А. В. Нечаев. По Горной Бухаре (6/7)
Проф. А. В. Нечаев. По Горной Бухаре. Путевые очерки. - СПб., 1914.
Часть 1. Часть 2. Часть 3. Часть 4. Часть 5. Часть 6. Часть 7.
Фиг. 20. Горный кишлак Зыран близ Куляба
IX. Дикая конгломератовая область. - Ущелье Пянджа при Шурап и Гальчак. - Каляндар.
Страна к востоку от речки Джильга-Богорак представляет дикую малозаселенную горную местность. Сложена она громадной толщей конгломератов, представляющих смесь песка и круглой, гладко обточенной гальки значительной величины, сцементированную в одну общую твердую массу пепельно-серого цвета. Толща эта сильно размыта, прорезана глубокими долинами и оврагами. Ландшафт здесь оригинален и поражает своим диким величием. Всюду глубочайшие ущелья и овраги с крутыми, часто вертикальными стенками. И склон, и дно их безжизненны, усеяны галькой, ослепительно отливающей на ярком солнышке мертвым пепельным цветом. Возвышенности выделяются в виде узких гребней. На них часты отдельные выступы, то закругленные, как колонны, то острые, как пики, то пирамидальные, как башенки. Особенно дики и неприступны расположенные здесь гора Лёчин-Хана и хребет Фаркак. Лёчин-Хана находится немного севернее Зарча-Хо и представляет наивысший пункт описываемой местности. Вершина горы ограничена высокими вертикальными стенами, по бокам ее причудливо выступают целые ряды башенок, образуя фантастическую крепость. Название горы вполне гармонирует с ее характером: Лёчин-Хана по-таджикски означает орлиный дом, орлиное гнездо. Хребет Фаркак расположен немного дальше к северо-востоку. Великолепный вид на него открывается с перевала Хосами, по дороге из кишлака Ротынчак в кишлак Уштиэль. Вертикальные стены, высокие пики, отдельные крепости, ряды колонн и башенок перепутаны в живописном беспорядке, слагая картину сказочного колорита. В этих неприступных местах водятся каменные бараны и дикие козы (киик).
Речки здесь текут в широких долинах, плоское дно которых сплошь выстлано серой мертвящей галькой. Той же галькой покрыты и крутые склоны долин. С высоты перевалов можно окинуть одним взглядом большую часть течения этих речек. Впечатление неизгладимое. Среди безжизненной долины тянется, извиваясь, блестящая водяная струйка, но по мере своего движения вниз она становится меньше, и наконец совсем исчезает: это галечный нанос поглощает воду. Здесь царство смерти, здесь смерть торжествует над жизнью. Яркий блеск солнца при безоблачном небе, отражаясь от гладкой гальки, слепит глаза и не ослабляет, а усиливает впечатление. Чудится, что не галька, а гладкие черепа миллионов мертвецов устилают дно и склоны этой долины смерти.
Фиг. 21. Горный кишлак Чигим близ Куляба
Но и среди этого сурового ландшафта местами приютился человек. Закругленные вершины холмов и менее крутые склоны перевалов одеты лёссовым покровом, что дает возможность сеять на них хлебные злаки и кое-что собирать. Кишлаки лепятся здесь по косогорам, близко к вершинам перевалов, в головах оврагов - при выходе родников. Сакли как ласточкины гнезда прилепляются к крутому склону, тесно прижимаясь одна к другой (фиг. 20 и 21). В речных долинах редкие лёссовые площадки, бухтой вдающиеся в безжизненные склоны, также все использованные под постройку маленьких кишлаков или отдельных саклей (фиг. 22). Население таджики. Крайне бедное. В административном отношении особенность: здесь нет амлякдаров, их заменяют «ша». Эти последние избираются населением из своей среды и лишь утверждаются беком. Кроме того, в некоторых округах нет и «ша», и они просто отдаются откупщику, предложившему наибольшую плату. Такой откупщик вносит беку в эмирову казну определенную сумму, и затем все доходы, какие он сумеет выколотить из населения, поступают в возмещение его расходов и на вознаграждение его трудов. Те откупщики, каких я здесь видел, живут беднее амлякдаров. Их доходы, по-видимому, небольшие, и, конечно, не потому, что они проявляют мало энергии в обирании отданного им населения.
