так сильно меня интересовали.
Пообедав и немного отдохнувши в Лянгар, поторопились скорее отправиться по бальджуанской дороге. Поворот домой встрепенул всю свиту.
В полдень 7-го сентября подъезжали к Бальджуану. Встреча ожидала нас в нескольких верстах от города. Выехал встретить и мой товарищ. Он выглядел бодрым и здоровым. В Бальджуане к нему несколько раз возвращались приступы малярии. Но в последнее время он чувствовал себя сносно. Бек был предупредителен. Частенько навешал больного. Приводил солдат с музыкой, устраивал пляски бачей. Все же ждал нас товарищ с большим нетерпением. Бальджуан успел надоесть ему до одури.
Фиг. 28. Слева шут, справа есаул-баши бальджуанского бека
Бальджуанский бек - солидный мужчина выше среднего роста. Он старший брат кабадианского бека и очень походит на него. Имеет важный чин - «бидотхо». Его бекство богатое, при бекстве большой отряд солдат. Резиденция бека находится в крепости, расположенной отдельно от города (фиг. 27). Бальджуан расположен на левом берегу речки Кызыл-Су. Эта речка течет среди широкой долины, поверхность которой безжизненна, сплошь устлана круглой галькой, а склоны, прикрытые лёссом, с успехом возделываются под посевы. С северной стороны Бальджуана высокий берег вдается в долину речки в виде узкого мыска с крутыми склонами. На вершине этого мыска и построена крепость, господствующая над городом. Лёссовые стены крепости сливаются с желтоватой лёссовой поверхностью горного склона, и издали трудно отличить, где проходит граница между сооружениями крепости и холмом, на котором она построена. К югу от крепости, на пониженном склоне речной долины расположился город, а у самого основания крепостной горы разведен бекский сад. В крепости тоскливо, совсем нет зелени, воздух раскаленный, душно. Больному товарищу, по приезде его в Бальджуан, отвели помещение в крепости, но он через день сбежал оттуда и поместился в саду бека. Сам бек частенько спускается в сад, проводя здесь целые дни. В крепости он любит сидеть на балконе и при помощи бинокля наблюдать, что делается в городе.
Фиг. 29. Обыватели Бальджуана
В саду нас ждал достархан с обилием фруктов, а затем обед. После обеда обмен визитами. А к вечеру бек устроил спектакль: приказал выстроить в саду войско с военной музыкой. Работали музыканты старательно. Грохотал барабан, лязгали медяшки, неистово завывали трубы - ажно треск в ушах стоял. Музыка сменилась танцами бачей. Бачи, как и раньше виденные, изрядного возраста; такие же заученные, ленивые движения. Только старик-шут (бек держит шута) разнообразил зрелище, врываясь на арену пляски с шутовскими выходками. Бек сидел с важностью, наслаждаясь зрелищем. Рядом с ним развалились мы, бесцеремонно обмениваясь критическими замечаниями как относительно исполнителей, так и относительно зрителей. Тут же расположилась свита бекова и наша. Среди первой выделялся есаул-баши. Он после бека первый человек в бекстве. Его обязанность всегда быть при беке, он помогает ему раздеться и одеться, подает обед, при торжественных выездах бека идет с булавой впереди его коня; если беку занеможется - он массажирует его.
Когда стемнело, ареной игры овладел я. Зажег «римские факелы», пускал «огненных жаворонков», к искренней радости многочисленной публики.
Фиг. 30. Обыватели Бальджуана
На другой день фотографировал. В объектах не было недостатка. Передо мною позировал бравый токсаба (подполковник) местного гарнизона. Упрашивали снять есаул-баши и шут бека (фиг. 28). Простые обыватели также с охотой останавливались пред аппаратом (фиг. 29, 30).
Фиг. 31. Пули-Сангин - мост через р. Вахш
9-го утром тронулись из Бальджуана по направлению к Дюшамбе. Через Вахш предстояло переправиться по знаменитому мосту Пули-Сангин (в переводе - «каменный мост»). Дорога шла хорошая, мягкая, с малыми подъемами и спусками. К вечеру были на Вахше. Заночевали у амлякдара в кишлаке Тут-Каул на самом берегу красивой реки. Долина Вахша здесь живописна. Она то значительно расширяется, то переходит в узкое ущелье, в котором Вахш, стиснутый между скал, имеет в ширину всего несколько сажен. Течение стремительное. Русло порожистое. Дорога из Тут-Каул к мосту широкая, хорошо разработана. Самый мост не производит внушительного впечатления. Пули-Сангин над уровнем Вахша возвышается не более как сажен на 8. Скалы, стискивающие Вахш, нависают над ним, и расстояние между противоположными берегами на высоте становится меньшим, чем внизу. В пункте их наибольшего сближения перекинут мост, представляющий примитивную настилку, поддерживаемую двумя бревешками (фиг. 31). Длина моста 2-3 сажени. По краям его, вместо перил, укреплен хворост беспорядочным валом. Вахш здесь скрыт в ущелье. Проезжая по мосту, путники совсем не видят его. Красивая панорама открывается значительно дальше, по миновании моста (фиг. 32). У моста на правой стороне Вахша стоят две сакли. Это таможня - «баджгир-хана». Все переправляющиеся по Пули-Сангин с одного берега Вахша на другой платят особый налог - «бадж». Лишь пешеходы и административные лица избавлены от уплаты баджа. Размер баджа: с вьючного верблюда 2 теньги (30 коп.), с вьючной лошади 1 теньга, с вьючного ишака ½ теньги. А без вьюков платится половина. Баджгир-хана сдается в аренду частному лицу, уплачивающему ежегодно около 10 тысяч рублей. Эти деньги поступают в личный доход бухарского министра финансов - диван-беги.
Фиг. 32. Ущелье Вахша близ Пули-Сангин
Пули-Сангин для обширного округа служит единственной дорогой через Вахш. На большое расстояние отсюда вверх и вниз по Вахшу переправы через него нет.
