Кем быть? часть №4
Первая часть, вторая часть, третья часть.
Каждое утро нас будили ровно в шесть утра.
Нет, это не была команда «подъем», нас не заставляли подниматься и одеваться за минуту, и нас не гоняли строем на зарядку. Для нас просто напросто врубали на полную катушку все радиоточки на территории лагеря, и запускали в эфир трансляцию Радио «Маяк». И ровно в семь утра, на полную катушку, вероломно и без предупреждения, прямо в мозг выдавали гимн Советского Союза.
После такого сон растворялся, и отказывался возвращаться. Мы выползали из палаток, и под бравурные звуки утренней гимнастики, топали умываться. После водных процедур нас строили на плацу для утренней поверки, и организованно, по ротно вели на завтрак. С первого дня мы оценили то преимущество, что мы одними из первых прибыли в училище и оказались в первой роте. Дело все в том, что столовая за раз могла вместить в семя только одну роту, и пока мы принимали пищу, вторая и третья роты стояли на плацу, и созерцали нашу трапезу. Хуже всех, как вы уже догадываетесь, приходилось третьей роте. И поделом им, народную мудрость « кто последний тот дурак» ни кто не отменял. Между нами говоря, прием пищи был для нас еще одним тревожным звоночком, для внутренних сомнений о правильности выбора свой судьбы. Об этом надо рассказать поподробнее.
Еда.
Нас рассаживали по десять человек за стол. На столе всегда нас встречал жбан подольше с жидким, жбан поменьше со вторым, чайник с запивоном и хлеб. Хлеба было много. Хлеба было очень много, в отличие от всего остального. Когда мы в первый раз стали разливать по тарелкам жидкое, последнему еды не хватило. Мы сначала подумали, что это какое-то недоразумение, и позвали дежурного. Дежурный брякнул нам мимоходом, « …норма…», и мы стали сливать по чуть чуть со своих тарелок последнему. Когда стали делить второе, раскладывали уже с учетом приобретенного опыта, но последнему все равно не хватило. Поделились еще раз. Но когда же стали разливать из чайника чай, то оказалось что его хватает лишь на 1/3 стакана. В этот момент на чашу наших сомнений лег еще один камень.
Я не хочу сказать что мы голодали, но я говорю вам, что мы были в перманентном поиске еды. Мы не искали ее специально и не устраивали мозговые штурмы и акции на тему где достать еды, но где бы мы не находились, если в радиусе хапка от нас оказывалась еда, она всегда перекочевывала в наши карманы и нычки. Мы стаскивали весь хлеб, что оставался от еды в палатки, там он сушился, быстро были сварганены кипятильники из лезвий и двух проводов засунутых в розетку, и самой крепкой валютой в лагере наравне с сигаретами стал листовой чай. Мы все ниже и ниже опускались по социальной лестнице. В нас начинали просыпаться инстинкты, приобретенные нашими предками в трудные годы в лагерях, казармах, блокадах и ударных коммунистических стройках. Кстати, на нас быстро снизошло прозрение на тему якобы испорченной еды изъятой у нас армейцами в первый же день, даже некоторыми смельчаками были совершены вылазки, после коих часть еды вернулась к истинным владельцам.
В перерывах между приемом пищи, нам полагалось по распорядку время подготовки к экзаменам. Мы валялись на траве и под грохот радио пытались листать учебники и решать задачи. Но жаркая солнечная погода мало благоприятствовала нашей самоорганизации. Так же не добавляло нам усердие и чувство легкого голода. Лежать, зажмурившись и думать о еде было и интереснее, и приятнее. Но не все были пассивны, были и люди действия.
Самоволка.
В один прекрасный день, построившись на обед, мы не досчитались Славки Жука. Мы были несколько обескуражены. Во первых, лагерь был обнесен забором и колючей проволокой. Во вторых мало того что в самом лагере было делать нехера, но и трудно было себе представить, чем можно заняться за его пределами. В третьих, прием пищи было самым интересным и желанным время препровождением для нас. Славка не появился и к ужину, чем сильно нас взволновал. Славка появился получасом позже отбоя. Он появился в палатке с вполне довольной рожей, созвал нас к себе вопросом - «Жрать кто хочет?», и предъявил нам кастрюлю полную котлет.
Через пару минут мы уже поедали котлеты, запивая чаем и слушали рассказ Славки.