Фиг. 22. Кишлак Ду-Дара в речной долине
Дороги в описываемом районе редко сносные, обыкновенно очень трудные, а иногда и просто убийственны. Крутейшие спуски и подъемы по головокружительным косогорам, узкие тропинки то и дело упираются в край пропасти или идут по карнизам. В конгломератах поверхность тропки неровная, над нею выдаются отдельные гальки, по которым нога лошади скользит. Не раз я поминал добрым словом Миркару, распорядившегося оставить наших коней в Сары-Чашма. Трудно было бы мне на моем жеребчике. Местные же лошадки с трудностями убийственных горных тропок справляются очень легко. Клячи на вид, с выставившимися ребрами, они спокойны на спусках, уверенно идут над пропастью по выступам галек, легко взбираются на всякие косогоры.
К востоку от кишлаков Иол, Сары-Гол [Сары-Гор (Саригор). - rus_turk.], Гун-Дара ландшафт меняется. Тут нет конгломератов, а развиты известняки. Среди них ущелья так же дики, горные хребты не менее величественны, но колорит совсем иной. Пяндж, служащий границей между Бухарой и Афганистаном, вьется здесь в узком ущелье, стиснутом известковыми громадами. На его берегах поселки совершенно отсутствуют. Селиться негде: вертикальные утесы или прямо опускаются в воды Пянджа, или же неширокая полоса между ними и речкой занята каменистыми россыпями и усеяна обломками скал. Самый спуск к Пянджу возможен лишь в двух-трех пунктах. Изучение разреза по берегу Пянджа для меня представляло особый интерес, но пройти по нему нет никакой возможности, и спустится в долину Пянджа мне здесь удалось всего в двух местах: в урочище Шурап и при кишл. Гальчак.
Шурап расположен верстах в восьми к югу от кишлака Сары-Гол. Захватив в последнем проводников, я рано утром 17 августа отправился на Пяндж. Маленькая малопосещаемая, запущенная тропка или лепится по карнизам, или крутыми зигзагами вьется по труднейшим спускам и подъемам. Возвращаться по этой убийственной тропе пришлось уже темной ночью. Дороги не было видно, но чуткие лошадки осторожно обходили опасные места и благополучно доставили нас на место. Вблизи Пянджа с вершины прибрежных утесов открывается чудный вид: где-то далеко внизу узенькая блестящая ленточка клокочет и пенится среди неприступных скал глубочайшего ущелья.
Фиг. 23. Урочище Шурап на р. Пяндж
При Шурап Пяндж стиснут между высоких известковых стен, образующих узкие ворота (фиг. 23). Стремительный поток бессильно плещется о подножие непоколебимых скал. Выйдя из ворот, русло Пянджа расширяется, скалы отодвигаются в стороны, между ними и рекой располагается небольшая площадка, на которой раскинут маленький садик. В нем растут персики и абрикосы, тут и гранаты. При садике шалаш для владельцев.
Кишлак Гальчак расположен севернее. К нему я направился из кишлака Реж-Об, находящегося высоко в горах, всего верстах в трех к западу от Гальчак. Из Реж-Об с опытными проводниками и Ашуром я выехал после обеда, надеясь к ночи вернуться обратно. Караул-беги кулябского бека остался в Реж-Об. До спуска к Пянджу вела довольно удобная, мягкая тропинка. Проехали мы по ней скоро. Но спуск оказался весьма трудным. На лошадях по нему возможно было проехать лишь до половины, а дальше тропка для коней была непроходима, лишь ишаки и пешеходы ходят по ней. Оставили коней под наблюдением проводника и отправились дальше пешком. Крутая узенькая тропинка вьется над пропастью, каменистый грунт делает ее скользкой. Тихо, но уверенно шли впереди проводники; цепляясь за скалы, осторожно спускались за ними я и Ашур. Пяндж был на виду и казался таким близким. Однако время шло томительно долго, уже солнышко клонилось к западу, а конца спуска все не было. Вот навстречу идет целая партия туземцев: двое взрослых, несколько мальчиков, не свыше 10 лет, и две маленькие девочки. У каждого из них, у взрослых и у детишек, за плечами корзина, наполненная виноградом. С ними идут два ишака, навьюченные также корзинами с виноградом. Девочки лишь только увидели нас, быстро юркнули с тропинки вниз по косогору и спрятались за большую каменную глыбу, нависшую над пропастью. Видно было, как пальцы их босых ножонок с напряжением цеплялись за мелкие выступы крутого ската, а ручонки ухватились за острые углы каменной глыбы. В таком положении они висели над пропастью, пока мы не скрылись из виду.