За Вахшем расстилается широкая равнина, прекрасно орошенная, с густым населением. На плодоносных полях преобладает культура риса, а потому малярия свила себе здесь прочное гнездо и служит грозным бичом населения. Высокий Гиссарский хребет ограничивает эту долину с севера. Здесь житница всей Горной Бухары. В долине несколько богатых бекств. В недалеком прошлом она служила постоянной ареной кровавых событий. Воинственные горцы направляли сюда свои набеги, рассчитывая на богатую добычу. Нескончаемые распри вели между собою беки различных областей долины. Более сильные из них не раз поднимались на Бухару, оспаривая ее первенство.
К обеду 11 сентября были в Дюшамбе. Это большой городок с богатым базаром. Раскинулся на равнине по левому берегу речки Дюшамбе-Дарьи, недалеко от ее впадения в Кафирниган-Дарью. Помещение для гостей бека здесь устроено вдали от апартаментов самого бека, на особом дворе, через который проведен арык. На дворе выкопан пруд, наполненный грязной водой с гниющими отбросами. Двор также сильно загрязнен. Воду из пруда пьют сырую, ее же берут для приготовления пищи. Поместились мы здесь в просторной палатке, расписанной узорами азиатского стиля. Для чиновника и джигитов отведена отдельная сакля на том же дворе. Бек в Дюшамбе имеет высокий бухарский чин - «ино́к» (равняется тайн. советнику). Он седой представительный старик. Наш Миркара с особым подобострастием прикладывал его руку к своему лбу. Когда мы делали визит беку, то у ворот его дома нас встретил взвод солдат с музыкой. Неистовые звуки марша страшно перепугали лошадей, и мы еле с ними справились.
Вечерком бек прислал к нам бачей. Расположились они в помещении, отведенном для наших людей. Зрителей набралась полна комната. Появился чай, пошло угощение. Бачей двое. Один совсем ребенок, лет 9-10, хорошенький. Забился в угол. Живые черные глазенки смотрят с испугом. В танцах не принимает участия и ко всему происходящему кругом относится пассивно. Но публика около него экзальтируется, порывисто обнимает, целует. Он новичок и еще только привыкает к своей профессии. Второй бача - миловидный мальчик лет 14-ти (фиг. 33). Полный расцвет красоты и обаятельности. Вполне сознает свое влияние и сильно кокетничает. Сам целует бородатую публику или манит на поцелуи. Он плясал. Танец его очень живой, но однообразен. Главная фигура заключается в быстром ритмичном вращении, соединенном с поступательным движением. Временами внезапно останавливается, вздрагивает всем корпусом или только головой, и мечет глазами кокетливые искорки, приводя в восторг зрителей. Он в халате, на голове тюбетейка, из-под которой выбиваются длинные волосы. В танцах, при крутых поворотах, часто отрывистым движением головы сбрасывает тюбетейку. И кавалеры взапуски бросаются поднимать ее, а подняв, надевают на бачу, не преминув облапить его при таком случае. Были и музыканты. Неистово колотили в дойра и дико орали во всю глотку.
Фиг. 33. Слева - Кадыр, в середине - бача, справа - Гафар. В Дюшамбе
Наши джигиты раздобыли водки (вероятно, в Дюшамбе есть армянин), вылили ее в чайник, и попивали этот чаек. И из людей бека нашлись любители такого чая. Пир затянулся до поздней ночи.
Утром 12-го оставили Дюшамбе. Чиновник получил в подарок хороший шелковый халат, но остался беком очень недоволен. Бек, по установившемуся обычаю, должен был дать письменное удостоверение в том, что он, Миркара мирза-баши, сопровождая таких-то, проезжал через бекство. Но бек отказался дать такое удостоверение и чиновник сильно ажитировался, угрожая беку гневом куш-беги. Угрозы были переданы по адресу и возымели действие. К вечеру нас догнал посланец бека и вручил Миркаре нужное ему удостоверение.
Заночевали в Каратаге. Этот город за год до того перенес жесточайшее землетрясение, разрушившее почти все его постройки и погубившее значительную часть его населения. И посейчас город наполнен развалинами. Восстановлены сравнительно немногие из разрушенных строений. Большинство переживших землетрясение навсегда покинуло город. На развалинах зданий почти всюду поставлены шестики и палки с привязанной к ним тряпкой наверху - знак могилы. Крупные размеры разрушения объясняются главным образом непрочностью построек. Заборы и стены саклей сложены здесь из гладкой, круглой гальки. В стенах саклей закладываются деревянные скрепы, но крайне непрочно. Цементируется галька лёссовым тестом. Такую постройку в состоянии уничтожить толчок сравнительно небольшой силы.
Местное население, конечно, гибель Каратага объясняет гневом Аллаха. Нечестивый был этот город. Бога не помнил, молитв и постов не соблюдал. А порочным удовольствиям предавался свыше всякой меры. Нигде не было такого количества бачей, как здесь. Терпение Аллаха истощилось, и Он в один миг превратил город грешников в развалины. Катастрофа, разразившаяся над Каратагом, имела важные последствия и в административном отношении. По словам Миркары, многие беки в бекствах Гиссарской долины из-за землетрясения лишились своих мест. Эмир уволил их. И на следующем основании: землетрясением Бог покарал народ за его нечестие. А если народ нечестив, то это значит - плохи его правители, плохо им управляют. Можно ли держать таких правителей?
Утром при сборах в путь вышел маленький скандал. Чиновник отлупил кулаками по физиономии одного из проводников. Проводник этот отказался навьючить на свою лошадь вещи чиновника, ссылаясь на то, что у него есть свое начальство - амлякдар. Если амлякдар прикажет, то он положит. А приказания чиновника он считает для себя необязательными. Миркара вышел из себя от такого дерзкого протестантства: его, чиновника куш-беги, ставят ниже амлякдара! На обеденной остановке я спросил Миркару через Ашура, сколько раз он ударил утром проводника. Миркара ответил и стал объяснять, что мало, что их надо лупить не так. Прервав его объяснение, я подал ему теньги и сказал, чтобы он вознаградил потерпевшего теньгой за каждый удар. Миркара с охотой исполнил это предложение. Позвал провинившегося проводника, наставительно прочел ему нотацию и отдал теньгу. Потерпевший остался очень доволен таким исходом конфликта, бухнулся чиновнику в ноги: «Вы, - говорит, - наше начальство - вольны наказать, вольны и помиловать».