Славка, как и все мы, обуреваемый бездельем , думами о еде, подготовкой к экзаменам, решил прошвырнуться на удачу по территории лагеря. Во процессе исследования территории, Славкой , в районе сортиров, была обнаружена небольшая дыра в заборе. Просочившись за пределы забора, он обнаружил небольшую тропинку, уходящую в лес. Немного углубившись в лес, он обнаружил поляны с земляникой. Земляника, знаете ли тоже еда, учитывая то что некоторые горячие головы уже предлагали добавлять в чай шишки, для бульона. В процессе собирательства и поедания даров природы, он сильно углубился в лес, и в полутора километрах от лагеря, тропинка привела его к реке, на берегу которого он обнаружил несколько пионерских лагерей. Кроме пионеров, в лагере оказались и пионервожатые, с коими Славка вступил в первичный контакт. Как оказалось, тропинка была не просто так протоптана, и сами уже поджидали первых самовольщиков. В общем, Славка был расспрошен, обласкан, искупан в реке и даже слегка загорел, и во время тихого часа накормлен. В отличие он нас, пионеры ели плохо, и проблем с едой не наблюдалось.
Это была первая радостная весть за три дня пребывания в лагере. Мы шептались до полуночи, планируя наш завтрашний поход, требуя от славки еще и еще раз перечислить всех вожатых по именам с подробным описанием их внешности, и завтрашнее меню из пионерской столовой.
Завтракали мы без аппетита , оставляя львиную долю еды пока еще не посвященным в нашу тайну товарищам. Сразу же еды, мы почесали в сторону сортиров, и через полчаса знакомились с молоденькими дурами вожатыми.
Чтобы застраховаться от последствий после расспросов, откуда мы, заранее была продумана легенда. Мы решили, что если мы будем из допустим Прибалтики, то и нам будет проще, и лишних шараханий от нас будет меньше. Мы напустили немного балтийского акцента, и исковеркали малёха наши имена и фамилии. Так мы стали Андрисом Таннисом, Вячисом Жукисом, и Ойгеном Каунасом. Выскочила проблема с Женькой Цибулей. К его роже, ну никак не клеилось ничего прибалтийского, включая акцент. После непродолжительного обдумывания ситуации, решено было, что он так и станется Женькой Цибулей. Простой такой, русский оккупант Женька Цибуля.
Жизнь начинала налаживаться. Особенно после того, как мы узнали о ежевечерних дискотеках в лагере, и раннем отбое для пионеров. Лето было теплое, ночи были темные, еды после пионеров было много, и до первого экзамена в лагере было еще дней пять.
Тайну от наших товарищей по роте долго скрывать не удалось. Исход в самовол стал носить лавинообразный характер, дыра в заборе была существенно расширена, тропа лучше утоптана. Если в первый день мы сходили в самоход вчетвером, то во второй день нас поперлось с десяток рыл, на следующий день на вечерней поверке во всех ротах наблюдались заметные бреши. В добавок ответственные за столовую забили тревогу, слишком много стало оставаться еды после трапез. Не знаю, что остановило нас идти в тот вечер, наверное это и было чувство самосохранения, или как оно зовется у настоящих ЧКистов- интуиция.
После той ночи, я стал приблизительно представлять, как выглядит английская лисья охота, или загон волков.
В то ночь, руководство лагеря, усилив свой гарнизон, устроило рад засад на всем протяжении тропы, а в районе сортиров, поставило заград отряд. Когда после окончания вечерней дискотеки основная масса народа возвращалась назад в лагерь, началась облава. Не знаю как, но внезапно лес огласился нестерпимыми звуками противовоздушной сирены, и включились нестерпимо яркие прожектора. Выстроившись цепью, вооруженные люди в пешем строю и на военных уазиках гнали толпу в направлении лагеря. К этой ночи, некоторые, совершенно обнаглевшие потенциальные курсанты, умудрялись срезать путь, и добираться до основного выгула по основной дороге, за что и поплатились первыми. Лес наполнился топотом мечущихся людей, улюлюканьем охотников и криками отчаяния жертв. Мы, хоть и сидели в палатке, от этого воя и шума и сами чуть не обосрались.Бегущих было так много, что не все могли сходу протиснуться в дыру, и под натиском навалившихся тел, забор был проломлен в трех или четырех местах,что усложнило процесс отлова, кроме этого был завален на бок один из сортиров. Некоторые были затоптаны, многим удалось скрыться.
Утром на плацу все пойманные были преданны анафеме и публичному позору, а каждый десятый из пойманных, был отправлен домой. Так мы познакомились с народной НКВДшной забавой - децимацией. Особенно горевал парнишка, которого выловили во время облавы, в заваленном сортире, в который он просто зашел погадить.
.Для оставшихся же, продолжились голодные будни.
Продолжение следует.
Кем быть. Первая часть.
Кем быть. Вторая часть.
Кем быть. Третья часть.
Кем быть. Четвертая часть.
Кем быть. Пятая часть.
Кем быть. Окончание.
РУДН №4 или Леха
РУДН №3 или Татарин.
РУДН №2
РУДН №1
Однокурсники и женщины.