Когда спуск был окончен, ночные тени уже ложились на землю. Об исследовании склонов нельзя было и думать. Приходилось расположиться на ночевку. Здесь на Пяндже был маленький кишлачок. К нему мы и направились. Летом в нем никто не живет, и лишь приходят для сбора винограда. С этой целью сейчас в нем находилось несколько сартов. Они устроили нам встречу и предложили достархан: на одной из известковых глыб был разостлан грязный дырявый коврик, на нем грязная тряпка, а на тряпке гроздья винограда. Но кроме винограда, никаких съестных припасов у радушных хозяев не оказалось. Не было даже сосуда, в котором можно было бы скипятить воду.
В Реж-Об караул-беги должен был нас ждать к вечеру, и наше безвестное отсутствие могло доставить ему большое беспокойство: ответственность за нашу судьбу лежала на нем. Вот почему я распорядился послать двух горцев в Реж-Об, чтобы уведомить караул-беги о нашем положении. Ночь была лунная, и мое предложение, подкрепленное теньгой, горцы приняли с охотой.
Ночлег устроили на плоской крыше низенькой сакли-землянки, растянувшись на голой, глиняной поверхности. Вскоре над ущельем встала бледная луна. Засеребрились говорливые водяные струйки. Каменные громады ущелья местами побелели, отражая призрачно-мягкое лунное сияние, местами спрятались в глубокую тень. Дикий ландшафт покрылся волшебным флером. Величие каменных громад, тихо ласкающее лунное освещение, сердитый рокот горного потока слились в одном общем аккорде, пронизывающем всю душу своей чарующей прелестью. Как очарованный сидел я на крыше убогой сакли. Голод и усталость не чувствовались, спать не хотелось.
Долго ждал нас проводник, оставленный на средине спуска с нашими конями. Закатилось солнце, наступила ночь - мы не возвращались. Один, захватив коней, отправился он в обратный путь. Тем временем и караул-беги сильно обеспокоился за нашу судьбу. Но когда проводник возвратился поздно ночью один и сообщил о нашем исчезновении, чиновник струхнул не на шутку. Тотчас поднял на ноги весь кишлак и стал снаряжать поисковую партию. Однако обыватели упирались, итти ночью по опасному спуску никому не хотелось. Советовали подождать утра. Чиновник горячился и прибег к обычному бухарскому средству: стал лупить несговорчивых нагайкой. Средство подействовало. Уже намечались охотники итти на розыски, как явились наши посланцы с докладом о нашем положении. Караул-беги успокоился, не менее порадовались нашему благополучию и обыватели.
Близко к полуночи я прилег и заснул, но вскоре был разбужен. Возвратились наши послы. Караул-беги прислал с ними ишака, навьюченного моей постелью и необходимой провизией. Тут были чай, сахар, вареная курица, яйца, был чайник с чашкой. Мигом скипятили чайку. Закусили и снова улеглись спать, но уже с комфортом, на подстилке и подушках.
Утром яркое солнышко золотило вершины прибрежных утесов. Пяндж протекает в узком ущелье, прорытом среди громадной толщи твердых известняков. Крутейшие склоны и известковые утесы сдавливают его русло. Но в данном месте в него с правой стороны впадает небольшой горный поток, при устье которого долина Пянджа немного расширяется. Между руслом реки и подножием склона образовалась узенькая площадка. Ее поверхность покрыта каменистой россыпью и усеяна крупными обломками скал. Но местами между каменными глыбами сохранились клочки ничем не занятой поверхности глинистой почвы. На таких-то клочках и разведен виноград, а кое-где взрощен хлопок. Тут же при винограднике поставлено несколько убогих саклей-землянок, образующих маленький кишлачок - Гальчак.