К ночи были у бека в Сары-Асия. А на следующие сутки, 14-го сентября, ночевали у амлякдара в Карлуке. Был рамазан - и пост, и праздник у мусульман. Для нашей свиты, как путешествующих вдали от родины, соблюдение поста было не обязательно. Однако Миркара постился старательно. Остальные же не постились. Впрочем, Ашур объяснял, что путешествие не избавляет их от поста, а лишь отсрачивает его. Возвратившись домой, они обязаны пропущенные дни поста восполнить.
Днем был пост, а с заходом солнца начинался праздник. Полные столы праздничных яств, смотря по достатку хозяина. Взаимное посещение на мужских и женских половинах. Ребятишки группами расхаживают по дворам односельчан и поют стишки, прибаутки-импровизации, славя или осмеивая хозяев. Каждый абзац сопровождается припевом: «Рамазан, рамазан». Нечто вроде наших колядок. Ребятишек награждают лакомствами или деньгами. В Карлюке во двор амлякдара пришла партия таких славельщиков. Ашур сейчас же выступил их предводителем и много дурачился. Импровизировал славословия чиновнику и амлякдару, так что слушатели покатывались со смеху.
До Карлука дорога шла равниной. Далее предстояло пересечь горный район. После всего пройденного здешние горные тропинки казались прелестнейшей дорогой. К ночи 15 сентября были в Байсуне. В нем пробыли и следующие сутки, так как лошади сильно утомились и требовали отдыха. На этот раз бек был дома. Чем-то он сильно восстановил против себя чиновника. Чтобы умаслить Миркару, бек подарил ему халат плохенький и 20 штук теньги. Подарок Миркара принял, но в знак протеста тут же при людях бека отдал все, и халат и теньгу, своему джигиту.
Из Байсуна в Дербент. Это большой кишлачок, довольно опрятный, с массой садов. Он стоит на почтовой, прекрасно разработанной дороге, проведенной русским правительством и соединяющей Самарканд с Термезом. Здесь находится почтовое отделение. В Дербенте наш чиновник нашумел, как нигде. Пришлось унимать. Напустился на амлякдара, кричит, грозит нагайкой, ругает: «Бек, - говорит, - у тебя ишак, и тебя, ишака, амлякдаром поставил». Но амлякдар не сдавался, тоже кричал и приходил с жалобой ко мне.
В нескольких верстах к западу от Дербента расположено ущелье Бузгола-Хана («козий дом»), описываемое путешественниками под более внушительным названием - Железные Ворота. Передается легенда, что ущелье закрывалось железными воротами, чтобы сдерживать набеги воителей, направлявшихся с юго-востока к северо-западу. Бузгала-Хана - ущелье очень длинное, версты 2, извилистое, с невысокими стенками. На меня, после величественных картин Пянджа, оно не произвело никакого впечатления. Ворот железных здесь, конечно, не было. И места, подходящего для их постановки, нет, да и не было смысла их ставить, ибо прилегающие высоты легко проходимы.
Ночевали в Ак-Рабат, в караван-сарае. У товарища возобновились жесточайшие приступы малярии. Посему решили, что дальнейший путь до Самарканда он проедет на почтовых, а я приеду с нашим караваном. ПриАк-Рабат находится почтовая станция. На утро здесь взяли почтовых лошадей, и товарищ отправился вперед.
Я поплелся за караваном. Вьюки замедляли движение. Почтовый тракт до Гузара пересекал малонаселенную местность. Особенно пустынно к западу от Тенгри-Хорам. Не видно ни одного кишлачка, лишь изредка в отдалении от дороги покажется одинокая юрта. При дороге встречаются желтые здания караван-сараев и беленькие домики почтовых станций. Усадьбы последних обнесены высокою очень прочною стеною. Точно маленькие крепостцы стоят эти одинокие домики. Попадаются караваны навьюченных верблюдов. Впереди, обыкновенно на ишаке, едет караван-баши. Редко проплетется почтовая бричка с пассажиром-офицером.
19-го сентября к обеду был в Гузаре. Это большой городок, утопающий в зелени садов. Построен на равнине, обильно орошен арыками. Гузарский бек брат эмира. Дом для гостей у него в саду, вдали от бекского помещения, сравнительно недурной.
Отсюда до границы Бухарского ханства оставалось сделать всего несколько переходов. Чиновник очень просил отпустить его, так как мой путь лежал к северо-востоку, а ему в Бухару нужно было ехать на запад. Конечно, я согласился, ибо в дальнейшем он был мне совершенно не нужен.
Много услуг оказал нам Миркара, и при расставаньи необходимо было его одарить. Вопрос о подарке занимал и Миркару. Дипломатично, через Ашура, он заблаговременно нащупывал почву и давал понять, что ему очень хотелось бы получить лошадь. Церемония одаривания прошла торжественно. Присутствовали амлякдар, важные чиновники - прислуга родовитого бека и много посторонних ротозеев.
Прежде всего выдал Миркаре письменное удостоверение о его службе нам. Это удостоверение Миркара должен вручить куш-беги. При помощи Ашура ознакомил его с этим документом. Остался доволен. Затем вынул купленный в Самарканде прекрасный шелковый халат и надел на Миркару. Миркара сиял. Наконец приказал привести одну из своих лошадей и передал ему за верную службу. Чиновник левой рукой взял от меня повод, правую руку, предварительно дотронувшись ею до своих губ, положил на морду лошади, приставил к ее лбу и перенес на свой лоб. После этого передал повод джигиту и обратился ко мне с благодарственным словом. Публика с нескрываемым интересом следила за церемонией, издавая поощрительные возгласы.
Миркара находился на верху блаженства. Особенно его радовало, что это столь почетное награждение его русским туря произошло на глазах эмирова брата. Конечно, чиновники сиятельного бека в тот же день доложат последнему о всех подробностях события. А бек сообщит об этом и своему брату - самому эмиру. Большие перспективы открывались Миркаре мирза-баши. У него появился новый честолюбивый замысел. При прошаньи он просил выхлопотать ему орден от русского Государя: «Теперь, - говорит, - меня знает наш эмир, хочу, чтобы и ваш Государь меня знал».