Однокурсники и Дача.
Общага.
Каждое утро нас будили ровно в шесть утра.
Нет, это не была команда «подъем», нас не заставляли подниматься и одеваться за минуту, и нас не гоняли строем на зарядку. Для нас просто напросто врубали на полную катушку все радиоточки на территории лагеря, и запускали в эфир трансляцию Радио «Маяк». И ровно в семь утра, на полную катушку, вероломно и без предупреждения, прямо в мозг выдавали гимн Советского Союза.
После такого сон растворялся, и отказывался возвращаться. Мы выползали из палаток, и под бравурные звуки утренней гимнастики, топали умываться. После водных процедур нас строили на плацу для утренней поверки, и организованно, по ротно вели на завтрак. С первого дня мы оценили то преимущество, что мы одними из первых прибыли в училище и оказались в первой роте. Дело все в том, что столовая за раз могла вместить в семя только одну роту, и пока мы принимали пищу, вторая и третья роты стояли на плацу, и созерцали нашу трапезу. Хуже всех, как вы уже догадываетесь, приходилось третьей роте. И поделом им, народную мудрость « кто последний тот дурак» ни кто не отменял. Между нами говоря, прием пищи был для нас еще одним тревожным звоночком, для внутренних сомнений о правильности выбора свой судьбы. Об этом надо рассказать поподробнее.
Еда.
Нас рассаживали по десять человек за стол. На столе всегда нас встречал жбан подольше с жидким, жбан поменьше со вторым, чайник с запивоном и хлеб. Хлеба было много. Хлеба было очень много, в отличие от всего остального. Когда мы в первый раз стали разливать по тарелкам жидкое, последнему еды не хватило. Мы сначала подумали, что это какое-то недоразумение, и позвали дежурного. Дежурный брякнул нам мимоходом, « …норма…», и мы стали сливать по чуть чуть со своих тарелок последнему. Когда стали делить второе, раскладывали уже с учетом приобретенного опыта, но последнему все равно не хватило. Поделились еще раз. Но когда же стали разливать из чайника чай, то оказалось что его хватает лишь на 1/3 стакана. В этот момент на чашу наших сомнений лег еще один камень.
Я не хочу сказать что мы голодали, но я говорю вам, что мы были в перманентном поиске еды. Мы не искали ее специально и не устраивали мозговые штурмы и акции на тему где достать еды, но где бы мы не находились, если в радиусе хапка от нас оказывалась еда, она всегда перекочевывала в наши карманы и нычки. Мы стаскивали весь хлеб, что оставался от еды в палатки, там он сушился, быстро были сварганены кипятильники из лезвий и двух проводов засунутых в розетку, и самой крепкой валютой в лагере наравне с сигаретами стал листовой чай. Мы все ниже и ниже опускались по социальной лестнице. В нас начинали просыпаться инстинкты, приобретенные нашими предками в трудные годы в лагерях, казармах, блокадах и ударных коммунистических стройках. Кстати, на нас быстро снизошло прозрение на тему якобы испорченной еды изъятой у нас армейцами в первый же день, даже некоторыми смельчаками были совершены вылазки, после коих часть еды вернулась к истинным владельцам.
В перерывах между приемом пищи, нам полагалось по распорядку время подготовки к экзаменам. Мы валялись на траве и под грохот радио пытались листать учебники и решать задачи. Но жаркая солнечная погода мало благоприятствовала нашей самоорганизации. Так же не добавляло нам усердие и чувство легкого голода. Лежать, зажмурившись и думать о еде было и интереснее, и приятнее. Но не все были пассивны, были и люди действия.
Самоволка.
В один прекрасный день, построившись на обед, мы не досчитались Славки Жука. Мы были несколько обескуражены. Во первых, лагерь был обнесен забором и колючей проволокой. Во вторых мало того что в самом лагере было делать нехера, но и трудно было себе представить, чем можно заняться за его пределами. В третьих, прием пищи было самым интересным и желанным время препровождением для нас. Славка не появился и к ужину, чем сильно нас взволновал. Славка появился получасом позже отбоя. Он появился в палатке с вполне довольной рожей, созвал нас к себе вопросом - «Жрать кто хочет?», и предъявил нам кастрюлю полную котлет.
Через пару минут мы уже поедали котлеты, запивая чаем и слушали рассказ Славки.