Склоны ущелья представляют для геолога высокий интерес. Сложены они каменноугольным известняком, слои которого изогнуты в виде крутой дугообразной складки. Сверху круто падающие слои размыты, и на их неровной поверхности залегает совершенно иная, более юная толща глин и песчаников красного цвета, отчетливо слоистая, с горизонтальным напластованием. Эти факты свидетельствуют о грандиознейших геологических явлениях. Здесь налицо результаты мощных горообразовательных процессов, протекавших в одну из древних эпох существования земли. Здесь же следы последующего надвигания на горную страну океанического уровня, размывшего горные кряжи и отложившего на их поверхности толщу новых осадков. Затем новое отступание моря, новое поднятие морского дна, новое формирование высокой горной страны. Как много длительных геологических процессов запечатлелось на стенках дикого ущелья!
Было не рано, когда я оставил Пяндж и начал взбираться по крутой тропочке. Внизу нее, у основания склона выделялась кучка свеженабросанных камней, среди которых поднимался шест с привязанной к нему тряпкой. Это могила горца, недавно перед тем погибшего при спуске к Пянджу: поскользнувшись, он с громадной высоты упал в пропасть и разбился.
Поднимались тихо, с отдыхами. Но вот и кони ждут нас. Дальнейший подъем и дорога до Реж-Об прошла быстро. Наскоро пообедав в Реж-Об, поехали к северо-западу, к кишлаку Куник, а оттуда на другой день повернули к северу вдоль маленькой речки.
Эта речка впадает в Пяндж. При ее устье к Пянджу прилегает с правой стороны широкая низина, хорошо возделанная. Здесь у дороги, недалеко от кишлака Хальманджи [Хирманджау, Хирманджо. - rus_turk.], находится могила святого Пиридай-Робо, очень чтимого местным населением. Над могилою постройка, нечто в роде маленькой сакли, с плоскою крышей. Ее сплошные стены сложены из лёссового теста. Всякий мусульманин, проезжая мимо могилы, в знак уважения к святому слезает с лошади.
Фиг. 24. Выход из ущелья Дагани-Танги
Из Хальманджи повернул в Куляб. Хорошая легкая дорога по закругленным холмам. Ландшафт, после всего виденного, ничем не поражает. Только близ Хальманджи встретилось ущелье замечательной красоты. Называется оно Дагани-Танги. Маленькая речка до этого ущелья и за ним имеет широкую долину с не особенно крутыми склонами. Но в данном пункте она прорезывает поперек хребтик, сложенный из твердых пород. Ее долина тут резко суживается, образуя узкую теснину с высокими вертикальными стенками (фиг. 24).
Фиг. 25. Каляндары в Туркони
Во время обеденной остановки в Туркони к нам зашли странствующие нищие - «каляндар». Босые, в рваных халатах, они пели священные песни и просили подаяния (фиг. 25). Главным отличием их костюма служит остроконическая, с меховой опушкой шапка (куляк), составленная из 4-х треугольных сегментов, окаймленных черной полоской. Некоторые из них носят посох, увенчанный острым конусом. У одного я видел дырявую сумку, привешанную на поясе. Каляндары представляют один из многочисленных мусульманских религиозных орденов. Глава ордена находится в Самарканде, там же имеется и главное общежитие каляндарей. Но очень много их общежитий (каляндар-хана) разбросано в различных частях Бухары. Последователи ордена дают обет нестяжания, они не имеют собственности, а живут подаянием. Обыкновенно каляндары ходят группами от 2 до 5 человек по базарам. Они то проповедуют, то распевают стихи Корана. Каляндары попадались нам и раньше. В Курган-Тюбе к нам заходила партия их в 4 человека и с полчаса распевала свои песнопения (фиг. 26).