Не забыл я и джигита чиновника, дал ему 40 штук теньги. А чиновник с своей стороны одарил мою свиту: Ашуру дал хороший новый халат и попону для лошади, а Гафару и Кадыру преподнес по старому халату. Наступило всеобщее довольство. Проводил нас Миркара за пределы города. Расстались «как братья».
В Гузаре чиновник подсчитал свою выручку. За время путешествия он набрал дюжину халатов, несколько кусков шелковой материи, около 2-х тысяч теньги, да статного молоденького горного жеребчика.
Фиг. 34. Базар в Шаршаузе
Из Гузара в Шаршауз дорога идет равниной, то гладкой как скатерть, то слабо волнистой. К западу и к юго-западу равнина расстилается насколько глаз хватает, сливаясь вдали с горизонтом. На севере она упирается в невысокий горный хребет, а на востоке граничит с высокой горной страной, среди которой вдали белеются снежные вершины Хазрет-и-Султана. К востоку равнина вдается в горную область широким заливом. В последнем расположен Шаршауз. Равнина покрыта лёссом. Тем не менее близ Гузара она разработана местами, а в общем пустынна - изредка лишь попадаются на пути две-три юрты или маленький кишлачок. Совершенно иной вид представляет Шаршаузская долина, она густо населена и сплошь обработана.
Фиг. 35. Базар в Шаршаузе
Шаршауз после Бухары один из наиболее крупных городов ханства. В прошлом он сыграл большую роль в судьбах Средней Азии. В нем громадный базар с бесконечными рядами маленьких лавчонок (фиг. 34, 35), то выходящих на открытые узенькие улицы, то ютящихся в длинных крытых дворах-переулках, в которых обитает полумрак и прохлада. Среди торговцев много евреев, мирно уживающихся с своими соседями сартами.
Фиг. 36. Крепостная стена в Шаршаузе с развалинами Ак-сарая
Крепость в Шаршаузе находится на равнине, среди города. Внутри крепостных стен высятся развалины Ак-сарая - величественного дворца Тимура (фиг. 36). Высокие стены руины облицованы цветными изразцами. Они очень красивы. Здесь, в Шаршаузской крепости, в былое время летами подолгу жил сам эмир. В крепости прекрасный сад с вековыми деревьями.
Дом для гостей в Шаршаузе расположен вдали от крепости. Помещение отличное. Широкий двор. Густая древесная листва дает прохладу. Крытые коридоры умеряют яркость освещения (фиг. 37).
Фиг. 37. Дом для гостей у шаршаузского бека
Шаршаузский бек, так высоко поднявший наш престиж в начале путешествия, один из немногих образованных администраторов Бухары. По рассказам, он владеет русским и французским языками. Мне очень хотелось увидеть его, но он был в отсутствии - находился при дворце эмира. Шаршаузом управлял его временный заместитель. Этот был иного склада. Два года тому назад он состоял у эмира палачом, затем в награду за верную службу эмир назначил его в войско полковником, а теперь он уже заместитель бека. Вероятно, скоро будет настоящим беком.
Ночь с 21 на 22 сентября была последнею, проведенною мною в Бухаре. Ночевать расположились в нескольких верстах от границы, на просторном дворе амлякдара, в кишлаке Кайнар. У амлякдара были гости из Шаршауза и по случаю рамазана ночью предстоял большой пир. Ашур и джигиты хотя рамазана не держали, но от пира не уклонились. Угощение продолжалось чуть не всю ночь.
Выехали утром рано. Амлякдар со своими людьми провожал нас до границы. Здесь мы расстались. Прощайте амлякдары и беки, прощай сказочная страна!
На границе, при дороге водружен белый столб-памятник, увековечивающий знаменательное событие. На нем надпись золотыми буквами: «В память проезда Господина Военного Министра Генерала от Инфантерии А. Н. Куропаткина через границу Самаркандской области при осмотре вновь устроенной почтовой дороги в Термез. 19 октября 1901 г.».
Увы! близ станции Манчжурия такого столба не поставят в память проезда нашего генерала.
Вечером 22 сентября я был в Самарканде.
О населенных пунктах Бухары:
http://rus-turk.livejournal.com/669271.html
Часть 1. Часть 2. Часть 3. Часть 4. Часть 5. Часть 6. Часть 7.
Фиг. 27. Крепость Бальджуана
X. Возвращение в Куляб. - В Бальджуане. - Мост Пули-Сангин через реку Вахш. - Бачи в Дюшамбе. - Развалины Каратаг. - От Каратаг до Гузара. - Расставание с Миркара. - Шаршауз. - Граница.
Чиновник с джигитами переехали из Сары-Чашма в Куляб и ожидали меня здесь. С моим джигитом Кадыром стряслась беда: пала лошадь, заболевшая в дороге. Миркара ослабил этот удар судьбы. По его настойчивому «совету» больную лошадь накануне ее смерти купил за треть цены сары-чашминский амлякдар. Все же Кадыр был неутешен - плакал как баба. Успокоил его обещанием подарить одного из своих коней.
1-го сентября оставил Куляб и со всем своим багажом и свитой отправился опять на Пяндж, к устью реки Оби-Ниоу. Несмотря на позднее время, мне хотелось исследовать горную полосу, заключенную между низовьями Оби-Ниоу и Пянджем, проникнув, если возможно, на берег Пянджа в нескольких пунктах. Совершенно открытый, легкий доступ к Пянджу здесь находится лишь при устье Оби-Ниоу. От этого пункта вверх по Пянджу я прошел всего версты на 3. Дальше путь преграждала отвесная скала, спускающаяся непосредственно в воду речки. Выше этого пункта берег Пянджа во всем намеченном районе был неприступен. На нем здесь нет поселков и к нему не проложены тропки. Только в горном кишлаке Калаи-Куна́, расположенном на значительных высотах близ их обрыва к Пянджу, мне сообщили о существовании дороги на берег Пянджа. Дорога эта представляет пешеходную узенькую тропу, проложенную по карнизам и искусственным балкончикам над пропастью. Ветхие балкончики прогнили, и по тропке, после нескольких несчастных случаев, давно уже никто не ходил. Я не рискнул итти этой тропинкой.