Славка, как и все мы, обуреваемый бездельем , думами о еде, подготовкой к экзаменам, решил прошвырнуться на удачу по территории лагеря. Во процессе исследования территории, Славкой , в районе сортиров, была обнаружена небольшая дыра в заборе. Просочившись за пределы забора, он обнаружил небольшую тропинку, уходящую в лес. Немного углубившись в лес, он обнаружил поляны с земляникой. Земляника, знаете ли тоже еда, учитывая то что некоторые горячие головы уже предлагали добавлять в чай шишки, для бульона. В процессе собирательства и поедания даров природы, он сильно углубился в лес, и в полутора километрах от лагеря, тропинка привела его к реке, на берегу которого он обнаружил несколько пионерских лагерей. Кроме пионеров, в лагере оказались и пионервожатые, с коими Славка вступил в первичный контакт. Как оказалось, тропинка была не просто так протоптана, и сами уже поджидали первых самовольщиков. В общем, Славка был расспрошен, обласкан, искупан в реке и даже слегка загорел, и во время тихого часа накормлен. В отличие он нас, пионеры ели плохо, и проблем с едой не наблюдалось.
Это была первая радостная весть за три дня пребывания в лагере. Мы шептались до полуночи, планируя наш завтрашний поход, требуя от славки еще и еще раз перечислить всех вожатых по именам с подробным описанием их внешности, и завтрашнее меню из пионерской столовой.
Завтракали мы без аппетита , оставляя львиную долю еды пока еще не посвященным в нашу тайну товарищам. Сразу же еды, мы почесали в сторону сортиров, и через полчаса знакомились с молоденькими дурами вожатыми.
Чтобы застраховаться от последствий после расспросов, откуда мы, заранее была продумана легенда. Мы решили, что если мы будем из допустим Прибалтики, то и нам будет проще, и лишних шараханий от нас будет меньше. Мы напустили немного балтийского акцента, и исковеркали малёха наши имена и фамилии. Так мы стали Андрисом Таннисом, Вячисом Жукисом, и Ойгеном Каунасом. Выскочила проблема с Женькой Цибулей. К его роже, ну никак не клеилось ничего прибалтийского, включая акцент. После непродолжительного обдумывания ситуации, решено было, что он так и станется Женькой Цибулей. Простой такой, русский оккупант Женька Цибуля.
Жизнь начинала налаживаться. Особенно после того, как мы узнали о ежевечерних дискотеках в лагере, и раннем отбое для пионеров. Лето было теплое, ночи были темные, еды после пионеров было много, и до первого экзамена в лагере было еще дней пять.
Тайну от наших товарищей по роте долго скрывать не удалось. Исход в самовол стал носить лавинообразный характер, дыра в заборе была существенно расширена, тропа лучше утоптана. Если в первый день мы сходили в самоход вчетвером, то во второй день нас поперлось с десяток рыл, на следующий день на вечерней поверке во всех ротах наблюдались заметные бреши. В добавок ответственные за столовую забили тревогу, слишком много стало оставаться еды после трапез. Не знаю, что остановило нас идти в тот вечер, наверное это и было чувство самосохранения, или как оно зовется у настоящих ЧКистов- интуиция.
После той ночи, я стал приблизительно представлять, как выглядит английская лисья охота, или загон волков.
В то ночь, руководство лагеря, усилив свой гарнизон, устроило рад засад на всем протяжении тропы, а в районе сортиров, поставило заград отряд. Когда после окончания вечерней дискотеки основная масса народа возвращалась назад в лагерь, началась облава. Не знаю как, но внезапно лес огласился нестерпимыми звуками противовоздушной сирены, и включились нестерпимо яркие прожектора. Выстроившись цепью, вооруженные люди в пешем строю и на военных уазиках гнали толпу в направлении лагеря. К этой ночи, некоторые, совершенно обнаглевшие потенциальные курсанты, умудрялись срезать путь, и добираться до основного выгула по основной дороге, за что и поплатились первыми. Лес наполнился топотом мечущихся людей, улюлюканьем охотников и криками отчаяния жертв. Мы, хоть и сидели в палатке, от этого воя и шума и сами чуть не обосрались.Бегущих было так много, что не все могли сходу протиснуться в дыру, и под натиском навалившихся тел, забор был проломлен в трех или четырех местах,что усложнило процесс отлова, кроме этого был завален на бок один из сортиров. Некоторые были затоптаны, многим удалось скрыться.
Утром на плацу все пойманные были преданны анафеме и публичному позору, а каждый десятый из пойманных, был отправлен домой. Так мы познакомились с народной НКВДшной забавой - децимацией. Особенно горевал парнишка, которого выловили во время облавы, в заваленном сортире, в который он просто зашел погадить.
.Для оставшихся же, продолжились голодные будни.
Продолжение следует.
Кем быть. Первая часть.
Кем быть. Вторая часть.
Кем быть. Третья часть.
Кем быть. Четвертая часть.
Кем быть. Пятая часть.
Кем быть. Окончание.
РУДН №4 или Леха
РУДН №3 или Татарин.
РУДН №2
РУДН №1
Однокурсники и женщины.
Однокурсники и Дача.
Общага.