Фиг. 26. Каляндары в Кулябе
ОКОНЧАНИЕ
Часть 1. Часть 2. Часть 3. Часть 4. Часть 5. Часть 6. Часть 7.
Фиг. 20. Горный кишлак Зыран близ Куляба
IX. Дикая конгломератовая область. - Ущелье Пянджа при Шурап и Гальчак. - Каляндар.
Страна к востоку от речки Джильга-Богорак представляет дикую малозаселенную горную местность. Сложена она громадной толщей конгломератов, представляющих смесь песка и круглой, гладко обточенной гальки значительной величины, сцементированную в одну общую твердую массу пепельно-серого цвета. Толща эта сильно размыта, прорезана глубокими долинами и оврагами. Ландшафт здесь оригинален и поражает своим диким величием. Всюду глубочайшие ущелья и овраги с крутыми, часто вертикальными стенками. И склон, и дно их безжизненны, усеяны галькой, ослепительно отливающей на ярком солнышке мертвым пепельным цветом. Возвышенности выделяются в виде узких гребней. На них часты отдельные выступы, то закругленные, как колонны, то острые, как пики, то пирамидальные, как башенки. Особенно дики и неприступны расположенные здесь гора Лёчин-Хана и хребет Фаркак. Лёчин-Хана находится немного севернее Зарча-Хо и представляет наивысший пункт описываемой местности. Вершина горы ограничена высокими вертикальными стенами, по бокам ее причудливо выступают целые ряды башенок, образуя фантастическую крепость. Название горы вполне гармонирует с ее характером: Лёчин-Хана по-таджикски означает орлиный дом, орлиное гнездо. Хребет Фаркак расположен немного дальше к северо-востоку. Великолепный вид на него открывается с перевала Хосами, по дороге из кишлака Ротынчак в кишлак Уштиэль. Вертикальные стены, высокие пики, отдельные крепости, ряды колонн и башенок перепутаны в живописном беспорядке, слагая картину сказочного колорита. В этих неприступных местах водятся каменные бараны и дикие козы (киик).
Речки здесь текут в широких долинах, плоское дно которых сплошь выстлано серой мертвящей галькой. Той же галькой покрыты и крутые склоны долин. С высоты перевалов можно окинуть одним взглядом большую часть течения этих речек. Впечатление неизгладимое. Среди безжизненной долины тянется, извиваясь, блестящая водяная струйка, но по мере своего движения вниз она становится меньше, и наконец совсем исчезает: это галечный нанос поглощает воду. Здесь царство смерти, здесь смерть торжествует над жизнью. Яркий блеск солнца при безоблачном небе, отражаясь от гладкой гальки, слепит глаза и не ослабляет, а усиливает впечатление. Чудится, что не галька, а гладкие черепа миллионов мертвецов устилают дно и склоны этой долины смерти.
Фиг. 21. Горный кишлак Чигим близ Куляба
Но и среди этого сурового ландшафта местами приютился человек. Закругленные вершины холмов и менее крутые склоны перевалов одеты лёссовым покровом, что дает возможность сеять на них хлебные злаки и кое-что собирать. Кишлаки лепятся здесь по косогорам, близко к вершинам перевалов, в головах оврагов - при выходе родников. Сакли как ласточкины гнезда прилепляются к крутому склону, тесно прижимаясь одна к другой (фиг. 20 и 21). В речных долинах редкие лёссовые площадки, бухтой вдающиеся в безжизненные склоны, также все использованные под постройку маленьких кишлаков или отдельных саклей (фиг. 22). Население таджики. Крайне бедное. В административном отношении особенность: здесь нет амлякдаров, их заменяют «ша». Эти последние избираются населением из своей среды и лишь утверждаются беком. Кроме того, в некоторых округах нет и «ша», и они просто отдаются откупщику, предложившему наибольшую плату. Такой откупщик вносит беку в эмирову казну определенную сумму, и затем все доходы, какие он сумеет выколотить из населения, поступают в возмещение его расходов и на вознаграждение его трудов. Те откупщики, каких я здесь видел, живут беднее амлякдаров. Их доходы, по-видимому, небольшие, и, конечно, не потому, что они проявляют мало энергии в обирании отданного им населения.