Наступило 5-е сентября. Путешествие начинало утомлять. Рвался домой Миркара мирза-баши. Джигит Кадыр чуть не плакал. Даже Ашур терял свою жизнерадостность. Настало время подумать о возвращении домой. Тем более, что путь в Самарканд должен был занять недели две с лишним. Однако главная задача, привлекшая меня к дикому ущелью Пянджа, оставалась невыполненною. Я стремился выяснить фауну тех отложений, которые занимают верх здешнего палеозоя. Выдающийся интерес этой фауны заключался в том, что изучение ее могло бы пролить свет на взаимоотношение между нашими уральскими и индийскими верхнепалеозойскими отложениями. Но мои старания не имели успеха. Толща песчаников, покрывающих каменноугольные известняки, была нема. Несмотря на тщательные поиски, я не мог отыскать в них ни одного ископаемого. Неудача обескураживала. Приходилось с грустью признаться, что цель поездки не достигнута. Но делать было нечего. 5-го сентября я решил, дойдя до кишлака Лянгар, поворотить на запад через Бальджуан в Самарканд.
Вот уже близок Лянгар. Амлякдар с большой свитой халатников выехал нам навстречу. Поприветствовались как принято, и всей кавалькадой двинулись дальше, пустив коней галопом. Я, по привычке, зорко всматриваюсь по сторонам. Но вот какое-то неясное очертание узора на придорожном булыжнике мелькнуло в глазах, зафиксировалось в сознании и заставило инстинктивно осадить коня. Поворачиваю назад, осторожно пробираюсь, внимательно оглядывая поверхностный щебень. Нахожу камень, привлекший к себе мое внимание. Это песчаник и на нем то, что я тщетно до сего времени искал, - окаменелости. Часа два проработал я здесь геологическим молотком. Ашур усердно помогал мне. Наколотили кучку ископаемых, как раз тех, что так сильно меня интересовали.
Пообедав и немного отдохнувши в Лянгар, поторопились скорее отправиться по бальджуанской дороге. Поворот домой встрепенул всю свиту.
В полдень 7-го сентября подъезжали к Бальджуану. Встреча ожидала нас в нескольких верстах от города. Выехал встретить и мой товарищ. Он выглядел бодрым и здоровым. В Бальджуане к нему несколько раз возвращались приступы малярии. Но в последнее время он чувствовал себя сносно. Бек был предупредителен. Частенько навешал больного. Приводил солдат с музыкой, устраивал пляски бачей. Все же ждал нас товарищ с большим нетерпением. Бальджуан успел надоесть ему до одури.
Фиг. 28. Слева шут, справа есаул-баши бальджуанского бека
Бальджуанский бек - солидный мужчина выше среднего роста. Он старший брат кабадианского бека и очень походит на него. Имеет важный чин - «бидотхо». Его бекство богатое, при бекстве большой отряд солдат. Резиденция бека находится в крепости, расположенной отдельно от города (фиг. 27). Бальджуан расположен на левом берегу речки Кызыл-Су. Эта речка течет среди широкой долины, поверхность которой безжизненна, сплошь устлана круглой галькой, а склоны, прикрытые лёссом, с успехом возделываются под посевы. С северной стороны Бальджуана высокий берег вдается в долину речки в виде узкого мыска с крутыми склонами. На вершине этого мыска и построена крепость, господствующая над городом. Лёссовые стены крепости сливаются с желтоватой лёссовой поверхностью горного склона, и издали трудно отличить, где проходит граница между сооружениями крепости и холмом, на котором она построена. К югу от крепости, на пониженном склоне речной долины расположился город, а у самого основания крепостной горы разведен бекский сад. В крепости тоскливо, совсем нет зелени, воздух раскаленный, душно. Больному товарищу, по приезде его в Бальджуан, отвели помещение в крепости, но он через день сбежал оттуда и поместился в саду бека. Сам бек частенько спускается в сад, проводя здесь целые дни. В крепости он любит сидеть на балконе и при помощи бинокля наблюдать, что делается в городе.
Фиг. 29. Обыватели Бальджуана
В саду нас ждал достархан с обилием фруктов, а затем обед. После обеда обмен визитами. А к вечеру бек устроил спектакль: приказал выстроить в саду войско с военной музыкой. Работали музыканты старательно. Грохотал барабан, лязгали медяшки, неистово завывали трубы - ажно треск в ушах стоял. Музыка сменилась танцами бачей. Бачи, как и раньше виденные, изрядного возраста; такие же заученные, ленивые движения. Только старик-шут (бек держит шута) разнообразил зрелище, врываясь на арену пляски с шутовскими выходками. Бек сидел с важностью, наслаждаясь зрелищем. Рядом с ним развалились мы, бесцеремонно обмениваясь критическими замечаниями как относительно исполнителей, так и относительно зрителей. Тут же расположилась свита бекова и наша. Среди первой выделялся есаул-баши. Он после бека первый человек в бекстве. Его обязанность всегда быть при беке, он помогает ему раздеться и одеться, подает обед, при торжественных выездах бека идет с булавой впереди его коня; если беку занеможется - он массажирует его.
Когда стемнело, ареной игры овладел я. Зажег «римские факелы», пускал «огненных жаворонков», к искренней радости многочисленной публики.
Фиг. 30. Обыватели Бальджуана
На другой день фотографировал. В объектах не было недостатка. Передо мною позировал бравый токсаба (подполковник) местного гарнизона. Упрашивали снять есаул-баши и шут бека (фиг. 28). Простые обыватели также с охотой останавливались пред аппаратом (фиг. 29, 30).
Фиг. 31. Пули-Сангин - мост через р. Вахш
9-го утром тронулись из Бальджуана по направлению к Дюшамбе. Через Вахш предстояло переправиться по знаменитому мосту Пули-Сангин (в переводе - «каменный мост»). Дорога шла хорошая, мягкая, с малыми подъемами и спусками. К вечеру были на Вахше. Заночевали у амлякдара в кишлаке Тут-Каул на самом берегу красивой реки. Долина Вахша здесь живописна. Она то значительно расширяется, то переходит в узкое ущелье, в котором Вахш, стиснутый между скал, имеет в ширину всего несколько сажен. Течение стремительное. Русло порожистое. Дорога из Тут-Каул к мосту широкая, хорошо разработана. Самый мост не производит внушительного впечатления. Пули-Сангин над уровнем Вахша возвышается не более как сажен на 8. Скалы, стискивающие Вахш, нависают над ним, и расстояние между противоположными берегами на высоте становится меньшим, чем внизу. В пункте их наибольшего сближения перекинут мост, представляющий примитивную настилку, поддерживаемую двумя бревешками (фиг. 31). Длина моста 2-3 сажени. По краям его, вместо перил, укреплен хворост беспорядочным валом. Вахш здесь скрыт в ущелье. Проезжая по мосту, путники совсем не видят его. Красивая панорама открывается значительно дальше, по миновании моста (фиг. 32). У моста на правой стороне Вахша стоят две сакли. Это таможня - «баджгир-хана». Все переправляющиеся по Пули-Сангин с одного берега Вахша на другой платят особый налог - «бадж». Лишь пешеходы и административные лица избавлены от уплаты баджа. Размер баджа: с вьючного верблюда 2 теньги (30 коп.), с вьючной лошади 1 теньга, с вьючного ишака ½ теньги. А без вьюков платится половина. Баджгир-хана сдается в аренду частному лицу, уплачивающему ежегодно около 10 тысяч рублей. Эти деньги поступают в личный доход бухарского министра финансов - диван-беги.
Фиг. 32. Ущелье Вахша близ Пули-Сангин
Пули-Сангин для обширного округа служит единственной дорогой через Вахш. На большое расстояние отсюда вверх и вниз по Вахшу переправы через него нет.
За Вахшем расстилается широкая равнина, прекрасно орошенная, с густым населением. На плодоносных полях преобладает культура риса, а потому малярия свила себе здесь прочное гнездо и служит грозным бичом населения. Высокий Гиссарский хребет ограничивает эту долину с севера. Здесь житница всей Горной Бухары. В долине несколько богатых бекств. В недалеком прошлом она служила постоянной ареной кровавых событий. Воинственные горцы направляли сюда свои набеги, рассчитывая на богатую добычу. Нескончаемые распри вели между собою беки различных областей долины. Более сильные из них не раз поднимались на Бухару, оспаривая ее первенство.
К обеду 11 сентября были в Дюшамбе. Это большой городок с богатым базаром. Раскинулся на равнине по левому берегу речки Дюшамбе-Дарьи, недалеко от ее впадения в Кафирниган-Дарью. Помещение для гостей бека здесь устроено вдали от апартаментов самого бека, на особом дворе, через который проведен арык. На дворе выкопан пруд, наполненный грязной водой с гниющими отбросами. Двор также сильно загрязнен. Воду из пруда пьют сырую, ее же берут для приготовления пищи. Поместились мы здесь в просторной палатке, расписанной узорами азиатского стиля. Для чиновника и джигитов отведена отдельная сакля на том же дворе. Бек в Дюшамбе имеет высокий бухарский чин - «ино́к» (равняется тайн. советнику). Он седой представительный старик. Наш Миркара с особым подобострастием прикладывал его руку к своему лбу. Когда мы делали визит беку, то у ворот его дома нас встретил взвод солдат с музыкой. Неистовые звуки марша страшно перепугали лошадей, и мы еле с ними справились.
Вечерком бек прислал к нам бачей. Расположились они в помещении, отведенном для наших людей. Зрителей набралась полна комната. Появился чай, пошло угощение. Бачей двое. Один совсем ребенок, лет 9-10, хорошенький. Забился в угол. Живые черные глазенки смотрят с испугом. В танцах не принимает участия и ко всему происходящему кругом относится пассивно. Но публика около него экзальтируется, порывисто обнимает, целует. Он новичок и еще только привыкает к своей профессии. Второй бача - миловидный мальчик лет 14-ти (фиг. 33). Полный расцвет красоты и обаятельности. Вполне сознает свое влияние и сильно кокетничает. Сам целует бородатую публику или манит на поцелуи. Он плясал. Танец его очень живой, но однообразен. Главная фигура заключается в быстром ритмичном вращении, соединенном с поступательным движением. Временами внезапно останавливается, вздрагивает всем корпусом или только головой, и мечет глазами кокетливые искорки, приводя в восторг зрителей. Он в халате, на голове тюбетейка, из-под которой выбиваются длинные волосы. В танцах, при крутых поворотах, часто отрывистым движением головы сбрасывает тюбетейку. И кавалеры взапуски бросаются поднимать ее, а подняв, надевают на бачу, не преминув облапить его при таком случае. Были и музыканты. Неистово колотили в дойра и дико орали во всю глотку.
Фиг. 33. Слева - Кадыр, в середине - бача, справа - Гафар. В Дюшамбе
Наши джигиты раздобыли водки (вероятно, в Дюшамбе есть армянин), вылили ее в чайник, и попивали этот чаек. И из людей бека нашлись любители такого чая. Пир затянулся до поздней ночи.
Утром 12-го оставили Дюшамбе. Чиновник получил в подарок хороший шелковый халат, но остался беком очень недоволен. Бек, по установившемуся обычаю, должен был дать письменное удостоверение в том, что он, Миркара мирза-баши, сопровождая таких-то, проезжал через бекство. Но бек отказался дать такое удостоверение и чиновник сильно ажитировался, угрожая беку гневом куш-беги. Угрозы были переданы по адресу и возымели действие. К вечеру нас догнал посланец бека и вручил Миркаре нужное ему удостоверение.
Заночевали в Каратаге. Этот город за год до того перенес жесточайшее землетрясение, разрушившее почти все его постройки и погубившее значительную часть его населения. И посейчас город наполнен развалинами. Восстановлены сравнительно немногие из разрушенных строений. Большинство переживших землетрясение навсегда покинуло город. На развалинах зданий почти всюду поставлены шестики и палки с привязанной к ним тряпкой наверху - знак могилы. Крупные размеры разрушения объясняются главным образом непрочностью построек. Заборы и стены саклей сложены здесь из гладкой, круглой гальки. В стенах саклей закладываются деревянные скрепы, но крайне непрочно. Цементируется галька лёссовым тестом. Такую постройку в состоянии уничтожить толчок сравнительно небольшой силы.