Фиг. 22. Кишлак Ду-Дара в речной долине
Дороги в описываемом районе редко сносные, обыкновенно очень трудные, а иногда и просто убийственны. Крутейшие спуски и подъемы по головокружительным косогорам, узкие тропинки то и дело упираются в край пропасти или идут по карнизам. В конгломератах поверхность тропки неровная, над нею выдаются отдельные гальки, по которым нога лошади скользит. Не раз я поминал добрым словом Миркару, распорядившегося оставить наших коней в Сары-Чашма. Трудно было бы мне на моем жеребчике. Местные же лошадки с трудностями убийственных горных тропок справляются очень легко. Клячи на вид, с выставившимися ребрами, они спокойны на спусках, уверенно идут над пропастью по выступам галек, легко взбираются на всякие косогоры.
К востоку от кишлаков Иол, Сары-Гол [Сары-Гор (Саригор). - rus_turk.], Гун-Дара ландшафт меняется. Тут нет конгломератов, а развиты известняки. Среди них ущелья так же дики, горные хребты не менее величественны, но колорит совсем иной. Пяндж, служащий границей между Бухарой и Афганистаном, вьется здесь в узком ущелье, стиснутом известковыми громадами. На его берегах поселки совершенно отсутствуют. Селиться негде: вертикальные утесы или прямо опускаются в воды Пянджа, или же неширокая полоса между ними и речкой занята каменистыми россыпями и усеяна обломками скал. Самый спуск к Пянджу возможен лишь в двух-трех пунктах. Изучение разреза по берегу Пянджа для меня представляло особый интерес, но пройти по нему нет никакой возможности, и спустится в долину Пянджа мне здесь удалось всего в двух местах: в урочище Шурап и при кишл. Гальчак.
Шурап расположен верстах в восьми к югу от кишлака Сары-Гол. Захватив в последнем проводников, я рано утром 17 августа отправился на Пяндж. Маленькая малопосещаемая, запущенная тропка или лепится по карнизам, или крутыми зигзагами вьется по труднейшим спускам и подъемам. Возвращаться по этой убийственной тропе пришлось уже темной ночью. Дороги не было видно, но чуткие лошадки осторожно обходили опасные места и благополучно доставили нас на место. Вблизи Пянджа с вершины прибрежных утесов открывается чудный вид: где-то далеко внизу узенькая блестящая ленточка клокочет и пенится среди неприступных скал глубочайшего ущелья.
Фиг. 23. Урочище Шурап на р. Пяндж
При Шурап Пяндж стиснут между высоких известковых стен, образующих узкие ворота (фиг. 23). Стремительный поток бессильно плещется о подножие непоколебимых скал. Выйдя из ворот, русло Пянджа расширяется, скалы отодвигаются в стороны, между ними и рекой располагается небольшая площадка, на которой раскинут маленький садик. В нем растут персики и абрикосы, тут и гранаты. При садике шалаш для владельцев.
Кишлак Гальчак расположен севернее. К нему я направился из кишлака Реж-Об, находящегося высоко в горах, всего верстах в трех к западу от Гальчак. Из Реж-Об с опытными проводниками и Ашуром я выехал после обеда, надеясь к ночи вернуться обратно. Караул-беги кулябского бека остался в Реж-Об. До спуска к Пянджу вела довольно удобная, мягкая тропинка. Проехали мы по ней скоро. Но спуск оказался весьма трудным. На лошадях по нему возможно было проехать лишь до половины, а дальше тропка для коней была непроходима, лишь ишаки и пешеходы ходят по ней. Оставили коней под наблюдением проводника и отправились дальше пешком. Крутая узенькая тропинка вьется над пропастью, каменистый грунт делает ее скользкой. Тихо, но уверенно шли впереди проводники; цепляясь за скалы, осторожно спускались за ними я и Ашур. Пяндж был на виду и казался таким близким. Однако время шло томительно долго, уже солнышко клонилось к западу, а конца спуска все не было. Вот навстречу идет целая партия туземцев: двое взрослых, несколько мальчиков, не свыше 10 лет, и две маленькие девочки. У каждого из них, у взрослых и у детишек, за плечами корзина, наполненная виноградом. С ними идут два ишака, навьюченные также корзинами с виноградом. Девочки лишь только увидели нас, быстро юркнули с тропинки вниз по косогору и спрятались за большую каменную глыбу, нависшую над пропастью. Видно было, как пальцы их босых ножонок с напряжением цеплялись за мелкие выступы крутого ската, а ручонки ухватились за острые углы каменной глыбы. В таком положении они висели над пропастью, пока мы не скрылись из виду.