Местное население, конечно, гибель Каратага объясняет гневом Аллаха. Нечестивый был этот город. Бога не помнил, молитв и постов не соблюдал. А порочным удовольствиям предавался свыше всякой меры. Нигде не было такого количества бачей, как здесь. Терпение Аллаха истощилось, и Он в один миг превратил город грешников в развалины. Катастрофа, разразившаяся над Каратагом, имела важные последствия и в административном отношении. По словам Миркары, многие беки в бекствах Гиссарской долины из-за землетрясения лишились своих мест. Эмир уволил их. И на следующем основании: землетрясением Бог покарал народ за его нечестие. А если народ нечестив, то это значит - плохи его правители, плохо им управляют. Можно ли держать таких правителей?
Утром при сборах в путь вышел маленький скандал. Чиновник отлупил кулаками по физиономии одного из проводников. Проводник этот отказался навьючить на свою лошадь вещи чиновника, ссылаясь на то, что у него есть свое начальство - амлякдар. Если амлякдар прикажет, то он положит. А приказания чиновника он считает для себя необязательными. Миркара вышел из себя от такого дерзкого протестантства: его, чиновника куш-беги, ставят ниже амлякдара! На обеденной остановке я спросил Миркару через Ашура, сколько раз он ударил утром проводника. Миркара ответил и стал объяснять, что мало, что их надо лупить не так. Прервав его объяснение, я подал ему теньги и сказал, чтобы он вознаградил потерпевшего теньгой за каждый удар. Миркара с охотой исполнил это предложение. Позвал провинившегося проводника, наставительно прочел ему нотацию и отдал теньгу. Потерпевший остался очень доволен таким исходом конфликта, бухнулся чиновнику в ноги: «Вы, - говорит, - наше начальство - вольны наказать, вольны и помиловать».
К ночи были у бека в Сары-Асия. А на следующие сутки, 14-го сентября, ночевали у амлякдара в Карлуке. Был рамазан - и пост, и праздник у мусульман. Для нашей свиты, как путешествующих вдали от родины, соблюдение поста было не обязательно. Однако Миркара постился старательно. Остальные же не постились. Впрочем, Ашур объяснял, что путешествие не избавляет их от поста, а лишь отсрачивает его. Возвратившись домой, они обязаны пропущенные дни поста восполнить.
Днем был пост, а с заходом солнца начинался праздник. Полные столы праздничных яств, смотря по достатку хозяина. Взаимное посещение на мужских и женских половинах. Ребятишки группами расхаживают по дворам односельчан и поют стишки, прибаутки-импровизации, славя или осмеивая хозяев. Каждый абзац сопровождается припевом: «Рамазан, рамазан». Нечто вроде наших колядок. Ребятишек награждают лакомствами или деньгами. В Карлюке во двор амлякдара пришла партия таких славельщиков. Ашур сейчас же выступил их предводителем и много дурачился. Импровизировал славословия чиновнику и амлякдару, так что слушатели покатывались со смеху.
До Карлука дорога шла равниной. Далее предстояло пересечь горный район. После всего пройденного здешние горные тропинки казались прелестнейшей дорогой. К ночи 15 сентября были в Байсуне. В нем пробыли и следующие сутки, так как лошади сильно утомились и требовали отдыха. На этот раз бек был дома. Чем-то он сильно восстановил против себя чиновника. Чтобы умаслить Миркару, бек подарил ему халат плохенький и 20 штук теньги. Подарок Миркара принял, но в знак протеста тут же при людях бека отдал все, и халат и теньгу, своему джигиту.
Из Байсуна в Дербент. Это большой кишлачок, довольно опрятный, с массой садов. Он стоит на почтовой, прекрасно разработанной дороге, проведенной русским правительством и соединяющей Самарканд с Термезом. Здесь находится почтовое отделение. В Дербенте наш чиновник нашумел, как нигде. Пришлось унимать. Напустился на амлякдара, кричит, грозит нагайкой, ругает: «Бек, - говорит, - у тебя ишак, и тебя, ишака, амлякдаром поставил». Но амлякдар не сдавался, тоже кричал и приходил с жалобой ко мне.
В нескольких верстах к западу от Дербента расположено ущелье Бузгола-Хана («козий дом»), описываемое путешественниками под более внушительным названием - Железные Ворота. Передается легенда, что ущелье закрывалось железными воротами, чтобы сдерживать набеги воителей, направлявшихся с юго-востока к северо-западу. Бузгала-Хана - ущелье очень длинное, версты 2, извилистое, с невысокими стенками. На меня, после величественных картин Пянджа, оно не произвело никакого впечатления. Ворот железных здесь, конечно, не было. И места, подходящего для их постановки, нет, да и не было смысла их ставить, ибо прилегающие высоты легко проходимы.
Ночевали в Ак-Рабат, в караван-сарае. У товарища возобновились жесточайшие приступы малярии. Посему решили, что дальнейший путь до Самарканда он проедет на почтовых, а я приеду с нашим караваном. ПриАк-Рабат находится почтовая станция. На утро здесь взяли почтовых лошадей, и товарищ отправился вперед.
Я поплелся за караваном. Вьюки замедляли движение. Почтовый тракт до Гузара пересекал малонаселенную местность. Особенно пустынно к западу от Тенгри-Хорам. Не видно ни одного кишлачка, лишь изредка в отдалении от дороги покажется одинокая юрта. При дороге встречаются желтые здания караван-сараев и беленькие домики почтовых станций. Усадьбы последних обнесены высокою очень прочною стеною. Точно маленькие крепостцы стоят эти одинокие домики. Попадаются караваны навьюченных верблюдов. Впереди, обыкновенно на ишаке, едет караван-баши. Редко проплетется почтовая бричка с пассажиром-офицером.
19-го сентября к обеду был в Гузаре. Это большой городок, утопающий в зелени садов. Построен на равнине, обильно орошен арыками. Гузарский бек брат эмира. Дом для гостей у него в саду, вдали от бекского помещения, сравнительно недурной.