Когда спуск был окончен, ночные тени уже ложились на землю. Об исследовании склонов нельзя было и думать. Приходилось расположиться на ночевку. Здесь на Пяндже был маленький кишлачок. К нему мы и направились. Летом в нем никто не живет, и лишь приходят для сбора винограда. С этой целью сейчас в нем находилось несколько сартов. Они устроили нам встречу и предложили достархан: на одной из известковых глыб был разостлан грязный дырявый коврик, на нем грязная тряпка, а на тряпке гроздья винограда. Но кроме винограда, никаких съестных припасов у радушных хозяев не оказалось. Не было даже сосуда, в котором можно было бы скипятить воду.
В Реж-Об караул-беги должен был нас ждать к вечеру, и наше безвестное отсутствие могло доставить ему большое беспокойство: ответственность за нашу судьбу лежала на нем. Вот почему я распорядился послать двух горцев в Реж-Об, чтобы уведомить караул-беги о нашем положении. Ночь была лунная, и мое предложение, подкрепленное теньгой, горцы приняли с охотой.
Ночлег устроили на плоской крыше низенькой сакли-землянки, растянувшись на голой, глиняной поверхности. Вскоре над ущельем встала бледная луна. Засеребрились говорливые водяные струйки. Каменные громады ущелья местами побелели, отражая призрачно-мягкое лунное сияние, местами спрятались в глубокую тень. Дикий ландшафт покрылся волшебным флером. Величие каменных громад, тихо ласкающее лунное освещение, сердитый рокот горного потока слились в одном общем аккорде, пронизывающем всю душу своей чарующей прелестью. Как очарованный сидел я на крыше убогой сакли. Голод и усталость не чувствовались, спать не хотелось.
Долго ждал нас проводник, оставленный на средине спуска с нашими конями. Закатилось солнце, наступила ночь - мы не возвращались. Один, захватив коней, отправился он в обратный путь. Тем временем и караул-беги сильно обеспокоился за нашу судьбу. Но когда проводник возвратился поздно ночью один и сообщил о нашем исчезновении, чиновник струхнул не на шутку. Тотчас поднял на ноги весь кишлак и стал снаряжать поисковую партию. Однако обыватели упирались, итти ночью по опасному спуску никому не хотелось. Советовали подождать утра. Чиновник горячился и прибег к обычному бухарскому средству: стал лупить несговорчивых нагайкой. Средство подействовало. Уже намечались охотники итти на розыски, как явились наши посланцы с докладом о нашем положении. Караул-беги успокоился, не менее порадовались нашему благополучию и обыватели.
Близко к полуночи я прилег и заснул, но вскоре был разбужен. Возвратились наши послы. Караул-беги прислал с ними ишака, навьюченного моей постелью и необходимой провизией. Тут были чай, сахар, вареная курица, яйца, был чайник с чашкой. Мигом скипятили чайку. Закусили и снова улеглись спать, но уже с комфортом, на подстилке и подушках.
Утром яркое солнышко золотило вершины прибрежных утесов. Пяндж протекает в узком ущелье, прорытом среди громадной толщи твердых известняков. Крутейшие склоны и известковые утесы сдавливают его русло. Но в данном месте в него с правой стороны впадает небольшой горный поток, при устье которого долина Пянджа немного расширяется. Между руслом реки и подножием склона образовалась узенькая площадка. Ее поверхность покрыта каменистой россыпью и усеяна крупными обломками скал. Но местами между каменными глыбами сохранились клочки ничем не занятой поверхности глинистой почвы. На таких-то клочках и разведен виноград, а кое-где взрощен хлопок. Тут же при винограднике поставлено несколько убогих саклей-землянок, образующих маленький кишлачок - Гальчак.