Отсюда до границы Бухарского ханства оставалось сделать всего несколько переходов. Чиновник очень просил отпустить его, так как мой путь лежал к северо-востоку, а ему в Бухару нужно было ехать на запад. Конечно, я согласился, ибо в дальнейшем он был мне совершенно не нужен.
Много услуг оказал нам Миркара, и при расставаньи необходимо было его одарить. Вопрос о подарке занимал и Миркару. Дипломатично, через Ашура, он заблаговременно нащупывал почву и давал понять, что ему очень хотелось бы получить лошадь. Церемония одаривания прошла торжественно. Присутствовали амлякдар, важные чиновники - прислуга родовитого бека и много посторонних ротозеев.
Прежде всего выдал Миркаре письменное удостоверение о его службе нам. Это удостоверение Миркара должен вручить куш-беги. При помощи Ашура ознакомил его с этим документом. Остался доволен. Затем вынул купленный в Самарканде прекрасный шелковый халат и надел на Миркару. Миркара сиял. Наконец приказал привести одну из своих лошадей и передал ему за верную службу. Чиновник левой рукой взял от меня повод, правую руку, предварительно дотронувшись ею до своих губ, положил на морду лошади, приставил к ее лбу и перенес на свой лоб. После этого передал повод джигиту и обратился ко мне с благодарственным словом. Публика с нескрываемым интересом следила за церемонией, издавая поощрительные возгласы.
Миркара находился на верху блаженства. Особенно его радовало, что это столь почетное награждение его русским туря произошло на глазах эмирова брата. Конечно, чиновники сиятельного бека в тот же день доложат последнему о всех подробностях события. А бек сообщит об этом и своему брату - самому эмиру. Большие перспективы открывались Миркаре мирза-баши. У него появился новый честолюбивый замысел. При прошаньи он просил выхлопотать ему орден от русского Государя: «Теперь, - говорит, - меня знает наш эмир, хочу, чтобы и ваш Государь меня знал».
Не забыл я и джигита чиновника, дал ему 40 штук теньги. А чиновник с своей стороны одарил мою свиту: Ашуру дал хороший новый халат и попону для лошади, а Гафару и Кадыру преподнес по старому халату. Наступило всеобщее довольство. Проводил нас Миркара за пределы города. Расстались «как братья».
В Гузаре чиновник подсчитал свою выручку. За время путешествия он набрал дюжину халатов, несколько кусков шелковой материи, около 2-х тысяч теньги, да статного молоденького горного жеребчика.
Фиг. 34. Базар в Шаршаузе
Из Гузара в Шаршауз дорога идет равниной, то гладкой как скатерть, то слабо волнистой. К западу и к юго-западу равнина расстилается насколько глаз хватает, сливаясь вдали с горизонтом. На севере она упирается в невысокий горный хребет, а на востоке граничит с высокой горной страной, среди которой вдали белеются снежные вершины Хазрет-и-Султана. К востоку равнина вдается в горную область широким заливом. В последнем расположен Шаршауз. Равнина покрыта лёссом. Тем не менее близ Гузара она разработана местами, а в общем пустынна - изредка лишь попадаются на пути две-три юрты или маленький кишлачок. Совершенно иной вид представляет Шаршаузская долина, она густо населена и сплошь обработана.
Фиг. 35. Базар в Шаршаузе
Шаршауз после Бухары один из наиболее крупных городов ханства. В прошлом он сыграл большую роль в судьбах Средней Азии. В нем громадный базар с бесконечными рядами маленьких лавчонок (фиг. 34, 35), то выходящих на открытые узенькие улицы, то ютящихся в длинных крытых дворах-переулках, в которых обитает полумрак и прохлада. Среди торговцев много евреев, мирно уживающихся с своими соседями сартами.
Фиг. 36. Крепостная стена в Шаршаузе с развалинами Ак-сарая
Крепость в Шаршаузе находится на равнине, среди города. Внутри крепостных стен высятся развалины Ак-сарая - величественного дворца Тимура (фиг. 36). Высокие стены руины облицованы цветными изразцами. Они очень красивы. Здесь, в Шаршаузской крепости, в былое время летами подолгу жил сам эмир. В крепости прекрасный сад с вековыми деревьями.
Дом для гостей в Шаршаузе расположен вдали от крепости. Помещение отличное. Широкий двор. Густая древесная листва дает прохладу. Крытые коридоры умеряют яркость освещения (фиг. 37).
Фиг. 37. Дом для гостей у шаршаузского бека
Шаршаузский бек, так высоко поднявший наш престиж в начале путешествия, один из немногих образованных администраторов Бухары. По рассказам, он владеет русским и французским языками. Мне очень хотелось увидеть его, но он был в отсутствии - находился при дворце эмира. Шаршаузом управлял его временный заместитель. Этот был иного склада. Два года тому назад он состоял у эмира палачом, затем в награду за верную службу эмир назначил его в войско полковником, а теперь он уже заместитель бека. Вероятно, скоро будет настоящим беком.
Ночь с 21 на 22 сентября была последнею, проведенною мною в Бухаре. Ночевать расположились в нескольких верстах от границы, на просторном дворе амлякдара, в кишлаке Кайнар. У амлякдара были гости из Шаршауза и по случаю рамазана ночью предстоял большой пир. Ашур и джигиты хотя рамазана не держали, но от пира не уклонились. Угощение продолжалось чуть не всю ночь.
Выехали утром рано. Амлякдар со своими людьми провожал нас до границы. Здесь мы расстались. Прощайте амлякдары и беки, прощай сказочная страна!
На границе, при дороге водружен белый столб-памятник, увековечивающий знаменательное событие. На нем надпись золотыми буквами: «В память проезда Господина Военного Министра Генерала от Инфантерии А. Н. Куропаткина через границу Самаркандской области при осмотре вновь устроенной почтовой дороги в Термез. 19 октября 1901 г.».
Увы! близ станции Манчжурия такого столба не поставят в память проезда нашего генерала.
Вечером 22 сентября я был в Самарканде.
О населенных пунктах Бухары:
http://rus-turk.livejournal.com/669271.html