Склоны ущелья представляют для геолога высокий интерес. Сложены они каменноугольным известняком, слои которого изогнуты в виде крутой дугообразной складки. Сверху круто падающие слои размыты, и на их неровной поверхности залегает совершенно иная, более юная толща глин и песчаников красного цвета, отчетливо слоистая, с горизонтальным напластованием. Эти факты свидетельствуют о грандиознейших геологических явлениях. Здесь налицо результаты мощных горообразовательных процессов, протекавших в одну из древних эпох существования земли. Здесь же следы последующего надвигания на горную страну океанического уровня, размывшего горные кряжи и отложившего на их поверхности толщу новых осадков. Затем новое отступание моря, новое поднятие морского дна, новое формирование высокой горной страны. Как много длительных геологических процессов запечатлелось на стенках дикого ущелья!
Было не рано, когда я оставил Пяндж и начал взбираться по крутой тропочке. Внизу нее, у основания склона выделялась кучка свеженабросанных камней, среди которых поднимался шест с привязанной к нему тряпкой. Это могила горца, недавно перед тем погибшего при спуске к Пянджу: поскользнувшись, он с громадной высоты упал в пропасть и разбился.
Поднимались тихо, с отдыхами. Но вот и кони ждут нас. Дальнейший подъем и дорога до Реж-Об прошла быстро. Наскоро пообедав в Реж-Об, поехали к северо-западу, к кишлаку Куник, а оттуда на другой день повернули к северу вдоль маленькой речки.
Эта речка впадает в Пяндж. При ее устье к Пянджу прилегает с правой стороны широкая низина, хорошо возделанная. Здесь у дороги, недалеко от кишлака Хальманджи [Хирманджау, Хирманджо. - rus_turk.], находится могила святого Пиридай-Робо, очень чтимого местным населением. Над могилою постройка, нечто в роде маленькой сакли, с плоскою крышей. Ее сплошные стены сложены из лёссового теста. Всякий мусульманин, проезжая мимо могилы, в знак уважения к святому слезает с лошади.
Фиг. 24. Выход из ущелья Дагани-Танги
Из Хальманджи повернул в Куляб. Хорошая легкая дорога по закругленным холмам. Ландшафт, после всего виденного, ничем не поражает. Только близ Хальманджи встретилось ущелье замечательной красоты. Называется оно Дагани-Танги. Маленькая речка до этого ущелья и за ним имеет широкую долину с не особенно крутыми склонами. Но в данном пункте она прорезывает поперек хребтик, сложенный из твердых пород. Ее долина тут резко суживается, образуя узкую теснину с высокими вертикальными стенками (фиг. 24).
Фиг. 25. Каляндары в Туркони
Во время обеденной остановки в Туркони к нам зашли странствующие нищие - «каляндар». Босые, в рваных халатах, они пели священные песни и просили подаяния (фиг. 25). Главным отличием их костюма служит остроконическая, с меховой опушкой шапка (куляк), составленная из 4-х треугольных сегментов, окаймленных черной полоской. Некоторые из них носят посох, увенчанный острым конусом. У одного я видел дырявую сумку, привешанную на поясе. Каляндары представляют один из многочисленных мусульманских религиозных орденов. Глава ордена находится в Самарканде, там же имеется и главное общежитие каляндарей. Но очень много их общежитий (каляндар-хана) разбросано в различных частях Бухары. Последователи ордена дают обет нестяжания, они не имеют собственности, а живут подаянием. Обыкновенно каляндары ходят группами от 2 до 5 человек по базарам. Они то проповедуют, то распевают стихи Корана. Каляндары попадались нам и раньше. В Курган-Тюбе к нам заходила партия их в 4 человека и с полчаса распевала свои песнопения (фиг. 26).
Фиг. 26. Каляндары в Кулябе
ОКОНЧАНИЕ